Онлайн чтение книги В мутной воде
Глава тринадцатая. Богатая вдова

I

Состояние, так неожиданно доставшееся Варваре Николаевне, простиралось до шестисот тысяч. Прошло шесть недель после смерти Орефьева, и молодая вдова беспрепятственно получила наследство.

После смерти мужа «интересная» женщина стала еще интересней. Любители пикантных процессов с нетерпением ждали появления вдовы на скамье подсудимых, но ожидания их не сбылись. Орефьев оставил состояние и умер по всем правилам, и многие жалели, что нельзя было видеть интересную вдову в окружном суде, бледную, в черном изящном платье, подносящую батистовый платок к глазам. Сколько было бы удовольствия и как хорошо говорили бы прокурор и защитник на таком процессе…

В обществе, однако, все еще не умолкали слухи о таинственной смерти Орефьева. Несмотря на свидетельство двух знаменитых врачей, вскрывавших труп, о том, что Орефьев умер естественною смертью, от истощения сил, светская молва приписывала смерть «несчастного старика» яду, поднесенному будто бы «этою ужасною женщиной» за ужином. С плохо скрываемою завистью к неожиданному счастью «этой ужасной женщины» дамы рассказывали со слов Чепелевой ужасающие подробности отравления. Яд был новый, недавно открытый. Он действует мгновенно и не оставляет никаких следов. Она достала его «ценою позора» от одного молодого врача (называли при этом фамилию молодого врача), и когда старик попросил красного вина, то она влила несколько капель этого яда в стакан и сама подала его мужу. Орефьев выпил, я через две минуты его не стало.

Впрочем, вариантов было несколько. Во всех гостиных после разговора о войне непременно начинали жалеть «несчастного отравленного старика» и ограбленную «маленькую Елену» и удивлялись, как «эту женщину» не только не арестовали, но еще отдали ей состояние, «купленное кровью». Если находились люди, пробовавшие заступиться за «ужасную женщину», то таких смельчаков барыни окидывали строгими взглядами и категорически замечали, что «эта женщина способна на все».

И тотчас же приводились биографические подробности. Еще в Смольном институте она была скверною девчонкой, без сердца и кокеткой. Случайно на нее обратили внимание. Одна особа посадила однажды девочку к себе на колени и осчастливила ее поцелуями. («Отечески!» — прибавляли, опуская глаза.) С тех пор она вообразила себя красавицей. Ее несколько раз возили к этой особе. Там дарили ее конфектами и… и щипали за подбородок, — voila-tout[14]Вот и все (франц.).; но она бог знает на что надеялась и когда вышла из института, то постоянно гуляла с своею матерью по Английской набережной. Но все было напрасно, и она уехала в провинцию. Там она вскружила голову Башутину, вышла замуж за другого и продолжала разорять любовника. Затем таинственная смерть первого мужа (опять несколько вариантов), самоубийство жены Башутина, его разорение, приезд в Петербург и загадочное существование.

Одним словом, бывшие товарки и знакомые Варвары Николаевны перебирали ее жизнь с усердием, которому мог бы позавидовать самый требовательный прокурор.

Трудно было, однако, во всех этих подробностях отличить правду от лжи. Одно только несомненно — это то, что сперва Варвару Николаевну радушно принимали в обществе и называли ее очаровательной женщиной, но скоро отвернулись и говорили, что Варвара Николаевна — «невозможная женщина».

Мужчины держали сторону молодой вдовы. Конечно, они не считали ее образцом добродетели, но находили, что от этого до отравления далеко. Точно так же они считали вполне естественным, что старик Орефьев оставил все свое состояние молодой жене, в которую он был давно влюблен и давно предлагал ей руку. В глазах обычных посетителей салона Варвары Николаевны она приобрела еще более пикантной прелести после этой таинственной истории, наделавшей шума, и все спешили взглянуть на счастливую красавицу, овдовевшую так скоро. Одни говорили, что она после смерти мужа похудела и подурнела, другие, наоборот, рассказывали, что она стала еще прелестней.

Варвара Николаевна никого не принимала и никуда не показывалась.

Башутин навещал ее ежедневно, но после смерти Орефьева в отношениях их заметна была большая перемена. Он вдруг стал ревновать свою любовницу, придирался, подозрительно следил за ней, а она стала бояться Башутина, и эта боязнь мало-помалу переходила в чувство отвращения. Ей хотелось во что бы то ни стало отделаться от него. Она с каким-то непонятным чувством страха встречала своего любовника и отдавалась ему с ненавистью в сердце. Бывали минуты, когда ей делалось так жутко наедине с ним, что она ссылалась на нездоровье, уходила в спальную, звала Парашу и укладывала ее возле себя на постели. Ей скверно спалось по ночам. Во сне часто снился «этот старик» с отвислою губой. Она в страхе просыпалась и будила Парашу. Вообще суеверная, Варвара Николаевна сделалась еще суевернее после смерти мужа. Нервы ее были совсем расстроены. Часто ночью звала Макридушку и просила гадать. Вздрагивала при малейшей неожиданности и вдруг заливалась слезами. Доктор объяснял, что это нервы, и советовал скорей ехать на дачу.

Но успокаивались нервы, — и она снова с обычною аккуратностью принималась за дела. Она уплатила все свои долги и долги Башутина, поместила капитал в банк, рассчитывая при случае поместить его более выгодно.

Кроме Башутина, у нее бывали только самые близкие друзья. В числе последних был, разумеется, и влюбленный барон. Он принимал в ней горячее участие, бывал почти каждый вечер, целовал ее руки и утешал ее, советуя не обращать никакого внимания на басни, распускаемые про нее. Она ласково пожимала дрожащую руку барона, но глаза ее метали искры каждый раз, когда речь заходила о толках, ходивших в городе на ее счет. Она требовала, чтобы барон ей рассказывал все, что говорят о ней, и всегда замечала, сдерживая дрожь в голосе, что ей все равно.

— Меня это нисколько не тревожит. Обо мне столько говорят!..

Но ей было не все равно, и она дорого бы дала, чтобы о ней не говорили. С какою радостью она унизила бы всех этих дам, которые так позорят ее! Они называли ее развратною женщиной. Да, она не святая. А сами они? Почти каждая из них имеет любовника, обманывает мужа и удивляется ее безнравственности. Каждая из них с восторгом отдалась бы за деньги, но нет охотников, и каждая считает себя вправе клеймить ее, открыто бросившуюся в водоворот жизни…

«Они пользуются репутацией хороших жен и матерей, а про меня говорят, что я… отравительница!»

И Варвара Николаевна бледнела от злобы. В такие минуты она готова была сделать зло этим лицемеркам, клеветавшим на нее. Если бы она сделалась любовницей какой-нибудь особы, те же дамы послали бы своих отцов и детей к ней на поклон, а теперь все произносят ее имя с презрением… Как бы она хотела этого!

— Подлые! — произносила вслух Варвара Николаевна и нервно рыдала.

II

Варвара Николаевна только что встала. Она чувствовала себя хорошо и собиралась ехать смотреть дачу. Накануне она позволила одному юному офицеру заехать за ней, чтоб отправиться вместе. Этот юноша был влюблен в нее так непохоже на других, что сперва она этому не поверила, а потом ей нравилось видеть около себя свежего, молодого, красивого офицера, который робел и краснел от одного ее взгляда и украдкой взглядывал на нее страстным взглядом впервые влюбленного. Он ни слова не говорил о своей любви, но Варвара Николаевна и без слов понимала, что юноша влюблен. Он молча сидел около нее и терпеливо выносил ее капризы, когда она была раздражена. Сперва она рассмеялась, что это могло занимать ее, а потом… потом ей сделалось жаль этого юношу, и она приказала ему не приезжать больше к ней. Но, к удивлению, на другой день ей сделалось скучно, что в гостиной нет Привольского (так звали молодого человека). Она через три дня послала сказать ему, что он может приехать, и когда увидела радостное, восторженное лицо офицера, то почему-то покраснела и что-то похожее на чувство сказалось в ее лице и в ее речах. Когда она предложила Привольскому ехать смотреть дачу, то он вспыхнул от восторга, а Варвара Николаевна задумалась, и глаза ее стали такие мягкие, добрые…

Она допивала кофе, когда в гостиную вошел Башутин. Он небрежно поцеловал ее в лоб, оглянул ее свежий костюм и заметил:

— Куда это вы собрались?

— Я хочу дачу посмотреть, — отвечала Варвара Николаевна.

— Где?

— В Ораниенбауме.

Башутин стал ходить по комнате. Варвара Николаевна с ненавистью взглянула на него.

— Одна едешь?..

— Нет… Привольский хотел…

Башутин остановился.

— Привольский?.. Что тебе, Варя, этот глупый юноша?.. У него ведь ничего нет, а?.. — улыбнулся Башутин.

Варвара Николаевна сдержанно заметила:

— Ты опять со сценами. Довольно их.

— Нет, я спрашиваю, к чему Привольский?

— Я думаю, что я не должна отдавать отчета!

— Ты думаешь?

Он остановился, улыбнулся и снова заходил по комнате.

— Впрочем, я пошутил… Я ведь за барона заступаюсь… Он тебя приревнует и надоест тебе сценами из-за этого Привольского… Я приехал к тебе по делу…

— Денег?..

— Да… тысяч двадцать. Вчера проигрался…

К удивлению Башутина, Варвара Николаевна на этот раз совершенно спокойно достала чековую книжку и отдала Башутину чек, не сделав замечания.

Он поцеловал ее руку и пристально взглянул в ее лицо. Варвара Николаевна выдержала его взгляд и мягко заметила:

— Быть может, тебе мало?

— Нет, довольно. Ты меня поражаешь сегодня!

— Будто? А ты не догадался почему?

— Почему?

— Нам предстоит хорошее дело. Один выгодный подряд.

— Это недурно!.. Но, конечно, не на твое имя?

— Конечно. Барон рекомендовал одного господина, который служит у него, надежного человека…

— Твой барон обещал похлопотать?

— Еще бы. Он сам примет участие, и, следовательно, дело пойдет скоро. Он обещал мне, что завтра будет послана в Бухарест телеграмма, а послезавтра будет получен ответ.

— Браво! — воскликнул Башутин, обнимая Варвару Николаевну. — Ты снова делаешься прежнею женщиной, а то последнее время ты совсем раскисла. Неужели тебя могли трогать бабьи сплетни?.. Кажется, ты выше этого?.. Или что другое?..

— Теперь я поправилась!..

— Но когда пришла в твою умную головку эта счастливая мысль, а? Ты ничего мне не говорила.

— Я на днях только зондировала барона, и он одобрил мой план.

— Вот молодец, Варя! Право, молодец! Это дело хорошее… Но кто же будет шефом всего дела? Ведь нужен распорядитель на месте. Не ехать же тебе туда самой.

— Вот тут-то и затруднение. Надо послать умного, энергичного и ловкого человека… Ведь дело миллионное, и доверить его зря нельзя…

Она взглянула на Башутина я прибавила:

— Нет ли у тебя такого человека?

Варвара Николаевна трепетно ожидала ответа.

— А я разве не хорош?..

— Да чего лучше! — весело воскликнула Варвара Николаевна. — Но я не смела тебе предлагать… Ведь работы много… Ты ведь ленив… Но если ты хочешь…

— А ты… хочешь этого?.. — подозрительно спросил Башутин.

Башутин уже мечтал, что можно будет обокрасть любовницу. После смерти Орефьева он рассчитывал жениться на Варваре Николаевне и перевести состояние на свое имя, но она уклонялась от разговоров на эту тему, и он не настаивал. Он брал у нее деньги, но постоянная зависимость сердила его. Он не раз напоминал о ее обещании, требовал половину ее состояния, но Варвара Николаевна, не отказывая решительно, тянула это дело. Теперь Башутину предстоял хороший случай. Он принял предложение.

— Кончится война, тогда мы можем завершить все свадьбой, а?.. — нежно проговорил он.

— Что говорить об этом? Зачем связывать друг друга?

— Как посмотрю, Варя, ты уж совсем разлюбила меня, а я, кажется, имею права… Ну… не буду! Вижу, что мне надо уступить место другому и ехать в Бухарест… Но мы все-таки останемся друзьями, если и не будем супругами, — говорил, смеясь, Башутин. — Мы ведь старые друзья, и свою дружбу я дешево не продам… Ты это знаешь, Варя… Ты женщина умная…

Она хотела назвать его подлецом, он ей был в эту минуту гадок донельзя, но она сдержала себя и заметила:

— К чему нам ссориться?..

Оба помолчали. Варвара Николаевна взглянула на часы.

— Пора удалиться!.. — промолвил он, берясь за шляпу. — И я, как опытный любовник, удаляюсь… Но только ты смотри, не забывай, Варя, что где бы я ни был, а я все буду знать. И если я рассержусь, то не пожалею никого!.. Ну, до свидания… Сегодня вечером я приеду к тебе… в последний раз… Можно?..

— Я нездорова… — едва выговорила Варвара Николаевна.

— Ты?.. Напротив, ты сегодня такая хорошенькая… И что тебе стоит в последний раз прижать к груди своего оставляемого любовника?.. Ведь в последний раз… Я приеду! — решительно сказал он, выходя из комнаты.

Варвара Николаевна со злобою посмотрела вслед Башутину и прошептала:

— Наконец-то я от него избавилась. Он поддался на ловушку!..

Она позвала Парашу и велела, чтобы закладывали карету. Когда вошел Привольский, Варвара Николаевна весело встретила юношу и, глядя на него, решила, что Башутин проведет у нее вечер в последний раз. Чего бы ни стоило, но она выйдет из-под власти этого человека.

В первый раз после смерти Орефьева она была весела и слушала признания Привольского, ласково глядя в глаза юноши… Майское солнце точно согрело ее сердце своими животворными лучами. Они гуляли в парке и смеялись как дети. Влюбленный юноша говорил такие нежные слова, каких она давно не слыхала.