Онлайн чтение книги Своими глазами
АВСТРИЯ

Колокола Святого Стефана

Соборные колокола только что пробили девять. Площадь Стефанплац, считающаяся архитектурным центром Вены, начинает оживать. Блестит свежевымытая брусчатка. Лавочники протирают витрины. Официанты из соседних кафе расставляют под открытым небом столики и цветочницы, в которых голубеют незабудки. За собором приятно пахнет лошадьми. Там стоянка пароконных фиакров. Такие музейные экипажи вполне сгодились бы для съемок фильма «Большой вальс». Кучера в черных котелках поджидают богатых туристов, чтобы везти их в Венский лес.

«Когда австриец говорит или думает о Вене, он непременно видит перед собой старый шпиль. Любая песня об императорской столице на Дунае завершается припевом о соборе Святого Стефана. Это — ее эмблема. Ни одна европейская столица не имеет таких тесных связей со своим собором, как Вена». Листаю взятый в гостинице путеводитель и перевожу взгляд на собор. Его строили в XII–XV веках. И возраст здания проявляет себя в цвете камня. Чем выше от земли, тем он светлее. Дожди смывают вековую копоть с каменных кружев собора, выявляя готические орнаменты.

Больше всего восхищает колокольня, уходящая ввысь на 137 метров. Это какой-то сказочный сталагмит, выросший над средневековым городом. Собор грузен, тяжел, но шпиль колокольни с удивительной смелостью и легкостью устремляется к небесам. Крыша собора, выложенная из цветной майолики, как бы не подвержена воздействию времени. Желтые, зеленые, белые и коричневые плитки образуют геометрические узоры, а также изображение одноглавого орла, который с давних пор служит гербом Вены. Вместе с группой туристов вхожу в собор, усаживаюсь на резную дубовую скамью. Слушая экскурсовода, все запрокидывают головы к стрельчатым сводам, уходящим куда-то в Царство Небесное. Главный неф длиной 110 метров имеет два ряда опор, пролет между которыми составляет 75 метров. Сквозь старинные витражи проникает какой-то неземной, фантастический свет.

Собор Святого Стефана сочетает в себе элементы позднероманского и готического стилей, а в интерьерах к ним добавляется и стиль барокко. В целом готическая строгость собора была впоследствии мало нарушена. Пожалуй, наибольшей перестройке в стиле барокко подвергся главный алтарь. Паникадила, свисающие с высоких сводов, мраморные часовни с коринфскими колоннами — все это были попытки осовременить, приспособить к вкусам XVIII и XIX веков произведение европейского Средневековья. Зато задняя стена собора с органом представляет собой нетронутую раннюю готику. Через главную дверь в собор входили только императоры и короли. Начало этому положил Рудольф I, основатель дома Габсбургов, которые царствовали 640 лет — с 1273-го по 1918-й. Через собор Святого Стефана, в сущности, прошла вся история Австро-Венгерской монархии. А ведь Габсбурги считались также императорами Священной Римской империи.

Хотя Вена является ныне столицей государства с населением 8 миллионов человек, это державный город. Ее исторический центр сохранил в своем облике черты многовекового имперского величия.

От площади Святого Стефана начинает свой парад витрин Кертнерштрассе. Главная торговая улица Вены, вымощенная узорной брусчаткой, тянется вплоть до Оперного кольца. Каждое утро, направляясь во дворец Хофбург, я проходил по этим местам до парка Бурггартен. В Вене полтора миллиона жителей и полмиллиона автомашин. Причем вторая цифра напоминает о себе гораздо настойчивее, чем первая. Зато как приятно укрыться от автомобильной реки за кружевной чугунной решеткой парка, где сразу попадаешь в совершенно другой мир — в мир свежей зелени и весеннего цветения. Пахнет свежескошенной травой, воркуют голуби, светло-лиловыми и белыми свечами цветут каштаны. Тысячи тюльпанов образуют на клумбе затейливый узор в виде огромного скрипичного ключа. Садовники не случайно избрали именно эту фигуру. Ведь на противоположной стороне лужайки возвышается памятник Моцарту. Слегка откинувшись назад и отставив правую руку, композитор словно бы дирижирует воображаемым оркестром. Скульптура весьма похожа на ту, что установлена перед Московской консерваторией. И пожалуй, столь же манерна. Хотя в окружении цветущих каштанов пухлые амуры и другие элементы стиля барокко выглядят к месту.

Главные архитектурные ансамбли Вены группируются вокруг дворца Хофбург. Этот сложный комплекс строился и перестраивался на протяжении семи веков и воплотил в себе различные архитектурные стили: готику, барокко, неоренессанс. Хофбург — это город в городе, сложный лабиринт улиц, переходов и площадей, где нетрудно заблудиться. Хофбург ежегодно посещают многие миллионы туристов. Они осматривают императорские апартаменты, придворную капеллу, испанскую школу верховой езды, сокровищницу, церковь Святого Августина, где похоронены останки членов Дома Габсбургов. Они любуются фасадом дворца Паллавичини, архитектура которого напоминает о том, что Габсбурги многие века правили Северной Италией.

Здание Национальной библиотеки полукругом выходит на Ойгенплац. Эта площадь названа в честь принца Евгения Савойского, который красуется тут на вздыбленном бронзовом коне. После того как триста лет назад, в конце XVII века, принц Евгений Савойский успешно положил конец турецким нашествиям, началась пора расцвета австрийской архитектуры в стиле барокко. Такие зодчие, как Фишер фон Эрлах и Лукас Хильдебрандт, добавили к итальянским элементам барокко нечто новое, создав австрийский архитектурный стиль.

Бельведер — летний дворец принца Евгения — был построен Лукасом Хильдебрандтом в 1721 году всего за 24 месяца. Кое в чем его хочется сравнить с петербургскими творениями Растрелли. Вместе с тем он воплощает именно австрийский стиль барокко — и конфигурацией крыши, напоминающей походный шатер, и двумя куполами, и формой окон. Особенностью парковой скульптуры Бельведера являются крылатые львы с женскими головами. В парадном зале дворца Бельведер в 1955 году был подписан Австрийский государственный договор. После этого участники церемонии — министры иностранных дел государств, входивших в антигитлеровскую коалицию, — вышли на балкон, где их приветствовала многотысячная толпа. С балкона, куда прежде в торжественных случаях выходили августейшие особы, открывается поистине царственный вид на Вену. Отсюда видны все ее архитектурные доминанты: вот колокольня собора Святого Стефана, вот шпили неоготической церкви Вотивкирхе, вот купола Музея изящных искусств и Музея естественной истории. Такие купола цвета позеленевшей меди — характерная черта венской архитектуры.

Фасады Музея изящных искусств и Музея естественной истории обрамляют площадь Марии-Терезии. Она примыкает к площади принца Евгения и отделена от нее изящной дорической колоннадой. Увенчанные куполами здания двух музеев выходят своими фасадами на геометрически спланированный парк. Центром его служит памятник Марии-Терезии. Императрица восседает на троне, у подножия которого смотрят во все стороны света четыре конных полководца. Вокруг расстилается изумрудно-шелковый газон, на котором усеченными конусами поднимаются аккуратно подстриженные туи. Венские садовники умеют придавать кустам туи любые формы, заставляют их заполнять любые пространственные объемы. Так что эти вечнозеленые растения стали элементом парковой скульптуры.

Украшенные коронами чугунные фонари напоминают о XIX веке. Но вокруг пахнет свежей, недавно скошенной травой. На скамейках сидят молодые матери с детскими колясками. И тут же, словно в напоминание о том, что дело происходит не где-нибудь, а в Вене, и не когда-нибудь, а в XX веке, демонстративно обнимаются два бородатых гомосексуалиста.

Памятники Евгению Савойскому и Марии-Терезии установлены при императоре Франце-Иосифе. И эти три имени, пожалуй, чаще других напоминают о себе, когда знакомишься с историческими памятниками Вены. Императрица Мария-Терезия правила сорок лет (с 1740 по 1780 год). У нее было шестнадцать детей, причем шесть дочерей дожили до возраста, когда с помощью их браков можно было делать политику. Самой красивой из них считалась Мария-Антуанетта. Она была выдана замуж за французского короля Людовика XVI и казнена в годы Великой французской революции. Император Франц-Иосиф, при котором Вена стала столицей вальсов, правил еще дольше — шестьдесят восемь лет. Он вступил на престол восемнадцатилетним юношей после бурных событий 1848 года. А правил до 1916 года, пока не умер в разгар Первой мировой войны, когда Австро-Венгерская империя была на пороге распада.

Именно при Франце-Иосифе построено большинство архитектурных ансамблей Вены. Именно за годы его долгого царствования вошли в моду и воплотились в жизнь наиболее характерные для Вены стили неоклассицизма, или неоренесанса, которые австрийцы любят объединять названием «ринг-штиль».

Слово «ринг» родилось в 1856 году, когда Вена бросила вызов Елисейским полям Парижа, создав на месте снесенных крепостных укреплений бульварное кольцо вокруг центра города. Во второй половине XIX века Ринг был застроен помпезными зданиями, которые и дали имя новому архитектурному стилю. Одним из примеров «ринг-штиля» может служить золотисто-серое здание Венской государственной оперы. Оно надолго стало эталоном европейской театральной архитектуры своей эпохи. Новое здание Венской оперы было открыто в 1869 году. Первым спектаклем здесь стал «Дон Жуан» Моцарта. За несколько месяцев до конца Второй мировой войны здание сгорело во время бомбардировки и было восстановлено лишь в середине 50-х годов. Когда ходишь по Рингу, думаешь о том, что это была своеобразная эпоха — когда в Лондоне бесконечно долго правила королева Виктория, а здесь, в Вене, столь же вечным казался император Франц-Иосиф…

Столица вальсов

Вена выросла в живописной долине. С востока город огибает Дунай, с запада к нему подступает Венский лес. В западных предместьях, застроенных особняками, издавна селились наиболее богатые семьи.

К западу от центра столицы расположен и дворец Шенбрунн. Он был построен при Марии-Терезии как летняя императорская резиденция, но Франц-Иосиф жил там круглый год. Если Бельведер хочется сравнить с произведениями Растрелли, то Шенбрунн напомнил мне Букингемский дворец. Только в отличие от резиденции английских королей он не серый, а золотисто-желтый. Этот оттенок, названный «шенбруннским», был в большой моде у австрийских архитекторов. Главный фасад Шенбрунна производит впечатление величественной монументальности, хотя имеет всего три этажа. Помещения, предназначенные для императорской семьи, находились в бельэтаже, а выше и ниже размещались придворные и слуги. Парковый ансамбль перед дворцом служит неотъемлемой частью общего архитектурного замысла. Создатели парка умело использовали пологий склон холма, на котором он разбит. Осью планировки служит главная аллея, по обеим сторонам которой расположены восемь прямоугольных цветников — четыре слева, четыре справа. На этих геометрических клумбах высажены незабудки и другие весенние цветы. Выше по склону находится скульптурная композиция, изображающая морского бога Нептуна. Она использована для оформления сложной системы фонтанов. А дальше, где склон становится более крутым, по подстриженной лужайке зигзагом поднимается дорожка, чтобы гуляющим было легче преодолевать подъем. Наверху блестит под солнцем искусственный пруд, обрамленный стройной колоннадой.

Когда ходишь по дворцовым залам, восхищаешься не только элементами их отделки, видишь не только венецианские зеркала, люстры богемского стекла, старинные гобелены. Восхищаешься и видом, который открывается буквально из каждого окна. Подстриженные кусты туи образуют две отвесные пятиметровые стены справа и слева от цветников. В этих зеленых стенах кое-где выстрижены ниши, в которых установлены античные статуи.

Когда проходишь анфиладу парадных комнат, в глазах начинает рябить от обилия расписных потолков, мрамора и позолоты. Есть комнаты, облицованные резными деревянными панелями, декоративные проемы которых заполнены персидскими миниатюрами. Заметно и увлечение китайским искусством, которое было свойственно современникам Марии-Терезии. Это комнаты, отделанные росписью по черному лаку.

Туристам показывают апартаменты Шенбруннского дворца, в которых однажды останавливался Наполеон. Поражаешься тому, как царственные особы могли жить в этих проходных комнатах совершенно без какой-либо возможности изолироваться. Ведь планировка дворцов практически не знала другого принципа, кроме анфилады. Не удивительно, что многие царствующие особы предпочитали жить в башнях старинных замков.

После великолепия парадных залов личные покои императора Франца-Иосифа выглядят весьма скромно — и кабинет, где император работал, и спальня, где он скончался. Рядом с кроватью несложные умывальные принадлежности: фаянсовый таз и два кувшина, один для холодной, другой для горячей воды. Под умывальным столиком стоит такое же фаянсовое ведро, куда император сливал воду из таза. Примечательно, что стиль барокко не обошел стороной даже керамику, которой здесь облицованы печи. Франц-Иосиф жил в Шенбрунне постоянно, а в Хофбург ездил лишь по делам, для исполнения своих монарших обязанностей. На улице Мариахильферштрассе есть кафе, где император имел обыкновение останавливаться и выпивать чашечку кофе со знаменитым венским штрюделем — слоеным пирогом с яблоками. Позднее к Шенбрунну была подведена железнодорожная ветка с личной императорской станцией.

Вскоре после свержения монархии неподалеку от Шенбруннского дворца на одной из венских улиц жил еще один Иосиф. Мемориальная доска с барельефом И. В. Сталина напоминает о том, что этот российский революционер изучал здесь опыт австрийской социал-демократии.

Для меня, признаться, было новостью узнать об этом, так же как и о том, что почти одновременно в Венской академии художеств учился живописи и был уволен за недостаток способностей Адольф Гитлер, навсегда возненавидевший с тех пор австрийскую столицу и особенно австрийскую интеллигенцию.

Здесь, на берегах Дуная, в начале нашего века прозвучала фраза, ставшая крылатой: «Вена — это город, где было изобретено настоящее». Для таких слов действительно были основания. Ибо все, что тогда было принято называть модерном в области архитектуры и градостроительства, в области музыки и живописи, действительно начиналось в Вене. Венцем был Зигмунд Фрейд, венцем был и Густав Климт, с именем которого связано модернистское направление в живописи. Надо сказать, что Австрия умело использует свое архитектурное, а также свое музыкальное наследие для того, чтобы сделать Вену популярным центром международного общения. Мне дважды довелось быть участником журналистских дискуссий, которые проходили в знаменитом Редутном зале дворца Хофбург. Когда-то Редутный зал служил дворцовым театром. При Марии-Терезии его перестроили в помещение для балов и других придворных увеселений. В головной части зала сохранилось возвышение с дверными проемами, справа и слева от которых полукругами спускаются две мраморные лестницы. Через центральную дверь появлялись августейшие особы.

Как было в свое время модно в Париже, Вене и других европейских столицах, стены и потолок отделаны под слоновую кость с золотым орнаментом. В Редутном зале нет окон. Их имитируют четырнадцать зеркал в золоченых рамах. Семь великолепных люстр свисают с потолка. Стены украшены двумя старинными гобеленами. Во времена Венского конгресса в Редутном зале устраивались балы. Бетховен дал концерт в честь собравшихся тут королевских особ, на котором была исполнена кантата «Момент славы».

Мне довелось впервые побывать в Редутном зале в связи с генеральной ассамблеей Международного института прессы. Этот институт можно назвать как бы антиподом Международной организации журналистов. Он объединяет тех, кто владеет или руководит средствами массовой информации. Около шестисот редакторов, директоров, издателей из шестидесяти стран ежегодно проводят такие встречи в какой-нибудь из мировых столиц. Причем все ставится на широкую ногу. Достаточно сказать, что венскую ассамблею института открыл президент Австрии, а закрыл ее федеральный канцлер.

Я был приглашен выступить в качестве гостя-докладчика на тему «Восток глазами Запада и Запад глазами Востока». Для аналогичных выступлений по другим вопросам были приглашены министр информации Израиля и архиепископ из Южной Африки. Что и говорить, достойная компания! Церемония открытия сессии началась с того, что струнный квартет исполнил «Музыкальный момент» Шуберта. А закончилась она исполнением серенады Гайдна. Классическая музыка звучала и во дворце Паллавичини, где все мы, участники ассамблеи, отобедали с главой австрийского правительства. Причем столы были сервированы в дворцовых залах, украшенных венецианскими зеркалами и огромными люстрами в стиле Марии-Терезии.

А когда наши дискуссии закончились, бургомистр Вены устроил в честь их участников банкет в городской ратуше. Фактически это был даже не банкет, а бал. В величественном зале с готическими сводами, с которых свисали знамена ремесленных гильдий, играл струнный оркестр. Танцевать вальсы Штрауса в таком месте и под такой аккомпанемент — примечательный факт в биографии! Хотя пройти, вальсируя, полный круг по залу могли очень немногие.

Членство в Международном институте прессы стоит больших денег, и не удивительно, что около 40 процентов участников сессии были американцами. Причем большинство из них представляли провинциальные средства массовой информации. Судя по всему, для владельцев и руководителей местных газет и телекомпаний это был удобный шанс за фирменный счет (а для жен — с большой скидкой) ежегодно совершать путешествия в различные столицы мира. Никто из этих американцев, с которыми мне довелось беседовать, не имел представления о том, кем был Меттерних, не слышали имени Климта. Зато когда оркестр начал исполнять мелодии Синатры и других кумиров 50-х годов, заокеанские коллеги (в основном люди моего возраста), а особенно их жены, показали, на что они способны. Танцы в ратуше продолжались почти до полуночи. Однако, когда бал, по традиции, завершился штраусовской полькой, мне как представителю Москвы удалось посрамить наших заокеанских оппонентов в паре с молодой австрийкой из секретариата конференции.

Если ехать в Пратер — зеленый парковый район, прилегающий к дунайскому берегу, можно увидеть дом, где был написан вальс «Голубой Дунай». В Штадт-парке Вены круглый год, кроме зимних месяцев, струнный оркестр играет вальсы Штраусов. Не одного, а именно многих, потому что Штраусы — это целая династия композиторов, сочинявших вальсы и польки, которыми славится веселая Вена. На подстриженных лужайках цветут розовые, белые, лиловые цветы азалий. Величаво расхаживают павлины. В легких креслах, расставленных перед ротондой, усаживаются слушатели. Туристов среди них не так уж много. Большинство, судя по всему, венцы.

Они слушают музыку рядом с памятником: бронзовый композитор со скрипкой как бы вращает хоровод женских фигур, высеченных на кольце из белого мрамора. На памятнике нет никаких дат, только надпись: «Иоганн Штраус». И это как бы подчеркивает, что вальс «Сказки Венского леса», звучащий над парком в солнечный предзакатный час, обеспечил себе бессмертие.