Онлайн чтение книги Бах! Бах! БУМ! [Нью-Йорк] Bang! Bang! BOOM! [New York]
Следующий шаг

— Очень вкусно, — сказал Чешир и отщипнул треть своего «Твинки», чтобы передать Якобу через стол. — Попробуй!

Якоб принял угощение, высасывая из него крем и ещё раз окидывая взглядом небольшую толпу в закусочной. Время было слишком позднее, чтобы завтракать, и слишком раннее для обеда рабочих. Только один столик был занят, за стойкой сидели три человека: два маленьких мальчика, выглядевших так, словно они прогуливали школу, и молодая афроамериканка с блокнотом рядом с недоеденной тарелкой супа. Всё это время она притворяясь, что не обращает на них внимания с самого прихода, но не слишком удачно, чтобы Якоб не заметил.

— Ну вкусно же, да? — спросил Чешир. Он снял перчатки, чтобы поесть, и понемногу разламывал свой «Твинки». — Я не особенно люблю бананы, но когда они в выпечке, очень даже неплохо.

— Это правда было лучшим местом для встречи? — спросил Якоб, протягивая руку за новым кусочком.

— Публично, но незаметно, — ответил он. — Такое же было условие.

— Здесь много ушей, — Якоб уставился прямо на девушку, но она была поглощена своим блокнотом. Тем не менее, он был уверен, что не ошибался в факте слежки.

— Чем больше, тем лучше. «Оружие и Жнец Козлова, замечены на востоке Манхэттена. Они хотят захватить весь Нью-Йорк?! Всего за пять центов, — Чешир отправил в рот остаток «Твинки».

— Никто меня так не называет, — запротестовал Якоб, но как раз в этот момент дверь со звоном открылась и он поднял глаза. Девушка за стойкой сделала то же самое, они оба наблюдали, как суетливо зашёл Эдвард Берк. Он попросил проходившую мимо официантку принести ему кофе и нырнул за столик рядом с Чеширом.

— Они не придут, — сказал он.

— Не придут? — ошеломлённо повторил Чешир. — Что ты имеешь в виду?

— То, что сказал: они не придут в эту закусочную в то время, о котором мы договаривались. Так ясно?

Чешир покосился на него.

— Значит, перенесли?

— Нет, конечно, — Берк не сразу понял, что тот несерьёзно, и закатил глаза.

— Как ты ещё не прикончил этого балабола? — сказал он Якобу, ожидая сочувственного стона согласия. Но получил только нетерпеливый взгляд Якоба. Он прочистил горло. — Их человек рассказал мне о каких-то неприятностях здесь, на севере. По правде говоря, я не думаю, что они поднимут свои задницы из-за кого-то, кроме Козлова.

— Мы с Яшей тоже часть банды, — сказал Чешир, и хотя он, как всегда, ухмылялся, Якоб мог видеть нотки искреннего раздражения, которое он пытался скрыть. — У Барни есть свои проблемы на севере, если понимаете, что я имею в виду, так что если Лаки хочет вести переговоры с кем-то к востоку от реки, то точно с нами.

— Разве я не говорил тебе это? Они упрямее ослов.

Наконец появилась официантка, чтобы налить им всем кофе, и Чешир рассказывал ей о том, как прошёл день, пока она не ушла.

— У них больше не будет выбора, — продолжил Чешир. — Бруклин теперь наш, а уже через год мы будем владеть всей восточной территорией. Если Лаки и его манхэттенская команда не захотят играть в мяч, я подброшу его над Гудзоном, посмотрим, как ему это понравится.

Берк пожал плечами.

— Что за метафора? Что это значит?

— Это значит, что я знаю множество мстительных ребят из Юнион-Сити, — ответил Чешир.

— Я в этом не сомневаюсь, но сейчас мы говорим о бизнесе, да ведь?

— Тогда, может, тебе стоит говорить немного громче, — перебил Якоб. — Чтобы наш друг за стойкой лучше слышал.

Оба мужчины сделали паузу, и пока Берк отпивал кофе, пытаясь разыгрывать невозмутимость, Чешир развернулся почти вплотную, чтобы посмотреть самому. Его глаз расширились, когда он узнал фигуру, это встревожило Якоба, и, конечно же, у девушки за стойкой, которая подслушивала, было почти такое же выражение лица. После неловкого колебания она встала со стула, взяла свой блокнот и сумку и направилась прямо к ним. С храбростью, которой Якоб не мог не восхищаться, она села за стол рядом с ним.

— Здравствуйте, мистер Блум, — сказала она со сдержанным весельем.

— Привет, Салли, — ответил Чешир с улыбкой, но напрягся, когда снова натягивал перчатки. — Как поживает твой старик?

Она ответила своей собственной улыбкой с плотно сжатыми губами. На вид ей было под тридцать, свитер-жилетка застёгнут на все пуговицы, галстук-бабочка на шее, волосы тщательно заплетены в косички.

— Седеет, благодаря тебе, — сказала она и только тогда Якоб начал понимать.

— Извините, — сказал Берк, оценивающе глядя на неё. — Но это частный разговор.

— О, Эдди, — Чешир внезапно стал просто в отличном настроении. Якоб поймал себя на том, что ищет трещины в его маске, хотя должен был уделять всё внимание незваному гостю. — Так не следует разговаривать с леди, не говоря уже о журналисте.

Берк продолжал подозрительно разглядывать её, поэтому Якоб взял на себя смелость представить их друг другу, прежде чем всё усложнится ещё больше.

— Это, должно быть, Салли Элис из «Метро Дейли», — сказал он. — Дочь детектива Элис из 49-го.

— А вам нет необходимости представляться, — сказала Салли, поправляя очки. — Я знаю, кто вы, и что вы далеко от дома.

— Это ты так говоришь, — ответил Чешир, протягивая руку через спинку сиденья. — Я чувствую себя здесь как дома.

— В этом есть смысл, — Салли обводила их взглядом, и если она и нервничала, находясь в компании трёх известных бруклинских гангстеров, она этого не показывала. — Какой король не хочет расширить свою территорию? Прошло два года с тех пор, как вы выгнали Фоли и теперь Бруклин принадлежит Козлову. Даже мэр округа теперь ест из ваших рук. Банда Раптис в Астории начала проявлять себя, Шпильманы подкручивают гайки Куинсу. Следующим логичным шагом была бы отправка двух его самых крупных орудий на Манхэттен.

Берк нахмурился, глядя на неё, но Чешир только пожал плечами, забавляясь.

— Она знает своё дело, — сказал он.

— Раз это так очевидно, — начал Якоб, — не думаю, что газеты с этим будут раскупаться.

— О, а я думаю иначе. «Чем больше ушей, тем лучше», — Салли сверкнула улыбкой в стиле Чешира. — Верно?

— Тогда что Вам нужно? — спросил Берк, толкая локтем Чешира, когда тот отсалютовал ей двумя пальцами. — Интервью? Фото на память? Наградная лента?

— Мне хватит первых двух, — ответила Салли. Её непринуждённость усиливала паранойю Якоба и она, должно быть, почувствовала это, потому что смягчила усмешку. — Разумеется, ничего компрометирующего. На днях я поймала одного из помощников Лаки на стадионе — он дал мне свой комментарий о том новом ресторане, который переехал в центр города, «Пучелло», кажется? Читателям это понравилось.

Интерес, с которым Чешир наблюдал за ней, показался Якобу чрезвычайно опасным.

— Ваших читателей правда волнует, что профессиональные преступники говорят об изысканной кухне?

— Да, правда! — Салли опёрлась локтями о стол и понизила голос. Блеск её свисающих серёжек напомнил Якобу рыболовные приманки. — Если вы собираетесь произвести фурор на Манхэттене, вам следует знать обстановку. Лаки и его команда свергли все большие семьи, чтобы выйти на первое место, его история уже стала легендой. При том, как обстоят дела сейчас, эти истории люди хотят услышать. Они хотят сбежать от рутины, окунуться в какое-нибудь приключение. Такие гангстеры, как вы, — новые знаменитости, так что я думаю, почему бы не относиться к вам подобающим образом?

«Пожалуйста, не говори ему этого», — подумал Якоб, внутренне свернувшись в клубок, но когда он снова посмотрел на Чешира, он был удивлён, не обнаружив широко раскрытых глаз и радостной ухмылки, которых он ожидал. Чешир явно испытывал искушение, но внезапно замолчал, хотя должен был сиять. Он даже выглядел немного уставшим, Якобу захотелось спрятаться.

«О чём ты думаешь? — интересовался он, почти отчаявшись узнать. — Что случилось, что она такого сказала?»

— Почему нет? — усмехнулся Берк. — Потому что ты, скорее всего, окажешься в канаве, вот почему.

Салли снова откинулась назад, скрестив руки на груди, и внезапно Якоб увидел в ней сходства с её отцом.

— Я никогда не раскрывала ничего, что могло принести кому-то проблемы с полицией, — рассуждала она.

— И я не планирую. Я просто даю публике возможность заглянуть в мир, который им интересен, вот и всё, — её тон слегка понизился. — Но если вы предпочтёте другую газету в более вашем стиле, ничего страшного.

— В нашем стиле, — повторил Чешир, приподняв бровь.

— Ага, — Салли уставилась прямо на него в ответ, воздух внезапно наполнился какой-то таинственной историей, которую они разделяли. — В особенности в твоём.

— О, Салли, — сказал Чешир, и его тон тоже изменился. От этого у Якоба мурашки побежали по коже. — Прошу, не задевай мои чувства.

Берк переводил взгляд между ними, слегка съёжившись на стуле. Якоб тоже не мог удержаться от откровенного разглядывания.

«Что происходит? — подумал он, его любопытство переросло в гнев. — Откуда они вообще друг друга знают? О чём она говорит?»

После нескольких мгновений Салли смягчилась, её поза стала вялой. Возможно, в её глазах даже был страх, когда она разорвала зрительный контакт с Чеширом. Что она знает?

— Подумайте об этом, — сказала она и полезла в свою сумку, вытаскивая визитку и проскользив ей по столу. — Театр «Калипсо» показывает новый фильм на октябрьском фестивале через месяц. Он вдохновлён каким-то крупным чикагским гангстером. У вас может быть своё мнение по этому поводу и вы могли бы рассказать его мне.

Салли показала свою прежнюю уверенную улыбку, когда выходила из кабинки.

— Позвоните.

— Мы не станем, — ответил Якоб, но не успел помешать Чеширу сунуть визитку в карман жилета. — Но спасибо за предложение.

— Хорошего дня в Манхэттене, — сказала Салли и, уходя, бросила несколько купюр рядом со своей миской на стойке.

— Спасибо! — Берк крикнул ей вслед, вытягивая шею, чтобы посмотреть, как она уходит. Как только дверь со звоном закрылась, он снова рванулся вперёд. — Она, чёрт возьми, не в своем уме! Нагло подходить к нам вот так, зная, кто мы такие.

— У неё мужество своего отца, — согласился Якоб, глядя на Чешира, который наблюдал за ней из окна закусочной. Он громко откашлялся.

Чешир вздрогнул и оглянулся.

— Ты чертовски прав! — сказал он и усмехнулся, забирая у Берка кофе. — Что думаете? Мы могли бы стать настоящими знаменитостями Манхэттена.

— Это можно продать каким-то газетам, но нам это ничего не даст, — сказал Якоб. — Возможно, это возбудит к нам ещё больший интерес полиции.

— Но для меня это было бы полезно, — рассуждал Чешир. Он сделал большой глоток из чашки Берка, к его ужасу. — Если я буду популярным, меньше людей захотят свидетельствовать против меня.

— Это только привлечёт больше внимания и больше людей захотят дать показания против тебя, чтобы получить известность, — возразил Якоб. — Если Лаки нравится пресса, он не будет делиться ей с тобой, у него много людей, которыми он может пожертвовать в суде. Ему нужно лишь сказать, что он видел, как ты использовал магию, и Элис набросится на тебя.

Чешир пожал плечами.

— У Элис нет ничего против меня.

Берк уставился на свою чашку, а затем снова на Чешира.

— А ты уверен? Потому что мисс Салли произнесла это так, словно знает о тебе всё

— Ни у одного из семейки Элис ничего на меня нет, — настаивал Чешир, но в тот раз Якоб раскусил его насквозь. — Давайте начнём, мы зря тратим здесь время.

Чешир заплатил за них троих и они вернулись к машине. С Чеширом за рулём они направились обратно через город к Ист-Ривер, он и Берк жаловались на манхэттенские манеры, в то время как Якоб слушал их лишь частично. Он не мог перестать думать о том, как Чешир смотрел на Салли, и как она поникла, словно испугавшись. От этого у него по коже побежали мурашки.

Они были в нескольких кварталах от моста, когда движение резко остановилось. Все машины в полосе стояли, несколько водителей даже вышли из своих машин, прислонившись к дверям, как будто ждали уже долгое время. Якоб высунулся из окна и мельком увидел людей, снующих по улицам, некоторые с плакатами, громкие голоса разносились по всему переулку.

— Протестующие, — сказал он, наклоняясь дальше, чтобы прочитать вывески ближайших магазинов. — Похоже, они идут колонной прямо к очереди за хлебом.

— Безработные, голодные, злые, — пробормотал Берк, сочувственно качая головой. — Ужасное сочетание. Времена такие, мисс Салли, возможно, права насчёт того, что людям хочется сбежать от рутины.

— Ужас, — согласился Чешир. — Наш бизнес — единственное, что процветает, да?

Якоб нырнул обратно в машину.

— Мы пока ничего не можем сделать. Как только мэр округа протолкнёт разрешения на строительство, босс начнёт строить новые жилые дома. Это хотя бы создаст немного рабочих мест. По крайней мере, по нашу сторону реки.

Чешир рассеянно напевал, уткнувшись в ладонь. После он снова замолчал и Якоб внимательно следил за ним со своего сиденья. У него выработался инстинкт на то, когда в голове Чешира зарождалась плохая идея. И действительно, мгновение спустя Чешир заметил в боковом зеркале нечто такое, что придало его лицу озорное выражение.

— Держу пари, — сказал Чешир, — я могу стать знаменитостью меньше чем за пять центов.

Сердце Якоба замерло.

— Что? — было слишком поздно, Чешир уже открывал свою дверь. — Чеш, что такое?

— Берк, садь за руль, — сказал Чешир, выбираясь из машины. — Попробуй развернуться и доехать до следующей улицы, встретимся у моста.

— Какого чёрта? — Берк наклонился вперёд между сиденьями, но Чешир уже вышел, Якоб быстро последовал его примеру. — Куда ты? Эй!

Якоб выпрыгнул из машины и поспешил догнать Чешира, который шагал вдоль ряда остановившихся машин позади них.

— Чеш! Что ты делаешь?

— Честно говоря, у меня нет плана, — признал Чешир, но он широко улыбался и ничто не могло его остановить. — Есть только идея.

— Что ты… — Якоб посмотрел вперёд и, наконец, сам заметил это: грузовик для доставки, у которого были закрашены борта, где едва виднелся логотип. Якобу потребовалось мгновение, чтобы понять намерения Чешира, и он схватил его за локоть. — Чешир, нет.

— Ты даже не спросил, что будет! — Чешир попытался сбросить руку Якоба, когда они добрались до кабины грузовика. — Брось, Яш, ты никогда не играл в Робина Гуда в детстве?

— Нет! — Якоб зашипел, но когда Чешир высвободился, он не смог заставить себя попытаться остановить его снова. Наконец, Чешир просиял. — Ты же понимаешь, что там дальше копы?

— Нас так просто не поймают, — рассуждал Чешир, это было нелепо, но потом он постучал в дверь грузовика со стороны водителя, и времени на споры не осталось. Водитель опустил стекло и уставился на них.

— Чего?

— Ты поцарапал мою машину, слепая твоя башка, — усмехнулся Чешир, хорошо подражая своему более пьяному «я». — Ты задел мне бампер!

— Что? — водитель вынул сигару изо рта и затушил её о приборную панель. — Я это делал.

— Ты должен мне за бампер, — настаивал Чешир, отступил назад и пнул дверь, оставив на ней вмятину.

— Эй, пьянь! — водитель отстегнул ремень безопасности и потянулся к ручке дверцы. — Да я тебя прикончу!

Как только он начал открывать дверь, Чешир схватился за её ручку, рывком распахнув гораздо быстрее мужчины. Потеряв равновесие и накренившись, он не смог ничего сделать, когда Чешир швырнул его на улицу. Не оглядываясь, Чешир забрался в кабину и Якоб последовал за ним, ругаясь вполголоса, когда занимал водительское сиденье.

— Как глупо, — продолжал Якоб, заводя машину

— Ты отлично справляешься, — ответил Чешир. — Просто заведи нас по пустой дорожке как можно ближе к месту бунта.

Якоб нажал на газ и грузовик громко заскрежетал по бамперу впереди стоящей машины, когда он вырулил на пустую полосу.

— Это не бунт, — сказал он, игнорируя растерянные и сердитые крики водителя позади них. — Но он вот-вот разразится.

— Весёлый бунт, — заверил его Чешир, вернув на место широкую улыбку. — Попробуй проехать дальше и свернуть влево.

Они добрались до перекрёстка, захваченного скандирующей толпой, и Якоб должен был признать, что это было жалкое зрелище: оборванцы с тощими лицами, ругающие город, который не в состоянии их обеспечить. Столпилось почти пятьдесят человек, он нажал на клаксон, чтобы заставить их отойти. Следуя жестам Чешира, он резко развернулся в конце полосы движения, едва не врезавшись в следующую машину, стоявшую на красном сигнале светофора. Когда они остановились, выкрики стихли до тревожного шёпота.

— Не подгоняй их, — предупредил Якоб, выходя вслед за Чеширом через пассажирскую дверь. — Люди пострадают.

— Всё будет хорошо! — Чешир, не сбавляя шага, направился к задней части грузовика. Своим телом заслоняя вид от толпы, он сорвал замок с отсека взрывом магии, а затем широко раскрыл дверцы.

Грузовик был от пола до крыши забит ящиками с хлебом и консервами. Даже подозревая об этом, Якоб всё равно был потрясён зрелищем и откинулся назад, чтобы посмотреть на борт грузовика. Многие транспортные средства доставки стали закрашивать свои эмблемы в годы экономической депрессии, чтобы избежать именно того, что задумал Чешир. Но на этом была проплешина, из-за которой можно было разобрать знакомый шрифт отеля «Оливье Люкс».

— Постройтесь! — крикнул Чешир и ошеломлённые люди начали толпиться вперёд. — Подходите, получите свою долю, специальное пожертвование от «Метро Дейли»!

Внезапно все бросились вперёд, Якоб забрался в кузов грузовика вместе с Чеширом, чтобы его не затоптали. Полиция, собравшаяся в надежде сдержать протестующих, наблюдала, как они вдвоём начали передавать коробки в руки отчаявшихся и нетерпеливых людей.

— Не толкайтесь! — Чешир сначала пытался направлять их, убеждая тех, кто получил коробку, отойти в сторону. — Их много!

«Это безумие», — подумал Якоб, обливаясь потом, наблюдая, как полиция наконец собралась, привлечённая водителем грузовика, который кричал на них дальше по улице. Он присоединился к Чеширу в разгрузке ящиков, чтобы быстрее покончить с этим, но когда он опустил коробку с клубничным джемом в протянутые руки женщины со слезами на глазах, его сердце тяжело забилось. Повинуясь импульсу, он схватил буханку хлеба из ближайшего ящика, чтобы передать ей.

— Благослови вас Бог, — сказала женщина и бросилась прочь, уворачиваясь от протянутых рук.

— Не толкайтесь, осторожнее! — Чешир продолжал кричать. — Здесь ещё много всего!

Когда ещё двое забрались в грузовик, чтобы помочь передавать припасы, он отклонился в сторону, чтобы не мешать им. Несмотря на безрассудность всего этого, Якоб признавал, что Чешир выглядел просто потрясающе: сияющий, жизнерадостный, бесконечно довольный собой. Он даже снял свой пиджак и бросил его молодому человеку в толпе.

— Если не сможешь заложить его хотя бы за двадцать долларов, верни мне в Бруклине! — крикнул он. — И я куплю его у тебя!

Он весело рассмеялся и это сделало Якоба уязвимым.

— Эй! — офицеры в форме проталкивались сквозь толкающуюся толпу. Было сильное сопротивление, людей было много и собиралось всё больше. — Слезайте оттуда!

— Ну конечно, — ответил Чешир и посмотрел на Якоба. — Это наш знак.

Они схватились за стенки грузовика и выскочили из него. Поскольку большая часть толпы была сосредоточена на кузове, они смогли разделиться по бокам растущей массы и убежать. Полицейский схватил Якоба за руку, но он вырвался и продолжил бег, когда он оглянулся, полицейские были слишком заняты с полудюжиной людей, набившихся в грузовик, чтобы догонять их.

Якоб потерял Чешира из виду. Он напряг слух, ожидая, что, если что-то случилось, отдалённый гул выдаст это, но всё было заглушено толпой и автомобильными гудками. Как только он отошёл подальше от суматохи и замедлил шаг, закурив сигарету, чтобы спокойно, не привлекая внимания, дойти до реки.

Он заметил Берка и машину на стоянке цветочного магазина недалеко от дороги к мосту. Как только он сел на пассажирское сиденье, Берк повернулся к нему.

— Господи! Где Блум? — Берк вытер пот со лба. — Только не говори мне, что он позволил себя арестовать.

— Я так не думаю, — сказал Якоб и как раз в этот момент он увидел, как Чешир выбежал из переулка и пересёк улицу по направлению к ним. — Заводи машину.

Сделав это, Берк пробормотал проклятия и выехал на улицу. Чешир бросился на заднее сиденье и они тронулись, набирая скорость в направлении Уильямсбургского моста. Якоб повернулся на своём сиденье, чтобы посмотреть, кто мог следовать за ними, но движение было редким и, несмотря на то, что Чешир тяжело дышал, он не увидел у них на хвосте никакой полиции.

— Не гони, Берк, — сказал Якоб. — Мы отвязались.

— Чёрта с два! — выкрикнул Берк, хотя и сбавил скорость. Он сердито посмотрел на Чешира в зеркало заднего вида. — Что на тебя нашло, а? Выкидывать подобные фокусы средь бела дня.

Он покачал головой, но Якоб видел, как он сдерживает усмешку.

— Босс настучит тебе по щам.

— Как он узнает? — Чешир ответил смехом, но затем наклонился вперёд между сиденьями и понизил голос, почти так же, как он говорил с Салли в закусочной. — Вы ведь не расскажете ему, да?

Якоб не был уверен, пытался ли он придать серьёзности своему поддразниванию или дразнил их, чтобы приглушить свою серьёзность, но в любом случае, ему это не понравилось.

— Пойдут слухи, — сказал он. — А это покажет, насколько ты уже известен в Манхэттене.

— Да-а? — Чешир снова был весел, когда плюхнулся обратно на своё место. — Мы подорвали репутацию «знаменитостей» Манхэттена и показали Салли, что ей нечего предложить, чего мы не можем получить сами. И немного помогли голодающим людям.

Он сложил руки за головой.

— Я называю это кармой.

— Вы чокнутые, — настаивал Берк, на этот раз не сумев сдержать улыбку. — Просто сумасшедшие.

Но Чешир был слишком доволен собой, чтобы принимать какую-либо критику, а Якоб не смог заставить себя опровергнуть эти слова.

Остаток своего свободного дня они провели, знакомясь с предприятиями, находящимися под их защитой, и прислушиваясь к сплетням. Во всяком случае, Чешир был прав в одном: Бруклин принадлежал им. Прошло два года с тех пор, как металлургический завод сгорел дотла, а люди всё ещё часто говорили об этом, похлопывали Чешира по спине или хвалили его шрам. Некоторые, кто знал его лучше, могли поддразнивать или закатывать глаза, но ему всегда были рады, а он всегда старался обратить их внимание на старания банды Козлова, вместо того, чтобы присвоить все лавры себе. Его образ большинству было трудно воспринимать всерьёз. Но с учётом того, что бизнес шёл хорошо, а имя Козлова более или менее стало нарицательным, кто мог бы пожаловаться на выходки Чешира?

Ближе к вечеру Чешира удалось отговорить от покупки Берку подходящий к пиджаку галстук, и когда они добрались до своего дома, он последовал за Якобом в его квартиру.

— У него невероятные рыжие волосы, — болтал он по пути. — Ему бы надеть что-нибудь, что подчёркивало бы это. Например, красивый зеленый. А если фиолетовый, то лучше индиго, а не лавандовый.

— Думаю, он и так хорошо выглядит, — сказал Якоб и, как и ожидалось, Чешир ускорил шаг, чтобы поравняться с ним, закинув руку Якобу на плечи.

— Правда? — настаивал Чешир, наклоняясь к нему. — Нет, правда?

— Правда, — ответил Якоб и впустил их в квартиру.

— Тогда, полагаю, я в меньшинстве, — Чешир пожал плечами и отпустил его, когда они вошли внутрь. Он плюхнулся на диван и растянулся так, словно ему там самое место, пока Якоб откладывал в сторону куртку и кобуру с пистолетом. — Но я всё равно куплю ему что-нибудь в тайне от него. Тогда он будет обязан надеть его хотя бы один раз и вы оба передумаете.

Якоб повернулся назад, наблюдая, как Чешир скинул ботинки и устроился поудобнее. Теперь уже не было ничего необычного в том, что Чешир позволяет себе заходить сюда. Похоже, ему особенно понравился этот диван, как ни иронично это показалось Якобу, учитывая историю его похмелья с этим диваном. Возможно, он даже не помнил большую часть той суматошной ночи. Но Якобу нравилось находить в том углу Чешира. Это уже не было похоже на трепетную тревогу его юности, в некотором смысле это даже успокаивало. Стало лучше и тяжелее одновременно.

Якоб сел на подлокотник у ног Чешира.

— Чеш, — начал он, не совсем уверенный, доведёт ли он это до конца. " Могу я спросить тебя кое о чём?

— Конечно, — ответил Чешир, складывая руки на животе. — Что угодно.

На самом деле он не имел в виду действительно «что угодно», но Якоб продолжил.

— Что у Салли есть на тебя?

Чешир сглотнул, но изо всех сил старался, чтобы на его лице не отразилось ни малейшего опасения.

— Ничего, как я и говорил.

— Что она думает о тебе? — Якоб настаивал. — Потому что утром она определённо звучала так, будто намекала на что-то.

Чешир отвёл глаза, разыгрывая комедию, но продолжительный взгляд Якоба сломил его. После долгих колебаний он наконец сказал:

— Ты помнишь Шейна Фоли? — и Якоб сел прямее. — Ну, она думает, что я убил его, тогда давно. Её отец тоже.

Брови Якоба нахмурились, когда он внезапно вспомнил ту странную майскую ночь, когда Чешир дрожал под душем, смывая кровь со своих волос. Он повернулся, чтобы лучше видеть его, и опёрся локтями о колени.

— А ты его убил?

— Нет, — быстро ответил Чешир, но затем сморщился. — Возможно.

Он снял очки и протёр их галстуком.

— Это было очень давно.

Якоб вспомнил кровь, текущую в канализацию. Вспомнил, как Чешир просил его остаться.

— Ты использовал на нём свою магию? — спросил он.

Он даже не был до конца уверен, о чём спрашивает. Он видел, как Чешир поджигал всевозможные предметы, от спичек до зданий, но человека… Его воображение устремилось в неизведанное, он почувствовал облегчение, когда Чешир остановил его.

— Нет, — сказал Чешир. Он снова надел очки и слегка поморщился. — Она так не работает.

Якоб снова расслабился.

— Тогда что произошло?

— Мы разбирались из-за сигарет, — объяснил Чешир гораздо более непринуждённо, что снова было похоже на него.

— Он и его прихвостни. Я разбил ему голову о стену в переулке, — он поморщился из-за воспоминаний. — Было много крови. Поэтому я сбежал. Не знаю, что с ним было потом.

— Самооборона в уличной драке, — задумчиво произнёс Якоб. — Не худшее, что мы делали.

— Да, но это лучшее, что у Элис есть на меня. Он не забыл об этом и, видимо, рассказал своей дочери. Кроме того, мы тогда были детьми.

Чешир схватился за спинку дивана, чтобы сесть. Он опёрся на ладонь и криво улыбнулся.

— Я не был таким жестоким, как ты, это много для меня значило. Я ужасно чувствовал себя из-за этого, — он усмехнулся. — Честно говоря, я всё ещё не такой крутой, как ты.

— Тебе и не обязательно быть таким, — сказал ему Якоб. Улыбка Чешира была такой очаровательной, почти идеальным дополнением к его прежнему восторженному оскалу, и это развеяло остальные тревоги Якоба. — Ты и так хорош.

Улыбка Чешира стала шире.

— Спасибо, — ответил он, и Якоб внутренне засиял, ему удалось сказал то, что тому было нужно сейчас. — Но ты всё равно лучший по «крутизне».

— Как скажешь, — ответил Якоб и совершил ошибку, позволив своим губам изогнуться так, что Чешир истолковал это как улыбку и начал поддразнивать. Якоб терпел свирепые взгляды и вздохи, но внутренне он не мог быть счастливее.

«Это всё, чего я хочу, — думал он, когда они обменивались колкостями. — Я не нужен ему как любимый, ему нужен кто-то, кто увидит его настоящего, но как друг. Я могу быть им для него».

Раздался стук в дверь, и он был вынужден встать с дивана, чтобы открыть.

«Этого достаточно».

Он открыл дверь круглолицему Леону Шпильману с растрёпанными волосами, который держал в руках свою кепку и выглядел измученным.

— Якоб! — сказал он, и когда посмотрел мимо него и увидел Чешира, он подпрыгнул. — Блум! О, ты тоже здесь?

Якоб отступил назад, чтобы он мог войти, хотя он вдруг передумал впускать его. Чешир же радостно улыбнулся, увидев парня.

— Леон, давненько не виделись! — сказал Чешир. — Как ты?

— Ну, я… — Леон неловко перевёл взгляд с них двоих. В выражении его лица была горечь, которая на мгновение напомнила Якобу Грейс, и это насторожило его. — На самом деле, у меня проблемы. У нас всех проблемы.

Якоб направился обратно к своей кобуре с пистолетом на комоде, в то время как Чешир спустил ноги на пол.

— Что за проблемы? — спросил Чешир слишком нетерпеливо. — Такие, которые можно взорвать?

— Ну… — Леон взъерошил свои волосы. — Барни возненавидит меня за то, что я втянул вас в это. Но к чёрту всё. Банда Тауншенд час назад разгромила один из наших клубов в Форест-Хиллс. Средь бела дня! Они сбежали с двенадцатью ящиками.

— Ублюдки, — Чешир натянул ботинки и поднялся на ноги. — Откуда у этих детишек такие яйца, раз провернули подобное?

Якоб натянул куртку поверх револьвера.

— Барни сказал, что он уже разобрался с Тауншендом.

— Да, но это… — Леон беспомощно пожал плечами. — Видимо, они не подчинились

Он понизил голос, когда оба мужчины подошли ближе.

— Послушайте, я уже несколько недель говорю ему, что мы ещё слишком слабы. Но он продолжает говорить, что со всем справляется. Что я могу сделать? Я не могу пойти и сказать ему: «Я тебе говорил, а теперь Тауншенд ворует твой алкоголь». Я не могу этого сделать.

— Итак, ты хочешь, чтобы мы разобрались с этим, — сказал Якоб. — Так, чтобы он не узнал.

— Ну, я не знаю… — Леон искоса взглянул на Чешира, у которого хватило порядочности выглядеть смущённым. — Если это сделаете вы, он точно узнает. Но, по крайней мере, я смогу рассказать ему всё, когда вы разберётесь.

— Я могу быть осторожнее, — сказал Чешир, и когда Леон скорчил ему рожу, он протиснулся мимо него к двери. — Беспокоиться тебе стоит о Якобе.

Якоб, нахмурившись, смотрел ему вслед.

— Мы разберёмся с ними, — сказал он Леону. — Сколько их было?

— Всего трое. Тощие дети, отчаянные.

— Хорошо. Возвращайся в бар и приведи всё в порядок, — видя, что Леон всё ещё насторожен, Якоб добавил:

— Я не расскажу ни Барни, ни Ханне, он тоже.

— Ладно, — Леон кивнул, а затем надел кепку. — Спасибо, Якоб.

Чешир ждал у лестницы, возясь со своими перчатками.

— Встретимся у машины, — сказал он. — Заскочу в свою комнату взять пиджак.

Якоб последовал за Леоном в лифт.

— Бери тот, который не побоишься испортить, — предупредил он. — Тауншенд малы, но с ними может быть сложно.

— Да, да, — сказал Чешир и, отсалютовав, направился вниз по лестнице.

***

Они встретились у машины, Чешир в старом сером пиджаке, который давно вышел из моды. Если выбрасывание здрасьте-это-манхэттенская-банда пиджака было недостаточным поводом, то ещё один подпаленный, безусловно, дал бы ему полное право отправиться за новым. Местные портные готовы любить его бизнес за это, в такие-то трудные времена. По крайней мере, они рады видеть его больше, чем Леона Шпильмана. Чешир занял пассажирское сиденье, а Якоб сел за руль. Он не смог не ёрзать.

— Странно, да? — сказал он. Как бы ему ни было любопытно узнать, что Якоб думает о неловком разговоре наверху, он не собирался спрашивать его напрямую. Не тогда, когда работа была ещё впереди. — Мы убираем за Барни.

— Он сейчас много работает, — дипломатично возразил Якоб. — Босс стремится к расширению банды, а его жена беременна. У него полно дел.

— Да, не поспоришь, — Чешир прикусил губу. Он не мог так просто закончить этот разговор. — Считаешь, он правда сорвётся, если узнает, что я выручаю его задницу? Леон думает, что он разозлится на меня, но мы же работаем вместе, верно?

— Барни знает, насколько ты ценен, — Якоб колебался ровно столько, чтобы Чешир понимал, что это не конец. — Беспокойся больше о том, что он узнает, что ты спал с его шурином.

Чешир скривился.

«Сам напросился, болван», — подумал он, откидывая волосы назад.

— Всё не так.

— Значит, ты этого не делал?

— Нет, делал, — Чешир наблюдал за выражением лица Якоба, но, как всегда, его невозможно было прочесть. У него закружилась голова. — Но это не то, на чего я хотел, понимаешь? Так получилось.

Якоб не выглядел убеждённым или впечатлённым, и он, конечно же, не просил Чешира объяснять. Чешир всё равно объяснил.

— Это было несколько месяцев назад, когда Барни объявил всем, что Ванда ждёт ребёнка. Мы все были так пьяны, а тебя не было рядом. Тогда это казалось не такой уж ужасной идеей.

Якоб пристально посмотрел на него.

— Какое я имею к этому отношение?

— Что? — внезапно Чешир не смог вспомнить, что он только что сказал, что он вообще когда-либо говорил. Якоб уставился на него, когда они остановились на светофоре, и ему будто стёрло память. — Что я такого сказал?

— Ты сказал, что был пьян и «меня не было рядом», — сказал Якоб, и в сочетании с его опущенными бровями это прозвучало очень осуждающе. — Что это значит? — спросил он.

— Э-э… — Чешир сглотнул. — Я имею в виду, обычно, когда я собираюсь сделать что-то глупое, ты вот так на меня пялишься. И это напоминает мне, что это глупо.

Брови Якоба нахмурились сильнее, но затем сменился светофор, и ему пришлось отвести взгляд.

— Я не пялюсь на тебя, — пробормотал он.

Чешир не смог удержаться от заливистого смеха и получил новую порцию точно такого же взгляда.

— Ты делаешь это! — сказал он. — Ты делаешь так часто.

Он повернулся на своём сиденье, чтобы лучше видеть Якоба. За его рёбрами ощущалось жужжание, к которому он всё больше и больше привык за последние два года: детский трепет и тревога, когда Якоб смотрел на него с этим таинственным выражением, которое было наполовину убийственным, наполовину притягательным. Но он не мог подобрать этому названия, не говоря уже о том, чтобы выразить это.

— В последние несколько месяцев всё чаще.

Кажется, щёки Якоба внезапно покраснели. Солнце пробивалось сквозь здания и светило на них, поэтому было трудно сказать.

— Даже если я это делаю, ничего не меняется, — сказал Якоб. — То, что ты сегодня угнал грузовик, тоже было довольно глупо.

— Это другое, — сказал Чешир и не смог остановить себя от продолжения. — Отчасти я надеялся, что это остановит тебя от расспросов о Салли.

Якоб тихо фыркнул, как будто он уже подозревал об этом. Затем он спросил:

— А что ещё?

— Я просто захотел, — Чешир некоторое время обдумывал оставшуюся часть своего ответа, не собираясь произносить его, пока слова снова внезапно не вырвались наружу. — Моя семья жила в бедности. Ненавижу видеть голодающих людей.

Насколько Чешир мог вспомнить, это было самое большее, что он когда-либо говорил о своей жизни до банды, и значение этого не ускользнуло от Якоба: он с удивлением взглянул на Чешира, и всё напряжение спало с его плеч. После значительной паузы он ответил:

— Моя тоже.

Приятная атмосфера висела в воздухе ещё какое-то время, пока они держали путь на восток.

И затем Якоб снова прищурился.

— Ты говоришь мне это только чтобы я больше не расспрашивал тебя о Леоне?

Чешир нервно рассмеялся.

— Мне больше нечего говорить, — признался он. — Он говорил, что не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, и я согласился, а потом он разозлился на меня, когда я притворялся, что ничего не было, но разве не этого он хотел?

Он пожал плечами, надеясь, что его искреннее разочарование по поводу ситуации не скрылось от Якоба и его свирепого взгляда. Неужели настолько ужасно быть известным как кто-то, кто спал с Чеширом Блумом?

— Но теперь всё кончено. Мне жаль, что он затаил обиду, но я не знаю, что я мог тогда сделать по-другому, кроме как… не пить, наверное.

Он смущённо потёр затылок и посмотрел на Якоба, который наконец полностью сосредоточился на дороге.

— Ты злишься?

— С чего бы мне злиться? — спросил в ответ Якоб совершенно ровным тоном. — Это не моё дело, если только это не затрагивает банду.

— Не затрагивает, потому что всё кончено, — сказал Чешир. — На самом деле, между нами ничего не было с того раза.

— Я знаю, просто сказал, что это не моё дело.

Чешир откинулся на спинку кресла. Сейчас, конечно, было самое время забыть об этом. Но, наблюдая за профилем Якоба, он не мог не задуматься, действительно ли его щёки были краснее, чем обычно. Он подумал обо всех пьянках, которые провёл с Якобом, зажатым у него под мышкой, и задался вопросом, что могло бы произойти, если бы он держал его чуть крепче, задержался рядом чуть дольше.

«Наверное, мне бы разодрали лицо, — предположил он и улыбнулся про себя, покалывание в его груди вернулось. — Как медведем».

Были определённо судьбы и похуже.

— Последнее, что я слышал — банда Тауншенд ошивалась возле какой-то автомастерской на бульваре. Но Барни сказал, что выгнал их оттуда.

— Стоит проверить, — сказал Якоб. — Это недалеко от бара.

Когда они добрались до Форест-Хиллс, тусклое оранжевое зарево на горизонте уже угасало. Они припарковались через дорогу от автомастерской, на стоянке жилого комплекса, и там подождали некоторое время, чтобы посмотреть, нет ли какой-нибудь активности. Табличка «закрыто» уже была перевёрнута, и в окнах офиса не было никаких признаков движения.

— Леон сказал, что их было только трое, — сказал Якоб. — Смелые, схватили и убежали.

— Думаешь, они настолько глупы, чтобы уйти в уже рассекреченное убежище? — спросил Чешир, прислоняясь к приборной панели.

— Есть один способ выяснить, — Якоб открыл свою дверь. — Садись за руль и подъезжай, как клиент. Я найду чёрный вход.

— Всегда рад отвлечь внимание, — весело ответил Чешир и сел за руль, когда Якоб вышел.

Якоб перешёл улицу, на ходу закуривая сигарету.

Он выглядел совершенно неприметно, и Чешир не мог не восхищаться им. Непоколебимое самообладание Якоба всегда придавало ему уверенности. Как только он дал Якобу достаточно времени, чтобы обойти здание, он заехал на стоянку магазина и подошёл к двери.

— Здрасьте? — позвал Чешир, постучав в переднее стекло. — Над моим Плимутом не помешало бы поработать.

Он не услышал никакого ответа, но, заглянув в окно, увидел, как свет в дальнем конце магазина внезапно погас.

— Никто не рад видеть меня сегодня, — сказал Чешир, берясь за дверную ручку. Ему хватило только её небольшого нажима, чтобы получить представление о механизме замка, и, быстро оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, он выбил замок контролируемым ударом.

«У нас всё равно будут свои люди в этом магазине», — подумал Чешир, входя.

— Эй, вы всё ещё открыты?

Ну наконец-то, признаки жизни: жестянка звякнула о бетонный пол где-то в глубине здания, за ней последовала ругань мужчины, а затем отчаянные попытки заткнуть его. Это была музыка для ушей Чешира.

— На вывеске было написано, что вы открыты! — продолжал насмехаться он, продвигаясь вглубь магазина, бегая глазами по пространству. Вдоль цеха выстроилось с полдюжины автомобилей, большинство с разобранными двигателями, а также рабочие столы и крупногабаритные механизмы. Множество мест, где могли бы спрятаться неопытные бандиты. — У вас есть запчасти для «Модели А» 1928 года?

— Так это «Модель А»? — спросил кто-то с дальнего конца. — Или «Плимут»?

Чешир пошёл на голос, его пальцы сжались в предвкушении.

— Я привёз сюда оба.

Из-за последнего автомобиля вышел парень, высокий и худощавый, с ужасной стрижкой. Чешир остановился и засунул руки в карманы, позволив ему подойти. Бедняжка выглядел так, будто сильный ветер мог сбить его с ног.

— Мистер Блум, — сказал он, и Чешир очень постарался не усмехнуться тому, что его так легко узнали. — Мне ужасно жаль, но мы закрыты на ночь.

Чешир хотел ответить, но был прерван криком с задней двери, тяжёлым стуком и падением тела на пол. Когда парень решил повернуться, чтобы посмотреть, Чешир схватил его за руку, чтобы не дать ему далеко уйти.

— Точно? — он спросил. — Потому что там, кажется, работа в самом разгаре.

Появился ещё один парень из банды, с кровью из носа и руками за головой. Якоб достал пистолет и подвёл его к ним. Новичок выглядел взволнованным, но не настолько, чтобы Чеширу это понравилось, и это заставило его насторожиться.

— Спрошу только один раз, — сказал Якоб, отводя большим пальцем курок своего револьвера. — Где спиртное?

Первый парень тоже поднял руки, сдаваясь. Он с тревогой посмотрел на Чешира.

— Это не должен был быть ты, — пробормотал он.

У Чешира не было возможности спросить, что это значит.

— Мы всё уже выпили, — громко сказал второй. — Все двенадцать ящиков!

Из-за рядов машин Чешир услышал шарканье ботинок по бетону. То, что началось с предчувствия, быстро превратилось в серьёзную проблему, когда ещё семеро мужчин вышли из укрытия, трое с пистолетами, остальные размахивали тяжёлыми трубами и бейсбольными битами. Каждый выглядел встревоженным, но решительным, когда они окружили пару, большинство глаз было приковано к Чеширу.

Чешир скрыл своё опасение за ухмылкой.

— О, понятно, — поддразнил он. — Выпивка всё это время была приманкой, да?

Он медленно вынул руки из карманов, глядя по очереди на каждого из нападавших.

— Уверены, что хотите пройти через это? Со мной будет не так легко, как с Барни.

Мужчины переступили с ноги на ногу, и в паузе Чешир взглянул на Якоба. Как всегда, Якоб выдавал немногое. Хотя его пистолет ещё был направлен на громилу с окровавленным носом перед ним, его внимание было приковано к более крупному мужчине с дробовиком, обходящему заднюю часть разбитого грузовика.

«Если сможем первыми схватить троих с пистолетами, с нами всё будет в порядке, — подумал он, и ему показалось, что он видел то же в глазах Якоба. — Он возьмёт это на себя».

Он обратил внимание на двух других, размахивающих пистолетами, которые стояли рядом с бочкой из-под масла.

«Тогда я мог бы…»

— Взять их! — крикнул кто-то, и всё завертелось слишком быстро. Якоб укрылся за своим пленником, как за щитом, одновременно стреляя в человека с дробовиком. Чешир взорвал ствол во вспышке огня, отправив людей с обеих сторон в полёт. Начался хаос, оставшиеся люди бросились вперёд, размахивая своим оружием. Чеширу удалось зажечь бейсбольную биту, прикрываясь от осколков, но тощий парнишка прыгнул на него, удерживая и отвлекая его достаточно долго, чтобы ему нанесли удар трубой в живот. Это выбило его из реальности на мгновение, ему пришлось прибегнуть к отпору кулаками. Каким бы сильным он ни был в драке, на его стороне были так же большие рост и вес, он отбросил двух нападавших назад, как раз тогда, когда третий набросился на него сзади.

— Вот ты мерзкий… — Чешир был прерван тем, что ему к шее приставили кусок трубки. Он бросился назад, прижимая мужчину к столу, но он не смог сбросить его с ног. Это, конечно, не помогло мистеру Тощему, получившему удар в солнечное сплетение. Чешир задыхался, брыкаясь, но в конце концов парня свалила пуля, попавшая ему в шею.

Времени на благодарности не было. Чешир бросился вперёд, перекидывая громилу через плечо. Ему пришлось схватиться за очки, когда он выпрямлялся, сосредоточившись как раз вовремя, чтобы попасть в пистолет, который один из нападавших пытался поднять с пола. Используя трубу, которой недавно напали на него, он треснул другого бандита по челюсти и повернулся, задыхаясь и пошатываясь.

— Якоб!

Якоб швырнул одного из головорезов в заднее ветровое стекло автомобиля. На его лице была кровь, а глаза были дикими и злыми. Он не видел мускулистую фигуру позади себя. Из-за дыма от горящей бочки даже Чешир сначала не мог быть уверен, но потом он увидел, как отблески огня отражаются от полированного металла. К тому времени, как он понял, что это нож, тот уже падал вниз, а его ладони горели.

***

Даже с учётом засады, это должна была быть простая вылазка. Якоб первым расправился с громилой с дробовиком, и даже когда остальные столпились вокруг, он смог постоять за себя, ударив одного из них револьвером по лицу, а другого отстрелив от Чешира. Даже когда сильный удар пришёлся ему по губам, разбив их в кровь, он не сомневался, что справится.

Он отправил мужчину в окно машины.

Но он не был готов к удару ножом. Он поискал взглядом Чешира и был смущён, обнаружив, что тот оглядывается с предупреждающим выражением лица. Только тогда он оглянулся и осознал опасность. Она бежала на него, в тяжёлой руке, слишком быстрая и слишком меткая. Он был наполовину повернут и потерял равновесие, он смог только прикрыться рукой. Хотя ему удалось поймать запястье мужчины тыльной стороной ладони, лезвие скользнуло по его пальцам, и он не смог приложить больше сил в попытке защититься. Он был уверен, что через мгновение зверь вложит весь свой вес в атаку, и он почувствует нож у своего горла.

Металл вспыхнул, и Якоб инстинктивно отвернул голову. Жар опалил весь его левый бок, а рёв оглушил. Боль из-за раны от лезвия разлилась по его руке подобно вспышкам молнии, а затем испарилась, и он повалился на ближайшую машину, сбитый с толку, дезориентированный. Его лёгкие были полны дыма. Он попытался выпрямиться, опасаясь последующей атаки со стороны размахивающего ножом, но его колени внезапно задрожали и едва держали его.

— Якоб! — позвал знакомый голос, и он вздохнул с облегчением, когда Чешир оттащил его от машины. — Нужно выбираться отсюда!

Якоб был слишком ошеломлён, чтобы ответить, но он последовал за Чеширом, полагаясь на его силу тащить его за собой. По цеху прокатились взрывы, каждый из которых отдавался эхом в груди Якоба. Он чувствовал, как жар знака Чешира вспыхивает у его локтя с каждым грохотом. Здание было небольшим, но, казалось, они вечность добирались до выхода, и, наконец, они снова могли дышать чистым воздухом. Якоб глубоко вздохнул и почувствовал, как сквозь него просвистел ветерок.

Когда они подошли к машине, Чешир отпустил его, чтобы они могли разойтись по своим дверям, но как только Якоб собрался с силами, он споткнулся и врезался в капот автомобиля. Он попытался удержаться, но в итоге завалился набок. Его трясло. Сбитый с толку, он посмотрел вниз.

То, что осталось от предплечья Якоба, было обуглено красным и чёрным. Кожа на ладони и запястье сморщилась и покрылась волдырями, обнажив осколки сломанной кости. Три его пальца были полностью оторваны, не осталось даже костей. Он уставился, не понимая. Ему даже не было больно. Но когда он попытался пошевелить оставшимся указательным пальцем, полоска плоти соскользнула с кости, и его зрение поплыло.

— Якоб? — Чешир вернулся из-за машины, и Якоб поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как его лицо побелело от ужаса. Наконец до него дошло, что произошло и насколько серьёзно он пострадал. Он попытался встать, но земля уже кружилась и шаталась у него под ногами, и последнее, что он помнил, было падение в протянутые руки Чешира.

***

— Якоб! — Чеширу удалось поймать Якоба, когда тот падал, но его трясло, он не был уверен, что сможет долго удерживать его. При виде искалеченной руки у него скрутило желудок и сдавило горло, он едва мог дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться.

«Я сделал это, — подумал он, униженный почти до потери рассудка. — Это сделал я».

Голова Якоба упала на грудь, и внезапно он снова начал двигаться. Не останавливаясь ни на миг, он подхватил Якоба на руки и поспешил к боковой двери, запихивая его на заднее сиденье.

— Мне жаль, — выдавил он, садясь за руль. — Чёрт возьми, мне так жаль.

Чешир не был так хорошо знаком с этим районом, и он помчался по шоссе, отчаянно ища вывески о больнице. К тому времени, как он заметил ближайшую и подъехал к ней, он был весь в поту и в полуобморочном состоянии. Несколько раз нажав на клаксон, он выпрыгнул из кабины и бросился к задним дверям. Якоб всё ещё был без сознания и не издал ни звука, когда Чешир вытаскивал его из машины. Его бледное лицо и напряжённое выражение подстегнули Чешира, когда он бросился к зданию, крича:

— Эй! Мне нужна помощь!

Полицейский уже был у двери, привлечённый автомобильным гудком. Увидев Чешира, он придержал её открытой для него и начал кричать внутрь. Чешир не мог разобрать ни слова. Он ворвался в больницу, и когда пара санитаров приблизилась с каталкой, он положил на неё Якоба, не задумываясь о том,предназначалась ли она для него.

— Пожалуйста, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, потому что всё перед глазами было туманным и расплывчатым. — Пожалуйста, помогите ему.

Они увезли Якоба через двойные двери и скрылись из виду. Чешир наблюдал так долго, как мог, а затем попятился. Его сердце бешено колотилось, и он понятия не имел, что делать. Затем офицер, которого он видел ранее, взял его за локоть и усадил на стул.

— Сэр, вы ранены? — спросил он с большим беспокойством, чем Чешир привык получать от копов. — Вам нужен врач?

— Нет, — Чешир стёр пепел со своих очков, а затем похлопал себя по плечу. Его рёбра и шея были в синяках, но в остальном худшее, что он перенёс, — это пятно крови спереди на костюме от того, что он выносил Якоба из машины. Он на мгновение прижал руку ко рту, чтобы удержаться от рвотного позыва. — Нет, со мной всё в порядке.

— Как тебя зовут, сынок?

Чешир поморщился и поднял затуманенный взгляд на офицера: это был пожилой мужчина с густыми усами, его лицо было изборождено морщинами. Возможно, он и не узнал самого яркого гангстера Бруклина, но как только разнесётся слух о магазине, появятся другие офицеры, другие детективы, которые наверняка узнают. Настало время придумать убедительную ложь. Но Чешир мог думать только о Якобе, рухнувшем на него с разорванной кожей.

— Здесь есть телефон? — спросил Чешир, используя офицерскую руку, помогающую ему встать. — Мне нужно позвонить.

— Притормози, — сказал полицейский, но Чешир без труда протиснулся мимо него в поисках телефона-автомата. — Ты должен рассказать, что случилось с тем молодым человеком, которого ты принёс.

— Я расскажу. Просто сначала мне нужно кое-кому позвонить.

У дальней стены стояли ряды таксофонов, но руки Чешира дрожали, когда он шарил по карманам в поисках мелочи. Офицер протянул ему пятицентовик.

«Нужно придумать что-нибудь к концу разговора, — подумал Чешир, сглотнув, когда набирал номер. — Эти врачи у нас не работают».

— Алло, кто это? — Берк ответил после третьего гудка.

— Это я, — сказал Чешир, наклоняясь к телефону, он не был уверен, подслушают ли его. — Мне нужно, чтобы ты приехал в больницу на шоссе в Форест-Хиллс. Прямо сейчас.

— Что ты там делаешь?

— Просто приезжай, ладно? Как только сможешь, — он поморщился.

— И не говори Ханне, — добавил он, а затем повесил трубку.

— Хорошо, теперь проходи, садись, — сказал офицер, и когда Чешир оглянулся, он понял, что к нему присоединился второй: молодая женщина, которая подозрительно смотрела на него, держа руку на кобуре. Она наверняка узнала его. — Мы просто хотим знать, что произошло.

Он мог слышать гудки пожарной машины вдалеке. Не нужно быть детективом Элис, чтобы сложить два и два. Он не мог вспомнить, убежал ли кто-то из парней Тауншенда, когда они с Якобом были в драке, но он предполагал, что по крайней мере один выбрался и был готов дать показания. Оставили ли они что-нибудь после себя? Какие есть варианты?

— Хорошо, — сказал Чешир. — Я расскажу вам всё.

Старший офицер провёл его в небольшой кабинет недалеко от входа, и он даже предложил Чеширу стакан воды, который тот с благодарностью принял. Женщина осталась у двери, не убирая руки от пистолета.

— Я не совсем уверен, что произошло, — сказал Чешир, ссутулившись в своём кресле и стараясь казаться как можно более безобидным. — Меня и моего друга позвали в автомастерскую дальше по улице. Кажется, она называется «У Элмера»? Нас пригласили.

— И кто вы такие, что Элмер пригласил вас в свой магазин в нерабочее время? — спросила женщина, хотя было ясно, что она уже знала.

— Меня зовут Чешир Блум, — сказал он, и, наконец, офицер постарше немного откинулся назад, узнав, по крайней мере, это имя. — Знаю, о чём вы думаете, но я пришёл туда поболтать, а не затевать драку. Элмер потерял этот магазин из-за банды Тауншенд несколько недель назад, и с тех пор они пытаются заключить с нами сделку. Их дела нас не касаются, я собирался сказать им об этом сегодня, но они устроили нам засаду! Разнесли всё к чертям, как только мой приятель там положил руку на дверь. Мы даже не успели зайти внутрь. Наверное, можно видеть дым отсюда.

Мужчина взглянул в окно, женщина не сводила глаз с Чешира.

— Вы вооружены? — спросила она.

— Нет, — Чешир заложил руки за голову. — Обыщите меня, если хотите.

Офицер схватилась за свой пистолет в кобуре, но не вытаскивала его, пока её напарник обыскивал Чешира.

— Можете даже надеть на меня наручники, — продолжал лепетать Чешир, когда мужчина ничего у него не нашёл. — Но если собираетесь отвезти меня в участок, по крайней мере, подождите, пока я не удостоверюсь, что с моим другом всё в порядке. Пожалуйста.

Два офицера обменялись взглядами, понимая, что он явно им не по зубам.

— Руки за спину, — сказала женщина. — Вы не встанете с этого стула.

— Справедливо, — сказал Чешир, подчиняясь. Он не двигался, пока женщина вытаскивала наручники и продевала их через спинку стула, чтобы удержать его на месте. — Мы не сделали ничего плохого, но я понимаю. Нужно быть настороже.

— Сейчас с Вас достаточно, — сказала женщина, а затем посмотрела на другого офицера. — Позвоню в участок.

— Я присмотрю за ним.

Офицеры разошлись, и Чешир немного поник, почувствовав облегчение, когда джентльмен остался у двери и не задал ему больше никаких вопросов. Без всякой причины какое-то время он переводил дыхание, пытаясь проверить свою собственную историю на наличие несостыковок, прежде чем появится какой-нибудь детектив.

«Остался ли кто в живых, чтобы доказать обратное? — подумал он, закрыв глаза. — Якоб застрелил по меньшей мере двоих или троих. Большинство из них были на земле к тому времени, как мы ушли».

Он поморщился, когда картинка появилась у него под веками, снова напомнив ему о Якобе, ненадолго исчезнувшем в облаке огня и дыма.

«Почему ты просто не убил их всех, как ты сделал с Шейном? — его кулаки болезненно сжались, когда он сжался в офисном кресле. — Ты мог бы покончить с этим за считанные секунды, и тогда Якоб не пострадал бы. Что, если он умрёт, хотя ты мог убить всех так легко?»

Следующие двадцать минут он томился в мучительном молчании, пока не прибыла целая группа полицейских. Детектив, которого Чешир не знал, расспросила его об инциденте, и он рассказал ей ту же историю: они прибыли, чтобы мирно поговорить, и попали в ловушку, магазин взорвался прежде, чем они успели войти в двери, он понятия не имел, что стало с кем-либо внутри. Он даже высказал предположение, что, возможно, какая-то посторонняя банда узнала об этой встрече и замыслила убить двух зайцев одним выстрелом. Казалось, она не очень-то купилась на это, но на её лице была усталость, как будто она уже слишком долго играла в кошки-мышки и могла предвидеть, чем это закончится. Поэтому он подчеркнул, насколько, по мнению Козлова, важен мир для района Форест-Хиллс, и выразил надежду, что этого будет достаточно.

Когда Чешир заканчивал, обдумывая какую-то другую стратегию перед её каменным лицом, он услышал знакомый сильный акцент в коридоре за словами:

— Я ищу длинноволосого идиота в очках.

— Берк! — позвал Чешир, но когда детектив и её офицеры вздрогнули, он быстро пригнул голову. — Извините, можете пригласить его? Он мой адвокат.

Берк появился в открытом дверном проёме, выглядя раздражённым и сбитым с толку. Чешир вздохнул с облегчением при появлении товарища, но затем его сердце снова ухнуло вниз, когда он понял, что Берк был не один: Ханна была прямо за ним.

— Ваш адвокат? — спросил детектив, приподняв бровь, и Чешир уже собирался придумать какой-нибудь умный ответ, но понял, что в этом не было необходимости. Офицеры расступились перед двумя гостями, и даже детектив отошла в сторону. Она и Ханна обменялись кивками.

— Детектив Киллиган, — поприветствовала Ханна. — Мисс Зак, — ответила она.

— Господи, Блум, что на этот раз? — спросил Берк, остановившись перед Чеширом. — Почему ты…

— Узнай об этом у Леона, — оборвал его Чешир. Было слишком много ушей, и ему было достаточно трудно лгать в своё оправдание, не говоря уже о попытках объяснить обстоятельства, не посвящая в это полицию. — Но это были не мы, так что скажите им, что они не могут нас арестовать, мы здесь жертвы.

Берк усмехнулся, но раздражение Ханны уже начало переходить в беспокойство, и она прервала его, прежде чем он смог продолжить.

— Блум, где Якоб?

Чешир поёжился, его лицо выдало так много, что Ханна побледнела.

— Он с врачами, — сказал он. — Они мне ничего не сказали.

Ханна уставилась на него в ответ, не мигая.

— Насколько всё плохо?

Чеширу пришлось отвести взгляд.

— Довольно плохо.

Ханна развернулась на каблуках и ушла. Чешир не поднимал головы, но слышал, как она в коридоре допрашивала медсестру. Он не утруждал себя попытками разобрать слова, его снова затошнило при мысли о Якобе, лежащем на хирургическом столе где-то в здании, бледном и истекающем кровью. Как только Ханна увидит это, она поймёт, что произошло, подумал он, у него закружилась голова. Неважно, что скажет ей Якоб, когда проснётся. Если он проснётся.

Берк схватил его за плечо, крепко сжимая, чтобы удержать на ногах.

— Детектив Киллиган, Вы не возражаете, если я перекинусь парой слов с, эм, моим клиентом?

Детектив долго молча смотрела на них, а затем кивнула.

— Не усложняйте мне жизнь, — сказала она и вместе с офицерами вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Берк вытащил из-за стола ещё один стул и сел напротив Чешира. Наконец до него дошла серьёзность происходящего, он наклонился вперёд, опираясь на колени, понизив голос.

— Что случилось?

Итак, Чешир рассказал ему всё, начиная с появления Леона у двери Якоба и заканчивая половиной истории, которую он рассказал полиции. Берк выслушал всё это без комментариев, хотя Чешир был уверен, что видел, как тот вздрогнул, когда он объяснил, как именно Якоб был ранен. В конце он вздохнул и поскрёб ногтями по голове.

— Чёрт.

Чешир выдавил кривую улыбку.

— Единственная хорошая новость в том, что у Яша не будет времени ненавидеть меня, когда он проснётся, — сказал он. — Потому что Ханна к тому времени уже убьёт меня.

— Блум, пожалуйста, — сказал Берк. — Пожалей себя позже. Ты оставил в живых кого-нибудь из парней Тауншенда?

— Я не знаю, — признался Чешир. — Когда мы уходили, всё было в огне. Я не оглядывался назад.

— Ясно, — Берк встал и снова хлопнул его по плечу. — Сиди смирно и не дёргайся. Ханна говорит, что у неё есть друзья среди местных, так что не трудно будет заставить их поверить в ту историю, которую ты состряпал. Я вызову подкрепление, чтобы разобраться с оставшимися, если таковые будут.

— Спасибо, Берк, — Чешир поднял голову, всё ещё со скривившимся лицом. — Если узнаешь, как он, дай мне знать, ладно?

Берк кивнул.

— Конечно, — ответил он и похлопал Чешира по щеке, прежде чем выйти.

После этого Чешир последовал совету Берка. Он держал рот на замке, когда входили и выходили копы, некоторые из них пытались вовлечь его в разговор. Детектив Киллиган заставила его ещё раз рассказать свою историю, что он и сделал, и наконец она освободила его от наручников, но удержала его в офисе, намекая своей манерой, если не словами, что она только разыгрывает шоу для своих подчинённых. Слава Ханне и её тесным связям с копами.

— Ваш друг всё ещё в операционной, — сказала она, пока Чешир потирал воспалённые запястья. — Но они говорят, что его жизни ничего не угрожает.

Чешир кивнул в знак благодарности, эмоции затрудняли устный ответ.

Берк, наконец, вернулся за ним несколько часов спустя, уговаривая его выпить воды.

— Держи рот на замке, понятно? — сказал он, заметно нервничая по сравнению с тем, когда он был здесь в прошлый раз. — Постарайся не смотреть в глаза, и всё будет хорошо.

— Что? — Чешир позволил Берку помочь ему подняться на ноги. — Что происходит?

— Всё будет хорошо, — повторил Берк и взял Чешира за локоть, выводя их из офиса. Он кивнул детективу Киллигану, когда они проходили мимо. — Детектив.

— Мистер Берк, — ответила она. — Мистер Блум, завтра я пришлю офицера в вашу квартиру с дополнительными вопросами, так что будьте дома.

Чешир выпрямился.

— Да, мэм.

— На самом деле, это не так, — прошептал Берк, как только они отошли дальше. — Но в любом случае, не о ней стоит беспокоиться.

— Тогда о ком? — но затем Чешир услышал знакомый низкий голос среди тех, кто разговаривал в коридоре. Он понял.

Детектив Элис разговаривал с женщиной-офицером, которая была с ним ранее, они были слишком тихими, чтобы Чешир мог разобрать хоть слово. Они оба замолчали, как только заметили его приближение, и Чешир сразу же опустил взгляд.

«Рот на замке», — яростно приказал себе Чешир, позволяя Берку вести себя к лифту. Никакого зрительного контакта. Но как только они проходили мимо, он поднял глаза, поймав взгляд Элис. Его сердце ёкнуло, и он не был уверен, что у него осталось достаточно рассудка, чтобы скормить Элис свою историю произошедшего, но детектив не пытался остановить его. Он просто наблюдал, холодно и обвиняюще, пока Чешир не оказался в лифте и не поехал вверх.

— Дерьмо, — сказал Чешир, прислоняясь к стене, как только они оказались в безопасности. — Спасибо за предупреждение.

— Будет только хуже, — сказал Берк. Его мрачное выражение лица совсем не смягчилось, и от этого сердце Чешира снова ушло в пятки. — Возьми себя в руки.

Чешир сглотнул. Проведя последние несколько часов попеременно в дрожи и оцепенении, он понятия не имел, как реагировать.

— Он… очнулся?

— Нет, пока нет, — Берк потёр рукой рот. — Но я уверен, что он поправится. С ним всё будет в порядке.

— Да…

Они вышли на третьем этаже, и Чешир сразу же заметил ещё одно нежелательное дополнение ко всему хаосу: Барни стоял с Ханной несколькими комнатами дальше, расхаживая взад-вперёд по коридору. Он выглядел мёртвенно-бледным, в то время как Ханна, крепко скрестив руки на груди, смотрела в пол. Чешир нуждался в руке Берка у него за спиной, чтобы вывести его из лифта.

— Эдди, ты сказала им, что я?..

— Да, — Берк подтолкнул его. — Я подумал, что избавлю тебя от необходимости рассказывать всё, извини.

Было трудно чувствовать благодарность, когда Барни и Ханна оба повернулись и уставились в его сторону, но Чешир был уверен, что позже поблагодарит за это Берка.

— Ты грёбаный урод, — прорычал Барни, делая шаг вперёд, но Ханна опередила его. Она подтолкнула его к стене, подальше от двери, возле которой они стояли.

— Не здесь, — строго сказала она. Вблизи Чешир мог видеть, что её глаза покраснели и опухли. — Не сейчас, Барни.

— Это его вина! Я же всегда говорил, что это когда-нибудь случится!

Чешир сердито ощетинился, но Берк продолжал толкать его дальше. Когда он открыл дверь в комнату, у него не было времени ввязываться в драку. Они вошли внутрь, и один его взгляд на Якоба разрушил все остальные мысли и опасения.

Якоб лежал на больничной койке, такой же бледный, каким Чешир видел его в последний раз, в бессознательном состоянии. Марлевые повязки закрывали левую сторону его лица, шею, плечо, наполовину скрывая вытатуированного там орла. Ниже бинты были туго намотаны, вздуваясь на локте, а потом… ничего. Чешир долго смотрел, пытаясь принять это.

— Они спасли столько, сколько смогли, — сказал Берк грубым и брезгливым голосом. — Но они сказали, что запястье было сожжено до кости. Им пришлось ампутировать остальное.

Чешир продолжал смотреть. У него всё никак не укладывалось это в голове. Он вспомнил о ноже. Он всего лишь хотел остановить нож. Он вспомнил, как Якоб ненадолго исчез в дыму, вспомнил вид покрытой волдырями руки Якоба и три отсутствующих пальца. Но руки Якоба просто не было, и это не имело смысла, он не понимал…

— Это твоя вина, — прорычал Барни и пихнул Чешира в спину. Колени Чешира были настолько слабы, что от толчка он пошатнулся, и ему пришлось опереться о кровать. Матрас слабо качнулся, но вид Якоба, встревоженного даже в том состоянии, в котором он находился, вызвал у него жар в ладонях.

— Якоб всё время прикрывал тебя, — разглагольствовал Барни, когда Ханна пыталась оттащить его назад. — И ты сделал с ним это! Наконец-то показал своё истинное лицо!

Когда Чешир повернулся к нему, он сделал быстрый, спотыкающийся шаг назад.

— Нужно было вышвырнуть тебя давным-давно!

— Мы были там только чтобы прикрыть тебя, — парировал Чешир, надвигаясь на него. — Если бы ты выгнал Тауншенд, как и сказал, этого бы не случилось!

— Блум, — резко осадила его Ханна, вставая между ними. Не сейчас!

— Ты получил Куинс только благодаря нам с Яшей, — продолжил Чешир, разочарование и тревога прошли. — Если бы не мы, ты бы был по уши в проблемах из-за Фоли, не забывай об этом.

Когда он шагнул вперёд, Барни отступил, его тяжёлый хмурый вид не мог скрыть этого.

— Всё, что я делал последние семь лет, компенсировало то, что ты не справился с работой, так что попробуй сказать ещё раз, что банде лучше без меня!

Пригибаясь к Ханне, Барни прорычал:

— Ты лишил его грёбаной руки, ты, тварь.

Чешир покраснел и, не раздумывая, оттолкнул Ханну и Берка в сторону. Прежде чем он успел сориентироваться, Барни замахнулся на него, едва заехав по подбородку. Это не принесло неприятных последствий, лишь повернув его голову в сторону, но этого было достаточно, чтобы вывести Чешира из себя. Он нанёс ответный удар, заехав Барни достаточно сильно, чтобы тот, свалившись с ног, отлетел за дверь.

— Попробуй ещё раз, — сердито насмехался Чешир, продолжая наступать.

— Если ты хочешь драки…

— Отойди от меня! — Барни с трудом поднялся на ноги, прижимая руку к окровавленной губе. — Грёбаное чудовище!

Он повернулся, чтобы убежать, но не успел сделать и двух шагов, как столкнулся ни с кем иным, как с детективом Элис. Даже Барни знал, что нужно закрыть рот, оставаясь загнанным в угол кроликом, пока Элис поддерживал его. Затем он сорвался с места, расталкивая любопытствующих медсестёр со своего пути, и направился к лестнице.

Чешир был почти готов сделать то же самое. Он тяжело дышал и едва держался на ногах, Ханна и Берк застыли, наблюдая за происходящим с порога. Он был не в том состоянии, чтобы противостоять детективу, который годами дышал ему в спину. Но когда Элис направился к нему, он встал прямо посреди комнаты, охваченный внезапным страхом.

«Он не остановится на мне. Если он сможет повесить взрывы на меня, это коснётся и Якоба. — он засунул кулаки в карманы, чтобы Элис не увидел, как они дрожат. — Этого не должно произойти».

— Ладно, Блум, — сказал Элис, наблюдая за ним тяжёлым, разочарованным взглядом. — Ты знаешь, что будет дальше.

Когда Чешир сделал глубокий вдох, ему показалось, что его лёгкие полны дыма, но он уставился прямо на Элис, не двигаясь с места.

— Расскажи.

Элис неумолимо придвинулся ближе.

— Блум, хватит. Ты идёшь со мной в участок. Все выходы перекрыты, и все твои люди здесь. Если только ты не собираешься взрывать больничные стены, то выхода у тебя нет.

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — ответил Чешир с такой же решимостью, даже если он чувствовал, как Ханна и Берк застыли у него за спиной. — И я никуда не уйду.

— Всё зашло слишком далеко, — в отчаянии настаивал Элис. — Ты зашёл слишком далеко. Твоя магия слишком опасна, ты должен это понять.

Когда Чешир стиснул зубы, но не ответил, Элис вздохнул и стал ещё серьёзнее.

— Твой человек лежит там. В следующий раз он будет мёртв. Этого ты хочешь?

Чешир наконец опустил глаза. Укол вины сжал его горло, но сильнее этого было напоминание о Якобе, лежащем без сознания позади них.

«Я должен быть здесь, когда он проснётся, — подумал он, и эта убеждённость заслонила всё остальное. — Чего бы это ни стоило».

— Как Салли? — спросил Чешир. Он почти слышал, как участился пульс Элис.

— Что?

— Мы встречались этим утром, — продолжил Чешир, звуча как будто не отсюда. — Пригласила меня на интервью для своей газеты.

— Ты…

Кулаки Элис тряслись, пока Чешир продолжал.

— Ещё не уверен, согласиться ли, — сказал он, залезая в карман жилета. — Она дала мне это.

Чешир поднял голову, демонстрируя визитку, которую Салли передала ему ранее, ровно настолько, чтобы Элис наверняка узнала её. Столкнувшись со своей ненавистью, окрашенной страхом, он чуть ли не терял самообладание, но, несмотря на это, сунул карточку в передний карман костюма Элис и сказал:

— Можешь вернуть ей. Я и так знаю, как с ней связаться.

Детектив дрожал под его рукой, его взгляд был жёстким и испытывающим. Он выглядел так, словно мог напасть в любой момент в приступе гневного отцовского инстинкта, но постепенно эта ярость прошла, сменившись холодной покорностью.

— Хорошо, — сказал он и сглотнул. — Хорошо, Блум. Я закончил.

Он сделал шаг назад, и Чешир внезапно вспомнил об их первой встрече и о том сокрушительном чувстве отцовского разочарования.

— Ты именно такой, каким я тебя считал, — сказал он и, больше не взглянув на него, развернулся и ушёл.

Чешир не мог перевести дыхания, пока Элис не скрылся в лифте, и даже после он был уверен, что его вот-вот вырвет. Он потёр лицо и повернулся, обнаружив, что Ханна и Берк уставились на него, разинув рты.

— Что?

— Чёрт возьми, Блум, — сказал Берк. Он высунулся из дверного проёма, чтобы убедиться, что Элис ушёл, а затем снова посмотрел на Чешира широко раскрытыми глазами. — Ты только что угрожал убить Салли?

— Перестань, Берк, ты же знаешь, что я бы не стал, — Чешир направился обратно в комнату, ненавидя то, как оба его товарища отошли от него. — Мне просто нужно было избавиться от него.

Ханна настороженно смотрела на него, когда он подтаскивал стул к кровати Якоба.

— Это было низко.

— Что ещё мне оставалось делать? — огрызнулся Чешир. — Позволить ему арестовать нас всех? Ты же не думаешь, что он остановился бы только на мне?

Ханна закусила губу и после долгой паузы повернулась к Берку.

— Я к Барни, — сказала она. — Присматривай за ним.

— Хорошо.

Она ушла, но Чешир не обратил на неё никакого внимания. Он сел рядом с Якобом и заставил себя осмотреть его ещё раз, на этот раз более внимательно. Из-под бинтов выглядывали следы ожогов, в волосах был пепел. Его дыхание было ровным, но он выглядел ужасно и страдал от боли. По крайней мере, он не просыпался во время всего этого цирка.

— Блум? — Берк придвинулся ближе. — Ты в порядке?

— Да, — по крайней мере, эта ложь всегда давалась ему легко. Чешир снова потёр лицо и изобразил улыбку. — Да, я в порядке. А ты?

— Эм, ну да, — Берк слегка пожал плечами. — Останешься здесь?

— Я не выйду из этой палаты, пока он не проснётся, — решительно заявил Чешир. Он достал из бумажника горсть банкнот. — Заплати с медсёстрам, если понадобится, ладно?

— Ладно, — Берк принял деньги, но затем поколебался, переминаясь с ноги на ногу. — Мне оставить тебя ненадолго?

Чешир слабо улыбнулся с облегчением.

— Да. Спасибо.

Когда Берк повернулся, чтобы уйти, он позвал его, добавив:

— Правда, спасибо тебе. За всю помощь сегодня.

— Не стоит, — ответил Берк и, кивнув, вышел.

Как только он ушёл, Чешир закрыл лицо руками. Его силы были на исходе, нервы в беспорядке, от стресса на глаза наворачивались слёзы. Нет, не здесь. Что, если он проснётся? Он глубоко вдохнул и вытер глаза, пока слёзы не высохли.

«Я должен извиниться, как только он проснётся, — яростно сказал он себе. — Это всё, что сейчас имеет значение».

Он устроился на стуле, выжидая.

***

Якоб просыпался от самого глубокого сна в своей жизни медленно, вяло, как будто вытаскивал себя из-под груды гирь. Всё его тело болело, кожу покалывало. Даже просто тонкая простыня, прикрывавшая его, вызывала жар, но когда он попытался сбросить её, то не смог заставить свои руки повиноваться. Поэтому он долго оставался неподвижным, затуманенным взглядом уставившись в незнакомый потолок и пытаясь вспомнить, как он тут оказался.

«Леон рассказал нам о работе, — думал он, прокручивая свои шаги в затуманенной памяти. — Мы зашли в магазин. Их было слишком много, и…»

Жар вспыхнул вдоль левого бока Якоба, и внезапно он вспомнил взрыв, обрушившийся на него, боль раскалёнными нитями потрескивала в его руке. Она пульсировала, но он не мог притянуть её к себе, и когда он потянулся за ней… её там не было. Слишком слабый, чтобы приподняться и посмотреть, он ощупал всё вокруг, в конце концов ему пришлось проследить за плечом до локтя, а затем до тупого края толстых бинтов там, где должна была быть остальная часть конечности.

Якоб затаил дыхание и целую минуту сидел очень тихо, пытаясь осмыслить это. Его нервы напряглись, боль в локте была сильной, распространялась ниже, в мышцы и сухожилия, которых там больше не было. Он вспомнил, как Чешир звал его по имени, и почувствовал, как дёрнулся его указательный палец, а желудок скрутило от тошноты. Он пытался собрать воедино все кусочки произошедшего, но его охватила дрожь, ощущение клаустрофобии сжалось вокруг него.

Где Чешир? В панике Якоб потёр глаза здоровой рукой, пытаясь заставить их проясниться, чтобы лучше видеть окружающее. Ему показалось, что он вспомнил, как Чешир вытаскивал его из здания, но внезапно он перестал быть в этом уверен. Ему удалось выбраться? Но ему не пришлось долго искать его: Чешир сидел на стуле рядом с кроватью.

Якоб с облегчением обмяк. Чешир спал обожжённый, в синяках, с кровью на куртке, но, похоже, невредимый. Одного этого было достаточно, чтобы успокоить Якоба, придав ему силы сделать несколько глубоких вдохов. Даже более утешительным, чем благополучие Чешира, было его присутствие. Он остался с ним. Якоб улыбнулся, переполненный эмоциями, наблюдая за медленным дыханием Чешира. Он вытащил его оттуда и остался.

— Чеш? — его голос прозвучал как глухое карканье, и он закашлялся, облизнув губы и попробовав снова. — Чешир.

Чешир пошевелился, сонно потирая лицо, постепенно просыпаясь. Он выглядел измученным, но когда он оглянулся и увидел, что Якоб проснулся, он вскочил со стула.

— Якоб! — он на мгновение замер, измотанный, прежде чем натянул на лицо обнадёживающую улыбку. — Ты проснулся.

— Да — Якоб откинул волосы с лица, несмотря на ужасные обстоятельства, чувствуя себя странно неловко из-за того, что Чешир стоит над ним, когда он прикрыт только простынёй. — Ты в порядке?

Чешир уставился на него, ошарашенный.

— Я?

— Да. Ты выглядишь нормально, — Якоб жестом пригласил его подойти поближе. — Мы со всеми разобрались?

Чешир скривился, выражение его лица исказилось так сильно, что Якобу на мгновение показалось, что он сейчас разрыдается.

— Да, — сказал он и проглотил комок, вставший поперёк горла. Когда он сел на матрас, то снова улыбался. — Да, ребята позаботились обо всём. Нам даже удалось отвязаться от копов. Всё… хорошо.

Он снова запнулся, и Якоб захотелось быть на другой стороне кровати, чтобы легче было дотянуться до него.

— Мне жаль, — сказал он, его руки, сжатые в кулаки, дрожали. — Якоб, я не знаю, помнишь ли ты хоть что-нибудь, но мне так жаль. Это моя вина…

— Я помню, — перебил Якоб. Он понимал, что должен был реагировать по-другому, учитывая то, что ним сделали. Но он мог думать только о желании, чтобы Чешир не выглядел таким страдающим. — Ты спас меня.

Чешир моргнул, глядя на него в тревожном замешательстве.

— Что? Нет, я…

— Мне чуть не вонзили нож в горло, — продолжал Якоб, перебивая его. — Но ты его остановил. И ты вытащил меня оттуда.

Он выдержал пристальный взгляд Чешира своим, желая быть услышанным.

— Спасибо.

Это не произвело того эффекта, на который он надеялся. Чешир втянул голову в плечи, выглядя очень расстроенно, но затем на него что-то нашло, и он снова взял себя в руки. Якоб почти видел, как шестерёнки в его голове встали на свои места.

— Мне жаль, что я не справился со всем лучше, — сказал он.

— Но я рад, что ты… — он сглотнул. — Я рад, что не было хуже. Хочешь пить?

Якоб прилагал все усилия, чтобы сосредоточиться, и смена темы сбила его с толку, он не знал, что ответить.

— Ты, наверное, очень хочешь пить, — продолжал Чешир. — Не знаю, можно ли тебе сейчас есть, но вода точно не повредит.

Он усмехнулся.

— Может, даже немного алкоголя?

«Нет, стой».

Якоб потянулся к нему, но Чешир уже поднимался на ноги, и он не успел поймать его за руку.

«Не уходи».

— Чешир…

— Ладно, отдыхай. Сейчас ещё ночь, — обычная улыбка Чешира вернулась на место, когда он отошёл от кровати. — Ханне тоже нужно знать, что ты проснулся. Извини, если она будет кричать.

— Чеш, — снова попытался Якоб, подталкивая себя здоровым локтем. — Я серьёзно.

— Знаю! Я… — Чешир кивнул, хотя выглядел растерянным. — Я рад. Скоро вернусь.

Он выскользнул из комнаты, и у Якоба не было другого выбора, как снова лечь. Но ему не понравилась тишина. Не было ничего, что отвлекало бы его внимание, была только постоянная пульсация, исходящая из его повреждённой руки, которую он не мог успокоить. Он хотел, чтобы Чешир вернулся, чтобы отвлёк его от собственного пульса, стучащего в висках. Он хотел, чтобы приятный голос Чешира сказал ему, что всё будет хорошо.

«Мне плевать на то, что случилось, просто вернись», — подумал он, эмоции угрожали снова взять верх над ним. У него не было сил встать, не говоря уже о том, чтобы защищаться, и даже если в этом не было необходимости, мысль о собственной слабости пугала его.

Минуту спустя дверь открылась, но это была Ханна. Она увидела, что Якоб наблюдает за ней, и сразу же слёзы навернулись на её и без того красные глаза, когда она поспешила к его постели. Он никогда раньше не видел, чтобы она плакала, и не знал, что с этим делать.

— Якоб, — Ханна придвинулась к нему справа, чтобы взять его за руку, и крепко сжала её. — Я так рада, что ты проснулся. Как себя чувствуешь?

— Я… — Якоб вообще не хотел обращать внимания на ощущения: ни на свою пульсирующую руку, ни на свою усталость, ни на своё замешательство. Он не знал, как успокоить или оправдаться перед Ханной, как объяснить, что произошло. Он просто хотел снова заснуть, пока не вернётся Чешир. — Я устал.

Ханна торжественно кивнула.

— Тебе нужно больше отдыхать, — сказала она. — Обо всём позаботились. Мы позаботимся и о тебе.

— Ханна, — Якоб тяжело сглотнул. — Будь полегче с Блумом.

Ханна нахмурилась.

— Как много ты помнишь?

— Я знаю, что произошло, — сказал Якоб. — Это была не его вина. Пожалуйста, не обвиняй его.

Ханна отвела взгляд и отпустила его руку. Виноватый изгиб её губ создавал впечатление, что она уже сделала это, и Якоб сжался при этой мысли.

— Хорошо, — всё равно сказала она. — Но я не знаю, все ли так к этому отнесутся.

Дверь снова открылась, и Чешир вернулся уже с Берком, неся кувшин с водой и стакан. Он на секунду остановился при виде Ханны, но затем с улыбкой вошёл внутрь.

— Это не алкоголь, — сказал он извиняющимся тоном. — Но я принёс тебе попить! Ты ведь хотел пить, да?

— Д-да, — Якоб посмотрел на Ханну, и она просунула руку ему под плечи, помогая сесть. — Спасибо.

Чешир налил ему стакан воды, и они втроём столпились вокруг, неловко болтая о том, что персонал больницы сыт ими по горло, и об истории, которую они придумали, чтобы Якоб рассказал её копам. Якоб слушал вполуха, пока пил. Он видел, как всем было неловко, они всё говорили на одну тему, а к него не было желания затрагивать её. Комната начала расплываться, и когда он возвращал стакан, его рука дрожала достаточно, чтобы Ханна обратила на это внимание.

— Ложись обратно, — сказала она, помогая ему. — Отдыхай.

— Со мной всё в порядке, — сказал Якоб, но всё равно лег, и сразу же его веки потяжелели. Он позволил натянуть на него простыню, но когда они втроём повернулись, чтобы уйти, его внезапно охватил страх снова остаться одному в комнате.

— Чешир.

Чешир застыл на месте.

— Да?

— Останься, — сказал Якоб, слишком уставший, чтобы придумать причину.

Чешир сомневался всего мгновение, прежде чем повернуться обратно.

— Конечно, — ответил он и, несмотря на косые взгляды Ханны и Берка, снова занял своё место рядом с кроватью. — Всё хорошо?

— Да, я просто… — Якоб глубоко вздохнул, но не смог заставить себя объяснять дальше.

— Просто останься, — сказал он. — Пожалуйста.

— Останусь, — Чешир сделал вид, что устраивается, и хотя он был явно расстроен сложившимися обстоятельствами, Якобу было достаточно того факта, что он здесь. — Я буду с тобой.

— Спасибо.

Ханна и Берк ушли, выключив по пути свет. Якоб взглянул в темноте на Чешира, борясь с желанием сказать многое. Он не мог распутать клубок мыслей, чтобы заговорить.

Но пока Чешир здесь, у него будет ещё будет возможность. Он сказал себе это, закрывая глаза и позволяя сну вернуть его. У них ещё было много возможностей.