Онлайн чтение книги Вильгельм Телль William Tell
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Поверите ль, я сам все это видел.

Я вам всю правду рассказал, рыбак.

В оковах Телль и в Кюснахт отвезен!

По доблестям — он первый, в нашем крае

И вольности оплотом был бы здесь.

Сам Геслер с ним отправился в дорогу.

Из Флюлена они уже отплыть

Готовились, как я отчалил. Буря —

Она, глядите, вон как разыгралась —

Заставила меня сюда пристать

И, видимо, их тоже задержала.

Под стражею, у фохта в лапах Телль!

О, тот его упрячет так глубоко,

Что света солнца не видать ему!

Фохт побоится справедливой мести, —

Ведь мужа он свободного разгневал!

Как слышно, благородный Аттингаузен,

Старейшина кантона, умирает.

Надежды нашей сломан верный якорь!

Ведь только старый рыцарь без боязни

Вступался за народные права!

Гроза сильнее буйствует. Прощайте!

В деревне я переночую нынче.

Мне об отъезде нечего и думать.

В оковах Телль, и при смерти барон!

Наглейте же, надменные тираны!

Отбросьте стыд! Язык у правды нем, [21] Язык у правды нем — об Аттингаузене.

А зоркие глаза ослеплены, [22] А зоркие глаза ослеплены — об отце Арнольда Мельхталя.

И руки, что спасти должны, — в оковах! [23] И руки, что спасти должны, — в оковах — о Вильгельме Телле.

Град сыплется, да крупный! Поскорей

Давай в шалаш укроемся, отец.

Бушуйте, ветры! Молнии, сверкайте!

Гремите, тучи! Затопляйте землю,

Небесные потоки! Да исчезнет

С лица земли преступный род людской!

Пусть тут царят огонь, вода и ветер!

Медведь и волк матерый, возвращайтесь

Сюда, в пустыню, — ваша вновь страна!

Не захотят здесь люди жить рабами!

Все злей пучина, а водоворот

И стонет и ревет, как никогда!

Чтобы стрелу пустить в дитя родное —

Нет, к этому отцов не принуждали!

Ну, как природе тут не разъяриться

И не восстать?.. О, я не удивлюсь,

Когда сорвутся в озеро утесы,

А ледяные башни и зубцы,

Не таявшие с первых дней творенья,

Растопятся и ринутся в долины;

И горы рухнут с грохотом, а воды

Подземные вторым потопом хлынут,

И всякая земная тварь погибнет!

Прислушайся, на той горе звонят.

Должно быть, лодку тонущую видят —

И вот зовут молиться о несчастных.

Беда теперь суденышку, что там

Качается в ужасной колыбели!

Беспомощны и руль и рулевой.

Гроза всесильна, ветер и волна

Его как мяч кидают… и вблизи

Не отыскать укромного приюта:

Повсюду лишь обрывистые скалы

Вдоль берегов, угрюмые, крутые,

Могучей грудью каменной грозят.

Из Флюлена идет большая лодка.

Помилуй бог несчастных! Если буря

Сюда, в залив скалистый, залетает,

То, как в железной клетке хищный зверь,

Она бушует здесь и с диким воем

Напрасно ищет выхода отсюда.

Кругом стоят суровые утесы,

Ей, разъяренной, преграждая путь.

Я судно фохта узнаю, отец, —

По флагу и по красному навесу!

О, боже правый! Сын, ты не ошибся.

Да, это фохта судно. В нем плывет

Он сам с невинной жертвою своей!

И скоро же настиг небесный мститель

Наместника — есть и над ним судья!

Веленьям фохта волны не внимают.

Пред шляпою его не склонят глав

Гранитные утесы… Не молись!

Пускай над ним свершится божий суд.

Не за ландфохта я молюсь — за Телля.

Телль вместе с ним плывет на этом судне.

Слепая, неразумная стихия!

Чтоб одного злодея покарать,

Ты весь корабль и рулевого губишь!

Смотри, они вблизи Скалистых Ребер

Прошли счастливо… Но могучий вихрь

От Чертова Собора вновь погнал

Суденышко к Большой Топор-горе…

И вот исчезли…

Там скала Резак.

И если обойти ее не смогут,

То разобьются об утес отвесный,

Что в страшную уходит глубину.

Но с ними в лодке рулевой отличный…

В такой беде их спас бы только Телль,

Но по рукам и по ногам он связан.

Отец, взгляни-ка, кто там на коленях?

Смотри, он землю трогает руками.

Какой-то он чудной… как не в себе.

Да это, знаешь… Ты вглядись, отец!

Кто это?.. Боже! Неужели Телль?

Да как вы очутились тут, скажите!

Вы в лодке крепко связанный лежали?

И в Кюснахт вас везли, ведь это правда?

Свободен я.

Свободны! Вот так чудо!

Откуда вы сейчас?

Из лодки.

Что?

А фохт?

А фохта носит по волнам.

Но как вы, Телль… к нам на́ берег попали?

Как вы спаслись от бури и от уз?

Господь помог мне!.. Вот как это было.

Скорей, скорей!

Известно ль вам, рыбак,

Что в Альторфе произошло?

Известно.

Так фохт велел меня связать и сам

Отправиться решил со мною в Кюснахт.

Во Флюлене он с вами в лодку сел.

Мы знаем все. Но как же вы спаслись?

Я в лодке крепко связанный лежал,

Беспомощный, покинутый… И в мыслях

Я навсегда прощался с белым светом,

С женою и детьми. Я безнадежно

Смотрел вокруг на водную пустыню…

Бедняга!

В путь мы тронулись — ландфохт,

Его конюший Гаррас и гребцы.

А мой колчан и верный самострел

Лежали на корме у рулевого.

И вот, едва мы только поравнялись

С Меньшой Топор-горою, как внезапно

Такой жестокий, смертоносный вихрь

Примчался из ущелий Сен-Готарда,

Что у гребцов дух занялся от страха,

И всем казалось — гибель неизбежна.

Но, слышу я, один из слуг ландфохта

Так говорит ему: «Ах, ваша милость,

Попали мы в жестокую беду,

И смерть уже в глаза нам заглянула…

В смятении гребцы и рулевой,

Не знают, что им делать, растерялись,

И, видно, мало им знаком наш путь…

Но с нами Телль, силач и добрый кормчий.

Так не прибегнуть ли к нему в беде?»

Тогда сказал мне фохт: «Когда от бури

Берешься, Телль, спасти нас, я велю

Тебя от уз освободить». На это

Я отвечал: «Да, сударь, я берусь

Помочь в беде, была бы воля божья».

И вот меня от пут освободили…

Я встал за руль и смело начал править,

Но все ж на лук поглядывал украдкой

И пристально высматривал местечко

На берегу, куда б я прыгнуть мог.

И только я завидел плоский камень,

Что в озеро далеко выдается…

Я знаю, близ Большой Топор-горы.

Но только невозможно — так он крут —

На этот камень выпрыгнуть из лодки…

Я крикнул, чтоб сильнее налегли

Гребцы на весла, мол, за тем утесом

От злейшей мы избавимся беды…

Когда же лодку мы к нему домчали,

Призвал я бога в помощь и плотней,

Что было сил, корму прижал к скале.

И тут, схватив колчан и самострел,

Одним прыжком я выбросился вон —

На голую скалистую площадку,

При этом от себя толчком могучим

Суденышко в пучину отшвырнув, —

Пусть носится средь волн по воле божьей!

Вот как спастись мне удалось от бури

И от насилья злобного людей.

Ну, Телль, над вами видимое чудо

Явил господь! Я все еще не верю

Своим глазам… Скажите же, однако,

Где скрыться вы надеетесь? Беда,

Коль фохт живым уйдет от этой бури.

Когда еще я связанный лежал,

Он говорил, что в Бруннене пристанет

И через Швиц меня доставит в Кюснахт.

Он двинется туда по сухопутью?

Да, так он думал.

Скройтесь же скорей!

Вам от ландфохта дважды не спастись.

Как через Арт пройти мне ближе в Кюснахт?

Большой дорогой только через Штайнен.

Но этот мальчик — сын мой — вас проводит

И ближе и надежней; через Ловерц.

Господь вознаградит вас. Ну, прощайте!

Рыбак, а вы на Рютли присягали?

Сдается, кто-то мне вас называл…

Да, я там был и присягал союзу.

Тогда, мой друг, скорей ступайте в Бюрглен!

Жена моя в отчаянье. Скажите,

Что я спасен, опасность позади.

Но как же ей сказать, куда вы скрылись?

Там вы найдете Фюрста и других,

Что поклялись, тиранам всем на го́ре…

Пусть будут мужественны и бодры.

Свободен Телль, сильна его рука,

И обо мне они услышат вскоре.

Но цель у вас какая впереди?

Что вам слова — услышите о деле.

Ну, с богом, в путь!.. Ты, Енни, проводи.

Что б ни было, но Телль достигнет цели.

Все кончено. Он в вечность отошел.

Он не похож на мертвого… Смотрите,

У губ его чуть зыблется перо!

Он тихо спит с приветливой улыбкой.

Кто там пришел?

Там Ге́двига, мать Вельти,

Она и вас и сына хочет видеть.

Могу ль я дочь утешить… безутешный?

Ах, сколько бед на голову мою!

Где сын мой? Ну, пустите же к нему!..

Сдержите свой порыв… в жилище смерти…

Мой Вельти! Жив!

Ах, бедная моя!

Ты вправду цел? Ты, Вальтер, невредим?

Возможно ли? Он целился в тебя?

Как только мог он? У него нет сердца…

Родному сыну в голову стрелять!

Как он страдал — в нем сердце разрывалось!

Его принудил фохт под страхом смерти.

О, если б он был любящим отцом,

Сто раз бы умер, но стрелять не стал бы!

Благодарить за все вам надо бога,

Он сына спас вам…

Да, но как забыть,

Чем кончиться могло б все это?.. Боже!

Живи я долгий век — все буду видеть,

Как целится отец в родного сына,

И все стрела лететь мне в сердце будет!

Но как ландфохт над Теллем измывался!

О черствые сердца! Когда в вас гордость

Задета, все вам нипочем. Тогда

Мужчина в ярости слепой играет

И сердцем матери, и жизнью сына!

Легка ли участь вашего супруга,

Что вы его поносите так тяжко?

К страданьям Телля равнодушны вы?

А у тебя для друга только слезы?..

Где были вы, когда отважный Телль

Был взят? Ну, чем ему вы помогли?

Смотрели — и злодейство совершилось,

И выхватили Телля из толпы…

А так ли с вами поступал он? Разве

Стоял он, выражая сожаленье,

Когда ландфохта стража за тобой

Гналась, а впереди тебя бурлила

Пучина разъяренная? На слезы

Он времени не тратил зря, а в лодку

Вскочил, забыв жену, детей, и — спас!..

Да можно ль было выручить его

Нам, безоружной горсти поселян?

Отец, отец! И ты его лишился!

Страна и весь народ его лишились!

Мы для него погибли, он — для нас.

К нему, в его подземную темницу,

Не проникает дружеское слово…

Вдруг заболеет он! В гнилой тюрьме

Он может заболеть… Как роза Альп

В болотных испареньях блекнет, вянет,

Так для него без солнца жизни нет,

Без воздуха целительного гор.

В оковах! Телль! Да он дышал свободой!

Погибнет он, вдыхая тлен могильный!

Уймите окорбь! Наступит час борьбы,

И Телля тут же мы освободим.

Куда вы все годитесь без него?..

Телль на свободе был — была надежда;

Невинный в Телле друга обретал,

Заступника надежного — гонимый;

Он каждого спасал… а вы, все вместе,

Его оков не можете расторгнуть!

Он шевельнулся, тише!

Где он?

Кто?

Что ж он ушел перед моей кончиной?

Он о племяннике… За ним послали?

Послали… И да будет вам утехой:

Он наш теперь, всем сердцем, всей душой!

Вступился он за родину свою?

Со смелостью героя.

Отчего ж

Не примет он мое благословенье?

Сомненья нет, подходит мой конец.

О нет, короткий сон вас подкрепил.

Бодрее вы, и ясен стал ваш взор.

Страданье — это жизнь; оно утихло,

Конец мученьям — и конец надежде.

Кто этот мальчик?

Внук мой, сирота.

Я вас прошу благословить его.

Я всех вас тут сиро́тами оставлю…

О, горе мне, что в свой последний час

Закат моей отчизны я увидел!

Ах, до таких дожить преклонных лет —

И все надежды унести в могилу?

И он умрет с такой печалью в сердце?

Не озарить ли нам последний час

Лучом надежды?.. Благородный рыцарь,

Воспряньте духом! Не совсем еще

Погибли мы, не вовсе беззащитны.

Но кто ж спасти вас должен?

Мы же сами.

Вот выслушайте! Дали три страны

Друг другу слово выгнать всех тиранов.

Союз на Рютли заключен, и клятвой

Все связаны. Мы перед новым годом

Начнем борьбу. Ваш благородный прах

В земле свободной мирно опочиет.

О, повторите! Заключен союз?

В один и тот же день должны подняться

Все три лесных кантона. Все готово.

И бережно хранится тайна всеми,

Хоть тысячам доверили ее.

Уже стоят над пропастью тираны,

И дни их своеволья сочтены,

Они исчезнут вскоре без следа.

А как же замки с крепкими стенами?

В одну и ту же ночь они падут.

А рыцари к союзу не примкнули?

Мы ждем от них поддержки, но союзу

Пока одни крестьяне дали клятву.

Как, без поддержки рыцарства крестьянин

Дерзнул подобный подвиг предпринять?

О, если он в свои так верит силы,

Тогда ему мы больше не нужны.

В могилу можем мы сойти спокойно.

Бессмертна жизнь… иные силы впредь

К величию народы поведут.

От головы, где яблоко лежало,

Свет новой, лучшей вольности взойдет.

Уходит старое — не то уж время,

Среди руин жизнь сызнова цветет.

Каким огнем зажглись его глаза!

Не жизни гаснущей последний проблеск,

Но жизни новой это первый луч.

Вот едут рыцари из старых замков

Присягу дать на верность городам

И в Юхтланде и в Тургау, повсюду.

Подъемлет Берн державную главу,

И Фрейбург создает оплот свободы,

Прилежный Цюрих граждан снаряжает

В кровавый бой… И силы королей

О вековые стены разобьются…

Князей и рыцарей вдали я вижу.

Они идут, сверкая сталью лат,

Сломить отважных сыновей свободы [24] Сломить отважных сыновей свободы . — В немецких изданиях стих этот печатается так: «Ein harmlos Volk der Hirten zu bekriegen» («Идут войной на мирных пастухов»). Но в шиллеровской рукописи для Гамбургского театра этот стих звучит совсем иначе: «Der Freiheit muth’ge Kinder zu bekriegen» («Сломить отважных сыновей свободы»). Именно этот стих и воспроизводится переводчиком «Телля». —

Борьба на жизнь и смерть! Кровавой сечей

Здесь не одно прославится ущелье.

Вот, не щадя себя, с открытой грудью,

На копья дерзко ринулся крестьянин [25] На копья дерзко ринулся крестьянин…  — Легендарный подвиг Арнольда Винкельрида в битве при Земпахе 1386 г.), когда австрийцы были разбиты наголову. —

И брешь пробил — погиб дворянства цвет,

И стяг победы подняла свобода.

Держитесь вместе… вечно, нерушимо…

Свобода одного — свобода всех.

Дозоры на вершинах гор поставьте,

Друг другу помогайте. И да будет

Союз ваш век… един… един… един…

Он жив? Скажите, он меня услышит?

Отныне вы — глава наш и защитник,

Другое имя носит этот замок.

О, боже!.. Так раскаянье мое

На несколько мгновений запоздало

И радостью не будет для него?

Я пренебрег его благим советом,

Когда он жил… И вот его уж нет.

Ушел навек, на совести моей

Оставив неоплатный долг!.. Скажите,

Мой дядя умер в гневе на меня?

Нет, перед смертью он о вас услышал…

Отвагу вашу он благословил!

О доблестного рыцаря останки!

Священный прах! Даю тебе обет

Здесь, над твоей остывшею рукою:

Расторгнуты навек с врагами связи,

Я к моему народу возвратился

И навсегда — швейцарец всей душой!..

Оплакивайте в нем отца и друга.

Но все ж, друзья мои, не унывайте!

Он не одни владенья мне оставил.

Нет, Руденц дух наследует его.

И юность бодрая исполнит долг,

Что хилой старости был не под силу…

Отец почтенный, дайте вашу руку!

И вы свою! Вы, Мельхталь, дайте вашу!

Сомненья прочь! Не отводите глаз.

Примите клятву и мои обеты!

Дадим барону руку. Сердцем он

Вернулся к нам.

Крестьян вы презирали.

Чего ж теперь от вас мы вправе ждать?

О, заблужденья юноши забудьте!

Единство — был умершего завет,

Не забывайте!

Ват моя рука!

Крестьянское рукопожатье стоит

Не меньше слова рыцаря. Притом —

Что вы без нас? И мы — древней дворян!

Я чту крестьян. Мой меч — защита им.

Те руки, что природу покорили

И горы хлеб заставили родить,

Грудь защитить наверное сумеют.

Вы будьте мне, я буду вам оплотом.

Союзом нашим будем мы сильны.

Но прочь слова, когда страна родная —

Добыча чужеземной тирании…

Сперва страну очистим от врага,

А после на досуге разберемся.

Вам нечего ответить мне? Молчите?

Доверья я еще не заслужил?

Друзья, тогда я против вашей воли

Проникну в тайну вашего союза.

На Рютли были вы… и присягнули, —

Известно мне, что там произошло.

Я эту тайну, как залог священный,

Хранил, хоть мне ее не доверяли.

Нет, не был я врагом моей отчизне,

Еще ни разу вам я не вредил.

Но все ж, друзья, не надо мешкать вам.

Быстрей ударьте — гибельна отсрочка,

Телль первой жертвой промедленья стал…

Мы дали клятву ждать до рождества.

Я не был там и клятвы не давал.

Не вы, так я начну.

Как? Неужели…

К отцам страны приравнен я отныне,

И первый долг мой — быть защитой вам.

Предать земле останки дорогие —

Ваш первый и священный долг пред всеми.

Освободив страну, мы принесем

Венок победы на его могилу.

Друзья мои! Я не за вас одних

С тираном лютым насмерть буду биться —

И за себя!.. Узнайте же! Исчезла,

Похищена моя невеста Берта.

Еще одно совершено злодейство!

Тиран дерзнул на произвол такой

И рыцарскую дочь посмел похитить?

Я обещал вам помогать, друзья,

Но сам сперва о помощи молю.

Ах, у меня любимую отняли!

Бог весть, куда ее упрятал Геслер!

Злодей любой ценой ее заставит,

Увы, с ним в ненавистный брак вступить!

О, помогите Берту мне спасти!..

Ведь за любовь к стране она достойна,

Чтоб на ее защиту встали все!

Что ж вы предпримете?

Ах, я не знаю!

Сквозь этот мрак, который окружает

Ее судьбу, и сквозь сомненья, страхи,

Когда не ведаешь, куда идти,

Одна лишь ясно проступает мысль:

Из-под обломков тирании лютой

На божий свет ее мы извлечем.

Когда врага твердыни сокрушим,

То верю — мы ее освободим!

Ведите нас! Мы все пойдем за вами.

Уже сегодня нам борьба по силам!

Телль на свободе был, когда клялись мы, —

Еще не совершилось злодеянье.

Иное время — и закон иной.

Тот низкий трус, кто медлить будет доле!

Так за мечи, за копья, дело близко!

Огни уж скоро вспыхнут по горам.

Стремительнее вестового судна

Победы нашей весть примчится к вам.

Огней сигнальных будет цепь ярка!

Вы молнией на недруга ударьте

И сбросьте гнет тиранов — на века!

По этому ущелью он поедет;

Другого в Кюснахт нет пути… И здесь

Я все свершу… благоприятен случай.

Куст бузины меня надежно скроет,

Оттуда я стрелой тебя достану,

А для погони тесен этот путь.

Кончай скорей расчеты с небом, фохт!

Твой час настал. Ты должен умереть!

Я прежде жил спокойно и беззлобно,

Одних зверей стрелою поражал, —

Убийство мне на ум не приходило…

Теперь ты мир моей души смутил,

И в яд змеиный превратил во мне

Ты молоко благочестивых мыслей.

Ты сам вложил мне в руки этот лук:

Кто в голову родного сына целил,

Сумеет в сердце поразить врага!

Детей невинных, верную жену

Я защищать от ярости твоей

Обязан, фохт!.. Когда рукой дрожащей…

Упорный лук натягивал я свой…

Когда меня ты с дьявольским злорадством

Стрелять в родного сына принуждал…

И тщетно умолял я о пощаде…

Тогда в душе я страшную дал клятву —

Ее лишь бог слыхал, — что первой целью

За этим выстрелом в дитя послужит

Мне грудь твоя… И тот обет священный,

Который лютой порожден был мукой,

Исполню я… Мой лук тому порукой.

Ты господин мой, ты имперский фохт;

Но разве мог себе сам император

Позволить столько?.. Он тебя послал,

Чтоб суд творить — пусть строгий, он разгневан, —

Но не над всеми злобно потешаться

И на носить преступные удары.

Есть бог вверху для мщенья и для кары.

Могильный мрак несущая стрела,

Бесценное сокровище мое!

Лети, вот цель, что к просьбам и моленьям

Была всегда глуха и недоступна…

Но пред тобой она не устоит…

Ты ж, крепкая тугая тетива,

Так часто мне служившая на играх,

Не выдавай меня и в грозный час!

Мой верный друг, покорна будь усилью,

Ты часто окрыляла мне стрелу.

Без промаха единственной стрелой

Сразим врага — в колчане нет другой.

Я сяду здесь, на каменной скамье.

Тут путников короткий отдых ждет…

Их родина далеко… Все спешат,

Друг другу чуждые, никто не спросит.

Какое горе у тебя на сердце…

Проходит озабоченный купец

И с легкою котомкой богомолец…

Там набожный монах, а там еще

Разбойник мрачный иль дударь веселый;

Погонщик за навьюченным конем, —

Ведь каждый путь ведет на край вселенной.

Их всех сюда влекут свои дела,

Меня же мысль о крови привела!

Бывало, как с охоты приходил

Отец ваш, дети, то-то был вам праздник!

Он каждый раз вам приносил домой

Иль редкостную птицу, иль цветок

Диковинный, иль рог окаменелый,

Какой в горах, случается, находят…

На промысел другой теперь он вышел:

Задумал он убийство на дороге —

И вот врага подстерегает здесь.

Но и теперь о вас тревога, дети…

Невинных, вас он хочет защитить:

Чтоб вы спаслись от мщения злодея,

В него стрелу он пустит, не жалея!

Я крупного подстерегаю зверя…

Не унывая, день-деньской охотник

Скитается в горах в мороз трескучий,

И прыгает с утеса на утес,

И лезет вверх по страшной крутизне

С истерзанными до крови руками…

А все чтоб серну жалкую добыть.

Меня награда ждет куда ценней —

Здесь поражу смертельного врага.

Я никогда не расставался с луком,

Всю жизнь в стрельбе искусной упражнялся.

Без промаха в мишень я попадал,

И много раз прекрасные награды

Я получал на наших состязаньях…

Но этот выстрел будет мастерской,

Я лучшую в горах возьму награду.

Вот женится смотритель монастырских

Поместий; сам богатый человек, —

Да, у него с десяток стад в горах!.. —

А взял невесту он из Имензее.

Пир в Кюснахте сегодня до утра.

Пойдем туда. Там рады всем гостям.

Нет, хмурый гость на свадьбе не у места.

Любую скорбь — скорей из сердца вон!

Сам знаешь, нынче времена лихие.

Лови, стрелок, веселье на лету.

Здесь — свадьба; там, быть может, — погребенье.

А иногда — то и другое рядом.

Да, всякое случается на свете.

Довольно бед кругом… Скала в Гларисе

Обрушилась, и оползень засыпал

Немалое пространство.

Значит, горы

И те не вечны? Все непрочно в мире.

А вот еще какой чудесный случай

Недавно мне рассказывал проезжий:

Поехал знатный рыцарь к королю.

И вот дорогой целый рой шершней

Напал на лошадь. Так ее заели,

Что наземь рухнула и околела.

А рыцарь к королю пешком прибрел.

И слабому дала природа жало.

Все это, брат, беду сулит стране

И лютые, безумные злодейства.

Ужасные злодейства что ни день

Без знамений особых происходят.

Да, счастлив тот, кто мирно землю пашет

И безмятежно средь своих живет.

И смирному спокойно не прожить,

Коль он соседу злому неугоден.

Прощай, брат… Вижу, ты кого-то ждешь.

Да, жду.

Счастливо до дому добраться!

Ты, кажется, из Ури? Наш ландфохт

Вернуться нынче должен был оттуда.

Не ожидайте фохта. Реки вышли

От сильного дождя из берегов,

И все мосты снесло потоком бурным.

Фохт не проедет мимо?

Ты к нему?

О да, к нему!

Но отчего, скажи мне,

Ты стала поперек его пути?

Чтоб выслушал — тут некуда податься.

С дороги прочь! Мой господин ландфохт

За мною следом едет. Расступитесь!

Ландфохт к нам едет!

Как вы добрались?

Ведь, говорят, мосты снесло водой.

На озере мы с бурею схватились.

Потоки с гор теперь нам не страшны.

Вы были в лодке в этакую бурю?

Да, были. Век я это помнить буду.

Ах, расскажи нам!

Нет, мне надо в замок —

Предупредить, что скоро будет фохт.

Будь в лодке люди честные — конечно,

Пошли б ко дну. Ну а такой народ

В воде не тонет, не горит в огне.

Никак, стрелка уже и след простыл?

Я императору слуга, поймите,

И угождать ему во всем обязан.

Меня послал он не затем, чтоб гладить

Народ по шерстке… Нет, повиновенья

Он ждет. Борьба идет за то, кто здесь

Хозяин: император иль крестьянин.

Теперь пора! Я с ним заговорю!

Не шутки ради я повесил шляпу,

Не для того, поверьте, чтобы этим

Испытывать народ, — его я знаю;

Но лишь затем, чтоб научить крестьян

Склонять свои упрямые затылки.

Препятствие на их пути обычном

Поставил я, чтоб, о него споткнувшись,

Припомнили они, кто господин их.

А то уж стали забывать его.

Но у народа есть свои права…

Да время ль нам теперь их разбирать?

Великие свершаются деянья.

Дом Габсбургов все крепнет. Сын закончит,

Что славно было начато отцом. [26] Дом Габсбургов все крепнет. Сын закончит, // Что славно было начато отцом.  — Отец — Рудольф Габсбургский, сын — император Альбрехт I.

Народец этот нам преградой стал,

Но мы его заставим покориться!

О, сжальтесь! Сжальтесь! Будьте милосердны!

Ну, не стоять тут поперек пути!

Прочь от меня!

Мой муж сидит в темнице,

Голодные сироты плачут… Сжальтесь

Над тяжкою нуждою, господин!

Кто вы? Откуда? Кто ваш муж?

Бедняк.

Он косит сено на отвесных склонах,

Над грозною подчас повиснув бездной,

Карабкаясь по скалам, где не может

Пастись привычный к горным кручам скот…

О, как жалка жизнь этих горемык!

Верните ей хозяина и мужа!

Как ни была б тяжка его вина,

Он ремеслом своим уже наказан.

Наместник все рассудит по закону…

Придите с просьбой в замок… Здесь не место.

Нет, шагу я не сделаю отсюда,

Пока мне мужа фохт не возвратит.

Полгода скоро он сидит в тюрьме

И приговора тщетно ожидает.

Ты принуждать меня? Посторонись!

Будь справедлив! Ведь ты судить обязан

Во имя императора и бога.

Исполни долг! Коль милости ты ждешь

От господа, то милость нам яви!

Прочь, дерзкая! Убрать ее с дороги!

Не отступлю! Мне нечего терять!

Остановись! Ни шагу дальше, фохт.

Сперва ты окажи мне правосудье…

Выкатывай на лоб свои глаза…

Несчастьям нашим меры нет, и нас

Твой лютый гнев, ландфохт, не испугает…

Пусти, иль затопчу тебя конем!

Топчи! Вот, на…

Дави меня с детьми…

Пусть кованым копытом их тела

Твой конь растопчет, не щади сирот!

Куда страшней ты совершал злодейства!

Безумная!

Ведь ты уже давно

Страну, народ ногами попираешь!

О, если б я была мужчиной, фохт,

Я что-нибудь придумала б другое,

Чем здесь лежать в пыли…

Но где же люди?

Гоните прочь ее, или, забывшись,

Я что-нибудь ужасное свершу.

Пройти сюда отряду невозможно —

Ему дорогу свадьба преградила.

Я, право, слишком мягкий властелин

Для этого народа… Языки

Дерзки у этих горцев непокорных.

Клянусь, что все пойдет теперь иначе:

О, я сломлю их дерзкое упорство,

Я подавлю кичливый дух свободы!

Я новый возвещу закон стране…

И прикажу…

О, милостивый боже!

Что за напасть… Откуда? Что такое?

Он падает!.. Убит!.. Сражен стрелой!

Она ландфохту в сердце угодила!

О, ужас!.. Боже!.. Господин ландфохт…

Взовите к милосердию небес!..

Вы при смерти!..

О, это выстрел Телля…

Узнал стрелка — другого не ищи!

Свобода — хижинам и мир — невинным!

Не страшен ты теперь моей отчизне!

Что здесь такое? Что произошло?

Ландфохт убит стрелой.

Кто, кто убит?

Он кровью изойдет! Сюда, на помощь!

Преследуйте убийцу, да скорей!

Несчастный, ты дождался, вот конец твой:

Не слушался ты моего совета!

О, боже! Как он бледен, неподвижен!

Чьей он казнен рукой?

Эй, там, уймитесь!

Убийство здесь, а музыка ликует!

Ландфохт, когда вы в силах, отвечайте:

Вам нечего доверить мне?

Куда?

Что, в Кюснахт?.. Я не понял вас… Ландфохт,

Не будьте так нетерпеливы… Надо,

Забыв земное, с небом примириться!

Он все бледней… Смерть… к сердцу подступила…

А вот он и глаза уже закрыл.

Смотри, дитя, как умирает изверг!

О женщины безумные! Неужто

В вас сердца нет, что зрелище такое

Для вас потеха? И никто не хочет…

Да помогите ж выдернуть стрелу!

Спасать того, кого господь сразил?!

Так будьте же вы прокляты!

Не смейте!

Господству вашему конец. Убит

Тиран страны. Мы больше не потерпим

Насилья над собой. Свободны мы.

Страна свободна!

Вот вы как! Уже?

Так скоро всякий страх у вас пропал?

Вы видите, злодейское убийство

Совершено… Ничем тут не помочь…

Преследовать убийцу бесполезно.

Другие впереди у нас заботы.

Скорее в Кюснахт! Замок этот крепкий

Спасти для императора нам надо.

Распались узы долга и порядка,

И никому довериться нельзя.

Вот братья милосердия идут!

Была бы жертва — ворон тут как тут.

Внезапно может смерть прийти,

Ей не указан день и час.

Она сразит на полпути:

Ты в цвете сил — и вот угас.

Готов ты умереть иль нет —

Дай высшему судье ответ!