Онлайн чтение книги Номер 6 Number 6
Глава 1 — Жизнь и смерть

Ты жив; поведай правду обо мне Неутоленным.(Гамлет, Акт 5, Сцена 2)*

Сион закрыл книгу. До него доносился шум дождя.

Эта подземная комната была отрезана от большинства внешних звуков. Но по непонятной причине шум ветра и дождя всегда проникали сквозь стены.

Мышь вскарабкалась по ноге Сиона и уселась на колене. Она дернула усиками и как бы вопросительно потерла их передними лапками.

— Хочешь, чтобы я тебе почитал?

Ипии.

— А тебе и правда нравятся трагедии. Почему бы не выбрать что-то повеселее?

Мышь посмотрела на него и моргнула своими глазами цвета винограда. Сион устроился поудобнее на стуле и скрестил ноги, мышь так и осталась сидеть у него на колене.

Этот стул когда-то был весьма неплохим образчиком мебели. Об этом говорили прочная конструкция и изящные узоры на спинке. Но теперь он был старым и потрепанным; краска облупилась во многих местах, а сидение было так сильно потерто, что нельзя было сказать, какого цвета оно было раньше. Стул был одним из немногих предметов мебели в этой комнате. Неделю назад Сион раскопал его среди книг, занимавших две трети пространства.

— Наверное, если разобрать эти книги, можно найти куда большие сокровища, — Сион пытался говорить серьезно, но Нэдзуми фыркнул.

— Почему бы тебе сначала не поднабраться сил, прежде чем думать о таких вещах? Ты — малыш, который ни разу в жизни не занимался физическим трудом. Поэтому ты такой бледный и тощий.

— Я был ответственным за уборку парка. Я каждый день занимался физическим трудом.

Нэдзуми пожал плечами. В его голосе появилось легкое презрение.

— Уборка? Уборка в Номере 6 считается физическим трудом? Тебе надо было просто управлять роботами, которые убирали. А физический труд, малыш…

Нэдзуми схватил руку Сиона и сжал пальцы так сильно, что он вздрогнул. Пальцы Нэдзуми, тонкие на первый взгляд, были на удивление сильными.

— …Это использование этих вот рук, ног и спины. Использование своего собственного тела. Запомни это.

Колкая и саркастичная манера речи Нэдзуми перестала раздражать Сиона, когда он к ней привык. За резкостью и цинизмом всегда скрывалась правда, с которой он не мог не согласиться, и зачастую чувствовал себя, скорее, переубежденным, чем обиженным. В Номере 6 работа Сиона и правда заключалась в нажимании клавиш. Он никогда не занимался тем трудом, который напряг бы его собственное тело до предела. Он не знал, каково быть влажным от пота, когда кожа на руках покрывается мозолями и трещинами, а мышцы болят от усталости; что значит дико проголодаться и сладко уснуть после рабочего дня.

Он никогда этого не испытывал.

— Поэтому я и хочу это сделать, — решительно произнес Сион, указывая на горы книг, наваленные по всей комнате. — Я разберу их, рассортирую и аккуратно расставлю на полки. Если это не физический труд, то я не знаю, что это.

— У тебя на это сотня лет уйдет.

— Справлюсь за неделю.

Нэдзуми пожал плечами.

— Как хочешь, — вздохнул он. — Делай, что считаешь нужным. Но ограничься книгами и полками. Больше ничего не трогай.

— Здесь кроме книг и полок почти ничего и нет.

— Как ты и сказал, под ними могут лежать чудесные сокровища. Честно говоря, я сам не знаю, что скрывается под книгами.

Мышки болтали друг с другом из укромных уголков и крошечных закутков между книгами. Сион подобрал маленький светло-зеленый томик.

— Нэдзуми.

— Хм?

— Как давно ты живешь здесь?

Голые бетонные стены, тысячи книг, подземная комната — это не слишком походило на человеческое жилище.

— Ты ведь не здесь вырос, да? Где ты…

Он закрыл рот. Он заметил, что глаза Нэдзуми сверкают стальным блеском.

— Я… прости.

Нэдзуми выхватил книгу из рук Сиона и отбросил ее в сторону.

— Если собираешься здесь остаться, — он закутал плечи в ткань из суперволокна и нетерпеливо вздохнул. — Тогда сделай что-нибудь с привычкой устраивать допрос. Не знаю, как долго я смогу выносить, что ты вынюхиваешь все подробности моей жизни.

— Я не вынюхиваю. Мне просто стало интересно.

— Когда ты пристаешь к людям с вопросами обо всем, что ты хочешь знать, это и называется вынюхиванием. Это тоже запомни.

Сион почувствовал раздражение из-за отталкивающих слов Нэдзуми. Внутри него бурлило возмущение. Он не вынюхивал. Он схватил Нэдзуми за руку, когда тот собирался выходить.

— Я еще почти ничего не знаю. Потому и хочу узнать.

— Говорю же, это и называется…

— Если бы я мог понять что-то без знаний, — перебил Сион, — я бы и не пытался узнать. Но я хочу знать. Это то, что мне надо знать. Я хочу знать, и потому… ай!

Увлекшись, Сион прикусил язык. От боли он зажал рот рукой и присел на корточки. На глаза навернулись слезы, рот перекосился от боли. Нэдзуми расхохотался.

— Блин, ты от природы такой растяпа? Никогда не устаю на тебя смотреть… Ты в порядке?

— Более-менее. Прикусывать язык очень больно.

Когда он жил в Номере 6 — от рождения и до шестнадцати лет — он ни разу так не заговаривался, чтобы прикусить язык. И это было впервые, когда он не задумываясь схватил кого-то за руку из желания произнести то, что жаждало сказать его сердце, его слова не поспевали за мыслями.

— Ну и?

Нэдзуми присел и заглянул в лицо Сиона. Свет в его глазах лучился нежным блеском.

— Что ты хочешь знать?

— Тебя… — ответил Сион. — Я хочу познать тебя.

У Нэдзуми челюсть отвисла. Он часто заморгал.

— Сион, ты в последнее время не читал никаких странных книг?

— Странных?

— Типа романтических новелл, где клише навалом. Ну, знаешь, где принц спасает девицу в беде, или разлученные возлюбленные проходят через испытания и невзгоды, чтобы снова воссоединиться.

— Не думаю, что читал такое.

— Тогда откуда взялась реплика? «Я хочу познать тебя», — недоверчиво повторил Нэдзуми.

— Чтобы что-то сказать, мне не обязательно откуда-то это заимствовать.

— То есть ты это серьезно?

— Конечно. Нэдзуми… — Сион вытер губы и посмотрел прямо в его серые глаза. — Я хочу знать. Хочу знать, потому что еще столько вещей мне не известно. Я лишь знаю, что ты меня спас. Я не в курсе, какое у тебя настоящее имя или где ты вырос, или почему ты живешь один, или о чем ты сейчас думаешь, или собираешься делать — без понятия. Я ничего о тебе не знаю.

Его схватили за запястье. Пальцы Нэдзуми всегда были холодными и жесткими.

— Тогда я скажу тебе кое-что. Положи руку сюда.

Сион подчинился и приложил руку к груди Нэдзуми.

— Что ты чувствуешь?

— Чувствую?.. Ну, обычная мужская грудь. Твердая и плоская.

— Знаю, знаю. Не повезло тебе, больших сисек у меня нет. Что еще?

— Ну…

Что ощущала его ладонь через грубую ткань рубашки Нэдзуми? Сердцебиение, теплоту и упругость плоти. Сион не мог произнести это вслух. Он не знал почему. Он отдернул руку и сжал пальцы. Нэдзуми тихо усмехнулся.

— Сердцебиение и тепло. Верно?

— Конечно. Ты ведь живой. Естественно, что твое сердце бьется, и ты излучаешь тепло.

— Да. Я жив, и я прямо перед тобой. Это все, что тебе надо знать. Чего еще ты хочешь?

Нэдзуми встал и посмотрел на Сиона. Его взгляд, как и пальцы, был холодным.

— Тебе нужна информация, — произнес он ледяным тоном. — Дата рождения, история развития, рост, вес, уровень интеллекта, данные о ДНК. Тебе нужна информация, которую можно превратить в цифры. Только так ты пытаешься понять людей. Поэтому ты не можешь понять живых людей, стоящих прямо перед тобой.

Сион тоже встал. Он стиснул кулаки сильнее.

— Ты любитель сарказма, и тебе нравится смеяться над людьми. Ты не любишь рыбу и беспокойно спишь.

— Хах?

Сион продолжил.

— У тебя огромный багаж знаний из различных областей — но все они не систематизированы. Иногда ты изменчив и слишком чувствителен, а иногда ленив и невнимателен к деталям. Ты любишь очень острый суп и дико злишься, когда в нем мало соли. А прошлой ночью ты три раза меня пнул.

— Эй, Сион, минуточку…

— Я узнал это, когда пришел сюда. Это не цифры. Я бы никогда не променял тебя на числа. Это не то, чего я хочу.

Взгляд Нэдзуми ускользнул в сторону.

— Для тебя я чужой человек, — сказал он. — Ты не должен интересоваться чужими людьми. Четыре года назад ты спас мне жизнь, и я тебе сильно задолжал. Поэтому я помог тебе. Если хочешь, можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, и делать то, что хочешь. Но даже не думай желать узнать больше о чужом человеке.

— Почему нет?

— Потому что они будут мешать.

— Будут мешать? Знания усложняют жизнь?

— Да, людям вроде тебя. Ты хорошо впитываешь информацию, но легко поддаешься эмоциям. Ты легко веришь людям и пытаешься привязаться к ним. Я ведь говорил уже, да? Отгородись, выбрось все ненужное.

— Ага, но…

— Но ты сейчас делаешь все наоборот. Ты начинаешь интересоваться мной и хочешь узнать больше. Ты пытаешься увеличить свою ношу. Ты безнадежно глуп, просто безнадежно.

Сион не мог понять, о чем говорит Нэдзуми. Это было сложнее любого прочитанного им учебника.

— Нэдзуми, я не понимаю, о чем ты, — честно признался он. Нэдзуми слегка пожал плечами.

— Чем больше узнаешь, тем сильнее привяжешься. И мы уже не сможем быть чужими. Для тебя это станет проблемой.

— Для меня? Почему?

— Когда мы станем врагами, ты не сможешь меня убить.

В его голосе звучала насмешка. Сион твердо уперся ногами в потертый ковер.

— Пока ты будешь занят, пытаясь одолеть эмоции, я смогу вонзить нож тебе в сердце. Знаешь, нож — старое оружие, но иногда оказывается весьма действенным.

— Почему мы должны стать врагами? Абсурд. Это самая большая глупость.

— Правда? А я думаю, вполне правдоподобно!

— Нэдзуми! — разгоряченно воскликнул Сион.

Послышался громкий шум обрушившейся стопки книг. Нэдзуми на плечо прыгнула мышь.

— Ну, если всерьез решился разобрать эти книги, лучше поспеши. Неделя пролетит быстро. Я пошел на работу.

Нэдзуми проворно повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Сион почувствовал, что напряжение покинуло его тело. Оно стало холодным и липким. Иногда от разговоров с Нэдзуми его прошибал холодный пот. Сион облизал пересохшие губы.

— Я даже не знаю, что у тебя за работа, — пробормотал он себе под нос. — Я просто хочу знать. И кто здесь глупый?

Он позволил словам на миг повиснуть в воздухе, а потом сел разгребать книги.

— Сион.

Дверь открылась и его позвал голос Нэдзуми. В его сторону полетела пара рабочих перчаток.

— Будешь работать голыми руками, ноготь сломаешь.

Дверь закрылась прежде, чем Сион успел его поблагодарить, и в комнате снова повисла тишина. Этот случайный приступ доброты или холодные, бесстрастные слова, сказанные пару минут назад — чему же верить? Сион не мог его понять. И потому он так хотел до него достучаться. Сион натянул перчатки и поднял с пола несколько книг.

Конечно. Надо одевать перчатки, когда работаешь. Еще одна вещь, о которой я не знал.

Тебе нужна информация, которую можно превратить в цифры. Только так ты пытаешься понять людей. Слова, брошенные ему в лицо несколько минут назад, до сих пор упрямо звучали в ушах. Методу анализа людей через информацию о них Сион учился всю свою жизнь в Номере 6, с тех пор как заработал высокий рейтинг на Тестировании Детей и получил право учиться в спецклассе.

Человеческое тело состоит из 274 видов различных клеток, всего их 60 миллиардов. Он прекрасно помнил название, форму и функции каждой. Он знал расположение и назначение каждого органа, а также выучил пути передачи сигналов между миндалинами, околоносовой коры и гиппокампа.

Но для него это было бесполезным. Как бы он не применял свои знания, он не мог понять человека, с которым жил месяц.

Нэдзуми всерьез полагал, что однажды они станут врагами? Что в итоге они убьют друг друга — такое возможно? Слова и действия Нэдзуми всегда были загадочны, и это озадачивало Сиона.

Он не мог понять его. И потому так хотел достучаться до него. Он хотел узнать ту часть Нэдзуми, которую нельзя свести к цифрам. Сион покачал головой. Мыши деловито сновали под ногами. Я должен остановиться. Раздумьями тут не поможешь. Сейчас мне надо воевать с этими книгами.

Вскоре он покрылся потом. Его спина болела, руки налились тяжестью. Но от работы его отрывала не только боль в теле или усталость, но и страницы книг, которые он просматривал. Он мог случайно открыть книгу и обнаружить, что сидит на полу и читает ее. Полностью поглощенный повествованием, он вскоре терял счет времени. И каждый раз мышка запрыгивала на страницу и делала строгий выговор.

«Ипии ипии!»

— Ладно, ладно. Я заканчиваю. Доволен теперь?

А на третий день он нашел кое-что под кипой старых научных журналов. Маленькую серебристую коробочку. Свою аптечку первой помощи.

Той ненастной ночью четыре года назад промокший насквозь Нэдзуми неожиданно появился в доме Сиона. Его плечи были залиты кровью, казалось, этот мокрый мальчик сейчас свалится. Сион, не задумываясь, протянул ему руку. Его инстинкт защитника был так силен, что он не испытывал страх перед пришельцем. Даже узнав, что он VC — жестокий и опасный преступник по мнению Номера 6 — Сион не изменил свое отношение. Он взял Нэдзуми под крыло, обработал рану и дал отдохнуть. Не колеблясь. Он не мог поступить иначе. В результате Сион потерял почти все, что имел, вместе с большей частью своей спокойной и обеспеченной жизни.

В ту ночь Сион обрабатывал рану, болезненное свидетельство попадания пули, используя содержимое этой аптечки. На следующее утро Сион лишился четырех вещей — красной клетчатой рубашки, полотенца, аптечки и самого Нэдзуми. Из них две вещи вернулись к нему в руки. Или, скорее, только аптечка, потому что нельзя было сказать, что Нэдзуми «вернулся» к нему. Это Сион попал в ловушку и стараниями Бюро Безопасности почти оказался в Исправительном Учреждении — Нэдзуми был тем, кто спас его и вывел за пределы Номера 6.

Это не он вернулся. Это я ворвался и укрылся здесь. Вот как оно было. Он попал из Города Утопии — который даже называли иногда Святым — в подвал, которого не достигали лучи солнца. Он, наверное, уже никогда не сможет вернуться в Номер 6 на законных основаниях. Он оставил там мать. Думала ли о нем Каран теперь, когда он стал беглым преступником? Сион знал, что глупо переживать из-за этого, но сердце все равно сжималось.

Он не мог отбросить все это, как Нэдзуми. Он не мог выкинуть часть себя. Он не мог жить без этого. Ему надо за что-то держаться, иначе он поскользнется и упадет. Ему надо всегда иметь кого-то в своем сердце, иначе он сойдет с ума.

Сион поднял крышку ящичка. Похоже, автоматический стерилизатор все еще работал. Скальпель и рулон марли тускло светились под красным светом стерилизующей лампы. Чувство ностальгии заполнило его грудь, как будто он встретил старого друга.

«Ипии-ипии! Чит-чит-чит!»

— Что? Знаю, знаю. Я закончил. Блин, а ты строг, — засмеялся Сион. В ответ мышка подняла передние лапки и пискнула.

***

К тому времени, как прошла неделя, Сион смог разобрать большую часть книг, покрывающих пол. Конечно, невозможно было найти на полках место для всех книг, и множество стопок так и лежало на полу — но жилого пространства явно прибавилось.

— Так что ты думаешь? — Сион гордо выпятил грудь. Нэдзуми лениво опустился на стул и зевнул.

— Аптечка, пара одеял, кружка и старый обогреватель. И это все, что ты смог найти?

— Это немало, — возмутился Сион.

— Плохо, что ты не смог найти пропуск в Номер 6.

Сион встал прямо перед Нэдзуми и посмотрел ему в глаза. Если хочешь говорить серьезно, нельзя избегать чужого взгляда. Это он понял за тот месяц, что жил с Нэдзуми. Сион наклонился и упер руки на подлокотники стула.

— Что?

Теперь Сион нависал над Нэдзуми. Тот неуютно заерзал на стуле.

— Нэдзуми, моя мать все еще в Номере 6. Она — мой единственный родственник. Мне все равно, сколько ты будешь надо мной смеяться, но я не могу забыть о ней. Но… но позволь мне сказать. Я больше не хочу жить в городе. Даже если бы кто-то сказал, что я могу вернуться в прошлое, я бы не согласился возвращаться к обеспеченной жизни законного гражданина Номера 6. Я серьезно — мне ни капельки не хочется возвращаться.

Серые глаза, в которые был устремлен взгляд Сиона, смотрели не моргая.

— Ты сказал, что моя жизнь в Номере 6 была фальшивой. Теперь я понял это на собственном опыте. И никогда, никогда не хочу возвращаться к жизни, только с виду кажущейся мирной и благополучной.

— Так ты готов к жизни вне Святого Города, ты это пытаешься мне сказать?

— Ага.

— Ты знаешь, что это за место?

Сион начал колебаться. Губы Нэдзуми растянулись в холодной улыбке.

— Ты ничего не знаешь, — мягко произнес он. — Ты не знаешь, что значит голодать, дрожать от холода, стонать из-за раны, которая кровоточит без лечения; ты не знаешь, какие страдания начинаются, когда рана заражена паразитами и ты гниешь заживо; ты не знаешь, каково это, когда кто-то умирает у тебя на глазах, а ты не можешь помочь. Ты ничего не знаешь. Ты просто бросаешься красивыми словами. Испытал на собственном опыте, говоришь? Ты увидел лишь поверхность этого города, а уже делаешь вид, что знаешь о нем все. Может, это город лжи, но у тебя в Номере 6 была теплая постель, куча еды и чистой воды. У тебя было полное медицинское обслуживание, санатории, образование. Все, что местные жители никогда не смогут получить, как бы того ни желали. А ты говоришь, тебя это не привлекает? Это так высокомерно. От такой надменности у меня мурашки по коже. Или ты просто врешь.

Сион перевел дух. Он сильнее сжал ручки стула.

— Может, это и высокомерно — но я не лгу. Не важно, что это за место, я все равно хочу жить здесь. Не потому, что Номер 6 преследует меня как преступника. Я в любом случае хочу жить здесь, вне зависимости от того, насколько ужасны тут условия.

— И что же у тебя за причина? — парировал Нэдзуми. — Если ты не врешь и не пытаешься впечатлить меня красивым ответом, что привело тебя к такому решению?

— Я увлечен тобой.

— Хах?

— Ты знаешь то, что мне незнакомо. Ты научил меня тому, чему никто больше не учил. Я не могу нормально выразиться, но… — он заколебался. — Я увлечен тобой. Сильно. Поэтому я хочу остаться здесь. Я хочу видеть то, что видишь ты, есть то же, что и ты, дышать тем же воздухом. Я хочу получить то, чего в Номере 6 мне никогда не достать.

Нэдзуми медленно моргнул два раза. Потом он положил руку на затылок и раздраженно покачал головой.

— Сион, я раньше не замечал, но…

— Но?..

— У тебя словарный запас хуже, чем у шимпанзе.

— Я слышал, что геном человека и шимпанзе отличается всего на 1,23 %, — невозмутимо произнес Сион. — Не думаю, что из-за этого стоит смеяться над шимпанзе.

— Я над тобой смеюсь, придурок. Ты что, другого объяснения придумать не мог?

— Я сказал что-то странное?

— Не используй слова вроде «увлечен» так легко. Это очень значительное, важное слово. Ты должен говорить его только особенному, незаменимому для тебя человеку.

— Тогда как мне это сказать? Я должен сказать, что люблю тебя?

Нэдзуми картинно тяжело вздохнул.

— Проехали, — пробормотал он. — Разговор с тобой выносит мне мозг. Вот, — он протянул Сиону толстую книгу и встал, — Гамлет. Прочитай.

— Я уже прочитал.

— Так прочитай еще раз. Развивай свои ущербные ораторские способности. Выучи пару новых слов.

— Я так ужасен?

Нэдзуми заговорил быстро.

— Ты просто очарован новыми и необычными вещами. Ты как ученый, открывший новую планету или новый вид бактерий. Тебя просто снедает любопытство, потому что ты встретил кого-то, непохожего на окружавших тебя людей. Вот и все. Ты не увлечен мной и не любишь меня. Ты просто взволнован, что открыл новое экзотическое животное. Ты ведь даже не знаешь, в чем разница?

Это были резкие слова. Они иголками вонзились в барабанные перепонки Сиона.

— Я не доверяю тебе, — сказал Нэдзуми.

Сион поднял лицо, его взгляд встретился с взглядом Нэдзуми. Он бессознательно кусал губы.

— Я не доверяю твоим словам. Ты с рождения жил в искусственном изобилии. И ты достаточно надменен, чтобы говорить, что можешь отбросить это так легко… Сион, — сказал он неожиданно, — когда ты занимался уборкой в парке, ты ведь совершал по утрам тот ритуал, да?

Ритуал был первым заданием в рабочем дне Сиона. Ему надо было положить ладонь на изображение Муниципалитета — или «Лунной капли» — на мониторе системы управления и произнести клятву.

— Сим клянусь в непоколебимой верности городу Номер 6.

— Мы благодарны за Вашу лояльность. Занимайтесь своей работой с отдачей и гордостью, как полагается гражданину Города.

Вот так. Каждое утро он делал одно и то же. Ему это было неприятно. Юношеская гордость страдала от необходимости повторять эти банальные и пафосные слова, да и из-за самого ритуала, казавшегося глупым.

Нэдзуми коротко рассмеялся.

— Ты ведь ненавидел это.

— Ага.

— Чувствовал, что тебя душат, заставляют проявлять лояльность.

— Ага… Раз уж ты об этом упомянул.

— Но ты с этим смирился, — сказал Нэдзуми. — Вместо того, чтобы восстать, ты повторял клятву каждое утро, не вкладывая душу ни в одно из слов, и притворялся, что тебя это не тяготит. Позволь сказать тебе кое-что, Сион: слова — это не то, что можно спокойно бросать на ветер. Нельзя против воли сказать что-то и смириться с этим. Но ты этого не знаешь. Вот поэтому я тебе и не доверяю.

Неожиданно Нэдзуми протянул руку к Сиону и коснулся его щеки.

— Болит? — спросил он нежно.

— Немного.

— …Я не держу на тебя зла. И я тебя не ненавижу.

— Знаю… — тихо ответил Сион. — До этого я и сам догадался.

— Сион.

— Хм?

— Хочешь выйти?

Его пальцы погладили волосы Сиона.

— Ты уже полностью поправился, да? Не хочешь взглянуть на место, в котором будешь жить дальше?

Нэдзуми медленно убрал руку. Несколько прядей белых волос прилипло к его пальцам. Волосы Сиона, хоть и потеряли цвет, но остались блестящими, кому-то это могло показаться красивым. Но это была жестокая красота. За одну ночь цвет покинул волосы Сиона, он испугался красного шрама, обвившего все его тело подобно змее. Он встретил детей, которые закричали при виде его. Он не мог забыть их взгляды. Они были наполнены тревогой и ужасом, как глаза человека, увидевшего уродливого монстра. Но он должен выйти наружу. Он хотел видеть мир, в котором собирался жить, своими глазами, слышать звуки собственными ушами, обонять своим носом, ощущать своей кожей. Тогда, возможно, он снова поговорит об этом с Нэдзуми.

Неважно, что это за место, я хочу остаться здесь жить. Чем быть окруженным ложью и глотать банальные слова, я лучше буду жить здесь — даже если это значит бороться…

— Мы можем покрасить твои волосы, если от этого тебе станет лучше, — сказал Нэдзуми. — Черные, русые, зеленые — любой цвет. Ну как?

— И так неплохо.

— Так и оставишь?

— Ага, я сохраню волосы такими. Белые волосы не так плохи. Я решил, это лучше, чем вконец облысеть.

Нэдзуми опустил голову. Его плечи тряслись.

— А ты забавный, знаешь? — сказал он, его голос дрожал от сдерживаемого смеха. — Серьезно. То есть, правда.

Я? — недоуменно спросил Сион. — Никто никогда не говорил, что я забавный…

— Ты комедиант от природы. Бросай книги по теории и изучай комедию.

— Я об этом подумаю.

— Надо. Точно — тогда завтра я покажу тебе окрестности.

— Хорошо, — согласился Сион.

— И в одно место тебе точно надо сходить.

— Забытые строения, — закончил за него Сион.

(Ок. LK-3000. Забытые стр. 3Э. Не уверена — К)

Это была записка от Каран, и она была зашифрована — Сион не знал, на что она указывает и что там будет.

— Ты нашел, где эти забытые строения?

— Не-а, — ответил Нэдзуми. — У нас здесь нет забавных номерков на зданиях. Но когда-то это место было приличным городом, и я смог найти карту тех времен. Один район отмечен как LK-3000.

— Ты все это раскопал… — почтительно пробормотал Сион.

— Просто, чтобы убить время.

— Не знал, что у тебя есть свободное время. Ты всегда такой занятой…

— О, и напиши письмо, — беззаботно оборвал его Нэдзуми.

— Хах?

— Своей маме. Но уложись в 15 слов. Просто записку. Эта мышка говорит, что соскучилась по домашней выпечке твоей мамы.

— Ты доставишь мое письмо?

— Скорее записку, — резко произнес он. — Только 15 слов. Не гарантирую, что она дойдет.

— Нэдзуми.

— Что?

— Спасибо.

Нэдзуми отшатнулся от Сиона и покосился на него с ужасом.

— Можешь не смотреть на меня так? У меня от этого мурашки. Чему быть, того не миновать. Я пойду в душ. О, и прежде, чем писать письмо маме, почитай бедному малышу. Он ждал все это время.

Нэдзуми исчез в ванной. Сион устроился на стуле и открыл книгу, которую взял ранее. Повеяло легким запахом бумаги. Он мгновенно увлекся и затерялся среди страниц.

Когда меня в своем хранил ты сердце

То отстранись на время от блаженства,

Дыши в суровом мире, чтоб мою

Поведать повесть.*

Гамлет испустил дух на руках у друга. Сион медленно закрыл книгу. До него доносился шум дождя. Он задавался вопросом, почему этот шум всегда просачивался через стены в подземную комнату. Он проникал внутрь и звучал подобно мягкой музыке.

В этом суровом мире умирать в боли — может, в этом и был смысл жизни в этом мире — страдать от боли. И Нэдзуми знал это. Это укоренилось в его теле. У его ног пискнула мышка.

— Ох, прости меня. Что хочешь почитать?

Мышь залезла к нему на колени и потерла передние лапки.

— Хочешь, чтобы я почитал эту книгу?

Ипии.

— А ты любишь трагедии. Почему бы не выбрать что-нибудь повеселее?

Он скрестил ноги, мышка так и осталась сидеть на колене.

— Прочитай ему его трагедию, — голос Нэдзуми раздался позади. Он не заметил, как Нэдзуми вышел из ванной. Сион ничего не услышал и не ощутил его присутствие.

— У тебя хороший голос. Этот малыш любит слушать. И ему нравится, как ты читаешь трагедии.

— Правда?

Мышка моргнула своими глазами цвета винограда. Сион решил, что так она говорит «да».

— Ладно, ладно. Тогда вернемся к началу пятого акта…

— Шшш… — Рука Нэдзуми прикрыла рот Сиона. — Я что-то слышу.

— Ммм?

Не успел Сион спросить, что это, как услышал и сам. Звук шагов на лестнице. В тяжелую дверь постучали. Кто-то стучал в центр двери, неистово, но не слишком сильно.

Ребенок.

В дверь отчаянно стучал ребенок. Сион встал и собрался открыть.

— Не так быстро, — остановил его Нэдзуми. Его серые глаза подозрительно смотрели на дверь из-под мокрой челки.

— Не открывай пока дверь.

— Почему нет?

— Это опасно. Не открывай дверь просто так.

— Это ребенок стучит. Причем отчаянно. Что-то случилось.

— Как ты можешь быть уверен? Вооруженный солдат тоже может стучаться в нижнюю часть двери.

Сион переводил взгляд с Нэдзуми на дверь.

Помогите.

Ему показалось, что он услышал жалобный плач. Он сглотнул. Он отпер дверь и схватился за ручку.

— Сион!

Он открыл дверь. В комнату ворвался прохладный воздух. На улице темнело, дул холодный ветер.

В сгущающейся темноте стояла девочка. Она взглянула на Сиона глазами, полными слез. Он ее уже видел. Она жила в бараках в низине за склоном. Эту девочку он не смог бы забыть — девочку, закричавшую при виде его белых волос и красного шрама в форме змеи. При первой встрече она смотрела него, как на нечто уродливое. Но теперь в ее огромных глазах, затуманенных слезами, не было и следа ужаса. Вместо этого в них горела неистовая настойчивость.

— Помогите мне… пожалуйста… он умирает.

Сион быстро взял девочку за руку и начал подниматься по лестнице. Он торопливо крикнул через плечо.

— Нэдзуми, хватай аптечку и одеяла!

Затем он выскочил наружу, в лес голых ветвей и опавших листьев.

↑У. Шекспир, «Гамлет», пер. М. Лозинский↑ У. Шекспир, «Гамлет», пер. М. Лозинский