Онлайн чтение книги Смерть на выбор
11

На моих часах было почти восемь утра, когда я вернулся в Лос-Анджелес. Будя город клаксонами, по улицам сновали фургоны, развозившие всякую всячину. Я чувствовал себя не в форме и потому ехал, не превышая скорости. В моем съежившемся от бессонной ночи мозгу занозой сидела мысль о Кейте Даллинге, который очень изящно подставил меня под удар и столь же изящно уклонился от него сам. Я считал своим долгом предоставить ему возможность объяснить свое поведение.

Его желтый «бьюик» я нашел на стоянке позади «Каса-Лома». Я поставил свою машину рядом и вылез наружу. «Бьюик» был пуст, дверцы заперты.

Прямо от стоянки поднималась наружная деревянная лестница, которая вела на галереи, несколькими ярусами опоясывавшие заднюю стену дома. Черный ход в квартиру Даллинга, если таковой имелся, должен был находиться на втором этаже, в дальнем правом конце галереи.

По ступенькам сбежал молочник с проволочной корзиной, набитой позванивающими пустыми бутылками.

— Утро доброе! — крикнул он. — Кто рано встает, тому Бог подает, а? — Он скрылся в переулке.

Я поднялся на второй этаж и прошел в конец галереи. Квартира Даллинга все-таки имела второй вход — я увидел дверь с выведенной под трафарет черной восьмеркой. Дверь была на дюйм приоткрыта и отворилась еще шире, когда я постучал. Потом я услышал звон будильника в квартире через стену и шарканье чьих-то не слишком проворных ног. Ни мой стук, ни звон будильника в квартире соседа не разбудили Даллинга.

Я распахнул дверь и вошел на кухню. Это была типичная холостяцкая кухня. Раковину до краев наполняла вода, над которой поднималась полузатопленная шаткая пагода из грязных тарелок. На привинченном к стене откидном столе тоже стояла грязная посуда и наполовину пустая бутылка со скисшим молоком. Свободный участок застеленного линолеумом пола был покрыт налетом жирной грязи. Остальную, и большую, его часть занимали нестройные ряды бутылок из-под виски. Судя по ним, беднягу Даллинга постоянно мучила жажда. Бутылки были в основном небольшие — по пинте и по полпинты. Это означало, что от трезвого образа жизни Даллинга порою отделял всего один доллар.

Лавируя между бутылками, я прошел к открытой двери в гостиную. Кто-то разбил бутылку спиртного о дверной косяк. От высохшего пятна на стене все еще несло виски, а пол был усыпан острыми осколками стекла, которые похрустывали у меня под ногами.

Самым примечательным предметом обстановки в гостиной была большая кровать. Она стояла стоймя, загораживая дверной проем в противоположном конце комнаты. Мне пришлось отодвинуть кровать чуть в сторону, чтобы протиснуться в дверь. Работал я локтями, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Запах крови я, наверное, почувствовал раньше, чем ее увидел.

Крови было много. Пол тесной прихожей был залит ею от стены до стены. Большая темно-красная лужа уже подернулась пленкой и начала запекаться по краям. Посреди лужи лежал на спине мертвый Даллинг. Свет из-за застекленной двери ванной падал на его восковой профиль. Сначала я не мог обнаружить в его теле отверстия, из которого могло вытечь столько крови. Наклонившись поближе, я увидел его — круглую дырку на другой стороне шеи над опаленным выстрелом воротником рубашки. Даллинг был в том же костюме, в котором я встретил его в Палм-Спрингс, и выглядел совсем недурно для трупа. Любой похоронных дел мастер был бы горд таким покойником.

На груди Даллинга лежала пачка конвертов и каких-то бумаг, вывалившаяся из внутреннего кармана пиджака. Уцепившись рукой за дверной косяк, но не касаясь его ладонью, я перегнулся еще дальше над красной лужей и завладел пачкой. Мои действия были, разумеется, противозаконны, но, с другой стороны, на бумаге редко остаются отчетливые отпечатки пальцев.

Я подошел к окну гостиной и стал быстро просматривать бумаги. Фирма по продаже автомобилей собиралась затребовать обратно «бьюик» Даллинга в случае неуплаты просроченного взноса в сто шестьдесят пять долларов пятьдесят центов. Письмо из агентства по найму, подписанное одним из владельцев, сообщало, что дела в шоу-бизнесе обстоят неважно в целом, если это, конечно, могло хоть как-то утешить адресата, но осенью ожидаются дополнительные вакансии на телевидении. Солидный банк грозил Даллингу судебным преследованием в связи с допущенным им превышением кредита. Наконец, записка от портного в Беверли-Хиллз сообщала, что неоплаченные счета Даллинга представлены к взысканию в официальном порядке.

Я вернулся к двери в прихожую, намереваясь найти пистолет. Однако его нигде не было видно, хотя Даллинг вряд ли мог на него упасть, учитывая позу трупа. Значит, самоубийство исключалось.

Среди бумаг оказалось лишь одно частное письмо на листке бумаги с грифом голливудской радиостанции. Почерк был мелкий и аккуратный, подписано: «Джейн».

"Дорогой Кейт!

Возможно, в нынешних обстоятельствах тебе трудно будет в это поверить, но я была рада получить от тебя весточку, честное слово, даже в этих обстоятельствах. Я всегда буду рада получать от тебя весточки, что бы там ни было. Не думаю, однако, что в твоих или в моих интересах возобновлять наши отношения, как ты предлагаешь. Что прошло, то прошло, хотя я часто думаю о тебе и не держу на тебя зла. Надеюсь, Кейт, что ты заботишься о себе лучше, чем раньше. Прилагаю к письму чек на сто долларов и надеюсь, что он поможет тебе преодолеть твои теперешние затруднения.

С уважением

Джейн"

Полное имя автора письма, как я узнал из обратного адреса на конверте, было Джейн Старр Хэммонд. Судя по почтовому штемпелю, письмо было отправлено в начале марта.

Я снова наткнулся на это имя в записной книжке Даллинга, которая была последним, что я извлек из кармана его пиджака. В ней было множество имен, на девяносто процентов женских, и такое же множество телефонных номеров. Но лишь два адреса и телефона на последней странице книжки по-настоящему меня заинтересовали: первый принадлежал миссис Лоуренс, а второй — мне. Вырвав этот листок, я положил книжку, счета и письма туда, откуда взял.

Даллингу уже никогда не понадобятся голливудские телефонные номера или спасительные банковские чеки от бывших любовниц. Ночами он больше не будет лежать в постели наедине с собственным отчаянием и бутылкой виски, не получит ни одного любовного письма или напоминания о неоплаченных долгах.

На стоянке внизу двое мужчин садились в машины. Ни тот, ни другой не обратили на меня особого внимания. Я залез в свою машину и включил мотор. Желтый «бьюик» Даллинга остался на стоянке в ожидании, когда его приберет к рукам не получившая очередного взноса фирма.