Онлайн чтение книги Том 15. Простак и другие
ДЖОРДЖ И АЛЬФРЕД

Небольшая группа мыслителей, собравшихся в «Привале рыболова», вела речь о близнецах. Джин с Тоником затронул эту тему, поскольку у его кузена родилась двойня, и беседа топталась на месте, пока все не увидали, что мистер Маллинер, местный мудрец, улыбается, словно что-то вспомнил.

— Я подумал о Джордже и Альфреде, моих племянниках, — пояснил он. — Они близнецы.

— Очень похожи? — спросил Скоч.

— Как две капли воды.

— Наверное, их вечно путали?

— Так и было бы, конечно, если бы они вращались в одном кругу, но жизнь развела их.

Альфред, профессиональный фокусник (сказал мистер Маллинер), проживал в Лондоне, тогда как Джордж уехал за счастьем в Голливуд, где рано или поздно пристроился на «Супер-Ультра», у Джейкоба Шнелленхаммера, помощником сценариста по диалогу.

Помощники эти, если не ошибаюсь, занимают не очень высокое место — так. между машинисткой и механическим ветром, но жалость моя смягчалась тем, что работал он временно, ибо в тридцать лет должен был получить крупную сумму, оставленную крестной.

Мы не виделись довольно долго, когда судьба свела нас на яхте Шнелленхаммера. С киномагнатом я подружился в Англии, он туда наведывался, а на сей раз я встретил его, гуляя по центру, и узнал, что он отплывает в Монте-Карло, чтобы обсудить то и се с Сэмом Глутцем из Перфекто-Коллосаль. Пригласил он и меня, а на яхте я сразу встретил Джорджа.

Он был в прекрасном настроении. За несколько дней до того ему исполнилось тридцать, и в Монако его ждали деньги.

— Твой поверенный туда поехал? — спросил я.

— Он там живет, — отвечал Джордж. — Такой, знаешь, Бессинджер.

— Ну, поздравляю. Придумал что-нибудь?

— Да уж, немало. Первым делом уйду со студии. Сколько можно поддакивать!

— Мне казалось, ты по диалогам.

— Одна собака. Я поддакивал Шнелленхаммеру три года. Хватит. Когда я один, я репетирую новый репертуар. Вот так вот: «Нет, мистер Шнелленхаммер», «Вы неправы, мистер Шнелленхаммер». «Какая чушь, мистер Шнелленхаммер». «Да вы что, мистер Шелленхаммер!» Как ты думаешь, можно посоветовать, чтобы сходил к психиатру?

— В мягкой форме.

— Да-да.

— Не надо его обижать.

— Его ничем не проймешь! А вообще, не надо.

Плыли мы весьма приятно, и в Монако я сразу сошел на берег — погулять, почитать газеты. Я уже думал вернуться, когда увидел Джорджа, который куда-то спешил. Окрикнув его, я с удивлением понял, что это — Альфред, которого я никак не думал тут встретить. Мне казалось, что фокусники покидают Лондон только для того, чтобы выступить перед детьми в провинции.

Альфред мне очень обрадовался, мы вообще дружили. Много раз, еще в отрочестве, он одалживал у меня шляпу для кроликов, ибо уже тогда ему сулили большое будущее. Вот и сейчас он с искренней нежностью вынул у меня из кармана вареное яйцо.

— Откуда ты взялся? — спросил я.

— Выступаю в казино, — ответил он. — Так, номер-другой. Успех огромный, просто катаются от хохота.

Я вспомнил, что он приправляет фокусы остротами.

— А ты зачем приехал? Надеюсь, не ради рулетки?

— Я гость Шнелленхаммера. У него яхта. Племянник удивился.

— Шнеленхаммер? Киношник? Который ставит «Соломон и царица Савская»?

— Он самый. Мы тут, в гавани.

— Та-ак, та-ак… — сказал Альфред, явно о чем-то думая, и взглянул на часы. — О, Господи! Бегу, у меня репетиция.

Что Джордж тоже здесь, я сообщить не успел.

Когда я вернулся на яхту, Шнелленхаммер беседовал на палубе с молодым человеком, по-видимому — репортером. Наконец тот ушел, и магнат тыкнул пальцем в его сторону.

— Знаете, что он сказал? — спросил наш хозяин. — Помните, я собирался встретиться с Глутцем? Так вот, его избили.

— Быть не может!

— Может. Вчера вечером. Я вижу, у вас газеты? Дайте поглядеть. Наверное, сенсация.

Он не ошибся. Даже Джорджу пришлось бы ему поддакнуть. На первой странице, под броской шапкой, нам сообщали, что, возвращаясь из казино в отель, Глутц был избит неизвестным лицом. Случайный прохожий отвез его в больницу, чтобы его сшили заново.

— Мерзавец исчез, — присовокупил Шнелленхаммер. — Не поймают.

Я заметил, что газеты пишут о каких-то ключах у полиции, но он презрительно фыркнул.

— Полиция!

— К вашим услугам, — услышал я и, обернувшись, увидел генерала де Голля. Правда, тут же оказалось что он на дюйм-другой покороче, а нос у него поменьше. Но и сам де Голль не выглядел бы суровей.

— Сержант Бришу, — представился он. — Мне нужен мистер Маллинер.

Я удивился и этому, и тому, что он безупречно говорит по-английски. Правда, вторую загадку я тут же разгадал: в таких местах полиция постоянно беседует с международными шпионами, авантюристками в густых вуалях и т. п. Не хочешь — научишься!

— Я — Маллинер, — сказал ваш покорный слуга.

— Мистер Джордж Маллинер!

— О, нет! Его дядя. А он вам нужен?

— Да.

— Зачем? — спросил Шнелленхаммер.

— В связи с ночным нападением. У нас есть основания считать, что он может помочь нам.

— Какие?

— Пусть объяснит, почему его бумажник лежал на том самом месте. Странновато, а? Словом, я хотел бы увидеть вашего племянника.

За Джорджем послали майора. Тот вернулся и сказал, что Дж. М. на борту нет.

— Наверное, пошел прогуляться, — сказал Шнелленхаммер.

— Разрешите его подождать. — сказал мрачно сержант.

— А я его поищу, — предложил я.

Мне казалось, что Джорджа надо предупредить. Конечно, он никак не связан с нападением, но если бумажник там нашли, объяснения дать придется. Невинный герой детектива всегда попадает в такое положение, и ему приходится покрутиться.

Джорджа я нашел у гавани. Он сидел на скамейке, обхватив голову руками. Может быть, он опасался, что иначе она треснет, ибо, судя по виду, сильно перепил. Знатоки говорят, что у посталкогольного синдрома шесть разновидностей: сломанный компас, швейная машинка, комета, атомный реактор, бетономешалка и черный гном. У Джорджа были все шесть.

Собственно, я не удивился. Он говорил мне вчера, что после обеда пойдет за деньгами. Ясное дело, отпраздновал. Однако на мой вопрос он горько рассмеялся.

— Отпраздновал! — повторил он. — Не-ет, не отпраздновал. Хочешь, скажу, что было? Пошел я к Бессинджеру, назвался, спросил его, а они мне дали письмо. Я его прочитал. Тебя били в глаз мокрой рыбой?

— Нет, — признался я.

— Меня как-то били в Санта-Монике и знаешь, точь-в-точь! Этот сын неженатых родителей сообщает мне, что он годами играл на мои деньги и, к сожалению, их больше нет. Исчезли! Как, кстати, и он. По его предположениям, к тому времени, когда я буду читать письмо, он доберется до тех либеральных стран Южной Америки, где преступников не выдают. «Вы уж простите, — писал он, — познакомился с человеком, у которого верная система». Нет, почему эта крестная нашла поверенного здесь? Более чем странно.

Я его очень жалел, но утешить не мог. Мало того, был еще сержант Бришу. И я произнес дрожащим голосом:

— Бедный ты, бедный!

— Это точно.

— Какой удар!

— Да уж…

— Что ты сделал?

— А ты бы что сделал? Напился, естественно. И знаешь, у меня был очень странный кошмар. У тебя бывают кошмары?

— Изредка.

— Жуткие?

— Не без того.

— Мой хуже. Мне снилось, что я кого-то убил. Да что там, прямо сейчас то же самое: дерусь, понимаешь, и — бремц! Очень неприятно. Почему ты смотришь на меня, как овца, у которой что-то на уме?

Пришлось во всем признаться.

— Это не кошмар, Джордж. Он рассердился.

— Не дури! Что я, кошмара не узнаю?

— Джордж, это был не сон.

Челюсть у него повисла, как подтаявшее суфле.

— А что? Правда?

— Боюсь, что да.

— Я кого-то укокал?

— Ну, не то, чтобы кого-то… Одного киношного магната.

— Слава Богу, — оживился Джордж, — улик никаких нет. Куда легче! Ты все смотришь, как овца. В чем дело?

— Я горюю, что ты уронил бумажник. Имя, адрес — ну, все.

— Уронил?

— Да.

— А, черт!

— Вот именно. На яхте ждет полицейский. Он считает, что ты можешь помочь в расследовании.

— Трам-та-ра-рам-!

— Возможно. Знаешь что, беги. Езжай в Италию.

— Паспорт на яхте.

— Я сбегаю.

— Ты не найдешь.

— Ну, тогда — не знаю, что и предложить. Можно…

— Ничего не выйдет.

— Или…

— Тоже не выйдет. Нет, это конец. Я в ловушке. Что ж, со всяким случается… Вот она, жизнь. Едешь в Монте-Карло, за большими деньгами, мечтая о том, как скажешь Шнелленхаммеру «Нет», и что выходит? Деньги украли, голова сейчас треснет и еще эта, гильотина или что у них тут. Да, жизнь… Это тебе не фунт изюма.

Изюма! Я радостно вскрикнул.

— Есть!

— Что такое?

— Хочешь попасть на яхту?

— И что?

— Взять паспорт.

— Ну, хочу.

— Так иди туда.

Он посмотрел на меня с укором.

— Если ты считаешь, что такие шутки подходят для данного случая, я с тобой не соглашусь. Ты сам говоришь, что на яхте кишит полиция. Хорошенькое дело! Значит, я вхожу и говорю: «К вашим услугам»?

— Нет, — отвечал я. — Ты говоришь, что ты Альфред. Он заморгал.

— Альфред?

— Да.

— То есть мой брат?

— Да, твой брат, — подтвердил я, выделив последнее слово, и его измученное лицо слабо осветилось. — А я пока что посею доброе семя, рассказав там и сям, что у тебя есть полный близнец и похожи вы, как две изюмины. Тут ты и появишься. Не бойся, тебе поверят. Альфред сейчас здесь, он каждый день выступает в казино, и его хорошо знают. Знает и полиция — не в дурном смысле, конечно, просто и они загадывали карту, а он потом извлекал ее из лимона. Пройди в каюту — скажи, тебе понадобилась сода. Потом ты берешь паспорт, и любезно прощаешься.

— А Шнелленхаммер не попросит меня сделать фокус?

— Ну, что ты! Он не любит развлечений. Избегает изо всех сил. Он говорил мне, что их, магнатов, все буквально измучили. В Голливуде ему спешат показаться секретарша, два литературных агента, страховой агент, массажистка, сторож, парикмахер и чистильщик сапог, это только до завтрака. Нет, не беспокойся.

— Но зачем ему нужна яхта?

— Очень просто. Услышал о прибытии Шнелленхаммера. Это было в газете, он знает, что я с ним…

— Откуда?

— Я сказал. Значит, пришел меня повидать. Теперь Джордж все понял и хрипло засмеялся.

— А знаешь, ничего план!

— Еще бы! Неудача исключена. Ну, пойду наводить мосты. А ты приведи себя в порядок, побрейся, помойся, сколько можешь. Вот тебе немного деньжат. — И я похлопал его по спине.

Когда я пришел на яхту, Бришу был на месте, и его неприятное лицо не утратило упорства. Шнелленхаммер сидел рядом с ним, явно ощушая, что без сержантов мир был бы намного лучше. Полицейских он не любил с тех пор, как один, давая ему парковочный талончик, стал читать «Гамлета», чтобы показать, что он может сделать из роли. Я немедленно приступил к делу.

— Племянник пришел? — спросил я.

— Нет, — ответил сержант.

— Не при-шел?!

— Нет!

— Странно.

— И подозрительно.

— А может, — спохватился я, — он у брата?

— Какого брата?

— Близнеца. Зовут Альфред. Наверное, сержант, вы его видели. Он выступает в казино. Фокусы.

— А, Великий Альф?

— Да, такой псевдоним. Значит, видели?

— Доводилось.

— До чего же они похожи! Даже я с трудом различаю. Фигура, лицо, походка, глаза, волосы — один к одному. Вы просто удивитесь.

— Жду встречи!

— Альфред, наверное, сюда зайдет, читал же он, что я — среди гостей. А, вот и он! Здравствуй, Альфред.

— Здравствуй, дядя.

— Нашел нас?

— Как видишь.

— Мой хозяин, мистер Шнелленхаммер.

— Как поживаете?

— И сержант Бришу из монакской полиции.

— Очень рад. Я хотел вас видеть, мистер Шнелленхаммер. Большая честь.

Я гордился Джорджем. Спокоен, тверд, ни капли тревоги. Говорит с магнатом, как ни в чем ни бывало.

— Хотел вам предложить в связи с вашим эпосом, ну, про царицу Савскую. Вы, наверное, замечали, что этим историческим фильмам не хватает смеха. Битвы, дворы, тысячи полуголых девиц, а посмеяться — нечему. Возьмем «Клеопатру». Можно там засмеяться? Нет и нет. Так вот, прочитал я про Соломона и понял, кто вам нужен: фокусник. Вряд ли нужно объяснять, как он уместен. Кто развлекает монарха зимними вечерами? Словом, он там был. Теперь — так. Прибывает эта царица. Удивляется: «Какая роскошь!» Царь польщен: «Да, ничего домик, но вы подождите, это не все. Где великий Альф?» Я вхожу, говорю: «Занятная случилась штука…» и даю гэг-другой, из самых сильных. Потом приступаю к фокусам…

Я замер. Еще на половине речи я понял, что передо мною — не Джордж. Сквозь туман волнения я видел настоящего Альфреда и горько корил себя за то, что рассказал о магнате. Надо было знать, что он не упустит случая. А Джордж вот-вот появится!

Словом, я качался от горя, хватаясь за швартовы, если они так называются.

— Для первого фокуса, — говорил Альфред, — мне нужны фунт масла, два банана и аквариум. Простите, на минутку отлучусь.

Он отлучился, и тут пришел Джордж.

В нем не было той спокойной твердости, которая пленила меня в Альфреде. Он трепетал, как новичок на сцене. Ноги тряслись, кадык дергался, словно им кто-то управлял. Напоминал мой племянник и оратора на банкете, который внезапно забыл ирландский анекдот.

Я его не винил, поскольку сержант Бришу вынул наручники, подышал на них и обтер их рукавом, а Шнелленхаммер смотрел тем взглядом, от которого его служащие убегали подкрепиться солодовым молоком. Было в этом взгляде грозное спокойствие вулкана перед извержением или квартирной хозяйки перед скандалом. Магнат явственно сдерживался, решив поиздеваться сперва над моим несчастным родичем. Когда Джордж пролепетал: «А…альф-ред Маллинер», я не увидел на лицах сержанта и магната того недоверия, на которое постоянно сетуют театральные критики.

— Здравствуйте, — сказал Шнелленхаммер. — Какая погода!

— Д-да, месс Шлннхымр…

— К урожаю.

— 3-золотые слова, меер….

— А вот продавцам зонтиков — убыток.

— К…как в-верно, мсссс…

— Что ж, идите к нам. Если не ошибаюсь, Альфред Маллинер?

— Д-д-ды…

— Ложь! — вскричал Шнелленхаммер, сбрасывая маску. — Альфред он, ха-ха! Вы Джордж Маллинер, и вас будут судить за убийство. Вызовите полицейских, — приказал он сержанту.

— Я полицейский, — сухо заметил Бришу.

— Ах ты, забыл! Тогда арестуйте его.

— Сию минуту.

Сержант направился к Джорджу, но наручников надеть не успел. Как ни занят я был происходящим, я заметил, что человек средних лет, весь в бинтах, шел по набережной. В эту минуту он остановился и сказал Шнелленхаммеру:

— Привет, Джекки.

Собственная мать не узнала бы его, но мать — не магнат.

— Сэм! — вскричал он. — А, ч-черт! Я думал, ты в больнице.

— Выпустили.

— Ты прямо Тутанхамон!

— Хорош бы ты был на моем месте. Газеты читал?

— Еще бы. Сенсация!

— А что! Но я не в обиде, нет, не в обиде. Вся жизнь прошла передо мной…

— Что ж тут хорошего?

— Да, ничего, но…

— Сэм, мы его схватили!

— Где же он?

— А вот. Рядом с сержантом. Джордж приподнял голову.

— Вы! — вскрикнул Глутц.

— Да, это он, Джордж Маллинер, — отвечал Шнелленхаммер. — Служил у меня, но я его, конечно, выгнал. Берите его, сержант.

Каждый бинт заволновался, как рожь на ветру, и Сэм страшно закричал:

— Через мой труп! Он меня спас!

— Что?!

— То. Этот гад меня совсем добил, а тут скачет он и раздраконивает гада. Счастлив знакомству, мистер Маллинер. Кажется, Джекки вас выгнал. Что ж, идите ко мне. Жалованье — любое. Будете, скажем так, вице-президентом в ранге деверя. Назначаю вне очереди.

Я вышел вперед. Джордж еще не обрел дара речи.

— Минуточку, мистер Глутц, — сказал я.

— Кто вы такой?

— Агент Джорджа. Меня волнует одно — не мала ли награда? Все-таки, он спас вам жизнь.

Мистер Глутц растрогался. Из бинтов вытекла слеза.

— Вы правы, — согласился он, — пусть будет в ранге зятя. А теперь закусим. И вы, и вы, — обратился он ко мне.

Так мы и двинулись — Глутц, потом я, потом ошарашенный Джордж. Краем глаза я увидел, что на палубу выходит Альфред с маслом и бананами. Он явственно опечалился, вероятно — потому, что не мог поставить аквариум.