Онлайн чтение книги Луд-Туманный
Глава 28. «Клянусь Солнцем, Луной, Звездами и Золотыми Яблоками Запада»

Хотя возврат к свежему воздуху реальности принес облегчение, мастер Натаниэль испугался. Он осознал, что очутился совершенно один глухой ночью в Эльфских Пределах. Луна проделывала с ним всякие трюки, превращая деревья и валуны в домовых и диких зверей, разыгрывая свои шутки с мрачным бесстрастным лицом. Но что это? Луна была почти полной, тогда как прошлой ночью – или это ему казалось – прошлой ночью была только половина Луны, и на ущербе.

Может, время осталось в Доримаре?

И вдруг поднялся сильный ветер, словно вырвавшийся из своего логова крылатый дракон. От его свирепого натиска сосны скрипели, шумели и гнулись, трава шуршала, облака, словно стая птиц, сбились в кучу и закрыли лицо Луны.

Несколько раз его чуть не выбросило из седла. Он плотно закутался в плащ и с тоской вспоминал свою постель в Луде, как вдруг в мозгу у него вспыхнула мысль – видение, которое он так часто представлял себе, лежа в постели, чтобы обострить чувство благополучия, теперь осуществилось – он устал, замерз, и ветер забирался во все швы его камзола.

Внезапно, словно какой-то герой убил чудовище, ветер стих, Луна выплыла из-за облаков, сосны выровнялись и снова застыли – внимательные, безмолвные и неподвижные. Несмотря на это, его конь вдруг как-то странно забеспокоился, начал становиться на дыбы и пятиться, словно что-то, внушающее страх, стояло у него на пути. Напрасно мастер Натаниэль пытался успокоить его. Конь вздрогнул всем телом и тяжело рухнул оземь.

К счастью, мастер Натаниэль упал в сторону и не пострадал, не считая неизбежных ушибов, связанных с падением человека его веса. Он вскочил и бросился к коню. Тот был мертв.

Какое-то время мастер Натаниэль сидел рядом с ним… Конь был последним звеном, связывающим его с Лудом и привычным миром. Вдобавок он был слишком угнетен, а все тело слишком болело, чтобы продолжать путешествие пешком.

Но что за обрывки мелодии доносились до его слуха, и на каком странном инструменте ее наигрывали? Она была слишком невыразительной для скрипки, слишком страстной для флейты и слишком нежной для любой дудочки. Должно быть, это человеческий – или сверхчеловеческий – голос, потому что он мог уже разобрать слова:

Голос смолк, а мастер Натаниэль, закрыв лицо руками, зарыдал так, что, казалось, сердце у него вот-вот разорвется.

В этой магически нежной мелодии он снова услышал Звук. На сей раз в ней не было угрозы, но она пробуждала в его сердце мучительное смятение от того, что он позволил себе упустить нечто, чего ему уже никогда, никогда не вернуть. Словно он уехал от возлюбленной, сказав ей что-то жестокое, а вернувшись, узнал, что она умерла.

Внезапно сквозь эту муку он почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо:

– Эй, Шантиклер! Старый мечтатель! Что с тобой? Неужто крик петуха стал слишком горько-сладким для Шантиклеров? – сказал ему на ухо нежный, насмешливый голос.

Он оглянулся и в свете Луны увидел, что за ним стоит герцог Обри Меднокудрый.

Герцог Обри улыбался:

– Да, Шантиклер. Вот наконец мы и встретились. Твоя семья веками увертывалась от этой встречи, но рано или поздно вы должны были попасть в мои сети. И хотя вы не знали об этом, но в последнее время работали моими тайными агентами. Как я смеялся, когда вы с Амброзием Жимолостью клялись друг другу словами из моих Мистерий! Вы и не подозревали, когда ругались и клялись у двери моего зала с гобеленами, что произносите самое могущественное заклинание Страны Фей.

И, запрокинув голову, он разразился каскадами серебряного смеха.

Внезапно смех замер у него на устах и глаза наполнились удивительным состраданием:

– Бедный Шантиклер! Бедный мечтатель! – сказал он мягко. – Мне часто хотелось, чтобы мой мед был не таким горьким. Поверь мне, Шантиклер, я с радостью нашел бы противоядие от горькой травы жизни, но ничего подобного не растет по эту сторону гор или по ту.

– И все же… Я никогда не пробовал волшебных фруктов, – прошептал мастер Натаниэль.

– В моем саду много деревьев, и они приносят множество разнообразных плодов: музыку и сновидения, горести, а иногда – радости. Всю свою жизнь, Шантиклер, ты питался волшебными фруктами, а однажды, может быть, ты снова услышишь Звук, хоть я и не могу тебе этого обещать. А теперь я подарю тебе одно из видений – их вкус бывает сладок.

Герцог замолчал. Потом сказал:

– Ты знаешь, почему твой конь упал замертво? Потому что ты достиг границ Страны Фей. Дуновение Волшебного убило его. Пойдем со мной, Шантиклер.

Он протянул мастеру Натаниэлю руку и поднял его на ноги. Они взбирались еще несколько ярдов вверх по тропе и вышли на вершину горы. Под ними раскинулось, насколько позволял судить неверный лунный свет, пустынное плато.

Герцог Обри высоко поднял голову и громко крикнул:

– Клянусь Солнцем, Луной, Звездами и Золотыми Яблоками Запада!

При этих словах пространство под ними стало заливаться каким-то мягким светом – оно оказалось красивым и плодородным, как царство вечной весны. Здесь были ярко-зеленые лоскуты полей молодой пшеницы, колонны из розового и белого дыма, оказавшиеся фруктовыми деревьями в цвету, и колонны из голубых цветений, оказавшиеся дымом далеких костров, и просторный луг, поросший васильками и маргаритками – великое подземное море Страны Фей. Все здесь – корабли, горные вершины, дома – было маленьким, ярким и изящным, но тем не менее настоящим. Чем-то это место походило на Доримар или, вернее, преображенный Доримар, каким он видел его однажды с Полей Греммери. Глядя на все это, мастер Натаниэль понял, что в этой земле никогда не завывают ветры по ночам, и все в ее пределах обладает безмятежностью и уравновешенностью деревьев, непреходящим покоем картины. И вдруг все исчезло. Герцог Обри тоже исчез. Мастер Натаниэль стоял один на краю черной бездны, а ветер доносил до него эхо легкого издевательского смеха.

Так, значит, Страна Фей – это иллюзия? И Ранульф исчез в никуда?

Секунду-две он колебался, а потом прыгнул в бездну.