Онлайн чтение книги Смерть шута
Глава двадцать вторая

Отсутствие Раймонда за чаем не вызвало ни у кого никаких особых эмоций. Барт сказал, что видел его в конюшне и, скорее всего, Раймонд поскакал оттуда на конезавод. Сам Барт ездил смотреть Треллик и нашел, что в доме там необходимо многое переделать и починить, прежде чем они с Лавли смогут поселиться в Треллике. Он хотел бы перебраться туда как можно быстрее. Теперь, после смерти отца, а в особенности после ссоры и драки с Конрадом, оставаться в Тревелине для Барта было пыткой. Он не мог заставить себя даже подойти к огромной, нынче опечатанной отцовской спальне, и даже один вид жирной собаки Пенхоллоу был для него мучителен. А собака, чувствуя, что из всех детей Пенхоллоу больше всех ее любил Барт, все время жалась к нему, терлась о его ногу с жалобным поскуливанием... И Барт, скрепя сердце и удерживая слезы, трепал ее за ухом и под угрозой физической расправы запретил Юджину даже в шутку говорить о том, что псину надо пристрелить, чтоб не мучилась...

Посмотреть, как идут дела в Тревелине, приехал Клиффорд, однако Розамунд он с собой не взял. Супруга умудрилась насмерть разругаться с ним, что крайне трудно было сделать, учитывая ангельский характер Клиффорда. Однако дошедшие до Розамунд вести о происшествии в Тревелине заставили ее просто визжать о грязном скандале, который раздувается вокруг этой семейки, и требовать от мужа ни в коем случае не показываться там, пока страсти не улягутся. Иначе, кричала она, пострадает не только его собственная репутация – это может отразиться на девочках! Она заявила, что на ней лежит ответственность за будущее дочерей, а играть с этим будущим она не позволит!

В свою очередь Клиффорд, который все детство провел в доме Пенхоллоу, был весьма опечален его смертью, а еще больше – обстоятельствами этой смерти. Он заявил, что как бы то ни было, он не может ничем существенным помочь, но обязан хотя бы проявить элементарное человеческое сострадание. Иначе, сказал он, он сам будет считать себя неблагодарной свиньей и потеряет к себе всяческое уважение.

То, что он услышал здесь, очень его взволновало. Он с самого начала был уверен в том, что Пенхоллоу убил именно Джимми, но все наперебой стали уверять его, что в действительности дядю отравил кто-то из членов семьи. Среди возможных отравителей называли прежде всего Раймонда, Клея и даже Фейт, чье истерическое поведение в последние дни перед смертью Пенхоллоу наводило на подозрения... Но Клиффорд с ужасом думал, что станет с ними со всеми, когда полиция придет к выводу о необходимости ареста одного из них. Ведь плохое – друг худшего!

До приезда в Тревелин он ничего не знал об аресте Джимми полицией. Он просто лишился дара речи, когда узнал об этом от Юджина.

Озабоченное лицо Клиффорда выглядело в эти минуты очень комично. Он деловито заявил:

– Мне все это очень и очень не нравится.

– Неужели? – глумливо изумился Обри. – Наверно, потому, что ты никоим образом не знаешь этого Джимми! Взгляни на меня – впервые я узнал, что у Джимми есть какой-то страшный секрет, лет в десять. Теперь мне на восемнадцать лет больше, однако я слышу то же самое! Но я не придаю этому значения. То, что может рассказать Джимми, не касается меня – как не касалось восемнадцать лет назад!

– Но вот что скажет Джимми под присягой! – нахмурился Барт. – Вот что самое опасное!

– А в чем дело, милый? Ты и вправду решил, что никто из нас не способен убить отца? Или ты просто боишься, как бы он не разгласил ваши делишки с этой самой Лавли Трюитьен?

– Нет, не потому! – грубо отвечал Барт. – Но в любом случае я хотел бы, чтобы ты не вякал насчет Лавли!

Вмешался Клиффорд и стал их мирить. Потом в комнату вошли Фейт и Вивьен. Клиффорд воспользовался случаем, сел напротив Фейт и стал расспрашивать ее, правда ли, что Клей совершенно определенно отказывается работать у него в конторе. Но еще прежде, чем Фейт успела ответить, сам Клей, стоявший в уголке, поспешно вмешался и заявил, что еще слишком рано делать какие-то выводы и что он еще не решил ничего окончательно. Все в комнате удивленно посмотрели на Клея, так быстро сменившего линию поведения, только Обри, совершенно не удивленный, заметил:

– Я думаю, что попытки Клея отвести от себя сейчас всяческие подозрения совершенно бесплодны! И это, мой маленький братишка, даже хуже, чем...

– Помолчи, Обри! – резко сказала Фейт. – А что до меня, то я по-прежнему не хотела бы, чтобы Клей стал адвокатом здесь... И потом, Клифф, я не знаю, как сейчас обстоят дела с договором, который вы заключили с Адамом...

– Разве не знаете? – удивился Клиффорд. – Но вы же помните условия брачного контракта?

И поскольку Фейт представляла себе это только весьма расплывчато, Клиффорд любезно предложил растолковать ей все наедине после чая. Она с благодарностью приняла это предложение, и тут в комнату вошел Конрад.

Конрад одним сухим кивком поздоровался со всеми разом и коротко бросил прямо с порога:

– Чудное дело. Курьер, жеребец, который с утра был под Раймондом, вернулся на двор без седока!

– Что значит без седока? – спросила Чармиэн. – Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что я сказал! Раймонд уехал на нем утром на конезавод...

– Крайне интересно! – заявил Юджин, протягивая свою длинную руку за сэндвичем. – Но это вряд ли стоит большого разговора. Можно легко предположить, что Раймонд поехал дальше, а коня послал домой. Нетрудно будет выяснить, что он попросту сел на автобус в Бодмине!

– Но Раймонд в жизни такого не делал! – возразил Конрад. – И потом, зачем бы Раймонду надо было скакать верхом в Бодмин?

– Черт возьми! – вскочил Барт с места, торопливо допивая свой чай. – Что-то случалось с Раймондом! Он, может быть, ранен! Кого-нибудь послали за ним?

– Нет, я никого не посылал! – мрачно отвечал Кон. – С чего это ради? Если он был ранен, он не смог бы разнуздать лошадь! А она разнуздана. А если уж он смог ее разнуздать, то смог бы и влезть на нее. У него были свои причины отсылать Курьера.

– О, милая Клара! – Обри подошел к тетке с протянутой за чаем чашкой. – Я чувствую, что наш Раймонд предпочел раствориться в английском пейзаже...

– Что ты говоришь, дерьмец?! – гаркнул Барт.

– А ты, милый, не понимаешь? Наш невозмутимый Раймонд мог просто скрыться от жестоких лап правосудия – вот и все! Кажется, предчувствие, что Джимми расскажет о слышанном им при ссоре отца с Раем, вызвало у него лихорадочное желание удалиться отсюда!

– Ты, сволочь!.. – прошипел Барт сквозь зубы, кидаясь на Обри.

Обри, который внимательно следил из-под прикрытых век за движениями младшего брата, успел ловко отразить удар и завернул руку Барта.

– Не надо пыжиться, маленький! – ласково сказал Обри. – Я ведь легко могу сломать тебе руку! Предупреждаю в последний раз!

– Отпусти, скотина!

– Здесь вам не турнир по боксу, – мрачно заметила Клара. – Мне бы хотелось, чтобы вы, ребятки, были полюбезнее друг с другом ввиду последних событий...

– Ничего не знаю более отвратительного, чем турниры по боксу! – рассмеялся Обри, отпуская руку Барта.

– Черт тебя дери! Конечно, ты боишься настоящего бокса! Тебя только и хватает на эти идиотские японские штучки... – убитым тоном произнес Барт, массируя свою руку.

– А у меня все-таки возникает вопрос! – подал голос Клей. – Может быть, Обри прав и Раймонд просто смылся?

– Тише, тише, малыш! – шутливо шикнул Обри. – Разве ты не видишь, что твои братья очень утомлены и не способны вынести звуков твоего голоса?

Клей злобно ответил:

– Если учитывать, что это мои первые слова за последние двадцать минут, то вы очень щедры, мои братья! Кажется, вы решили, что...

– Нет уж, одна реплика за двадцать минут – это все, что мы способны вынести! – безапелляционно заявил Обри, усаживаясь в самое удобное кресло в комнате, которое он давно заприметил. – Тебе и так не стоило приезжать сюда, когда здесь было невыносимо, а с твоим приездом тут и вовсе дошло до убийства!

Клей гневно отодвинул свой стул и выбежал из столовой.

– Господи, слава Тебе, что он ушел! – вздохнул Обри.

– Ну уж нечего дергать парня! – вступилась за Клея тетушка Клара. – Этак он здесь долго не пробудет...

– Это просто прекрасная мысль, Клара, и именно этой надеждой я и жив все последние дни!

– Ты можешь жить своими надеждами, а я считаю необходимым поехать по нашим конюшням и посмотреть, что все-таки стряслось с Раймондом! – сказала вдруг Клара, обрывая предыдущий разговор, словно что-то ее мучило. – Чем больше я думаю об этом, тем меньше мне это происшествие нравится!

Вивьен, проводив ее взглядом, высказалась:

– Послушай, Обри, а ты действительно считаешь, что раз полиция нашла Джимми, то Раймонду БЫЛО ИЗ-ЗА ЧЕГО сбегать? И почему на лошади, верхом?

– Маленькая моя мышки, ну неужели ты думаешь, что если бы он решил бежать, то поехал бы на своей машине, которую все знают на сто миль кругом? – ответил ей Юджин, нежно ущипнув за ушко.

Они поболтали еще о разном, и снова на повышенных тонах, когда дверь распахнулась и в гостиную ввалился Ингрэм. Он был бледен, а тщательно замаскированное под испуг выражение восторга на его лице напоминало гримасу химеры на соборе Нотр-Дам...

– Боже мой! – прохрипел он. – Вы уже знаете? Нет, думаю, нет... А черт, я просто не знаю, как это все осознать...

– Что? Что такое?! – вскочил с места Юджин. – Хватит болтать попусту! Что еще случилось?

– Раймонд... – прошептал Ингрэм. – Раймонд, понимаете!..

– Ну что Раймонд? – едко переспросил Обри. – Мы уже рассмотрели все возможности, как бы он мог ускользнуть из Англии. Что ты нам сообщишь новенького?

– Он застрелился!

На несколько мгновений в комнате повисло тяжкое, недоверчивое молчание.

– Иисусе Христе... – прошептал Конрад. Чармиэн тоже встала с места:

– Но ведь это невозможно!

– И тем не менее это произошло! Неужели вы думаете, что я придумал это? Какого черта? Это правда!

– Но... Но как? Каким образом?.. – пролепетал Конрад.

– Очень просто! Вышиб себе мозги из револьвера! Он там, на Розмари Пул! – сказал Ингрэм, дергая себя за бровь.

– Так, значит, Барт его не нашел?!

– Нет. Его нашли случайные туристы. Они поспешили в Бодмин и сообщили там в полицейский участок. Я даже не знаю, когда это произошло. Я только могу сказать, что этот парень, как его, инспектор, позвонил мне прямо сейчас. Он просто с ног меня свалил своим сообщением! Конечно, нет сомнений, почему он застрелился, но мне всегда казалось, что он вряд ли был способен отравить отца... Кто угодно, только не он!

В дверях стояла Фейт, которая не слышала начала этой тирады.

– Что случилось? – прошептала она. – При чем тут Раймонд? Почему вы на меня так смотрите?

Никто ей не ответил. Потом, набравшись духу, Конрад выдавил из себя:

– Раймонд застрелился.

Фейт стояла белая как стена, нижняя челюсть ее отвисла. Чармиэн подошла к ней со словами:

– Держите себя в руках, Фейт! Вам сейчас труднее, может быть, чем всем нам. Не надо больше безумств! Обри, принеси из буфета бутылку бренди – иначе с ней случится обморок! Ингрэм, посторонись, нам надо усадить ее! Погодите, еще минута, и с ней все будет в порядке! Это просто шок... Нечего было болвану Конраду ляпать просто так страшные вещи!

– Может быть, ее лучше уложить на софу? – беспомощно суетилась рядом с крепкой Чармиэн хлипкая Вивьен.

– Нет уж, не надо её пока трогать. Может кто-нибудь быстренько раздобыть нашатырного спирту?

– Сейчас, минутку! – Вивьен побежала на кухню. Лицо Фейт немного расслабилось. Она огляделась кругом себя и проговорила:

– У меня что, был обморок?.. Но отчего? Ах, я вспоминаю... Боже мой... – У нее скривились губы.

– Помогите мне погрузить ее на софу! – скомандовала Чармиэн.

Вошла Клара. Она уже знала обо всем.

– Господи, спаси, – пробормотала она. – Ведь Раймонд ездил посмотреть на этого жеребца, Дьявола... Бедный мальчик, бедный мальчик...

– Он убил отца! – не поворачиваясь к Кларе, заметил сухо Ингрэм.

– Заткнись! – крикнул Конрад.

– Не надо отвергать очевидные факты, малыш! – отвечал Ингрэм.

– Нет, заткнись! Рай не мог этого сделать! Не мог!

– О нет, отпусти меня, отпусти! – заголосила вдруг Фейт, которую Чармиэн с трудом устроила на подушках на софе.

Тогда Чармиэн налегла на нее всем телом:

– Хватит! Успокойтесь, Фейт! Немедленно прекратите истерику!

– Позовите ко мне Лавли!.. – кривясь, простонала Фейт.

– Лучше всего отвести ее в спальню, – заметила Чармиэн. – Конрад, ты поможешь мне?

Они вместе, Чармиэн и Конрад, кое-как выпроводили Фейт из столовой.

– М-да, хотел бы я, чтобы Чарми оставила тут бутылку с бренди! – заметил Обри. – Черт возьми, ведь я тоже потрясен, и мне тоже не помешает глоточек! Но, честно вам сказать, мне вовсе не казалось, что Раймонд мог это сделать, и оттого такая дикая реакция Фейт на сообщение о его смерти кажется мне довольно загадочной... Если не сказать больше. Не исключено, что между нею и Раймондом было НЕЧТО большее, чем мы могли предполагать?

– Нет, ничего у них не было! – крикнула Вивьен. – Нечего говорить гадости только из желания сострить!

– Я совсем и не думал острить, милая!

– Тогда помолчи, хорошо? – вмешался молчавший до сих пор Клиффорд. – Ингрэм, вероятно, мне лучше всего сразу отправиться в полицейский участок? Там ведь могут быть разные вопросы... Если я правильно понимаю, ты хотел бы, чтобы я действовал как твой адвокат?

– Это было бы чертовски мило с твоей стороны! – вскричал Ингрэм. – Ты же лучше меня знаешь, что и каким образом должно быть сделано в подобном случае... Ну, в любом случае, я считаю дело законченным, и лучше, что оно окончилось так, а не иначе... Ну, я думаю, вы все понимаете, что я имею в виду...

– А инспектор сказал тебе о том, что рассказал ему Джимми? – спросил мрачно Юджин.

– Нет, я и не спросил его. Я подумал об этом только по дороге сюда. Действительно, я думаю, там была какая-то очень солидная подкладка у той их ссоры с отцом... Не просто же так Раймонд решил его задушить?

– Вивьен, пожалуйста, присмотрите за моей мамой! – попросил Клиффорд, застегивая пиджак. – Я вернусь сюда, как только успею со всеми делами. Постараюсь побыстрее.

– Не беспокойся обо мне, Клифф, – отвечала Клара. – Я просто пойду полежу у себя в комнате, вот и все. Но вот Барт... Кто-то должен сообщить ему эту весть, но помягче, иначе с Бартом может случиться припадок... Господи, Господи, неужели это могло случиться у нас в Тревелине...

Клара опять зарыдала и пошла к себе..

В это время Лавли Трюитьен суетилась вокруг Фейт. У той была истерика, такая сильная, что Чармиэн пришла к выводу о необходимости влить в нее еще несколько рюмок бренди. Однако Лавли тактично попросила Чармиэн удалиться, уверяя, что ей не впервой и она как-нибудь справится сама. Как только Чармиэн, пожав плечами, вышла, Лавли обняла Фейт и спрятала ее голову у себя на мягкой груди... Как ни странно, но это простое средство помогло и на сей раз, и вскоре Фейт уже почти спала. Лавли оставалось только раздеть ее и заставить проглотить пару таблеток аспирина.

– Не оставляй меня! Побудь со мной... Не позволяй никому войти... – прошептала Фейт, уже засыпая.

–  Конечно, дорогая, спите спокойно! – отвечала Лавли, подвигая к себе стул и садясь у ее постели. – Давайте я поглажу вам руку, а вы поспите...

– Лавли, милая, знаешь ли, что Раймонд застрелился?! Наверно, он подумал, что полиция арестует его... Лавли, а я ведь не знала, что Раймонд крупно поссорился с Адамом... Откуда мне было знать... Но если бы он только рассказал мне об этом, он, Раймонд... Ах, Лавли, я старалась быть хорошей мачехой всем этим детям, но как я могла это сделать, когда они не желали слушать меня?.. А сейчас... Сейчас поздно...

– Т-сс! Спите! – сказала Лавли. – Вы теперь ничем не сможете помочь. И не стоит обвинять себя ни в чем. Закройте глаза и постарайтесь немного отдохнуть. Вам скоро станет лучше.

Ладонь Фейт, лежавшая на руке служанки, затряслась, и, к ужасу Лавли, госпожа вдруг разразилась диким хохотом. Но тут в дверь постучали, и странным образом этот звук резко оборвал смех Фейт.

– Не пускай ко мне никого! – снова сказала Фейт, диковато оглядываясь.

Дверь растворилась, и в проеме показался бледный Клей. Он кивнул в ответ на короткий жест Лавли, но все-таки спросил полушепотом:

– А мама уже знает? Она слышала, что?..

– Ну конечно, знает, дурачок! – не церемонясь, бросила ему Лавли. – Уходите же! Хватит ее беспокоить!

– Конечно, все это ужасно, но все-таки всем ясно, что если бы Раймонд сделал это, то зачем тогда...

– Да уйдете вы наконец, неужели вам непонятно, что ваша мать снова впадет сейчас в истерику?! – прошипела Лавли.

Он сделал оскорбленное лицо, но, поскольку мать лежала неподвижно, не обращая на него ни малейшего внимания, неохотно вышел и притворил за собой дверь. Фейт лежала все так же неподвижно, держа Лавли за руку. Та просидела так у постели госпожи до тех пор, пока снаружи не послышался скрип колес по гравию; тогда она осторожно освободила свою руку, подошла к окну и поглядела вниз.

– Это Барт, – проговорила она. – Мне надо спуститься к нему. Я ему буду сейчас очень нужна...

– Не оставляй меня! – слабым голосом попросила Фейт.

– Но ведь это приехал Барт! – повторила Лавли. – Не беспокойтесь, я скоро вернусь к вам.

Она вышла, тихонько прикрыв дверь, и стремглав сбежала по лестницам вниз.

Барт только вошел в дом и бросил свой стек на стол, когда из Желтого зала к нему выбежал Конрад. С перекошенным лицом он схватил Барта за рукав и заговорил прерывающимся голосом:

– Барт! Братишка мой! Послушай!..

– А, отстань! – грубо оттолкнул его Барт, не глядя. – Мне нечего тебе сказать, понятно? Нечего лезть ко мне.

Ингрэм, вышедший в холл следом, вмешался:

– Не надо, Барт, не надо! Я понимаю, для всех нас это был шок, но тут еще...

– Оставьте свои дела при себе! Я не желаю ни о чем говорить с вами! Можно подумать, кто-нибудь из вас вообще переживает! Черта с два!..

– Барт, милый!

Он посмотрел вверх – на лестнице стояла Лавли. Он сделал несколько шагов к ней, и в следующее мгновение она уже обнимала его за шею и гладила по жестким черным волосам...

– Лавли! – шептал он сквозь рыдания. – Боже мой, что происходит, Лавли...

– Я знаю, знаю, – говорила она терпеливо. – Пойдем со мною, любимый мой...

Он пошел вверх по лестнице, обняв Лавли за талию и склонив голову на ее плечо. Конрад смотрел ему вслед с мучительной гримасой боли. Пытаясь утешить его, Ингрэм заметил:

– Он очень расстроен, Кон, ты должен его понять! Ничего, он скоро сойдет вниз, к нам. На твоем месте я не стал бы беспокоиться...

Конрад только посмотрел на него нехорошим взглядом...

Из коридора к Ингрэму молча подошел Рубен и вручил ему бумажный конверт.

– Что это? – спросил Ингрэм, узнавая почерк на конверте... – Где ты это взял?

– Это письмо вам от мистера Раймонда, что ясно для всякого, – сухо сказал Рубен. – Оно лежало на его письменном столе. Так что нечего стоять разинув рот, а лучше вскройте его да прочитайте!

– Экий наглец... – пробормотал, глянув на Рубена, Ингрэм и распечатал конверт. На пол вывалились ключи от сейфа. Он, ругнувшись, поднял их, а затем прочел письмо.

– Вот дьявол! – вскричал Ингрэм, обегая глазами стоящих рядом с ним братьев. – Как это похоже на Раймонда! Хладнокровный, как рыба! Посмотри, Юджин, ты можешь себе вообразить такое предсмертное письмо?!

Он протянул бумагу Юджину, но все, включая Рубена, сгрудились рядом, пытаясь взглянуть через плечо на эту загадочную записку. Выход нашла Чармиэн – она просто вырвала письмо из рук брата и стала читать его вслух. Когда она закончила, в комнате повисло молчание. Потом неожиданно зарыдала Вивьен.

– Что с тобой, моя птичка? – ласково обнял ее Юджин.

– Боже мой! Я н-никогда н-не любила его, но эт-то просто ужасно! – всхлипывая, говорила Вивьен. – Написать Ингрэму в т-таких подробностях все о делах, ни словом не об-бмолвившись о том страшном, что он решил сделать... Нет, это б-был все-таки какой-то особый человек... И я п-представляю, какую немыслимую он пережил трагедию...

– Ну, значит, у Раймонда в голове до самого конца было только хозяйство! – пожал плечами Ингрэм. – А теперь дайте-ка мне это письмо, я предъявлю его полиции. Может быть, нам все-таки удастся избежать в этом деле большого скандала...

Вивьен гневно покраснела:

– И ты еще говоришь, что Раймонд был хладнокровен, как рыба? Это ты-то, который стоит и рассуждает о том, как бы не было скандала, когда твой отец убит, а брат застрелился!

– Не надо забывать, – поднял палец Ингрэм, – что именно тот самый Раймонд, о котором вы все так причитаете, убил отца!

– Мне все равно! – крикнула Вивьен. – Может быть, это был лучший в его жизни поступок!..