Онлайн чтение книги Рассказы на ладони
Взрослые игры мальчиков и девочек на повозке

Ребята совсем позабыли, что уже сгустились сумерки — усевшись на оба края двухколёсной повозки на обочине, они качались на ней, словно на настоящих качелях. Ось — скрип-скрип, ребята — вверх-вниз. Мальчишки крепко обняли плечи девчонок, девочки же хватались то за их коленки, то за край повозки. Вот ноги коснулись земли и оттолкнулись, взлетели — и снова вниз. Эту детскую забаву мягко освещали лучи летнезакатного солнца. Время, когда прохожих всё меньше, время, когда путник торопит шаг.

Но детей было не угомонить. «Раз-два, сверху — принц, снизу — нищий», — слышались их крики, сообразуемые с движением качелей.

Вдруг двенадцатилетний или около того обладатель густых красивых бровей сбросил руки с плеч девчонок, которые сидели по обе стороны от него, обернулся и закричал: «Давайте меняться местами!»

«Зачем это? Чем тебе так не нравится? Лучше давайте ещё быстрее качаться!» — ответил кто-то из другой команды за его спиной.

— Нет, давайте поменяемся, так нечестно. У нас здесь оглобля мешается, никак вверх как следует не подпрыгнешь.

— Ври, да не завирайся! Мы одинаково подпрыгиваем! — ответила ему через спину миловидная сверстница, решительно мотнув стрижеными по плечо волосами.

— А ты, Юрико, молчи. Мы спиной друг к другу сидим, так вообще не видно, кто выше, кто ниже. Только мне видно. Запомни: оглобля мешает!

— Так я тебе, Тацуо, и поверила!

— Нет, давайте меняться! Мне так не нравится!

— Оглобля никому не мешает. Замолчи, надоел. Давайте быстрее качаться!

— Нет, мне так не нравится.

— Не нравится — уходи. Я знаю, почему тебе не нравится. Хочешь рядом с Юрико посидеть — вот и всё, — ехидно обронил ругавшийся с Тацуо мальчишка. Сам он при этом обнимал Юрико за плечо. Тацуо соскочил с повозки, вцепился обеими руками в оглоблю и, встретившись взглядом с обернувшейся к нему в ту же секунду Юрико, побагровел. Его красивые брови приняли откровенно угрожающий вид.

— Ты… ты… ты сам хочешь вместе с Юрико. Оттого и не хочешь меняться!

Тут уже Юрико соскочила на землю, надула губки и с чувством собственного превосходства неожиданно выпалила мальчишке, который бранился с Тацуо: «Мне такие как ты, Харуми, не нравятся. Всё, я перехожу к Тацуо».

— Все девчонки такие, вертихвостки. Как здорово качались — а ты такую подлянку делаешь.

— Замолчи!

— Сама заткнись! Вот хозяин телеги придёт, ни одна девчонка не смоется. Бить тебя надо, вот что я тебе скажу.

— Чего-чего? Бить? Да дяденька-тележник у нас из дому не вылазит.

— Как бы не так! Это меня он на своей телеге катал!

— Когда это?

Рассудительный Тацуо, однако, не обращал внимания на перебранку Харуми и Юрико. Он тихонько шепнул ребятам, которым хотелось просто-напросто продолжить игру: «Да ну их со своими командами. Давайте ещё покачаемся».

— Давайте! Только, чур, я буду вместе с Тацуо.

Харуми выглядел жалко по сравнению с настырной Юрико, она его совсем затюкала.

— Да ну этих девчонок. Я их в свою команду не возьму. Точно говорю, Тацуо? Возьмём к себе одних ребят, верно?

— Мне всё равно. Давайте скорее качаться, — сказал Тацуо. Ему хватило великодушия, чтобы не отвергнуть предложение Харуми.

— Ну, хорошо. Пусть Тацуо будет в другой команде. Кто ко мне пойдёт? — спросила Юрико.

— Нет, я не согласен. Так не интересно — девчонки нас легче, — сказал Харуми.

Юрико бросила на Тацуо быстрый взгляд — ну и дурак этот Харуми! — словно бы говорили угольки её глаз. Но глаза Тацуо ничего не ответили ей на этот счёт. И тогда Юрико сказала: «Врёшь, девочки мальчишек вовсе не легче».

— Нет, говорю я тебе, легче! Бояки всегда лёгкие! — Харуми снова сел в лужу, и глаза его сделались ещё злее.

— Нет, не легче! Давай-ка померяемся!

Тацуо холодно процедил: «Юрико, ну что ты из себя корчишь? Ведь проиграешь».

— А ты, Тацуо, просто трус. Боишься проиграть?

Юрико огляделась. Мальчиков было пятеро, девочек — столько же. Но только все они были на два или три года младше нашей троицы.

— Нахал ты, больше никто! Ну что, Тацуо, давай-ка померяемся, ну давай же, давай!

Юрико была прелестна, её глаза сузились, и после короткого раздумья она вдруг простодушно улыбнулась и бросилась вперёд. «Давайте, давайте померяемся! Давайте скорей!» Юрико подпрыгнула и схватилась за оглоблю. Потом стала что-то шептать на ухо собравшимся вокруг неё девочкам. Всё это время она продолжала смеяться.

— Только не надо жульничать, Юрико! Не за оглоблю хватайся, а за повозку! — закричал Тацуо, позабывший про свою рассудительность.

— А по-другому мы проиграем! Ты сам посмотри — у меня же одни малышки!

Тут вступил уже Харуми: «Кончай свои девчачьи номера, тебе говорю!»

— Ага, боишься! Тоже мне, слабак нашёлся, а ещё парнем себя называет! Все мальчишки такие!

— Мы и так выиграем! А ты — нахалка и вертихвостка!

Ноги мальчишек, уцепившихся за край телеги, легко отделились от земли, тела поднялись вверх.

— Мы выиграли, выиграли! Все глядите, все! Мальчишки — слабаки, мальчишки — слабаки!

— Нет, мы не проиграли, мы не проиграли! — зло закричал Харуми. Он что-то тихо скомандовал, и тут на счёт «раз, два, три!» пятеро мальчишек разом налегли на край повозки.

Схватившиеся за оглоблю руки Юрико резко дёрнулись вверх, от толчка она разжала пальцы и отпустила оглоблю, а саму её вытолкнуло вверх, подол чудесного платья задрался, словно от порыва ветра. Юрико шлёпнулась на землю. Она мгновенно расправила подол и тут же свернулась калачиком, закрыв лицо широкими рукавами. Юрико плакала, лёжа на земле.

К счастью, больше никто из девочек не пострадал.

Испуганные ребята подбежали к Юрико. Харуми подошёл только затем, чтобы убедиться — это была действительно Юрико. Он сказал: «Вот плакса! Все девчонки такие. Чуть что — и реветь».

Юрико тут же поднялась и, не отнимая рукава от лица, произнесла слабым прерывающимся голосом: «Ну ты, я тебе обещаю! Я всё отцу скажу. Мамочка мне говорила, с этим Харуми, у него такая семья, не смей играть с ним. А ты, Тацуо, подлец, подлец!»

Сказав так, она побежала к своему дому, в котором смешались архитектурные стили Японии и Европы, уткнулась лицом в калитку. Плечи её подрагивали.

— Что ты сказала? Да твоя семья — деревенщина. А я твоего папашу и знать-то не желаю.

После этих слов Харуми стал подбадривать ребят, предлагая покачаться или же поиграть во что-нибудь ещё. Но и на Тацуо, и на других ребят подействовали слёзы Юрико, и они вспомнили, что пора возвращаться домой.

Харуми состроил постную рожу. И тут ему, видно, стало жаль Юрико, которая по-прежнему стояла у калитки, не делая попытки открыть её. Он подбежал к ней, хотел сказать ей что-то на ухо, но она крутила шеей, отворачивалась, он же приобнял её, всё хотел, чтобы она выслушала его.

Наконец, Юрико кивнула ему, взглянула в глаза, робко улыбнулась, ещё раз кивнула. Потом они вместе пошли к повозке. На сей раз Тацуо, Харуми, Юрико и ещё одна девочка сели вместе, а на другой стороне повозки обосновалось шестеро малышей. Тацуо и Харуми обнимали Юрико за плечи. Игра продолжалась.

Минут через пять крупные капли дождя затанцевали по листьям сакуры, упали на землю, забарабанили по повозке. Дети и не заметили, как сгустились тучи.

— Ого! Ночь уже. И холодно стало. Промокнем, промокнем!

— Ну и пусть дождь, ну и пусть промокнем!

Юрико хотела было подняться, но мальчишки придавили её за плечи, не давая уйти. Раз-два, раз-два — качались они, убыстряя темп.

— Не хочу больше играть, не хочу. Я замёрзла, я рассержусь.

Темень заволакивала город.

— Промокнем, пошли домой! — закричал Харуми. Он подпрыгнул, и тут же все мальчишки разбежались в стороны.

— Так нечестно! — закричала Юрико, оставшаяся сидеть на повозке, которую поливал и поливал дождь.

[1923]