Онлайн чтение книги Загадочный наследник
Глава 10

Майор Дэрракотт провел следующую неделю, изо всех сил стараясь познакомиться со своим будущим наследством. Со стороны своего деда он не получил никакой помощи и очень мало ободрения. Пробное предположение, что его светлость поможет просветить его невежество, было встречено сокрушающим хмыканьем. Милорду не доставил особого удовольствия неизведанный доселе опыт, когда последнее слово осталось не за ним. Не был он привычен и к неповиновению членов своего семейства. Его сыновья и внуки и даже вспыльчивая внучка научились благоразумно воздерживаться от возражений и в основном встречали его самые догматичные высказывания в молчании.

Расхождения во мнениях, если они и возникали, оставались невысказанными, и при подобных обстоятельствах его светлости было все равно — пусть думают что хотят. Поэтому для него было просто шоком, когда Хьюго (выскочка, все равно что незаконнорожденный), вместо того, чтобы держать при себе свои нищенские представления о морали, не только безо всяких колебаний высказался, когда их поставили под сомнение, но и имел нахальство защищать их, несмотря на неодобрение своего деда! Вместо того чтобы вести себя с подобающей скромностью, майор в своей возмутительной прямодушной манере выставил на всеобщее обозрение слабость аргументов милорда.

И конечно, когда Хьюго выразил желание, чтобы его просветили насчет размеров и управления имением, на него посмотрели как на перешедшего всякую границу выскочку, надоеду и неисправимого провинциала. Ему лишь было сказано, что кузина Антея расскажет все, что следует знать. Милорд также добавил, что если его внук думает, что ему позволят тыкать пальцем в пирог, который еще ему не принадлежит, то он слишком скоро поймет свою ошибку.

В намерения Антеи не входило доставлять удовольствие своему предку, потратив часть своего драгоценного времени на то, чтобы развлекать или просвещать майора Дэрракотта. Не то чтобы ей не понравилась прогулка по дому в его компании: на самом деле она даже получила от нее удовольствие, поскольку нашла, что Хьюго внушает симпатию и вообще он занятный. Но Антея обнаружила в кузене некую отвагу, которая насторожила ее и заставила держать его на расстоянии вытянутой руки. Все его попытки вызвать ее благожелательность или уговорить отправиться с ним на верховую прогулку пресекались. И когда миссис Дэрракотт, позабыв свои прежние сомнения, предложила Антее показать майору красивый пейзаж или живописную деревеньку, он сам заявил, что не желает быть обузой своей кузине. Антея не должна считать своим долгом развлекать его, Хьюго, когда у нее, вне всяких сомнений, имеются более важные дела.

В отличие от своей матери, которая считала кротость майора очень трогательной, Антея все еще относилась к нему с большой подозрительностью. В его улыбке она не могла обнаружить ничего, кроме смиренного почтения, но почему-то ей все с большим трудом верилось, что он кроток и послушен. На лице его определенно написано дружелюбие, а взгляд синих глаз открыт и прямодушен, но в твердо очерченных губах и волевом подбородке не было и намека на слабость или застенчивость, и хотя Хьюго был скромен, не делал попыток силой пробиться в семейный круг или вмешаться, ко всеобщему неудовольствию, в чужой разговор, подобная скромность не слишком походила на застенчивость. Антее неоднократно приходило в голову, что в нем довольно много спокойной уверенности. Едва ли он не осознает недружелюбность, с которой к нему относятся, по крайней мере, три члена семейства.

Застенчивый человек, думала она, наверняка заволновался бы, знай он, что каждое его слово и каждый жест подвергаются критическому разбору, однако до сих пор она не замечала в майоре никаких признаков нервозности. К тому же слуги, быстро перенимающие манеры своих хозяев, относились к нему с уважением и стремились ему угодить. Можно было бы ожидать, что у него вошло в привычку командовать, но Антее ни разу не удалось заметить, что Хьюго отдает приказы — он всего лишь просил.

— Все слуги его любят, — сказала ей миссис Дэрракотт. — Миссис Флитвик сказала мне это сегодня утром. Я ничуть не удивлена, потому что уверена — его любят все, за исключением, конечно, твоего дедушки и Винсента, что не идет в счет, поскольку они никогда никого не любили. Хьюго — добрейшее создание.

— Следует понимать, мама, что, несмотря ни на что, Хьюго и вам нравится.

— Да, моя милая, мне он действительно нравится. Я была бы чудовищем, если бы не считала, что он — самый тактичный из нас. Подумать только, он починил створку окна в моей спальне только потому, что я сказала ему, как нелюбезен и груб старый Радж, который говорит, что починит, когда у него будет на это время, но не шевелит и пальцем.

— Если Хьюго позаимствовал инструмент у Раджа, значит, все-таки есть один слуга, которому он не нравится!

— Ничего подобного! — ответила миссис Дэрракотт. — Я здорово опасалась, что Радж разобидится, но — ты не поверишь, милочка, — он пришел в мою комнату, пока Хьюго был занят починкой окна, и извинился передо мной. Радж хотел закончить работу, но Хьюго ему не дал, поэтому он, к моему изумлению, остался помогать Хьюго, все время повторяя, что это — его работа, и качал головой, но вовсе не неодобрительно. И Радж спросил меня, не требует ли что-нибудь еще починки. Я сказала ему о сломанной доске в полу твоей комнаты, и он пообещал прибить ее сегодня же. Можешь говорить что хочешь, Антея, но он никогда не сделал бы этого для меня. Он просто не хотел выглядеть перед Хьюго ленивым. — Миссис Дэрракотт взволнованно посмотрела на свою дочь и осмелилась добавить: — Пожалей его, моя дорогая. Бедный мальчик, он, должно быть, чувствует себя премерзко, когда твой дедушка так неласково обходится с ним. И Мэтью не лучше, а что касается Винсента… Я только надеюсь, что он получит по заслугам.

Поэтому Антея пожалела своего кузена, когда они встретились, собираясь на конную прогулку. По виду нельзя было сказать, что Хьюго чувствует себя премерзко. А ведь он прекрасно знал, что он не в фаворе у своего деда и до определенной степени и у своего дядюшки тоже.

— Да, мы об этом наслышаны, — сказала она. — Вы поставили моего дядюшку в трудное положение. С одной стороны, он не хотел рассердить дедушку, а с другой — чувствовал, что должен, как член правительства, осудить контрабандистов. Однако моя тетушка считает, что вы поступили, как велит вам чувство долга, и относится к вам с почтением.

— Если только вы не смеетесь надо мной…

— Ничего подобного! Леди Аурелия говорит, у вас хорошие манеры и ума вам не занимать. Уверяю вас, это высокая похвала!

— Она смертельно пугает меня, — признался Хьюго.

Антея задумчиво посмотрела на майора:

— Кузен, вы сочтете меня очень невежливой, если я скажу, что не верю вам?

— Ага, нечто в этом роде, — ответил он без обиняков.

В глазах у нее появились смешинки.

— Тогда я скажу: вы — законченный ловкач. Неужели вас и Винсент пугает?

— Меня от него просто в дрожь бросает.

— Не удивлюсь, если и он думает о вас то же самое, — заметила Антея с некоторой язвительностью. — Прошу вас, прекратите это притворство! Лучше скажите, как долго вы намерены терпеть его надменность.

— Ну, Винсент меня не слишком уж и беспокоит, — добродушно пробасил Хьюго улыбаясь.

— А должен бы! Я в ярость прихожу, когда он кусает вас, а вы ничего не предпринимаете в ответ. Это так безынициативно с вашей стороны.

— Я знаю, — скорбно покачал головой Хьюго. — Презренный трус — вот кто я такой!

— Я так не думаю! Да с чего бы? Вы же военный!

— Ага, ужасное было время, постоянно приходилось прятаться за спины других, — сказал Хьюго, впадая в воспоминания. — Когда я не был симулянтом — так мы… так, знаете ли, обычно называли тех парней, которые всегда были готовы попасть в госпиталь в Лиссабоне…

— Не сомневаюсь, именно таким способом вам удалось дослужиться до майора, — перебила его Антея.

— Нет, тут вы не правы: патент майора я купил. Заметьте, если бы не потери, которые мы понесли при Ватерлоо…

— Если вы и дальше намерены продолжать в том же духе, — воскликнула она, натягивая поводья своей кобылы, — я немедленно отправляюсь домой!

— Я просто проявлял скромность, — объяснил Хьюго. — Мне не пристало рассказывать вам, какой я бравый парень.

— В данный момент я думаю, что вы не бравый парень, а самый бессовестный враль из тех, с кем мне приходилось встречаться! — осадила его Антея.

— Да на вас не угодишь, барышня! — заметил он, подавив тяжкий вздох. — Вы предвзято относитесь ко мне безо всякой на то причины.

— Просто смешно вас слушать! — Антея задохнулась от смеха. — Мне бы доставило удовольствие, — хотя это и не мое дело и вы не должны давать отчета в своих поступках кому бы то ни было, — увидеть хоть раз в жизни Винсента, поставленного в тупик.

Хьюго в задумчивости потер нос:

— Ага, ясно, откуда ветер дует, барышня. Как я должен поступить?

— Боже правый! Просто дайте ему понять, что не станете больше терпеть его нападок.

— И каким же образом?… — Хьюго широко раскрыл глаза.

— Вы что, лишились дара речи? На вашем месте я воздала бы ему по заслугам.

— Не сомневаюсь. Но я не уважаю ссор. А потом — если это на него не произведет желаемого эффекта, я попаду в затруднительное положение, не так ли?

Антея хмуро взглянула на майора, и его улыбка стала еще шире.

— Эй, я знаю, что вы задумали. Конечно, я выйду победителем, если дело дойдет до рукопашной с человеком, который на два-три стона [12] легче меня и на добрых три дюйма ниже.

— Я об этом не подумала, — призналась она. — Должно быть, вам ужасно неловко, что вы такой большой.

— О да. Это большое неудобство, — хмуро согласился Хьюго. — Если бы я имел разумные размеры, я бы уж не спустил ни одной издевки и ни одного укола. Вот тогда бы я завоевал всеобщее признание и любовь!

Антея рассмеялась.

— Куда мы едем? — поинтересовался Хьюго, скача галопом рядом с ней по узкой аллее.

— В Сассекс. Мы некоторое время едем вдоль границы графства. Я хочу, чтобы вы посетили одного-двух дедушкиных арендаторов. Можете поверить, они все сгорают от любопытства, желая увидеть вас. Однако эти люди ни за что не покажут своего интереса, поэтому не смущайтесь, если они будут выглядеть не слишком дружелюбными. Жители Сассекса относятся к незнакомцам с большой подозрительностью. Тем не менее, вашего отца тут любили, и это сослужит вам неплохую службу. А вот мой дядюшка Гранвилль не пользовался их расположением — да и дедушка тоже. Причины же станут вам скоро ясны, если вы еще до сих пор до них не додумались.

Но он додумался. Вот уже несколько дней, как майор понял, что его дед — никудышный землевладелец. К тому времени, как они развернули своих лошадей обратно к дому после визитов к двум фермерам-арендаторам, арендовавшим землю Дэрракоттов на долгий срок, и краткого осмотра пары ферм на землях, взятых в краткосрочную аренду, Хьюго получил более точное представление о состоянии всего того, что он получит по наследству.

Размышляя, какой вывод из всего этого сделал кузен, поскольку прочесть по его лицу хоть что-то было невозможно, Антея прервала продолжительное молчание:

— Ну и?…

Он посмотрел на нее с высоты своего роста и улыбнулся:

— Простите, я витал в облаках.

— О чем вы думаете, Хьюго?

— Мне бы хотелось побольше знать о сельском хозяйстве. Я размышлял, что буду со всем этим делать.

— Вряд ли вам будет позволено что-либо здесь предпринимать, — прямо сказала Антея. — Если только вы ухитритесь обвести дедушку вокруг пальца. Однако этого еще никому не удалось сделать, кроме Ричмонда. А, кроме того, что вы действительно можете сделать?

— Ну, вопрос о том, чтобы обвести его вокруг пальца, не стоит, хотя, видит бог, это потребует большой осторожности — особенно если придется действовать за его спиной. Я не хочу этого делать, потому что он человек преклонного возраста, да и к тому же доводится мне дедом.

— А вы что же, хотите управлять землями? — спросила Антея недоуменно. — Я думала… у меня создалось такое впечатление, что вы не намеревались оставаться тут, пока дедушка жив.

— Я еще не решил, что буду делать, — ответил Хьюго. — Я не думал оставаться, но тут дел непочатый край, и хотя я не тот человек, который бы их все переделал, сдается мне, это моя забота, чтобы все было приведено в надлежащий порядок.

— Хьюго, — сказала Антея искренне, — привести все в надлежащий порядок означает вложение денег в землю — и это вместо того, чтобы извлекать из нее последнюю выгоду. Вот в этом-то убедить дедушку вам и не удастся. Умоляю вас, переговорите сначала с Глоссопом, прежде чем совершать необдуманные поступки.

— Он ваш управляющий? Я не могу разговаривать с ним за спиной у милорда, но обещаю вам: не стану совершать никаких необдуманных поступков. Во всяком случае, еще слишком рано делать то, что я хочу, но в любом случае — неплохо было бы об этом подумать. Нет, барышня, я не из тех, кто бросается сломя голову во что бы то ни было! Если что-то меня не будет устраивать, я тут же уеду отсюда.

— Но я думала… то есть дедушка сказал нам, что вы все продали. Что же вы станете делать, если решите уехать?

— Я прекрасно справлюсь, — ответил он со смешком. — У меня есть кое-какие деньги. Мой дед Брей оставил мне все, что имел, то есть, можно сказать, все свои сбережения. Во всяком случае, его светлость так это называет.

Антея перестала хмуриться:

— О, в таком случае… Я не знала и боялась, что вы, все распродав, будете зависеть от дедушки. Хьюго, послушайтесь меня: не позволяйте себя запугивать и не оставайтесь в усадьбе. Я прожила тут всю свою жизнь, и я видела, что она делает с людьми. Здесь никогда не было покоя. Никогда! Дедушка ссорится со всеми. Думаю, ему это просто нравится. И не только с членами семьи, со всеми! Вот почему так редко можно увидеть гостя в усадьбе Дэрракоттов, и никто никогда не приходит туда по утрам. Он разругался даже с викарием! Если вы проживете с нами чуть подольше, вы все сами увидите. Мы так раздражены и издерганы, что к концу жизни у всех нас будет такой же мерзкий характер, как у дедушки. Во всяком случае, у меня. Только не у мамы, но тем хуже для нее, потому что она гораздо чувствительнее меня, бедняжка, и очень нервна. Но если бы вы знали наше семейство, когда были живы мой отец и дядя Гранвилль! Уверяю вас, вы бы тогда поостереглись и ни за что не остались бы с дедушкой под одной крышей. Даже ваш характер может дать трещину под таким напряжением.

Хьюго улыбнулся:

— Я поостерегусь. Я тут пробыл всего несколько дней, но уже понял, что не смогу жить с его светлостью и не стану даже пытаться. И это навело меня на одну мысль. Кто сейчас живет в Довер-Хаус?

— В настоящее время? Никто. Никто, кроме Сперстоу. Он был дворецким двоюродной бабушки Мэтти, а когда она умерла, дедушка разрешил ему остаться в Довер-Хаус, чтобы присматривать за домом, до тех пор, пока в нем не появятся новые жильцы.

— А кто такая эта двоюродная бабушка Мэтти? — поинтересовался Хьюго.

— О, она доводилась сестрой дедушке. Когда дедушка женился, она и наша прабабушка переехали в Довер-Хаус. Прабабушка умерла еще до моего рождения, а бабушка Мэтти продолжала там жить, пока сама не умерла два года тому назад. Она была очень эксцентрична, похожа на самую настоящую ведьму. И эта привычка бормотать все время что-то себе под нос! Мы с Ричмондом ее ужасно боялись, когда были детьми, но, к счастью, она не любила, чтобы ее навещали, поэтому мы только время от времени были вынуждены посещать Довер-Хаус. Она сидела в комнате в полном одиночестве, окна всегда занавешены. И у нее были дюжины мерзких кошек! Самым жутким кошмаром Ричмонда было, когда он представлял, что его заперли одного в этом темпом доме. Куда ни посмотришь — горящие кошачьи глаза, а за ними крадется привидение бедняжки Джейн Дэрракотт!

— Я совсем позабыл о привидении. Так вот почему дом до сих пор пустует?

— Ну да, в некотором роде. Мой дядюшка Гранвилль пожелал жить в этом доме, когда умерла бабушка Мэтти, но тетя Энн сказала, что готова на все, что угодно, но только ноги ее не будет в этом доме. Она — очень странная, страдает нервным расстройством — приступами капризов, как говорит дедушка. Но настоящая причина того, что этот план так и не был осуществлен, проста. Дом требует большого ремонта, а дедушка, конечно, отказался тратить на него деньги. Когда на дедушку нападает причуда экономить, он осуществляет ее, естественно, за счет членов семьи и никогда за свой собственный! Хьюго, вы думаете, что смогли бы жить там? Предупреждаю: там полно крыс, водятся привидения, а кроме всего прочего, этот дом не такое уж сокровище. Сперстоу говорит, крыша протекает в нескольких местах.

— Звучит заманчиво, — заметил Хьюго. — Только не говорите мне, что там не осталось сухой гнили, — я вам не поверю.

— Так оно и есть. — Антея бросила на кузена озорной взгляд. — И чтобы дополнить картину, скажу, что, по преданию, там был еще и подземный лаз, ведущий из подвала в усадьбу, в котором до сих пор лежит несколько скелетов тех несчастных, которым довелось столкнуться с одним или, возможно, несколькими нашими предками.

— Это добавляет уюта, — согласился он. — Ральф II?

— Нет, это предание мы были вынуждены отбросить, — с сожалением сказала Антея. — Известно, что подземный ход был проложен задолго до него. Тем не менее, сын Дэрракотта, который пришел сюда с Вильгельмом Завоевателем, был страшным задирой, поэтому мы склонны считать, что это именно он прятал трупы своих врагов в подземном ходе.

— Ага, в подобных обстоятельствах любой бы выбрал подземный ход, — кивнул Хьюго. — И если вы не пытаетесь сделать из меня тупоголового болвана, я бы с радостью осведомился, почему вы так упорно отговариваете меня от этого дома.

Антея рассмеялась:

— Я просто сочла нужным предупредить вас!

— Э-э-э, мило с вашей стороны, — поблагодарил Хьюго. — Следует так понимать, что я лишь напрасно потрачу время, если попробую найти подземный ход, разве нет?

— Мы потратили достаточно времени, когда были еще детьми, — согласилась она, — но если вы не верите, что подземный лаз действительно существует, я обижусь. Его существование — одно из наших почитаемых преданий. Где-то в архивах имеется ссылка на этот потайной ход. К несчастью, там не было обнаружено ни одного намека на его точное расположение, а когда Оливер осмелился предложить дедушке отыскать его с помощью раскопок, это предложение по неизвестной причине не нашло у того отклика. Дедушка признал, что в древние времена подземный ход действительно существовал, но хотя мы — то есть Оливер, Кэро, Элиза, Винсент, Клод и я — считали, что ему можно найти отличное применение, он не поддержал нашего энтузиазма.

— Не уверен, могу ли я его осуждать.

Антея рассмеялась:

— Видели бы вы его лицо, когда мы с Клодом заявили, что его долг отыскать кости наших убитых врагов и предать их земле, как они того заслуживают! Видите ли, мы тогда были совсем юнцами и верили всяким придуманным другими россказням! Я думаю, легенда о костях наших убитых врагов — вклад Оливера в историю, и до сего дня не знаю, что именно ложь, а что — изначальная легенда и как много к ней было добавлено мальчишеских выдумок. Мне бы хотелось, чтобы вам удалось все-таки убедить дедушку отдать вам Довер-Хаус, тогда вы могли бы произвести кое-какие раскопки и подтвердить старинное предание. Если хотите, я могу отвезти вас туда завтра.

***

Довер-Хаус располагался всего в четырехстах ярдах к северо-востоку от главного дома усадьбы Дэрракоттов, от которого его отделяли небольшая полоса деревьев и заросли неподстриженных кустов. Подъездная дорожка обеспечивала к нему подход из узкой аллеи, но Антея повела майора по тропинке через рощу, ведущую в сад. Ров весь зарос терновником, окружавшим сад живой изгородью. Придерживая калитку, заскрипевшую проржавевшими петлями, Хьюго оглядывался вокруг, заметив, что это очень подходящее место для привидений. Антея, отцепив бахрому шали от колючих кустов живой изгороди, согласилась с ним и тут же повела посмотреть на то, что она называла «фатальным окном». Оно находилось в тыльной части дома и выходило на юго-восток, на дикую чащобу, как считал Хьюго, а Антея пыталась его убедить, что это был замечательный цветник.

— Если вы посмотрите повнимательнее, то увидите — тут есть несколько клумб с розами и солнечные часы, — сурово сказала она. — Лужайка, возможно, нуждается в стрижке.

— И очень! — решительно произнес Хьюго, взирая на пожухлую траву с явным неодобрением. — Лично я бы эту лужайку перепахал и засеял вновь, хотя, осмелюсь заметить, она не выпадает из общей картины.

— Я же вас предупреждала! Вот то самое окно! Комната изначально была самой лучшей спальней, но после того несчастного случая — если только это не было убийством — ни один из последующих обитателей не захотел там спать, поэтому она была благополучно предоставлена привидениям.

— Понятно. Должно быть, его светлости очень досадно, что в усадьбе Дэрракоттов нет комнаты с привидениями. Не сомневаюсь, меня наверняка поселили бы туда, естественно, при наличии таковой. Так, значит, это тут появляется таинственная дама?

— О, судя по слухам, она появляется не только в доме, но и ходит вокруг. Некоторые слуги бабушки Мэтти жили здесь очень долго, но я никогда не слышала, чтобы они видели привидение. Они обычно сетовали лишь на какие-то странные звуки. Им ничего подобного и в голову бы не пришло, но их напугали сельчане. Конечно, ни один из них не осмелился бы пройти мимо дома в темноте.

Говоря это, Антея держала путь к парадному входу дома. Деревья здесь росли так близко к зданию, что ветка одного гигантского вяза почти касалась крыши.

Хьюго опять решительно сказал:

— Для начала следует его спилить. Хотя старинный дом очень даже неплох.

— И я так думаю, — сказала Антея с явным отсутствием энтузиазма. — Я знаю, этот дом еще древнее, чем само поместье. Довер-Хаус считается прекрасным образцом старинного стиля каменных построек, но мне он всегда казался ужасно унылым и мрачным.

— Ну, если убрать плющ, выкорчевать разросшийся кустарник и спилить несколько деревьев, он уже не будет таким мрачным. С этой стороны, как я понимаю, нет подъезда, но если как следует расчистить вон там, получится очень славная подъездная дорожка, ничем не хуже, а может, даже лучше, чем в усадьбе.

— И вы намерены заняться всем этим?

— Намерен, если соберусь здесь жить. У меня почему-то сильное подозрение, что стоит лишь впустить в дом побольше света и воздуха, как это ваше привидение исчезнет само собой.

— Изгнать привидение Дэрракоттов? — воскликнула Антея. — Какой стыд! У вас совершенно нет никакого уважения к традициям!

Хьюго вопросительно взглянул на нее.

— Да, все дело в воспитании, — сказал он. — Я не был воспитан в почитании традиций Дэрракоттов. Хотя, если подумать хорошенько, вряд ли бы я стал уважать привидение, которое до смерти пугает слуг в моем же доме. И не важно, в каких традициях ты воспитан. Мы можем войти в дом?

— Конечно, если только Сперстоу не ушел куда-нибудь и не запер двери, — ответила Антея. — Если же он дома, старик не окажет нам особо теплого приема, но вы не смущайтесь. Он стал почти таким же эксцентричным, как и бабушка Мэтти, и смотрит на всех гостей как на вражеских лазутчиков, но не станет же он выгонять нас силой. Сперстоу живет здесь вот уже тридцать лет, поэтому не удивляйтесь, если он покажется вам немного резким.

— Значит, привидений он не боится?

— О нет! Он относится к бедняжке Джейн с таким же презрением, как и вы.

— А вы сами верите в то, что она появляется в доме? — спросил Хьюго, шагая рядом с Антеей по заросшей подъездной дорожке.

Она замялась:

— Н-нет… По крайней мере… сейчас, при свете белого дня, я в это не верю, но… ночью сюда я бы не пришла. Ведь не только деревенские жители видели тут привидение: Ричмонд тоже видел!

— Неужели? И что именно он видел?

— Женскую фигуру. Сначала он ничего не понял. Ричмонд говорит, что пошел ей навстречу, а она вдруг исчезла. Вот так-то!

— Ну, если это все, на что она способна, пускай себе появляется на здоровье, — произнес майор прозаически.

Они поднялись по двум стертым каменным ступеням на крыльцо, устланное каменными плитами. Но не успела Антея взяться за заржавевший колокольчик, дверь распахнул седой мужчина в камзоле с галунами. Он хмуро оглядел своих гостей, бросил сквозь зубы Антее: «Доброе утро». Он увидел мисс Антею, когда она шла к дому. Возможно, мисс Антее что-нибудь нужно?

— Да, я хочу показать дом майору Дэрракотту, — весело сказала она.

— Если бы вы уведомили меня, мисс Антея, о том, что придете сюда сегодня, я бы заранее подготовился, — проворчал Сперстоу с нескрываемым недовольством. — Вам же прекрасно известно, что все комнаты заперты. Придется подождать, пока я возьму ключи.

С этим сокрушительным замечанием он все-таки впустил их в дом, оставив ждать, а сам, ворча что-то себе под нос, удалился. Когда он вернулся, то оказалось, что майор, открыв ставни окон гостиной, стоял, погруженный в раздумья у подножия лестницы времен Оливера Кромвеля, в то время как мисс Дэрракотт, подобрав одной рукой оборки юбки, с опаской смотрела на пыльный пол.

— Я не виноват, мисс, — опередил замечание Сперстоу. — Вам не следовало бы приходить не предупредив меня.

— Теперь-то я вижу, что не следовало! — резко ответила она. — Но я пришла и хочу показать майору Дэрракотту дом, несмотря на то, что тут по колено пыли, поэтому лучше постарайся и помоги мне!

Такая прямая отповедь, похоже, не разозлила слугу, а скорее доставила ему удовольствие. Сперстоу кисло улыбнулся и с единственным замечанием, что мисс Дэрракотт еще в детстве проявляла упрямый нрав, отпер ключом дверь, ведущую в столовую, и открыл ставни.

Антея нисколько не удивилась бы, если бы у майора пропало желание продолжать экскурсию по Довер-Хаус задолго до того, как был закончен осмотр первого этажа. Грязные оконные стекла и ползущий по ним плющ не пропускали в комнаты свет, на стенах кое-где были пятна плесени, почти везде потолки были покрыты зловещей чернотой над каминами, а общее уныние усиливала мебель, которая в каждой комнате была свалена в кучу в середине и прикрыта газетами, старыми простынями и кусками мешковины.

— Я предупреждала вас, как все будет выглядеть!

— Да, жилище в плачевном состоянии, но его можно привести в порядок, — бодро ответил майор.

— Можно, но в доме всегда темно и мрачно.

— Нет, если убрать плющ и расчистить заросли кустарника, вы бы не узнали дом, — сказал он. — Лучшие комнаты обращены на юго-восток, но деревья и кусты заслоняют солнце.

— Мисс Мэтти, сэр, — недружелюбно заметил Сперстоу, — не хотела, чтобы солнце светило в окна: от этого ковры выгорают.

— Я не привык к закрытым ставням, — возразил Хьюго, — мне нужен воздух, и плевать на эти ковры!

Единственным ответом слуги было разочарованное хмыканье. Потом Сперстоу повел нежданных гостей на верхний этаж и больше не позволял себе никаких замечаний до тех пор, пока Антея, показывая Хьюго спальню Джейн Дэрракотт, не поинтересовалась, не видел ли он тут привидения. Сперстоу, помедлив, ответил, что не верит ни в какие привидения.

— Майор тоже не верит, — кивнула Антея. — Он думает, я ему сказки рассказываю, но ведь в доме действительно есть привидение, разве нет?

— Люди говорят, есть, — ответил Сперстоу. — Но только не я, мисс. Я не любитель сплетен, и меня на испуг не возьмешь. Я прожил тут тридцать лет, и даже больше, и со мной ничего не случилось. Я просто не обращаю внимания…

Антея помимо своей воли передернулась, а майор спросил:

— Не обращаете внимания — на что?…

Сперстоу бросил на майора взгляд исподлобья.

— На то, что слышу, — сказал он.

— А что ты слышишь? — спросила Антея.

— Ничего особенного, мисс. Меня это совсем не беспокоит, — ответил Сперстоу. — Было время, когда я по ночам вскакивал с кровати, думая, что кто-то забрался в дом, но это все глупости: можете обыскать все с подвала до чердака — и ничего тут не найдете. Во всяком случае, я не находил. Это всего-навсего чьи-то шаги.

— Ох! — вырвалось у Антеи. — Всего-навсего?

— Неужели вы верите всем этим глупым россказням, которые плетут местные, мисс Антея? — спросил Сперстоу. — Это всего лишь ветер в деревьях или, может быть, филин. Бывает, что по ночам на улице кто-то жалобно стонет, но, право слово, мисс, ветер иногда издает такие странные звуки. Я не обращаю на это внимания.

Подавив почти непреодолимое желание оглянуться, Антея поближе пододвинулась к майору, неожиданно почувствовав прилив благодарности за присутствие с ней такого большого и мощного человека. Хьюго посмотрел на нее с высоты своего роста и подбадривающе улыбнулся.

— Это еще одна веская причина спилить деревья, растущие рядом с домом, — заметил он. — А что до шагов, то у меня имеется отличный капкан для крыс.

Говоря эти слова, он не сводил глаз со Сперстоу, но тот хранил полное достоинства молчание. Однако в молчании слуги не было одобрения, и Антея лишь порадовалась, что они уже все осмотрели, кроме подвалов, чердака и помещения для слуг. Майор любезно заявил, что не питает особого интереса ко всему этому, поэтому они снова спустились вниз в сопровождении Сперстоу, который нарушил молчание затем, чтобы сообщить, что, когда идет дождь, крыша протекает в нескольких местах. Он также добавил, что если бы они поднялись на чердак, то непременно увидели бы подставленные под дырки в крыше ведра.

На этой печальной ноте они и расстались. Сперстоу слегка смягчился, получив чаевые от майора, придержал для них дверь и даже сподобился вымолвить, что они всегда здесь желанные гости.

— Если мы тут желанные гости, мне очень жаль гостей нежеланных, — заметил Хьюго, когда они возвращались той же дорогой к калитке. — Вы сказали, что он был дворецким старой леди?

— Да, но Сперстоу никогда не учился, чтобы стать дворецким. Бабушка взяла его прямо из конюшни, потому что ни один из дворецких, которых ей выписывали из Лондона, не оставался здесь больше месяца. Ей было наплевать на его манеры. Сперстоу был на удивление предан ей, и думаю, даже некоторым образом любил ее. Она позволяла ему делать все, что заблагорассудится, и, конечно, когда перебралась жить в одну комнату, он со всем управлялся один, и более того, ни разу ее ни в чем не обманул. Сперстоу родился и вырос в имении, как его отец и дед. Бабушка Мэтти оставила ему пожизненное содержание, но небольшое, вот почему, я полагаю, он пожелал остаться в полном одиночестве в Довер-Хаус. Лично я не осталась бы там ни за какие деньги! Разве у вас мурашки не побежали, когда он сказал, что слышал всего-навсего чьи-то шаги? А ведь это все подтверждает. Я думаю, от этого стало в десять раз страшнее, вам не кажется?

— Ага, это у него неплохо получилось, — согласился Хьюго.

Антея настороженно взглянула на него:

— Неплохо получилось? Вы хотите сказать, что Сперстоу пытался запугать нас? Мне так не кажется. Он даже сказал, что эти кажущиеся стоны не что иное, как ветер!

Хьюго хохотнул:

— Вот именно! Видели бы вы свое лицо, барышня! Но не думаю, что он пытался напугать именно вас. Как только он заподозрил, что я собираюсь поселиться в Довер-Хаус, то сделал все возможное, чтобы убедить меня оставить эту затею.

Брови Антеи сошлись вместе.

— Да, полагаю, такое возможно, — сказала она, поразмыслив пару минут. — Если вы не наймете его, что весьма вероятно, ему придется покинуть дом, и я бы сказала… Нет, этого не может быть! О привидении шли разговоры задолго до того, как он там поселился.

— Во-первых, если бы во всех этих слухах была бы хоть капля истины, наша двоюродная бабушка не стала бы там жить, не говоря уже о том, что она оставалась в этом доме до самой своей смерти, — ответил Хьюго. — Нет, барышня. Сперстоу хотел отвадить людей от этого места. Наверняка он боится, что его вышвырнут из дома. Я подозреваю, тут имеется какая-то иная причина — и очень веская! — чтобы отпугивать соседей разговорами о чьих-то шагах и жалобных стонах.

— Но Ричмонд же видел привидение! — возразила Антея. — Некоторые жители деревни тоже видели, хотя не так близко, как он. Старик Баттермир сказал, что видел что-то белое. Оно плыло над землей, а потом вдруг исчезло в кустах.

— Заметьте — очень удобное место, чтобы исчезнуть, — промолвил Хьюго, на которого заявление Антеи не произвело никакого впечатления. — Дайте мне простыню и ночь потемнее, когда лупы почти не видно, и я вам устрою такое же представление.

— А фигура, которую Ричмонд принял за живого человека?

— Если Ричмонд приехал сюда в надежде увидеть привидение Джейн Дэрракотт, — предположил Хьюго спустя мгновение, — а вместо этого увидел этого старого негодяя, завернутого в простыню, остальное дорисовало его услужливое воображение. Это-то и заставляет его клясться в том, что он видел гораздо больше, чем было на самом деле. Воображение — штука странная, а, я бы сказал, Ричмонду его не занимать.

Антея обдумала это и высказала результат своих размышлений:

— Если вы правы, Хьюго, становится понятно, почему Сперстоу желает, чтобы все держались подальше от Довер-Хаус. Удивительно, как это нам раньше не пришло в голову. Ведь если это так, значит, домом пользуются контрабандисты!