Онлайн чтение книги Маска Цирцеи
2. МИФИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ

Палуба под моими ногами казалась настоящей. Водяная пыль имела вкус морской воды, да и ветер, кропящий ею мое лицо, был настоящим ветром. И все же я знал, что в этом корабле-призраке есть что-то нереальное.

Дело в том, что на нижней палубе я видел гребцов, а сквозь них длинные серые морские водны. Отчетливо видны были все мышцы их спин, когда они склонялись над веслами, но отчетливы так, каким бывает сон в момент пробуждения. Гребцы не видели меня, лица их были напряжены от усилий, когда они гнали корабль… Куда?

Я немного постоял, вглядываясь в туман вокруг себя, сохраняя равновесие на качающемся корабле с ловкостью, которой у себя не подозревал, словно мое тело так же гладко скользнуло в физические и моторные воспоминания другого человека, как мой мозг переплелся воспоминаниями с другим мозгом.

Вокруг не было слышно ничего, кроме звуков от самого корабля. Я слышал удары волн о корпус, скрип шпангоутов, ритмичное пение весел в уключинах. Я отчетливо слышал кифару в руках призрака на носу, однако команда была нема.

Помню, что волосы зашевелились у меня на голове, коща я впервые увидел, как полупрозрачный воин открывает рот и заводит песню, которая несется вдоль скамей, пока двойные ряды не начинают раскачиваться в едином ритме, а рука кифареда ложится на струны, чтобы вести их — и все это в полной тишине.

Музыку я слышал, а вот команда, похоже, состояла из призраков.

Меня поразило звучание собственного голоса. Все ошеломление и все страхи, копошившиеся на дне моего мозга, сосредоточились в крике:

— Кто вы такие?! — обратился я к беззвучно поющим гребцам. Ответьте, ради бога! Кто вы?

Из тумана, словно из огромного резонатора, выкатился ко мне мой собственный голос: «Кто вы такие… такие… такие?» И я знал, что сам не смог бы ответить лучше. Действительно, кем я был? Джеем Сивардом, доктором медицины? Или Язоном, сыном Эзона, царя Иолка? А может, призраком на корабле-призраке, ведомом… кем? Я крикнул еще раз — гневно, без слов — и бросился к ближней скамье, стараясь ухватиться за плечо ближайшего гребца.

Моя рука поймала воздух. Гребец же продолжал петь.

Не знаю, как долго стоял я среди скамей, окликая глухих певцов, молотя кулаками их бесплотные тела, напрасно стараясь вырвать из их призрачных ладоней весла, которые не поддавались ни на дюйм, несмотря на все мои усилия.

Наконец я сдался. Запыхавшийся и ошеломленный, забрался я вновь на верхнюю палубу. Человек-призрак на носу по-прежнему извлекал из струн кифары удивительную мелодию. Он не замечал меня так же, как и его товарищи. Один и тот же ветер развевал мои волосы и шевелил серебристую курчавую бороду музыканта, но с тем же успехом это я мог быть призрачным, а он реальным — ровно столько внимания уделял он мне. Я потянулся к его руке, чтобы остановить музыку, но тело кифареда прошло сквозь мои пальцы подобно ветру.

Тогда я коснулся арфы. Как и весла, инструмент был настоящим. Я чувствовал его под пальцами, но не мог стронуть с места. Даже струны не поддавались мне, хотя отвечали странной, безумной музыкой на прикосновения кифареда.

— Орфей?.. Орфей! — позвал я неуверенно.

Я помнил, кем был человек, стоявший некогда на носу «Арго», и все-таки заколебался перед тем, как окликнуть его. Потому что Орфей, если он вообще существовал когда-нибудь, был мертв уже более трех тысяч лет.

Он не слышал меня и продолжал играть. Гребцы размеренно двигали веслами, и корабль плыл сквозь туман. Он был вполне реальным, жил странной жизнью, общей для всех кораблей, дышащих с треском шпангоутов, когда море держит их на своей груди. Я помнил, я знал о давней любви Язона к своему кораблю — как мне казалось, его единственной настоящей любви, несмотря на многочисленные романы с женщинами. Язон был непростым человеком: бесчувственным, жестоким, готовым предать всех, кто ему верил, в своем неудержимом стремлении к цели. Но своему «Арго» он был верен всю жизнь — и именно «Арго» убил его.

И для меня он был чем-то большим, чем просто кораблем, поскольку направлялся он к неизвестной мне цели, предназначенной судьбой мне и Язону. И тут, словно сам туман решил унять мое любопытство, серебристая завеса расступилась и я увидел…

Солнечный свет хлынул на воду, и она заиграла ослепительной синевой. Длинные ряды сверкающих прибрежных волн, вздымая фонтаны пены, разбивались о крепкие стены… Неужели остров? Остров-замок, укрепленный по линии воды, вздымающий белые башни на фоне неба, такого же синего, как вода. Все вокруг было либо белым, либо темно-голубым.

«Это не из наших времен, — подумал я, внимательно всматриваясь. — Не может быть из наших. Это нечто видимое сквозь линзу легенды о водах, похожих на темное вино, и укрепленных берегах. Об этом тысячи лет назад мог писать Эврипид».

Туман продолжал отступать, и оказалось, что это не остров, а длинный полуостров, облицованный до самой воды и отгороженный от суши огромной стеной, взметнувшей свою мощную твердь в лазурное небо. Какое-то время картина была неподвижной и безжизненной, словно книжная иллюстрация.

Внезапно я услышал звук труб, вдоль стен стало заметно движение. Голоса людей эхом понеслись по воде. «Арго» шел вдоль берега, и мне казалось, что ритм музыки несколько ускорился. В нем запульсировало беспокойство, и гребцы заработали живее.

Трубы звучали все громче. Послышался отчетливый металлический лязг, словно бы оружия, и вдруг из-за мыса медленно выплыл ослепительный корабль. Весь он был сделан из золота и смотреть на него прямо было невозможно. Но в первый момент, перед тем как зажмуриться, я заметил двойные ряды весел, поблескивающих вдоль бортов корабля. Он шел прямо к нам, поднимая сверкающим носом пенистые буруны.

Теперь музыка Орфея зазвучала еще тревожнее. Ритм ускорялся с каждым ударом по струнам, пока весла «Арго» не начали двигаться в такт частым ударам сердца. Все быстрее мчались мы по воде и вскоре оставили позади мыс с каменной башней; над водой неслись громкие крики людей с золотого корабля.

Это была бирема, в два раза мощнее нашей, но и более тяжелая. «Арго» скользил по воде с проворством, ласкавшим мое сердце в том месте, ще билось сердце Язона, влюбленного в красу и резвость своего корабля.

Город остался позади. Мы снова плыли сквозь туман, но вскоре сбоку замаячили контуры лесистых берегов и пологих холмов. Потом, когда «Арго» отозвался на бешеный ритм работы своих призрачных гребцов, удалились и они. И по-прежнему за кормой катился к нам рев труб, а золотистый корабль сверкал даже сквозь туман.

Это была упорная и очень долгая погоня. Только под конец понял я, что было нашей целью. Неожиданно из тумана возник кипарисовый остров с низкими берегами, окаймленный белыми пляжами и темными деревьями, спускающимися к самому песку. Язон знал этот остров.

«Эя, — прошептала его память в моем мозгу, и вместе с этим проснулись едва уловимые страхи. — Эя, Остров Волшебницы».

За кормой крики наших преследователей были такими же громкими, как и в начале погони много часов назад. Бряцание их оружия напоминало лязг металлических зубов в пасти дракона, разверзшейся, чтобы сожрать нас.

Когда наблюдатель на золотистом корабле заметил в тумане кипарисы, он, вероятно, дал сигнал удвоить скорость. Послышались резкие щелчки бичей, и ослепительный корабль буквально прыгнул вперед. Он быстро приближался к нам, хотя кифара бесплотного Орфея пронзительно кричала в неистовом ритме, который заставлял сердца бешено колотиться, а призрачные гребцы отчаянно напрягали свои мускулистые спины, работая веслами.

Какое-то мгновенье золотистый корабль находился рядом с нашим бортом, и мне удалось полуослепшими глазами взглянуть на его сверкающие палубы и заметить солдат в блестящих доспехах; они высовывали головы из-за планшира, размахивали мечами и копьями.

И тут чужой корабль снова рванулся вперед, и на сгкунду в его сиянии исчез темный остров, что был перед нами. Дерзко пересек он наш курс, и я увидел напряженные, возбужденные лица преследователей, бледные на фоне сверкающих доспехов.

Арфа Орфея умолкла на мгновенье, а потом вдруг призрачные пальцы тронули магические струны, и инструмент издал вопль ненависти и мести. Он кричал, словно живое существо, словно фурия, жаждущая крови.

Я увидел — как странно это звучит — безмолвные крики аргонавтов, заметил запрокинутые бородатые лица, скалящие зубы от усилия и радости, увидел мускулистые спины, как одна сгибающиеся в последнем, могучем ударе весел, который швырнул корабль вперед — прямо в золотой борт, преградивший нам путь.

Отчетливо понял я, насколько был беззащитен — один среди этой бесплотной команды, для которой гибель могла ничего не значить. «Арго» и я были реальны, и золотистый корабль тоже, а призрачные аргонавты явно вели нас к неизбежной гибели.

Я помню страшный, сотрясший воздух грохот, когда корабли столкнулись. Палуба вздрогнула подо мной, и впереди все стало светлым, словно золотистый корабль в последний момент вспыхнул и осветился пламенем. Я помню крики и вопли, лязг оружия и заглушающий все это отчаянный плач кифары, терзаемой перстами бессмертного певца.

А потом «Арго» развалился подо мной и холодная вода сомкнулась над моей головой.