Онлайн чтение книги Грубая обработка Rough Treatment
– 13 —

Первой мыслью Грабянского было, что женщина на кровати была удивительно знакомой, вторая мысль подсказала ему, что это Мария. Третья мысль заставила его запаниковать так, что он почувствовал желчь на языке, – очевидно, в спальне Роя была скрытая камера.

– Ты посмотри на это! – Грайс развалился в кресле у телевизора с большим пакетом подсоленного арахиса, медовых кукурузных хлопьев и банной диетической пепси-колы.

– Где ты взял это?

– Эй, послушай, что с тобой?!

– Какого черта?..

– Грабянский, спокойнее!

Вскочивший Грайс смотрел, как его партнер перебирает кнопки управления. После третьей или четвертой попытки он нашел нужную кнопку, и три фигуры исчезли с экрана.

Грабянский уставился на него, стоя перед телевизором и видеоплейером. Грайс не часто задумывался над разницей в двадцать или немногим более фунтов, на которые Грабянский был тяжелее, над его более быстрой реакцией или скоростью. В этом не было необходимости.

– Посмотри… – начал Грайс.

– Нет!

– Посмотри…

– Нет. Это ты смотришь. Ты зритель. Ты – этот вонючий… как его?…да… соглядатай… человек, подглядывающий через щелку в чужие спальни. Неудивительно, что это место уже все пропахло дерьмом. Сидеть здесь целый день, набивая себя всей этой дрянью, дергаясь над…

Грабянский подошел ближе, с желанием ухватить Грайса за плечи и швырнуть его через всю комнату. Грайс почувствовал это. Но он знал также, что скоро этот порыв пройдет. Это было видно по тому, насколько быстро гнев исчезал из глаз партнера.

– Где ты достал это?

– Аппаратуру? Взял в аренду. Плату берут вместе за обе вещи. Не дороже, чем сходить в сортир!

– А пленка?

– Ты знаешь, где мы ее достали. Руки Грабянского повисли.

– Черт! – Он отвернулся и подошел к окну, постоял немного и направился к двери.

– Джерри, – предложил Грайс, следуя за ним, – давай я налью тебе выпить чего-либо. Посмотри сюда: пока ты был занят делом, я сделал некоторые запасы.

Посреди кухни стояли картонная коробка с полдюжиной бутылок спиртного, две упаковки пива, по четыре банки в каждой. На разделочном столике около газовой плиты лежали банки с супом, с сардинами, уже нарезанный хлеб.

Грайс наклонился к коробке.

– Шотландского виски? Водки? Я купил водку двух сортов. Я никак не могу запомнить, какая тебе больше нравится.

– Оставь.

– Я только что купил…

– Оставь.

– Хорошо.

Грайс пожал плечами, покачал головой. Он принес свое диетическое питье, вылил все, что оставалось в бутылке, в стакан и добавил немного виски.

– Эта пленка из сейфа, правильно? – решил уточнить Грабянский.

– Правильно.

– О Иисусе!

– Если это как-то тебя утешит, не видно, чтобы это ей доставляло особое удовольствие. «И в самом деле, – подумал Грайс, – она выглядела так, будто у нее мигрень». Однако он удержал эту мысль при себе, так как не считал, что в этот момент Грабянский оценит шутку.

– Послушай, Джерри, – спросил Грайс через пару минут, – как все прошло?

Грабянский застыл, уставившись на него.

– Нет. Я имею в виду – когда ты сделал ей наше предложение, как она восприняла его?

– О Ллойде Фоссее, сэр. – Миллингтон встретил Резника на маленькой площадке для парковки полицейских автомашин и пошел рядом с ним к участку. – Когда я его видел в последний раз, он жил в Саттоне в обшарпанном доме и ездил на старом фургоне, на борту которого было написано с ошибками его имя. Теперь он занимает отдельный дом и, по рассказам соседей, ездит на «ауди».

– Вышел в люди, – заметил Резник, поднимаясь по лестнице.

– Переехал девять месяцев назад. И заплатил без малого триста тысяч.

«Хотел бы я, чтобы кто-нибудь предложил столько за мой дом, – подумал Резник. – Да что там. Хотя бы половину этого. Хоть что-нибудь».

– Даже если дом кругом заложен, – Миллингтон распахнул дверь в кабинет и отступил в сторону, чтобы пропустить Резника, – ему все равно пришлось достать где-то огромную кучу денег.

– И вы не думаете, что он скопил их, обслуживая системы безопасности?

– Когда он въезжал, он представился как консультант по электронному наблюдению. Кажется, он использует свой дом для проведения демонстраций. Вытащите крокус из клумбы, и вы будете оглушены по самые уши сигналами тревоги.

– Крокус? – удивился инспектор.

«Правильно, – подумал он, – я тоже знал несколько таких штучек». В конце комнаты Патель перестал печатать докладную и старался поймать взгляд Резника. Дивайн раскачивался на задних ножках стула и со скучающим видом слушал кого-то по телефону.

– А сам Фоссей? – спросил Резник.

– Медовый месяц, сэр. Ожидается дома послезавтра.

– Канарские острова? – попробовал догадаться Резник. – Турция?

Миллингтон покачал головой.

– Бенидорм. Испания.

– По крайней мере, это не Скегнесс.

– Закройте глаза, сэр, и трудно будет отличить. Так они говорят.

Резник знал, что Миллингтон вывозил жену и детей каждое лето в Девон, а каждую осень на неделю к родителям жены куда-то к северу от Абердина. В прошлое Рождество жена побывала в России в туристической поездке с посещением трех городов. Сам Миллингтон оставался дома и наряжал елку.

– Сэр, – обратился к нему Патель.

– Минутку… – Резник поднял руку с широко растопыренными пальцами.

– Я связался с несколькими фирмами по безопасности, – продолжил Миллингтон, – чтобы выяснить, не знает ли кто-либо, чем занимается Фоссей. Получается вроде так, что он заводит разговоры с разными людьми, ходит по их домам, производит много шума, болтает о необходимости установки системы и в большинстве случаев приводит кого-то, чтобы наладить ее.

– И берет свои проценты со всей суммы.

– Естественно.

– Хорошая работенка, если ухитриться найти такую. А если система, которую вы рекомендовали, не предохраняет от воров, вы просто не получите в этом месте в следующий раз работы.

– Точно, – подтвердил Миллингтон. – Кстати, видимо, есть еще дома, которые он хорошо осмотрел и где его потом не взяли в качестве консультанта.

– Мы можем это проверить?

– Трудно, по крайней мере, пока я не смогу добраться до Фоссея и не найду возможности посмотреть его бумаги. При условии, конечно, что он ведет какие-то записи.

– Стоит проверить все фирмы по безопасности, выяснить, какие контакты он имел с ними.

Миллингтон кивнул.

– Я выделю человека, чтобы он занялся этим, сэр. Фирмы на 137–143 желтых страницах справочника. Может быть, Нейлора, когда он закончит проверять штат страховых компаний.

– А вы устроите встречу Фоссею по его возвращении?

– Рейс БА-435. Я его поприветствую при возвращении.

Миллингтон отошел. Патель все еще ждал. Резник повернулся к Дивайну, еще слушавшему в полуха затянувшийся телефонный вызов.

– Риз Стэнли?

– Тянет резину, сэр. Нет снега. Вернулся на два дня раньше, как мы и говорили.

Резник принял информацию к сведению, поманил Пателя.

– Я наткнулся на полицейского, который ходил в дом семьи Рой, сэр, того, который взял заявление от Марии Рой.

– Наткнулся на него?

– Я сделал так, чтобы было похоже на это, сэр. Я думал, что так будет лучше.

– И?..

– Он считает, что что-то было не тан. Пытался объяснить это инспектору Харрисону, но того это не заинтересовало. Сказал ему, чтобы он записал заявление миссис Рой и забыл об этом.

Грабянский достал из плейера пленку семьи Рой и убрал ее подальше от глаз Грайса. Не потому, что тот вздумает смотреть ее второй раз. Всем известно, что, когда речь идет о сексуальной привлекательности, плоть одного мужчины является ядом для другого, а Грайс видел достаточно, чтобы сделаться вегетарианцем.

Грабянский, вставший утром нормальным человеком с хорошим юмором, чувствовал себя отвратительно, как скучающий по любви теленок. Весь опустошенный. Слишком большая плата за обмен телесными жидкостями. Он всегда знал, что обрезание волос у Самсона было символом, обозначающим что-то другое.

– Что она сказала о нашей идее? Ты думаешь, она пойдет на это?

Грабянский действительно чувствовал себя неважно. Он уже несколько часов не открывал своей книги о птицах.

– Ты объяснил ей, насколько невыгодно не заплатить?

– Да, – промычал Грабянский неуверенно.

– Ты должен был делать что-либо, кроме… Хорошо, все в порядке, не обижайся. Нет необходимости ругаться из-за этого. Мне просто надо быть уверенным.

– Тан будь уверен. Я выложил ей все. – Грайс подавил в себе смешок. – Как мы планировали. Уличная стоимость кило кокаина двадцать четыре тысячи фунтов, и она все время поднимается. Возвращаем им в руки за двадцать – без лишних разговоров.

– Что она ответила?

– Я же сказал тебе.

– Повтори еще раз.

– У них хороший шанс получить двадцать тысяч в течение сорока восьми часов, поскольку Англия должна стать победителем на следующем мировом чемпионате по футболу.

– Она что, фанат?

– Хорошо, она не сказала этого, но смысл тот же.

– Скажи точно, что она говорила.

– То, что она сказала, звучит так: ад замерзнет, пока они смогут достать такую крупную сумму.

– И каким был твой ответ? Кроме того, что ты перекрестился.

– Я не крестился.

– Давай к делу.

– Она сказала, что, во-первых, ее муж был дураком, согласившись хранить эту штуку, что теперь он напуган до смерти, все время оборачивается, боясь, что хозяин товара подумает, что его обманывают, и расправится с ним. Ее Гарольд боится, что этот человек порежет ему лицо, переломает ноги и убьет.

– Как она относится к этому?

– Мария? Она думает, что это будет здорово. Особенно последнее.

– Она хочет, чтобы ее старика убили?

– Предпочтительно медленно, но она удовлетворится и пулей в затылок.

– Боже! Что он ей сделал?

– Не тан уж много.

– Здорово! Она хочет его смерти, чтобы ты и она могли вальсировать до захода солнца.

Грабянский поднялся, взял свой бинокль и пошел к окнам.

– Положи эту штуку и послушай меня. На улице темно. Все, что ты можешь увидеть, это уличные фонари и окна ванных. – Он дотронулся до руки Грабянского. – Так что? Полдня секса, и она укладывает чемодан. – Он ткнул пальцем в пах Грабянского. – Что там у тебя, кстати? Управляемая ракета?

– Дело не в том, что… – начал Грабянский.

– Я знаю, – не дал ему закончить Грайс. – Я могу обойтись без лекций об удовольствиях секса. Наибольшее удовольствие я получаю, когда ложусь на спину и все остальное доверяю массажной примочке номер девять. Как и массажистку, меня больше интересуют деньги.

– Она скажет ему и попытается добиться, чтобы он согласился. Она обещала мне это.

– Поспорю, что она поклялась, а сама надеется, что ее любимый Гарольд окажется покойником.

– Нет. Она скажет ему.

– Ты думаешь, он согласится?

– А ты бы не согласился?

– Я бы вначале предложил двенадцать тысяч, подождал, когда ты придешь и предложишь семнадцать с половиной, потом поторговались бы, и мы сошлись бы на пятнадцати. После чего начал бы думать, где раздобыть эту сумму.

– Он может продать машину, поговорить с управляющим своего банка, снять деньги со страховки – вот что он может сделать, – заявил Грабянский. – Думаю, он может найти пятнадцать тысяч.

– Надеюсь. Сидение здесь с килограммом какаина вредно сказывается на моих нервах.

– У тебя их нет вовсе.

– Поправка: не было.

– Не беспокойся. Если он даже наполовину тан напуган, как говорит она, он заплатит.

Желудок Грайса издал низкий шипящий звук, похожий на тот, который создает шар в кегельбане, медленно катясь по деревянному желобу.

– Мы собираемся есть? – Грабянский взглянул на суп и сардины.

– Позднее.

– А чем плохо это время?

– Дела не только у тебя. Я должен встретиться с одним человеком по поводу некоторой собственности.

– Арендовать или покупать?

– Грабить.

– Хочешь, чтобы с тобой пошел и я?

– Как хочешь.

– Оставлю это тебе. Приму ванну.

– Ладно. Почему бы тебе не встретить меня в баре «Олбани»? Мы сможем выпить по паре стаканчиков и пойти в «Карвери».

– Напитки есть и здесь. А поесть можно сходить и в другое местечко.

Грайс пожал плечами.

– Куда я действительно хотел бы, – мечтательно произнес Грабянский, – так это в хороший китайский ресторан.