Онлайн чтение книги Невеста Нила
XLIX

Епископ явился слишком поздно. Он застал только труп вдовы, а у изголовья смертного одра маленькую Катерину, смертельно бледную, немую, убитую горем. Иоанн ласково заговорил с ней, стараясь утешить осиротевшую девушку, но она оттолкнула его, вырвалась и убежала из комнаты. Бедное дитя! Прелат видел многих дочерей у гроба матери, но такая мрачная печаль удивила и его. «Вероятно, эти человеческие души были соединены слишком крепкими узами, — подумал он, — и потому смерть одной из них так поразила другую».

Между тем Катерина убежала в свою комнату и упала на диван. Ее нежное тело несмотря на жару вздрагивало от озноба. Может быть, у нее также обнаружились симптомы заразы? Но нет, это было бы слишком большой милостью судьбы. Бедная мать умерла, и причиной ее смерти была родная дочь. Признаки болезни проявились прежде всего на губах Сусанны; это было первым подтверждением ужасной истины. Кроме того, врач несколько раз выражал удивление, каким образом эпидемия могла проникнуть в совершенно здоровый квартал и обнаружиться в доме, который содержался в такой безукоризненной чистоте. Катерина знала лучше всех, кто ввел сюда ангела смерти, из желания погубить соперницу. Слово «матереубийца» постоянно звучало в ее ушах, и она припомнила, что в законе предков не было назначено никакого наказания убийцам собственных родителей, потому что древние даже не допускали такого гнусного преступления.

Презрительная улыбка появилась на губах девушки. Все божеские и человеческие законы были нарушены ею, она не почитала Господа, прибегала к колдовству, убивала. Родная мать сошла из-за нее в могилу, а между тем, по словам врача Филиппа, заповедь о почитании родителей — единственная, за исполнение которой обещана награда, — гласит одно и то же; как на Моисеевых скрижалях, так и в законе ее предков.

Эти мучительные размышления еще больше усилили смертельный ужас Катерины; нервная дрожь по-прежнему подергивала ее члены, и она стала ходить по комнате, отыскивая оправдания своим поступкам. Во-первых, ей хотелось заразить эпидемией не мать, а Элиодору; почему же так коварна судьба?…

Мысли Катерины были прерваны приходом Элиодоры. Узнав печальную весть, она поспешила к осиротевшей девушке, чтобы утешить ее и помочь в неизбежных хлопотах. Племянница Мартины с любовью обратилась к девушке, но этот нежный, мелодичный голос напомнил Катерине тот час, когда она вошла в спальню Элиодоры, только что вернувшись от умирающего Плотина. Византийка хотела привлечь ее к себе, но дочь Сусанны уклонилась от ласковых объятий и резко заметила, что к ней нельзя прикасаться из опасения заразиться. Она не нуждается в утешениях и желает только остаться одна. Ее слова звучали жестко и неприветливо; когда же за Элиодорой затворилась дверь, Катерина злобно посмотрела ей вслед. Почему смерть пощадила эту женщину и выбрала своей жертвой существо бесконечно дорогое для нее? Мать, как живая, предстала перед мысленным взором Катерины; девушка снова пошла в ее спальню и упала ниц перед постелью покойницы. Но и здесь ей было невыносимо тяжело; она вышла в сад и посетила каждое местечко, где они, бывало, сиживали с матерью, но в зеленой чаще раздавался какой-то подозрительный треск, а деревья и кустарники отбрасывали от себя такие причудливые тени, что девушке стало жутко, и она поспешила выйти опять на солнечный свет.

Когда Катерина хотела вернуться домой, ей встретился Анубис. Бедный проказник! И он сделался калекой тоже из-за нее, а его мать умерла от чумы. Юноша заговорил с ней, выражая сочувствие ее горю. Катерина не прогнала его и завела с ним такой странный разговор, что Анубис подумал, не помрачился ли у нее рассудок от сильного потрясения. Например, она совершенно неожиданно спросила его, как велико их состояние. Анубис, служивший в казначействе, мог приблизительно назвать цифру доходов вдовы Сусанны. Его ответ до того поразил молодую госпожу, что она всплеснула руками и воскликнула:

— Неужели такое царское богатство может принадлежать частному лицу?

В заключение «мотылек» осведомилась, знает ли Анубис, как составлять завещание, и получила утвердительный ответ. Познакомившись подробно с формой этого документа, она узнала, что подпись завещателя действительна лишь в том случае, когда ее подтвердят свидетели. Юноша напомнил Катерине, что она слишком молода и ей рано думать о предсмертных распоряжениях.

— Почему? — спросила дочь Сусанны. — Разве Паула много старше меня?

— Конечно, — согласился юноша, — но ведь завтра дамаскинку утопят в реке. Теперь все называют ее «невестой Нила».

Злая усмешка снова мелькнула на губах Катерины, но она тотчас стала опять серьезной и направилась прямо домой.

На крыльце Анубис робко спросил, нельзя ли ему еще раз взглянуть на покойную госпожу. Катерина не хотела позволить своему молочному брату приблизиться к зараженному трупу, но он гордо возразил:

— Если ты не боишься умереть, то и я не трусливее тебя.

Тело Сусанны лежало обмытое и красиво убранное для погребения. Катерина с жаром поцеловала руку матери. Анубис приложился губами к тому же месту, которого коснулись губы любимой им девушки. Потом он сел у катафалка и оставался тут, пока молодая госпожа не отослала его прочь. Перед полуднем опять явился епископ — благословить усопшую. Он нашел ее в убранстве из великолепных венков. Катерина снова побывала в саду, где собственноручно срезала для них самые красивые и редкие цветы.

Ее утешала возможность сделать хотя бы что-нибудь для матери. Днем все окружающее казалось девушке еще невыносимее, чем ночью. Она находила свой дом каким-то громадным, грубым, неуклюжим; каждый угол в нем как будто грозил ей неведомыми опасностями, напоминал о каком-нибудь поступке, которого приходилось стыдиться. Ей казалось, что все, кто смотрел на нее, точно подозревали ее в злодействе; колонны большой парадной залы, куда вынесли покойницу, будто колебались на своих подножиях, а потолок угрожал рухнуть и задавить преступную дочь. Она совершенно невпопад отвечала епископу. Он подумал, что бедняжка никак не может опомниться от своего удара. Желая дать другое направление ее мыслям, Иоанн стал рассказывать о Пауле; он думал, что девушек связывает дружба, и сообщил о вчерашнем обручении в стенах тюрьмы.

Черты Катерины до того исказились в эту минуту, что прелат испугался. В ее душе происходила жестокая борьба, глаза вспыхнули недобрым огнем, грудь судорожно вздымалась и опускалась от прерывистого дыхания.

— Но ведь дамаскинку все-таки принесут в жертву Нилу? — с трудом спросила, наконец, дочь Сусанны.

Епископ приписал ее волнение ужасу перед страшной казнью подруги и сочувственным тоном сказал:

— Я не в силах буду удержать этих богоотступников от их бесчеловечной затеи, но все-таки прибегну к последнему средству. Патриарх в своем письме строго осуждает этот языческий соблазн, и сегодня копии с пастырского послания будут разосланы по всему городу. Я сам прочту его в Курии, растолкую булевтам и постараюсь образумить непокорных. Не хочешь ли прочитать письмо Вениамина?

Катерина с живостью согласилась. Епископ кивнул аколиту, принесшему за ним церковные принадлежности; тот немедленно вынул из пакета лист папируса и подал девушке. Оставшись одна, она пробежала его глазами сначала довольно рассеянно, потом внимательно и наконец целиком погрузилась в чтение. Ее глаза блестели, дыхание участилось, как будто в этой рукописи было что-то, близко касавшееся собственной участи одинокой сироты.

В зал вошли погребальщики, а Катерина все еще не отрывала глаз от папируса. Шум незнакомых шагов заставил ее опомниться; она вскочила с места, осмотрелась и стала прощаться с покойницей; но и тут девушка не смогла обронить ни одной слезы, хотя сердце ее разрывалось от горя при виде бездыханной матери, заботливо лелеявшей ее золотое детство и счастливую юность.

Теперь она не чувствовала больше упреков совести; ей казалось, что смерть не прервала общения между ней и покойницей, что после короткой разлуки им предстоит свидание, может быть, скоро, может быть, даже завтра, и тогда Катерина выскажется, покается перед матерью с такой откровенностью, какая невозможна и для самых близких людей по эту сторону гроба. Душа матери, освободившись от земных оков, конечно же, поймет все то, что было выстрадано дочерью, что довело ее до преступления. Там Сусанна, пожалуй, осудит Катерину строже, чем на земле, но зато сильнее прижмет ее к сердцу и утешит. Наклонившись к трупу, она прошептала матери на ухо, как живой:

— Погоди, я скоро приду к тебе и тогда расскажу обо всем!

Потом дочь целовала умершую до того бесстрашно и нежно, что монахи в ужасе оттащили ее от покойницы и приказали носильщикам поскорее заколотить гроб.

Когда гробовая крышка опустилась над Сусанной, осиротевшая дочь в первый раз горько зарыдала. Только тут впервые осознала она весь ужас невозвратимой потери и собственное горькое одиночество. После того Катерина не видела и не слышала больше, что делали чужие люди с дорогим трупом; когда она отняла руки от заплаканного лица, дом покойной Сусанны опустел; тело его хозяйки отнесли в ближайший приют для зачумленных. Закон запрещал оставлять покойников в их жилищах на долгое время, и похороны умерших от эпидемии происходили ночью; родная дочь не имела права проводить свою мать на кладбище.

Катерина пошла к себе в комнату, понурив голову, и выглянула оттуда в сад. Все это теперь принадлежало ей; она могла свободно распоряжаться всем, как прежде распоряжалась своими птицами, собачками и золотыми украшениями, лежавшими на туалетном столике. Одно слово, одно движение руки богатой наследницы могло осчастливить людей, но для нее самой было немыслимо никакое счастье. Стоило ли ей расти, достигать полной самостоятельности, полной зрелости ума и такого громадного могущества только для того, чтобы чувствовать себя бесконечно жалкой и бессильной? К чему ей вся эта царственная роскошь? Разве она может утолить ее тоску, уменьшить ее необъятное горе!

Прощаясь с матерью, она дала ей торжественное обещание. Душа Катерины неудержимо стремилась исполнить данный обет; послание патриарха послужило ей неожиданным откровением. Молодая девушка опять принялась перечитывать его.

В начале Вениамин строго осуждал нечестивое намерение мемфитов, отступивших от истиной веры. По его словам, смерть Иисуса Христа сделала ненужными всякие человеческие жертвы. Подобные жестокие обряды не должны совершаться в христианских стенах, потому что они представляют собой кощунственный, богопротивный проступок. Языческие боги были созданы по образу слабых и грешных людей, порабощенных собственной плотью, и такие кумиры требовали себе жертв.

Послание заключалось пастырскими увещаниями к Мемфисским христианам. Патриарх Вениамин, глава египетской церкви, говорит, конечно, по внушению Божию. Итак, девственница, готовая добровольно броситься в волны для спасения своего народа от бедствия, будет жертвой, приятной небесам! Это указание святого сердца дало обильную пищу уму Катерины. Одна мысль за другой возникала у нее в голове, пока из них выработалось стройное целое. Дочь Сусанны вознамерилась стать той девственницей, на которую намекал патриарх, — настоящей, истинной невестой Нила, готовой добровольно расстаться с молодой жизнью для спасения своих ближних.

Именно в этом заключалось искупление ее тяжкой вины: она хотела положить конец своим страданиям этим геройским подвигом, чтобы скорей соединиться с матерью, показаться своему возлюбленному Ориону, патриарху, Иоанну и согражданам во всем величии самопожертвования и, таким образом, ни в чем не уступить сопернице — превозносимой всеми до небес дочери Фомы. Перед глазами Паулы, на виду всего народа, хотела она исполнить великое дело. Но Орион должен узнать непременно, чей образ лелеяла в сердце его отвергнутая невеста и из любви к кому она отреклась от всех земных радостей, чтобы найти смерть в нильских волнах.

О как это будет хорошо! Спасти Паулу ценой собственной жизни, значит, заставить Ориона вечно благословлять ее имя: тогда ее образ будет нераздельно жить вместе с образом соперницы в его душе, если даже беспримерный поступок Катерины и не поставит ее во мнении Ориона и общества в один ряд с дамаскинкой.

С этой минуты дочь Сусанны нетерпеливо дожидалась желанной развязки. Тщеславная девушка заранее радовалась возможности привлечь к себе все взоры, сделаться предметом всеобщих похвал, удивления и восхищения. Завтра ей предстояло возвыситься надо всеми, и, чем сильнее томил ее зной этого палящего дня, тем больше влекло Катерину желание успокоиться от жизненных тревог в прозрачной глубине родимой реки. Молодой девушке казалось нетрудным привести в исполнение свой план. Теперь она сделалась полновластной госпожой в своем доме: рабы и свободные слуги обязаны беспрекословно исполнять ее волю. Катерина не хотела уступать своего богатства родственникам, которых не особенно любила, и потому твердой рукой написала завещание, назначив часть своего состояния дяде Кризиппу; затем меньшую сумму молочному брату Анубису и вдове Руфинуса, чтобы загладить перед ней тяжкую вину. Большую же часть своего имущества, оцененного в несколько миллионов, она завещала возлюбленному другу Ориону, которому прощает все и надеется доказать, что маленький «мотылек» способен на возвышенные и самоотверженные поступки.

В заключение она просила юношу принять в дар, между прочим, и ее богатый родительский дом, поскольку дворец мукаукаса погиб по ее вине. Эта передача имущества была обставлена особыми условиями, которые делали честь уму и проницательности завещательницы.

Она знала, что неудовольствие патриарха может повредить молодому человеку и в то же время захотела заручиться благоволением церкви для спасения своей души. С этой целью Катерина предписывала юноше передать большую часть полученного от нее наследства в пользу церкви и бедных; однако не сразу, а в течение десяти лет, и такими суммами, какими заблагорассудится Ориону. Если же сын мукаукаса не проживет трех лет со дня смерти Катерины, то его права на наследство должны перейти к ее дяде Кризиппу.

К святой церкви, которой принадлежит все ее сердце, Катерина обращалась с покорной мольбой, прося духовенство ежегодно поминать ее и мать в дни их именин во всех египетских храмах. Если патриарх сочтет ее достойной такой чести, то пусть часовня, которую она завещала выстроить возле того места, где ее поглотят нильские волны, называется капеллой Сусанны и Катерины.

Всем невольникам в своем завещании Катерина дарила свободу, а наемным слугам своего дома назначила щедрые денежные награды. Она серьезно обдумывала свои последние распоряжения несколько часов кряду, и по ее лицу не раз скользила довольная улыбка. Потом девушка тщательно переписала документ, который был скреплен подписью врача и всех свободных служащих при доме. Хотя никто не ожидал такой предусмотрительности от молодой наследницы, однако все были согласны с тем, что с ее стороны было очень благоразумно распорядиться своим громадным состоянием, так как она была заперта в зачумленном доме и могла в любой момент заболеть.

Прежде чем стемнело, врач по просьбе Катерины привел к ней старшего сенатора Александра, старого друга ее отца, который стал опекуном Катерины после смерти мукаукаса. Александр переговаривался с девушкой через садовую калитку; он выразил согласие служить ей кириосом и скрепил своей подписью готовое завещание, хотя она и не позволила ему прочитать документ.

После этого молодая госпожа отправилась сама во флигель невольников, откуда снова были вынесены в некрополь несколько заболевших. Катерина приказала лодочникам подготовить к утру большую праздничную барку, на которой она поедет завтра любоваться жертвоприношением с реки.

Дочь Сусанны легла спать с более спокойным сердцем, чем накануне, и не успела окончить вечерней молитвы, как ее веки закрылись от усталости.

Проснувшись после солнечного восхода, она нашла великолепное судно, купленное за большие деньги ее отцом в Александрии, совершенно готовым к отплытию. Она беспрепятственно села на барку с Анубисом и несколькими служанками, потому что все караульные, сторожившие зараженный дом, были потребованы начальством на праздник жертвоприношения и свадьбы Нила. При громадном стечении народа, привлеченного великолепным зрелищем, легко могли возникнуть любые беспорядки.