ГЛАВА 5

Почему Фрике крикнул: «Сантьяго»? Ножом по рее. — Человек за бортом! Кто слабак? Сигналы в ночи. Работорговцы в Риу-Гранди. Озеро Патус. Двойной побег. «Памперо» дышит в грозу. Смертная тоска. Спасен, но какой ценой!.. Бесполезное заклинание. Это и есть парижанин. Собака не всегда друг человека. Охота на беглеца. «Саладеро». Сто тысяч кило мяса. Мне бы хотелось бифштекс. Последствия наказания негра и китайца. Фрике зарежут, поджарят или повесят? И опять парижанин. Лошадь-спасительница. Фрике соперничает с четвероруким наездником.

Потрясенный и остолбеневший Фрике, сидя верхом на рее, стал свидетелем леденящей душу сцены. «Джордж Вашингтон» протаранил и разворотил «Виль-де-Сен-Назер». Пронзительные крики страха и отчаяния пассажиров на палубе потерпевшего крушение судна смешались с глухими стонами рабов на «корабле-хищнике».

Ведь человеческий груз, как бы рационально он ни был размещен на судне, не обладает устойчивостью кип хлопка и мешков сахара-сырца.

Но разве это важно для морских разбойников? Если кто из чернокожих, к несчастью, пострадает, то отправится за борт, вот и все. Другим места больше останется.

Хотя гамен понимал, что его новые товарищи — отпетые негодяи, но ему даже в голову не приходило, что эти люди способны на столь отъявленное злодейство.

Первой мыслью парижанина было броситься в воду и влавь добраться до военного корабля. Однако капитан Флаксан, обладавший поистине дьявольской проницательностью, дал понять парижанину: любая попытка к бегству повлечет за собой смертный приговор негритенку.

Так что бедный Мажесте все время, пока «Виль-де-Сен-Назер» находился в поле зрения, пребывал в кандалах под стражей, причем охранник получил приказ вышибить у него мозги, если Фрике ослушается приказа. А гамен слишком любил младшего черного брата, чтобы рисковать его жизнью, и потому сидел смирно.

И все-таки, когда при свете прожектора юноша узнал «Эклер» — ему даже показалось, что он видит отважного Андре и симпатичное лицо доктора, — он чуть было не заплакал от отчаяния.

Фрике хотел броситься с высоты мачты вниз, но тотчас же вспомнил о Мажесте… Парижанин закричал что было сил: если уж ему не суждено свидеться с друзьями, то пусть они хотя бы узнают, где он находится!

Фрике как-то услышал: невольничий корабль направляется в Сантьяго[258]Сантьяго — столица (с 1818г.) государства Чили на западном побережье Южной Америки. Город расположен у подножия горной системы Анды. Основан испанцами в 1541 году. Население на 1895 год — 256 тысяч.. Так пусть же узнают об этом два отважных сердца, два человека силы и действия, не боявшиеся ничего на суше и на море. Доктор и Андре поймут, узнают голос дорогого гамена и направятся через некоторое время на его поиски. И возглас «Сантьяго!» пронзил пространство, как зов трубы.

Стоя на палубе, друзья содрогнулись. Фрике во власти морских разбойников! Не успел последний звук слететь с губ маленького парижанина, как железная рука схватила его за горло.

— Собачье отродье! Я вырву твой змеиный язык, — прорычал вахтенный матрос на плохом французском, — а тебя разрежу на куски…

Не отпуская руку с горла хрипящего гамена, матрос попытался выхватить клинок, зажав ножны зубами.

В это мгновение корабль покачнулся и бандит, чтобы не потерять равновесие, вцепился обеими руками за рею. Фрике на секунду освободился от мертвой хватки противника и сумел быстро вытащить свой смертоносный охотничий нож — одного удара таким ножом достаточно, чтобы уложить быка.

— Давай сразимся! Пока соберешься вырвать мне язык, сам получишь!

Эта схватка на высоте шестидесяти футов обещала быть краткой, свирепой и завершиться гибелью одного из противников.

Матрос ударил первым, гамен же ловко уклонился от удара. Тогда бандит метнул нож, который, пролетев над головой гамена, ударился о деревяшку и переломился пополам.

Фрике молниеносно кинулся и всадил противнику нож в глотку по самую рукоятку, да так, что крепкое лезвие ножа пришпилило матроса к деревянному брусу.

Море верно хранит доверенные ему тайны, и юный парижанин хотел, чтобы бездыханное тело упало не на палубу, а в воду: в таком случае смерть негодяя останется загадкой. Лучше, если бы это выглядело как несчастный случай. Будучи осмотрительным, Фрике оставил нож в ране, чтобы не натекла кровь. Ибо красные капли, падающие с мачты, наверняка вызовут подозрения. Гамен медленно подполз к краю реи и с силой толкнул труп матроса. Раздался всплеск падения, и прозвучал отчаянный, всем знакомый крик:

— Человек за бортом!

Кормовой вахтенный одним ударом топора высвободил спасательный круг.

Поясним происшедшее. Судно имеет на корме огромный спасательный круг, рядом с которым круглые сутки дежурит вахтенный матрос. Этот матрос обязан по сигналу «Человек за бортом!» бросить спасательный круг в воду на достаточно длинном канате.

Корабль при этом ложится в дрейф. Когда на море сильное волнение, то терпящий бедствие может сразу не заметить круга. Поэтому днем из футляра в момент падения круга выскакивает флажок.

Ночью вместо флажка применяется фальшфейер, который зажигается от запала, приводимого в действие таким же механизмом, каким выпускается флажок. Горит фальшфейер примерно полчаса.

Итак, «корабль-хищник» бросил спасательный круг. Зажегся фальшфейер.

С уст вахтенного офицера слетела богохульная ругань.

— Ты что?.. Хочешь, чтобы нас повесили?.. Идем без регламентных огней… а тут жжем фальшфейер?.. Дурак!.. Этот сволочной крейсер мгновенно нас засечет.

— Но, капитан… человек за бортом!

— Пусть подохнет!.. Черт побери! Вперед!.. Вернуть круг… загасить фальшфейер!..

Огонь потушили мокрой шваброй. Но поздно. Горизонт осветила вспышка, и снаряд, посланный одним из неунывающих наводчиков «Эклера», повредил гик[259]Гик — вращающееся горизонтальное бревно, одним концом упирающееся в мачту, по которому растягивается нижняя кромка паруса..

— Счастье, что идем на машине, — с жаром проговорил офицер, — иначе эти черти укокошили бы нас.

Во время этого короткого эпизода Фрике медленно слез с вышки и с невинным видом, точно ему только что не угрожала смертельная опасность, смешался с матросами. Экипаж живо обсуждал происшествие, однако никто не мог сказать, почему человек оказался за бортом.

— Ага! — произнес гамен себе под нос. — Чисто сработано. Зато сколько народу набежало! Какой сброд! Только бы с Мажесте ничего не случилось.

Вряд ли кто-нибудь заметил, как матроса сбросили в море. Офицер же на вахте искренне полагал: бедняга свалился за борт по неосторожности.

К счастью для Фрике, никто больше не расслышал его отчаянного призыва — иначе столь неосторожное восклицание могло бы стать поводом для смертного приговора. Но все обошлось. Что ж, превосходно!

В конце концов, наш друг был человеком совестливым, и лишь на первый взгляд казалось, что он легко несет свою ношу. Черт возьми! Он же жизнью рисковал, разве не ясно? В любом случае схватка оказалась законной самозащитой.

Через два дня, а точнее, две ночи после столь драматических событий «Джордж Вашингтон», полностью освобожденный от мачт и голый, как понтон, появился недалеко от южноамериканского берега провинции Риу-Гранди-ду-Сул.

Где-то в отдалении горели огоньки, словно красные точки, едва различимые сквозь кромешный мрак.

«Судно-хищник» подходило медленно и тихо, на палубе не было ни души. Единственный матрос нес вахту на носу. Капитан стоял у штурвала, расположенного возле аккумуляторных батарей, и вел корабль по одному ему известному маршруту.

На северном направлении ночь прорезала ярким свечением белая ракета.

Через несколько минут в южном направлении взлетела зеленая ракета. Судно, замедлившее движение после пуска первой ракеты, после второй — ускорило ход. Путь свободен. Корабль храбро вошел в пролив Риу-Гранди-де-Сан-Педро.

Этот водный поток, весьма короткий, широкий и быстрый, соединяет океан с озером Патус. Если взглянуть на карту Южной Америки, то на меридиональном выступе Бразилии легко заметить большую провинцию.

Начинающаяся на юго-западе на границе с Уругваем, граничащая на западе с Парагваем, омываемая на востоке океаном, эта территория площадью не менее двух тысяч восемьсот сорока двух квадратных мириаметров[260]Мириаметр — десять тысяч метров., простирается до провинции Парана, то есть до двадцать пятой параллели.

Это и есть Риу-Гранди-ду-Сул — провинция, где живут всего триста десять тысяч жителей, из которых сто девяносто тысяч свободных и сто двадцать тысяч рабов!..

Вы не ошиблись: сто двадцать тысяч рабов!..

Теперь понятно, почему туда направлялось невольничье судно?

Капитан Флаксан был не единственным, кто поставлял живой товар собственникам столь обширных владений. Богачи, попирая священные законы человеческой морали, бросали современному цивилизованному обществу наглый вызов: имели рабов.

На плоском, унылом, сером берегу находится цепочка лагун, образующих два крупных озера, похожих на балтийские «гафы» (слово «гаф» датского происхождения и означает «море» или «значительная часть моря», немцы же пользуются им как наименованием заливов в землях Померании).

Первое озеро, или «гаф», — Лагоа-Мирин — расположено на юге и частично принадлежит Уругваю. Второе — Патус — находится к северу от первого и представляет собой небольшое море эллипсообразной формы более сорока лье в длину и двадцати в ширину.

Итак, «Джордж Вашингтон» приступил к выгрузке рабов, восемь дней задыхавшихся в глубинах трюма.

Во время плавания Фрике постоянно думал о свободе и решил бежать во что бы то ни стало.

Гамен частично поделился планами с Мажесте, которого после исчезновения крейсера выпустили из-под стражи. Естественно, негритенок полностью одобрил план друга. Для него не существовало выбора, ввязываться ли в авантюру или оставаться на месте, — он следовал за Фрике.

Если бы парижанин пожелал остаться на «Джордже Вашингтоне», Мажесте сказал бы: «Хорошо!» А коль скоро гамен намеревался бежать, то чернокожий произнес: «Да!»

В первые дни надзор был не слишком тщательный, и оба молодых человека чувствовали себя относительно свободно. Капитан был на берегу как дома и не боялся разоблачений, ибо местные власти терпимо относились к столь одиозным сделкам.

Разгрузка велась средь бела дня. И если бы невольничий корабль вновь претерпел метаморфозы, то лишь для того, чтобы избежать встречи с крейсерами, постоянно ведущими наблюдение за столь подозрительным проходом в Патус.

Поскольку глубина не позволяла пристать к берегу, корабль остановился в двух километрах от побережья. Эта неожиданность расстроила планы Фрике, который, естественно, рассчитывал убежать ночью, выпрыгнув на берег.

Звезды ярко сияли. Был примерно час ночи. Небо оставалось чистым. Внезапно подул с суши сухой, резкий удушливый ветер, не нагонявший ни единого облачка. Это был памперо[261]Памперо — холодный штормовой ветер, иногда с дождем, дующий в Аргентине и Уругвае, связан с вторжениями антарктического воздуха через пампу., ураган пампы[262]Пампа — обширные травяные степи умеренного пояса в Южной Америке., подобный тайфуну[263]Тайфун — вихреобразный ветер, буря, возникает в южных и восточных морях Азии. в морях, омывающих Китай, или самуму[264]Самум — знойный сухой ветер пустынь, несущий тучи песка и пыли. в Сахаре.

Волны вздымались, с шумом накатывались друг на друга.

— Знаешь, Мажесте, — обратился Фрике к товарищу, — дело, похоже, идет на лад. Этот шквал станет нашим помощником. Черт! Такого упускать нельзя. Мы перелезем через бушприт, осторожно спустимся по якорной цепи.

— Моя все делает так, — тихо ответил Мажесте.

— Как только окажемся в воде, поплывем к берегу. Где-нибудь да вылезем. Хорошо бы попался какой-нибудь храбрый малый, который бы дал нам кров и пищу. Ну, а потом видно будет.

Судно прочно стояло на якоре, и, поскольку мачты сняли, буре нечем было поживиться. Правда, волны то и дело набегали на палубу, но вода тотчас же уходила через широко открытые сливные люки.

— Несчастные негры! — приготовившись к прыжку, пробормотал Фрике. — Что с ними станет? Похоже, месье Флаксан — отчаянный мерзавец! Пошли, Мажесте!

Негритенок перегнулся через бушприт и пропал из виду.

Не теряя ни минуты, парижанин совершил тот же самый маневр и, не тратя сил на спуск по цепи, бросился в огромную волну.

— Все в порядке! Поплыли к мысу! Смешно, ветер дует с суши, и волна оттаскивает меня от берега. Черт, что это?.. А, отлично, — проговорил юноша, разглядев среди гребешков эбеновый силуэт негритенка, выделявшийся пятном на фоне белой пены. — Вот это да, нас несет приливное течение. Да здравствует течение! Да здравствует прилив! А ты, братец, следуй за мной.

Фрике по обыкновению произносил монологи, сражался с громадными волнами, однако быстро плыл к берегу. Вдруг гамен заметил короткую и яркую вспышку, похожую на молнию.

— Это еще что такое?

Шум волн помешал расслышать звуки выстрелов с корабля.

Через мгновение до Фрике долетел пронзительный человеческий крик.

Юноше стало не по себе.

Что случилось? Неужели на борту «Джорджа Вашингтона» побег двух друзей заметили? Увы! Глаза «корабля-хищника» всегда раскрыты, а ружья заряжены.

В тот момент, когда негритенок показался средь белой пены, раздался выстрел вахтенного офицера. Пуля попала в беднягу. Мажесте вскрикнул от боли и отчаяния. Немного придя в себя, он решил привлечь к себе внимание бандитов и дать возможность своему названому брату добраться до берега.

Уловка сработала. Работорговцы быстро обнаружили точку, откуда донесся крик, и предпочли на время забыть о втором беглеце.

И пока Фрике беспокойно плыл к берегу, волны подбрасывали негритенка и мало-помалу относили его к неподвижно стоящему кораблю. Наконец мощный вал приподнял несчастного и бросил на палубу, где, потеряв сознание, он остался лежать весь в синяках и крови.

Морские глубины, вступив в заговор с людьми, отказали мальчику в свободе, вкус которой он уже успел ощутить. Разлученный с другом и благодетелем, раненный, оказавшийся во власти бандитов, не признающих ни веры, ни закона… Какая его ожидала судьба? Негритенка заковали в тяжелые цепи и поместили в трюм к тем, кого завтра собирались продать.

Фрике боролся с волнами. Одна готова была утащить в открытое море, другая бросала на сушу, но в конце концов, уклоняясь от натиска последнего водяного вала, он сумел выкарабкаться на ровный пляж.

Спасен, но какой ценой!

У гамена не выходил из головы товарищ по несчастью.

Если он, парижанин, ломаный-переломаный, стал заправским пловцом, то уж гамен экваториальный, чья жизнь протекала на берегах бурных рек загадочной Африки, не мог просто так пропасть. Ведь, подобно амфибии, негритенок чувствовал себя в воде как дома. И Фрике ожидал, что младший брат вот-вот выберется на берег.

Тревога мало-помалу проходила. Отряхнувшись, словно пудель, прокашлявшись и энергично выплюнув порцию морской воды, француз сложил рупором ладони и прокричал:

— Сюда!.. Сюда!..

Но ответа не последовало.

Фрике крикнул еще раз. Ничего. Тогда он пробежал в северном направлении метров сто — сто пятьдесят, непрерывно повторяя призыв. Опять ничего. Гамен вернулся по собственным следам, стал звать своего друга вновь. Напрасные усилия.

Так продолжалось четверть часа. Беспокойство вернулось. В сердце поселился жуткий страх, заломило виски, закололо в глазах.

— Мажесте! — кричал юноша в отчаянии. — Мажесте! Где ты? Ко мне! Ко мне!.. А вдруг он пропал? Ко мне!.. Брат… товарищ…

Потрясенный, пораженный, он упал на колени и, заламывая руки, заплакал навзрыд…

Отчаяние длилось недолго. Фрике, как читатель уже заметил, был крепок и морально и физически.

— Хватит! — сказал он. — Здесь безопасно. Долой слабость! Утонуть малыш не мог. Значит, поплыл не сюда или его схватили бандиты. Второе предположение вероятнее.

Тогда придется вернуться на корабль. В конце концов, нас не съедят, вот отдубасить могут здорово! Если же по воле случая повесят, тогда закончится мое «Кругосветное путешествие». Зато никто не посмеет сказать, что парижанин Фрике бросил в беде своего младшего брата. Месье Андре и доктор никогда бы меня не простили; да и сам я себя бы не простил.

Бедняга Мажесте, ему сейчас хуже, чем мне… Как он меня звал!.. Чего-то, видно, боялся!.. Особенно после того, как я уложил этого огромного негодяя-немца… Теперь один среди зверей… Итак, Фрике, приготовиться к фланговой атаке… Вперед!. Марш!..

И, не колеблясь ни секунды, отважный парижанин кинулся в огромную волну, которая утащила его в открытое море. Поднявшись на гребень волны, гамен попытался сориентироваться и определить местоположение корабля.

Хотя дул дикий ветер, на небе не было ни облачка и светили звезды. Их бледное сияние давало достаточно света.

Фрике плыл не спеша, как опытный пловец, умеющий беречь силы и знающий цену решительного гребка в нужный момент. Как только юноша оказывался на гребне волны, то с напряжением вглядывался вперед, но ничего различить не мог.

«А вдруг я плыву не туда? — он про себя. — Нет, нет. Со зрением у меня все в порядке. Все звезды на месте. Но куда же пропал этот чертов работорговец? А! Ба!.. В настоящее время он занят артиллерийской стрельбой».

Действительно, на горизонте появилась вспышка, а затем прозвучал мощный пушечный выстрел.

— Клянусь, ничего не понимаю, — пробормотал гамен. Небо озарилось второй вспышкой, за ней последовал очередной выстрел, через минуту — третий, потом — четвертый и, наконец, пятый.

Едва растворилось в водяных просторах эхо последнего выстрела, заговорило с полдюжины ружей, и горизонт прочертили причудливые линии полета пуль.

— Понятно, — проговорил гамен. — Пять пушечных выстрелов, ружейный залп… во всех частях света это означает только одно: побег. Но коль скоро беглец возвращается, то шайка негодяев… да им ничего не стоит поджечь весь порох и устроить фейерверк. Если я туда прибуду, вот шуму-то будет, восторженная встреча мне обеспечена. Вперед! Надо как следует позаботиться о Мажесте.

Огни точно показывали местоположение корабля, и Фрике поплыл быстрее.

Странное дело, расстояние между ним и кораблем не только не сокращалось, но, похоже, напротив, увеличивалось. Несмотря на все усилия и вопреки ветру с суши, волны, однако, все время сносили гамена к берегу.

Наконец Фрике это заметил и внутренне содрогнулся. Он испугался, но не за себя, отважного француза, смело идущего по жизни и вступающего в любую схватку ради благородного дела. Нет, он испугался за своего названого брата, которого хотелуберечь от страданий, аможет быть, и от смерти.

— Увы, это конец, — с отчаянием произнес Фрике. — Я испил последнюю горестную чашу, не достигнув судна. Бедный мой младший брат… люблю тебя всей душой.

Тут юноша почувствовал, что кончаются последние силы.

— Месье Андре, дорогой доктор… вашему гамену приходит конец… Я мог бы совершить много добрых дел… Что ж! Нет… на берег попадет только мой труп… До последней минуты, до последнего дыхания буду стремиться попасть к малышу… он обо мне думал… он меня звал… Черт! Я плачу… в воде!.. Точно тут воды мало…

Вдруг на Фрике накатила волна, и он потерял сознание…

Из всех людей на планете — белых, черных, желтых или краснокожих — самые живучие, без сомнения, парижане.

Парижанин — особенное существо. О нем можно сказать: «Комок нервов». Он ни большой, ни маленький. Брюнет или блондин? Этот нюанс не играет никакой роли.

Черты лица не имеют ничего общего ни с правильностью, немного простоватой, греческого профиля, ни с суровым горбоносым силуэтом римлянина.

Его тонкие руки и ноги представляют собой невероятный контраст по сравнению с руками и ногами налитых мускулов атлетов. Кажется, этого человека ростом в один метр шестьдесят пять сантиметров можно сбить одним щелчком. Но внешность бывает обманчива.

Парижанин — человек с ясным взором, вздернутым носом, бледным лицом, немного пришибленный — прошу прощения за столь низкий слог, — в общем гражданин, с которым лучше не связываться, даже если ты с палкой.

Вот именно! Доброта этого чудака граничит со слабостью, великодушие — с глупостью, человек, готовый отдать жизнь за друга, а то и за идею, что уже было доказано не раз, — так вот, парижанин становится страшным, когда ему наступят на больную мозоль. И не только страшным, но и непобедимым.

Поясню. Демонстративная слабость парижанина — искусственная. Зайдите в кузницу, подышите медными испарениями, станьте литейщиком, химиком-лаборантом или стеклодувом — долго не протянете. А вот парижанин выдержит все.

Жить на восьми квадратных футах, вдыхать миазмы[265]Миазмы — по понятиям того времени, заразные начала, попадающие в человеческий организм из окружающей среды: воздуха, воды, почвы. Различали живые миазмы (бактерии и проч.) и неодушевленные (вредные испарения и т.п.).,которые могли бы удушить целый батальон, переносить жару, напоминающую температуру доменной печи, заниматься непосильной даже для слона работой — парижанину все нипочем. Молодой человек сумел выжить в таких противоестественных условиях и исполнял при этом невероятное количество тяжелых работ.

Заметим, для поправки здоровья у него не было ни чистого воздуха заповедных лесов, ни выдержанных вин с бургундских холмов, ни вкусного мяса с нормандских пастбищ.

Стакан голубоватой жидкости, куда изредка добавляют для полноты иллюзии каплю виноградного сока, — вот его нектар. А его амброзия[266]Нектар и амброзия — в древнегреческой мифологии напиток и пища богов, дававшая им вечную юность и бессмертие. — картошка, вареная говядина — говядина ли? — и колбаса только по названию.

Если же случится эпидемия, парижанину наплевать, она для него значит не более, чем бури на Луне. Хлебнув крепкого пойла на шесть су, парижанин презрительно проигнорирует бледный лик холеры или тифа и еще громче (если не сказать — фальшивее) запоет модную песенку.

На войне он неподражаем. Немного жуликоватый, сметливый как дьявол, такой отыщет трюфели[267]Трюфели — подземные грибы изысканного вкуса; также вид дорогих конфет. даже на плоту «Медузы».

Солдат для парада из него получается с трудом. Да и субординация[268]Субординация — служебная подчиненность младшего старшему; исполнение правил служебной дисциплины. хромает. Как человек придирчивый, он без конца выспрашивает, как да почему. Сплошное недоразумение! Зато в бою все по-иному! Он вскакивает при звуке боевой трубы, воодушевляется под барабанную дробь, свист снарядов вызывает наступательный порыв, а дым пьянит, кружа голову. Вперед! И наш маленький парижанин, неизвестный герой, вечный хвастун, с горящими как два ярких огня глазами на бледном лице, с всклокоченными волосами, бросается в атаку на врага.

Я видел этих людей в Бурже[269]Бурже — селение в 11 км к северо-востоку от Парижа; 2459 жителей на 1896 год. Во время осады города в 1870 году неоднократно служило местом кровавых схваток., Шампиньи[270]Шампиньи — деревня в 8 км к юго-востоку от Парижа, где происходили два ожесточенных сражения (30 ноября и 2 декабря 1870 г.). В итоге французы с огромными потерями отошли за реку Марна. 2 марта 1873 года на месте битвы был воздвигнут памятник., на товарной станции при бойнях в Бюзанвале[271]Бюзанваль — похоже, речь идет о деревне Бюзанди, где, по историческим источникам, 15 (27) августа 1870 года случилась жестокая сеча прусской и французской кавалерии, закончившаяся разгромом последней..

Эти храбрецы сражались за самую прекрасную, самую благородную, заставляющую сильнее биться сердце гражданина идею: любовь к родине!

Не хватает слов, чтобы отдать должное солдату, идущему в бой, когда отечество в опасности.

Я сказал: «Идея». Только ради идеи парижанин совершит подвиг, станет стойким и твердым, как скала, ринется в преисподнюю, проявит все свое мужество, которым славится.

Существует знаменитое изречение: чтобы остановить парижанина, его следует убить.

Вот, к примеру, Фрике. Мы оставили нашего героя в тот миг, когда его завертела огромная волна. Затем она грубо швырнула юношу на песчаный берег, где он и остался лежать без движения.

Рассвело. Море отступило. Гамен, все еще без сознания, почувствовал на лице что-то холодное и раскрыл глаза.

Разве я был не прав, говоря, что парижанин необыкновенно живучий? Фрике слабо вскрикнул от испуга, увидев перед своим лицом влажный и холодный нос огромной собаки.

Собака попятилась, глухо заворчала и обнажила два ряда оскаленных зубов. Гамен же с большим трудом поднялся. Тогда пес оглушительно залаял.

— Послушай-ка, — тихо проговорил Фрике, — что тебе надо? Я не сделаю тебе ничего плохого… Скорее наоборот… Тебе хочется сахару… его у меня нет… вот… вот… моя храбрая собачка… нечего шум поднимать… Тебе бы подошло имя Медор… прекрасное имя — Медор…

Однако Медор, нечувствительный к столь сердечным речам, кинулся на гамена, пытаясь вцепиться в горло. Но Фрике ловко пнул босой ногой пса в бок.

— Да ты просто зверь, собачка моя несчастная… Тебя бы стоило просто прикончить… пока ты не сделал чего-нибудь похуже… Ладно, мир!

Пес, разъярившись, снова бросился в атаку, однако юноша уже схватил страшный охотничий нож, который постоянно свисал с пояса его штанов, как золотой ключ камергера[272]Камергер — придворное звание старшего ранга в монархических странах.Отличительный знак — ключ на голубой ленте., и с силой вонзил в шею животного.

Пес упал и испустил дух, окрасив песок в красный цвет.

— Неужели я бы позволил отнять мою жизнь? — пробормотал Фрике. — Жаль, мой путь усеян трупами людей и животных… Долой слабость! Надо спасать Мажесте.

Не успел он закончить, как послышалась гортанная, лающая речь.

— Похоже, придется располосовать еще одного фигляра[273]Фигляр — шут, кривляка. Мерзкая страна, где собаки так негостеприимны… каковы же будут люди?

Через пять секунд послышался собачий лай и шелест трав, и тотчас же показался бронзовый мужчина с собакой на поводке, точной копией убитой.

— Наказание Божье!.. — прорычал человек по-испански при виде трупа.

— Что вы сказали? — осведомился гамен. Пришелец произнес фразу, непонятную Фрике, ибо тот знал испанский так же, как уроженец Баньоле[274]Баньоле (Баньоль)— провинциальный городок во Франции, в нижнем течении реки Рона. знает язык Индостана[275]Индостан — прежнее название Индии.. На всякий случай гамен предупредил:

— Если вы не прекратите лезть, как драчливые оверньяки…[276]Оверньяки — жители провинции Овернь во Франции. Я человек спокойный и справедливый, так дам… Вот посмотрите на мерзавца с глубокой раной… посмотрите повнимательней… нельзя разрешать собакам бросаться на людей… если злые собаки, им надо надевать намордник! У вас, что, тут ни полицейских… ни живодерни нет?..

Мужчина, на миг обескураженный потоком слов, быстро заговорил, завыла собака, да и Фрике не умолкал. Это трио вогнало бы в дрожь самого Рихарда Вагнера[277]Вагнер Рихард (1813—1883)— композитор, реформатор оперы, стремился к органическому слиянию музыки, слова и сценического действия, к непрерывному симфоническому развитию..

Новоприбывший не нападал, видимо ожидая подмоги. Тут появился еще один человек, затем — третий. Наш друг благоразумно обратился в бегство.

Высокая трава, росшая в пятидесяти метрах от кромки пляжа, скрыла беглеца. Прочие кинулись следом, влекомые собакой, которую владелец не спускал с поводка. Началась охота на человека. Вскоре станет известно почему.

Фрике пришлось нелегко; сначала он попытался спрятаться в высоких травах, которыми изобилуют латиноамериканские степи; затем, когда из этой затеи ничего не вышло, бедолага вынужден был бежать со скоростью породистой гончей по довольно широкой, звериной тропе.

Так юноша несся почти два лье, преследуемый по пятам злобным сторожевым псом. Наконец, задыхаясь, с пересохшим горлом, обливаясь потом, он вылетел на огромную поляну, где его взору предстало зрелище самое фантастическое и самое неожиданное.

Фрике увидел двухэтажное здание в форме параллелепипеда, длиной около двухсот метров. Стен в собственном смысле слова не было, их заменял частокол из крепких брусьев, на них опирался навес из тростника, вымоченного под дождем и высушенного на солнце.

За этим частоколом мельтешило человеческое стадо из особей всех цветов: белых, черных, метисов, индейцев цвета кофе с молоком, китайцев. Обитатели столь странного жилища выли и толкали друг друга локтями, разражаясь при этом то хохотом, то бранью.

Повсюду здесь были следы крови; на брусьях и балках, на лицах и руках людей; одежда присутствующих приобрела единообразный коричневатый оттенок цвета «плахи». Ножи — а у каждого из этих людей было по огромному ножу, — красные по самую рукоять, казалось, сами по себе истекают сверкающими каплями крови.

Даже солнце превратилось в пятно красноватой грязи, смрадной, тошнотворной, в которой по самую шевелюру вывалялся весь этот клан душегубов.

На быка, содержащегося в огороженном загоне, накидывают лассо и тянут обреченное животное. Вот падает первый бык, получив удар ножом по загривку; льется река крови. В один миг животное расчленяют, разрезают на куски, освежевывают. Огромная свора собак рвет внутренности… не остается ничего.

Следующий!..

Фрике очутился подле саладеро… На мгновение парижанин остолбенел, но затем припомнил разговоры на корабле о характерной для Южной Америки всесторонней «утилизации» крупного рогатого скота и сообразил, куда попал.

— А! Прекрасно. Передо мной скотобойня. Я умираю от голода, а там сто тысяч кило говядины… Черт побери, неужели мне не дадут бифштекс в полфунта? Конечно, я не видел Вийеттских боен[278]Вийеттские бойни (в русских справочных изданиях началаXXв. — Вилетт) — северо-восточный квартал Парижа с многочисленными фабриками, скотной ярмаркой, скотобойней., но тут тоже неплохо устроено. Воды, правда, не хватает. Ладно, зайдем. Пока тут не появился этот человек с собакой вместе со своими приспешниками.

Почти лишившийся сил от голода, от бешеного бега, с исцарапанными в кровь ногами, гамен вошел внутрь саладеро. В блузе, прилипшей к спине, в берете, натянутом на уши, с бледным от ночных испытаний лицом, наш друг выглядел не слишком привлекательно. И он, быть может, несколько демонстративно подошел к главному надзирателю за пеонами[279]Пеон — поденщик, батрак, находящийся в полурабской зависимости от помещика-работодателя.. Тот с величественным видом курил одну за одной крохотные папироски.

Этот важный персонаж, укрытый попоной, точно андалузский мул, высокомерно окинул взглядом новоприбывшего и резко спросил, что ему нужно.

— Бифштекс.

— Que es eso? (Что это такое?)

— Да просто бифштекс… Их тут полным-полно…

— Tu eres un perezoso! (Ты лентяй и бездельник!)

— Как это ты меня обозвал… нечего давать мне собачьи клички… я голоден… А тут никто не заметит, если пропадет мясо, достаточное, чтобы накормить десяток семей…

Однако сеньор, без сомнения, не обладал чувством юмора, поэтому указал кончиком хлыста на ворота.

— Вы не слишком гостеприимны, друг мой, а мне-то говорили, будто у жителей Южной Америки доброе сердце, значит, меня обманули или профессия живодера сделала вас чертовски грубым и нечувствительным. Рад буду никогда больше с вами не встретиться… Пойду поищу раковины на берегу. Ну, а потом попробую выпутаться…

В этот момент в ворота ворвались трое преследователей с собакой.

Прибывшие сразу заметили юного парижанина, и ярость их дошла до предела.

Между прибывшей троицей и главным на бойне немедленно завязался весьма темпераментный разговор, изобиловавший выражениями, непохожими на евангельские, что по угрожающим жестам можно было понять, даже не зная испанского.

— В конце концов, чего вы от меня хотите? Очень скоро гамен сообразил, чего именно.

— Сеньор, вы слышали, как этой ночью на озере стреляли из пушки?

— Слышал.

— А сигналы видели?

— Видел.

— Прибыл торговец черными. Совершен побег… Мы ищем беглецов… Здесь у вас находится один. Мы его арестуем. За него хорошо заплатят. Сеньор Флаксан щедр.

— Они знают Флаксана, — ужаснулся гамен. — Для меня это плохо. Выходит, пушечные выстрелы, ружейный огонь и ракеты — сигнал для тех, кто на берегу: в погоню! Эти достопочтенные кабальеро[280]Кабальеро — господин, дворянин, кавалер., как они именуют друг друга, просто-напросто охотники за беглыми неграми, при случае охотятся и за белыми. Если меня схватят, тогда я увижусь с младшим братом. Что бы ни произошло, будь что будет.

С прибытием преследователей бой скота приостановился.

Пеоны с интересом разглядывали Фрике. Всем хотелось лично задержать беглеца. Денежное вознаграждение для них мало что значило, но капитан невольничьего судна обязательно в награду за услуги выставит бочку французской «огненной воды», а для людей, тянущих лямку подневольного труда до седых волос, французская «огненная вода» — это пир богов, ради которого без колебаний можно совершить любую подлость.

Первым не выдержал негр. Да, негр. Этот пасынок судьбы, сам недавний раб, решил попытаться лишить свободы юношу, тщетно полагавшегося на священные законы гостеприимства.

Как только Фрике ощутил на своих плечах тяжелые лапы черномазого, у него, как говорится, взыграла кровь.

— Убери лапы, бамбуло[281]Бамбуло — барабан, тамтам, а также название негритянского танца., — проговорил гамен, побледнев, — или я из тебя кишки выпущу.

Чернокожий не отпускал. Тогда Фрике бешено лягнул противника в грудь. Тот грохнулся на окровавленную бычью шкуру.

Это падение было встречено громовым хохотом и градом издевательских шуточек. Негр вскочил и, остерегаясь возможных контратак Фрике, призвал на помощь одного китайца, чтобы вместе осуществить задуманный план.

При виде выходца из Поднебесной[282]Поднебесная — литературное и поэтическое название Китайской империи (Тянь-ся), употреблявшееся самими жителями страны. На протяжении своей многовековой истории Китай имел много названий. С ними ничего общего не имеет русское, происходящее, предположительно, от имени правящей династии Кидань (907—1125гг.). гамен захохотал во все горло.

— Макака бесхвостая! Самая настоящая! И он еще хочет поймать меня… Смех один! Ах ты, чучело гороховое, да тебя одной ладошкой сбить с ног можно! А ну попробуем!

Флик! Фляк! Точно раскололась тарелка: это гамен влепил пару пощечин по желторожему болвану. Голова того мотнулась слева направо, а затем справа налево, коса расплелась от ударов, и волосы распустились до колен.

Негр остолбенел, и гамен получил секундную передышку.

— С дороги! — пронзительным голосом воскликнул Фрике и рванулся к воротам.

Четверо пеонов кинулись вслед и налетели друг на друга. Зазвучали проклятия, крики, стоны.

— Hijo de perro![283]Сукинсын!(исп.) (Примеч. перев.)

— Ruffianne![284]Разбойник! (исп.) (Примеч. перев.)

— Carajo![285]Хреново отродье!(исп.) (Примеч.перев.)

— Horroroso muchacho![286]Тварьадова! (исп.) (Примеч.перев.)

— Berraco![287]Вол упрямый! (исп.) (Примеч. перев.)

— А! Негодяи! Подлые трусы! Двести против одного!..

Вдруг на юного парижанина накинули лассо и грубо рванули.

…Гамен свалился в кровавую лужу. Затем его подтащили, нещадно избивая ногами, под блок для подтягивания разделываемых туш и подвесили на метр от земли.

Собаки с окровавленными мордами стали подпрыгивать, стараясь дотянуться до ног Фрике.

Подошел негр с ножом в руках. За ним следовал китаец, неся раскаленную жаровню, чтобы поджаривать гамену подошвы.

Фрике решился на последний бунт и плюнул в лицо негру.

На теле появилась кровь…

— Негодяи и трусы! — воскликнул юноша. — Трусы! Вы собрались меня пытать… Увидите, как умирает французский матрос!..

Негр занес мясницкий нож.

Но рука его замерла. Раздался резкий выстрел, за которым последовал сухой треск. Черепная коробка со всклокоченными кустами волос раскололась, словно брошенная в стену тыква.

Железная рука схватила китайца за распустившуюся косу и перекинула через ограду кораля[288]Кораль — загон для скота.. Тот приземлился в гуще разъяренных быков, которые мигом превратили человека в лохмотья.

Это был настоящий театр.

Не встречая ни малейшего сопротивления, внутрь саладеро ворвался человек высокого роста верхом на великолепной пегой лошади. В правой руке у него еще дымился револьвер.

— А ну, парни, с дороги! — приказал всадник громко и твердо и едва заметным движением пришпорил бока лошади.

Мустанг встал на дыбы и всей тяжестью опустился на окружавших гамена людей.

— Ко мне! Перережьте веревку! Я им всем носы откушу!

— Так и есть, — произнес неизвестный, — это не житель Пантена!

Вынуть «факон» (нож), перерезать лассо и подхватить гамена было для всадника делом одной минуты.

— Спасибо, — проговорил парижанин.

— Всегда к вашим услугам. Возьмите револьвер… у меня два…

— Отлично!

— Держитесь крепко.

— Порядок.

— Вперед!

Лошадь, несмотря на двойной груз, ударила грудью тех, кто попытался схватить повод, и поскакала к воротам. Слишком поздно! Глухо стукнули створки, щелкнул запор.

— Смех, да и только, — произнес всадник спокойным голосом, не без некоторой самоиронии и натяжением повода заставил мустанга сделать полуоборот. Затем лошадь яростно лягнула доски ворот.

С ножами в руках угрожающе сгрудились пеоны.

— Огонь без разбору? — спросил гамен.

— Рано. Сначала пару слов мерзавцам. Откроете ворота или нет? — четко выговаривая слоги, с холодной угрозой поинтересовался всадник.

Все поняли — это ультиматум!

— Смерть! Смерть! — рычали во всю глотку «саладеристы», взбешенные тем, что всего два человека поставили их в смешное положение.

— У нас одиннадцать зарядов. Это одиннадцать ваших жизней. Затем мой нож вспорет живот двенадцатому… Бой будет идти до последней капли крови Подумайте… Еще есть время.

— Смерть! Смерть!

— Отлично! — проговорил всадник, и лишь скулы его слегка порозовели. — Ну, держитесь, негодяи! Сейчас увидите, на что способны двое французов!

Главный надсмотрщик кинулся к всаднику, чтобы выбить его из седла. Остальные атакующие образовали круг.

С необыкновенной легкостью незнакомец высвободил ногу из стремени, нанес нападавшему удар в лицо сапогом и отшвырнул на расстояние трех метров.

— Один готов.

— Браво, — воскликнул возбужденный Фрике, — пока наша лошадка лапками обрабатывает дверку, кого-нибудь еще отправим покувыркаться…

«Лошадка» же продолжала молотить во всю мощь. Ворота уже стали подаваться, а затем треснули две доски.

— Огонь!

Гамен выстрелил и, что совершенно естественно, не попал.

Раздался второй выстрел, произведенный неизвестным. Упал один из пеонов слева.

Пах! Третий перевернулся справа.

— Послушайте-ка, — быстропроговорил юный парижанин, — возьмите мой револьвер. У вас верный глаз, уменя нет. Пока вы разбираетесь с бандитами, я доломаю ворота.

— Давайте.

Фрике был готов уже спрыгнуть наземь, но тут вылетела одна из створок.

— Стойте, приятель! Путь открыт!

— Вперед… марш!

Десять мустангов из прерий[289]Прерии — степи с высокими травами на черноземах Северной Америки. Ныне почти все распаханы под сельскохозяйственные культуры., представлявших собой «тропилью» — конский резерв с провиантом и походным снаряжением спасителя Фрике, — находились в нескольких метрах от ворот. Прекрасный кавалерийский взвод!

— Сможете удержаться в седле? — незнакомец.

— Умею цепляться за все, как будто имею четыре руки, — ответил гамен.

— Прекрасно. Рысью, марш!

Мустанг, неся двоих, вылетел из ворот как стрела. Незнакомец свистнул. Вся «тропилья», повинуясь знакомому сигналу, понеслась вслед.

Огромная белая лошадь с пышной гривой и хвостом нагнала всадников. Гамен пригнулся, уцепился за гриву иблагодаря природной ловкости одним рывком очутился на спине прекрасного создания, летевшего как метеор.

Саладеро осталось позади, более чем в пятистах метрах, и пешие пеоны не могли бы догнать беглецов.

— Наконец-то! Теперь скорей отсюда!

— Вперед, мой друг, вперед! За нами могут снарядить погоню.

— Кстати, я — парижанин, вы, вероятно, тоже. Какой чертзанес вас в саладеро?

— А я совершаю «Кругосветное путешествие»!

— Не может быть!


Читать далее

Часть первая. ЛЮДОЕДЫ
ГЛАВА 1 09.05.15
ГЛАВА 2 09.05.15
ГЛАВА 3 09.05.15
ГЛАВА 4 09.05.15
ГЛАВА 5 09.05.15
ГЛАВА 6 09.05.15
ГЛАВА 7 09.05.15
Часть вторая. МОРСКИЕ РАЗБОЙНИКИ
ГЛАВА 1 09.05.15
ГЛАВА 2 09.05.15
ГЛАВА 3 09.05.15
ГЛАВА 4 09.05.15
ГЛАВА 5 09.05.15
ГЛАВА 6 09.05.15
ГЛАВА 7 09.05.15
ГЛАВА 8 09.05.15
ГЛАВА 9 09.05.15
ГЛАВА 10 09.05.15
Часть третья. «КОРАБЛЬ-ХИЩНИК»
ГЛАВА 1 09.05.15
ГЛАВА 2 09.05.15
ГЛАВА 3 09.05.15
ГЛАВА 4 09.05.15
ГЛАВА 5 09.05.15
Эпилог 09.05.15
ГЛАВА 5

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть