Онлайн чтение книги Мароны
Глава LXVIII. КУДА ТЕПЕРЬ?

Выбравшись из ущелья, марон на минуту остановился, обдумывая план дальнейших действий. Неожиданное открытие преисполнило его новыми чувствами. В голове и в душе у него царил одинаковый хаос. Ему нужно было собраться с мыслями, прийти в себя. Особенно его поразило то, что он — сводный брат мисс Воган. Но эта неожиданная странная новость не требовала от него никаких немедленных поступков. Впервые зародившееся в нем чувство братской привязанности усилило ту симпатию, какую он всегда питал к девушке, но, судя по только что подслушанному разговору, его неожиданно обретенной сестре пока ничто не грозило. Правда, гнусные намеки Чакры и Джесюрона заставляли страшиться за будущее. Но жизни ее отца грозила непосредственная опасность — в этом не было никаких сомнений. Против судьи готовились какие-то дьявольские козни, его собирались убить! Надо немедленно принимать меры. Завтра уже может быть поздно…

Сообщение Синтии, что судья завтра должен уезжать, совершенно очевидно застало заговорщиков врасплох, и теперь они торопятся привести в исполнение свой план. Все это марон отлично понял из разговора колдуна и Джесюрона. Он понял также, каким оружием решили они поразить своего врага: самым надежным и незаметным — смертоносным зельем Оби! Кубина и раньше подозревал, что его отец был отравлен Чакрой. Теперь он был в этом совершенно убежден. И, если бы не необходимость поспешить на помощь судье и не уверенность в том, что теперь уже не составит труда разыскать Чакру в любое время, Кубина, несомненно, отомстил бы за смерть отца, не покидая Ущелья Дьявола.

У молодого марона благоразумие сочеталось с поразительным хладнокровием, он никогда не совершал поспешных, необдуманных поступков. Временно оставив Чакру в покое, он твердо решил непременно заняться им, как только позволят обстоятельства. В таинственном «воскрешении» жреца Оби, которое, конечно, не могло не поразить Кубину в первый момент, он теперь уже не видел ничего сверхъестественного. Присутствие Джесюрона объяснило все. Кубина понял, что Джесюрон освободил колдуна, сняв с него цепи, и заковал в них труп какого-нибудь негра, чей скелет впоследствии и был принят за скелет казненного Чакры. Зачем Джесюрону понадобилось все это проделывать?.. У такого негодяя для этого могло найтись много причин.

Но сейчас размышлять об этом марону было некогда. Надо было думать не о прошлом, а о настоящем и будущем — о спасении судьи. Нельзя отрицать, что Кубина испытывал в какой-то степени дружеское расположение к нему. Прежде его отношение к плантатору было не слишком горячим, но их сблизил недавно заключенный союз против общего врага. Открытия этой ночи еще более повысили интерес марона к Лофтусу Вогану, и нет ничего удивительного в том, что он почувствовал искреннее желание спасти отца той, которую с сегодняшней ночи считал своей сестрой. Именно этим были заняты теперь все его помыслы.

То, что жрец Оби жаждал смерти судьи Вогана, было Кубине вполне понятно: колдун мстил ему за ужасный приговор. Но почему хотел смерти судьи Джекоб Джесюрон? Из подслушанного разговора Кубина выяснить этого не мог. Ведь даже Чакра ничего не знал о цели своего покровителя. Может быть, его так сильно пугает предстоящий суд, о котором он каким-то образом ухитрился проведать? Подумав, марон решил, что тут скрывается нечто другое. Из их разговора явствовало, что они задумали убить судью задолго до того, как Джесюрон мог получить какие-либо сведения о намерениях соседа. Нет, причина другая. Но дело сейчас не в этом. Лофтус Воган, отец великодушной девушки, которая обещала вызволить из рабства его дорогую невесту и которая оказалась его, Кубины, сводной сестрой, — ее отец в опасности!

Нельзя терять ни минуты. Надо немедленно предпринимать решительные меры, во что бы то ни стало предотвратить угрозу и наказать злодеев. Но с чего начать? Отправиться прямо в Горный Приют и предупредить судью, рассказать о подслушанном разговоре?

Это было первое, что пришло ему в голову. Но в такой поздний час мистер Воган уже наверняка в постели, и его, Кубину, могут не впустить в дом, если только он не представит явных доказательств неотложности своего дела и необходимости потревожить сон судьи. Именно так Кубина и поступил бы, если бы знал точно планы заговорщиков. Но, как уже было сказано, Кубина не слышал последних слов Чакры о бутылке с ядом, которую он дал Синтии. Он слышал только смутные намеки на какие-то меры, которые должны были сорвать поездку судьи в Спаниш-Таун.

Кубина рассудил, что не поздно будет пойти в Горный Приют и утром. Он успеет побывать там до отъезда судьи.

Надо пойти туда пораньше, но все же не настолько рано, чтобы его приход вызвал ненужные толки. Полагая, что важный плантатор едва ли встанет рано, марон и не подумал о том, что может опоздать. И он отложил посещение Горного Приюта до утра, решив привести в исполнение намеченный им накануне план относительно уже совсем другого дела.

Первым пунктом в этом деле была встреча с Гербертом Воганом. Она была назначена на следующее утро и на том самом месте, где молодые люди встретились впервые: на поляне возле сейбы. Инициатива исходила от Герберта. Хотя им не пришлось видеться с того самого дня, когда они вдвоем спасли беглого невольника, они поддерживали связь через Квэко.

У Герберта были основания желать этой встречи. Он надеялся получить от Кубины разъяснения некоторых обстоятельств, которые за последнее время вызывали в нем тревогу и недоумение. Его смущала та версия истории с беглым рабом, которую преподнес ему Джесюрон. От Квэко Герберт узнал, что раб все еще находится среди маронов и даже принят в их общину, то есть сам стал мароном.

Это не совпадало с тем, что говорил Джесюрон. От Квэко Герберт ничего не мог добиться. Кубина обещал судье Вогану молчать, и его товарищи-охотники ровно ничего не знали о намерениях своего предводителя относительно Джесюрона.

Но не одна эта подозрительная история смущала молодого человека. Он ждал, что Кубина прольет свет и на кое-что другое. Герберт был в затруднении: положение, которое он занимал на ферме, становилось все более странным и двусмысленным. И тут Герберт подумал о своем новом знакомом, предводителе маронов. Кубина поможет ему разобраться во всех этих сложных вопросах. Никогда в жизни не был ему так нужен добрый советчик, как теперь, и умный мулат казался самым подходящим для этого человеком. Герберту вспомнилось данное ими друг другу обещание помогать в беде. Теперь одному из них уже понадобилась дружеская услуга. Вот почему Герберт назначил Кубине свидание под сейбой.

С не меньшим нетерпением ждал этой встречи и молодой марон. Он с благодарностью вспоминал о бескорыстном поступке Герберта Вогана, когда тот вмешался в неравную схватку, став на сторону более слабых. И, хотя с тех пор Кубина ни разу не видел своего благородного союзника, он часто думал о нем, что являлось свидетельством той глубокой признательности, которую он чувствовал к Герберту. Кубина с нетерпением ждал случая, чтобы выразить ее. Но у него были и другие причины желать свидания с молодым англичанином именно теперь. С Йолой в этот вечер он также встречался не только для того, чтобы повторять любовные клятвы, произносившиеся уже десятки раз.

Ночь близилась к концу, скоро должно было наступить утро. Марон, вместо того чтобы направиться к себе в горы, решил пойти обратно на поляну и оставшиеся несколько часов провести там под сейбой. Возвращаться домой уже не было времени. Через три — четыре часа взойдет солнце, — а они сговорились встретиться сразу после восхода. Нечего и думать, что он успеет добраться до своей хижины в горах и вернуться обратно. А провести ночь в лесу под деревом было для Кубины не в новинку. Ему никогда и в голову не пришло бы считать такую постель неудобной. Во время охоты ему часто доводилось по нескольку дней и даже недель спать на холодной земле, на охапке сухих листьев, а то и прямо на камнях — в общем, где придется. Для любого марона не имело значения, спит ли он под крышей, охраняет ли его сон листва дерева или же над головой у него сверкает звездами небесный шатер.

Итак, решив провести остаток ночи под сейбой, Кубина не стал мешкать и зашагал по тропинке к поляне. Он двигался медленно и осторожно. Зачем было спешить? Разве только затем, чтобы соснуть лишний часок под деревом. Но о сне Кубина и не думал. Его слишком взволновали поразительные открытия этой ночи. Осторожность же он соблюдал, так как знал, что Джесюрон, возвращаясь к себе на ферму, должен пройти по той же дороге. Стоит старику замешкаться в пути — он ведь отправился всего несколько минут назад, — и Кубина нагонит его. А он предпочел бы больше не видеть сегодня Джесюрона или, во всяком случае, самому не попасться тому на глаза. Чтобы избежать всякой возможной встречи, Кубина время от времени останавливался и всматривался в дорогу впереди.

Он добрался до поляны, не встретив ни души. Джесюрон прошел здесь уже давно. Охотник понял это по тому, что у самой тропы, усевшись на нижней ветке дерева, громко распевал пересмешник. Марон услышал его пение задолго до того, как вышел на поляну. Если бы здесь недавно проходил человек, птица улетела бы, что она и сделала при появлении Кубины.

Первой заботой Кубины было развести костер. Нечего было и думать о том, чтобы заснуть в сырой одежде, а он промок до нитки, когда переплывал озеро. Только с этой целью он и развел огонь, так как готовить ему было нечего. Да Кубина и не был голоден — он успел вечером поужинать. Костер, который марон развел с ловкостью, выдававшей человека, привыкшего к лесной жизни, быстро разгорелся, и Кубина стоял возле него, то и дело поворачиваясь, чтобы получше просушить все еще мокрую одежду.

Вскоре от нее стали подниматься клубы пара. Чтобы скоротать время, Кубина закурил трубку. Он затянулся с наслаждением. Возможно, от курения у него прояснилось в голове. Он не успел затянуться и десятка раз, как у него мелькнула новая мысль.

«Допустим, — думал он, — Воган придет через час после восхода. Нам понадобится еще час, чтобы дойти до Горного Приюта. Как бы это не оказалось слишком поздно… Кто знает, когда вздумает выехать судья? Глупо, что я не справился у Йолы. Нет, нельзя полагаться на случай, когда дело идет о человеческой жизни. Неизвестно, что готовят ему те два негодяя. Я ведь не все слышал. Будь молодой Воган сейчас здесь, мы могли бы сразу отправиться в Горный Приют. Как бы он ни был сердит на дядю, он вряд ли захочет, чтобы судью убили. К тому же эти новые обстоятельства могут их примирить, что будет к лучшему для всех, и особенно для нее, для моей сестры. То-то взбесится старый Джесюрон, подлая собака! Я ему подставлю ножку! Я все до словечка передам молодому Вогану. Уж если он и после этого захочет стать зятем Джекоба Джесюрона, то чего он тогда стоит? Нет, быть этого не может! Никогда не поверю, чтобы…»

Он вдруг вспомнил о другом. Через два часа после восхода солнца судьи Вогана может уже не быть в живых. Нет, надо сейчас же пойти к ферме старика и караулить, пока не появится молодой Воган. К рассвету он, наверно, поднимется с постели, и это сэкономит целый час. Сообщить ему все в нескольких словах и сразу же — к Горному Приюту.

Не дожидаясь, пока его платье окончательно просохнет, марон покинул поляну. Свернув на заросшую тропку, он направился к Счастливой Долине.