Онлайн чтение книги Дело фальшивого глаза
Глава 7

Мейсон, отдохнувший и свежевыбритый, наклонился над столом Деллы Стрит:

— Как ты себя чувствуешь?

— Как миллион долларов, — ответила она. — Я просматривала газеты с отчетами об убийстве Бассета. Но о Брунольде нет ни слова.

— Репортеры ничего о нем не знают.

— Почему?

— Потому что Голкомб не допустил их в управлении полиции. Брунольд арестован и вне пределов их досягаемости.

— Вы можете что-либо сделать для него?

— Я могу прибегнуть к Хабеас Корпус, но пока не хочу этого делать, чтобы не показать своей заинтересованности. У меня нет фактов. Возможно, Брунольд замешан в этом деле. И прежде чем я добьюсь повестки в суд, полиция все из него вытянет.

— А как насчет миссис Бассет?

— Я звонил ей, когда вернулся домой.

— Вы говорили с ней?

— С ней случилась истерика после моего ухода. Голкомб ничего не мог от нее добиться. Сын вызвал врача, и тот уложил ее в постель. Врач хотел отправить ее в больницу, но она отказалась. Парень не говорит, где она, но обещал сообщить о ее местопребывании, когда это будет необходимо.

— Он так и не сказал, где она?

— Увы, нет.

— Как же Голкомб позволил ей скрыться?

— Сержант отправился за Брунольдом, а молодой Бассет воспользовался этим. Но сыщики проследили за ним. Они знают это место, хотя Дик не подозревает об этом.

— Значит, вы не сможете повидать миссис Бассет, а полиция сможет. Верно?

— Похоже, что так.

— А миссис Бассет знает об аресте Брунольда?

— Видимо, нет.

— Когда ей станет известно об этом?

— В свое время, когда она придет в себя. Я просил молодого Бассета сказать матери, чтобы она позвонила мне.

— И она звонила?

— Нет.

— А вы сумеете связаться с ней?

— Не знаю, стоит ли это делать. Полиция следит за ней, и если я попытаюсь это проделать, то дам в руки хороший козырь против себя.

— Почему?

— Потому что на пистолете есть мои отпечатки.

Делла сделала остро отточенным карандашом пометку на уголке блокнота.

— Странное какое-то убийство, — сказала она. — У нас никогда не было ни подобного дела, ни такого предварительного гонорара, какой заплатил Брунольд.

Мейсон кивнул.

— Хотел бы я знать, — сказал он, — где я могу увидеть Берту Маклейн. Она не оставила нам адрес?

— Нет, только телефон Гарри. И то лишь на букмекерскую контору.

— Попробуй туда дозвониться. Может быть, тебе сообщат другой… Делла кивнула.

— Еще кому-нибудь позвонить?

— Да. Позвони Бассетам. Скажи Дику, что мне срочно нужна его мать, это важно. А еще попробуй…

Зазвонил телефон. Делла сняла трубку, внимательно выслушала и повернулась к Мейсону:

— Знаете, где нашли вашу машину?

— Нет. Где же?

— Возле полицейского участка. Звонят из отдела уличного движения. Кто-то поставил ее там, возле пожарного гидранта, около двух часов ночи. Они спрашивают, не была ли она украдена.

Мейсон поморщился:

— Скажи им, что машину не воровали. Скажи, что ее там поставил я сам.

Делла убрала ладонь от мембраны, послушала и, снова накрыв мембрану рукой, сказала Мейсону:

— Она в двадцатиминутной парковочной зоне. С девяти утра они каждые двадцать минут наклеивают на стекло штрафную квитанцию.

— Пошли за ней кого-нибудь из ребят и дай ему открытый чек, — сказал Мейсон. — Только пусть держат язык за зубами. Ты представляешь себе эту маленькую чертовку? Взять машину и поставить ее у здания полиции.

— Вы думаете, что это сделала она? Или, может быть, полиция поймала ее и заставила подъехать к участку?

— Не знаю.

— Если это проделала полиция, то над вами зло посмеялись, поставив машину в двадцатиминутной парковочной зоне, — ведь они знают, что вы не посмеете заявить об угоне, поскольку сами разрешили девушке взять машину.

Он кивнул и направился в кабинет.

— Пусть смеются. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним… Глаза у тебя?

— Вы имеете в виду те глаза, которые принес Дрейк?

— Да. — Она открыла ящик стола и достала коробку с глазами. — Меня бросает в дрожь, когда я смотрю на них.

Мейсон открыл коробку, достал пару глаз и положил их в жилетный карман.

— Остальные убери в сейф, — сказал он. — Постарайся, чтобы никто их не видел. Эти глаза — наш с тобой маленький секрет.

— Что вы собираетесь с ними делать?

— Не знаю. Это зависит от того, что произойдет дальше с Брунольдом. Я жду его следующего шага.

— И каков он будет?

— Он попросит меня стать его адвокатом по делу об обвинении в убийстве.

— А с вами ничего не случится, если вы вмешаетесь в это дело? И не будет ли против вас протестовать сержант Голкомб?

— Ничего, пока не обнаружат отпечатки моих пальцев. Пока полиции об этом ничего не известно. Возможно, на меня будут в претензии за исчезновение Хейзл Фенвик, но это не страшно. Тем более сейчас у нас новый окружной прокурор, так что, думаю, все будет в порядке. Естественно, что он готов наказать виновного, но не станет судить невиновного.

— Вы хотели бы, чтобы я записала весь разговор с Брунольдом?

— Нет, пока подождем. Посмотрим сначала, кого нам придется представлять, прежде чем предпримем какие-то шаги, — ответил он и ушел в свой кабинет.

Он сел в кресло и стал просматривать газеты. Вскоре зазвонил телефон.

— Я дозвонилась Гарри Маклейну. Он держался очень независимо, но все же дал телефон сестры. Я говорила с ней, и она сказала, что скоро придет к вам и приведет брата, если ей это удастся. А еще она сказала, что ей самой очень нужно видеть вас.

— Она сказала, что ей нужно?

— Нет, не сказала… Я послала одного парня за вашей машиной. Звонил Пол Дрейк и интересовался, когда вы сможете его принять.

— Скажи Полу, чтобы шел ко мне. Как только придет Берта Маклейн, поставь меня в известность. Если полиция не нашла Фенвик, возможно, что и она позвонит, скорее всего используя вымышленное имя. Так что если будет звонить какая-либо таинственная незнакомка, постарайся завлечь ее сюда. Будь тактичной, но настойчивой. Полу скажи, чтобы шел прямо ко мне в кабинет. Когда я вызову тебя, захвати блокнот.

Он повесил трубку и снова углубился в газету, но не прочитал и полстолбца, как в дверь постучали. Он открыл ее и увидел Пола с его неизменно насмешливым выражением лица.

Мейсон хитро посмотрел на него.

— Ты выглядишь, как будто спал спокойно всю ночь.

— Это тебе кажется. Я спал не больше двадцати минут.

— Где ты был? — спросил Мейсон, вызывая звонком Деллу.

— Утром я вздремнул в парикмахерской. Я предпочел бы, чтобы ты мыслил столь бурно в рабочие часы. Странно, почему тебе нравится, когда твои сотрудники работают по ночам?

— Я же не виноват, что убийцы нападают на свои жертвы в нерабочее время. Ну как, нашел что-нибудь?

— Кое-что есть. Я поставил на ноги двадцать оперативных работников. Надеюсь, что у тебя клиент с толстым кошельком.

— Будем надеяться. Ну так что у тебя?

— Одна интересная сказка.

— Садись и рассказывай.

Пол Дрейк уселся в кресло, упершись спиной в один подлокотник, а ноги перекинув через другой. Вошла Делла Стрит, улыбнулась детективу и села.

— Я вернусь к добрым временам романтических измен и предательств, которыми так славилась викторианская эпоха.

— Что-что?

Дрейк достал сигарету, закурил ее и с удовольствием затянулся.

— Я нарисую вам картину прекрасной провинциальной общины, процветающей, счастливой и полной предрассудков. Ударение на слове «предрассудки».

— Почему? — спросил Мейсон.

— Потому что такой уж была эта община. Каждый знает, что делает другой. Если девушка надела новое платье, дюжина языков начинает судить о том, где она его взяла.

— А если меховое пальто? — спросил юрист.

Пол Дрейк протянул к нему руки в шутливом испуге.

— О Боже! Зачем так чернить девушку?!

— Продолжай! — усмехнулся Мейсон.

— Жила-была девушка по имени Сильвия Беркли, довольно хорошенькая, доверчивая, простая, стройная, ясноглазая.

— К чему все эти подробности? — спросил Мейсон.

— К тому, — серьезно сказал Дрейк, — что я заинтересовался ребенком и даже добыл фотографию.

Он достал из кармана конверт, вынул из него фотографию и протянул Мейсону.

— Если ты считаешь, что это не искусство — достать карточку в четыре часа утра, тогда тебе нужен другой человек!

— Где ты взял ее?

— В местных бумагах.

— Что же произошло с этой девушкой? Какая-то шумная история?

— Да, она исчезла.

— Похищена или что-то еще?

— Никто не знает. Просто исчезла.

Адвокат испытующе поглядел на детектива и заметил:

— Стало быть, твоя сказка связана с этим исчезновением?

— Да.

— Рассказывай дальше.

— Я рассказываю так романтично и поэтично только потому, что всю ночь был на ногах.

— Я уже слышал об этом. Больше не напоминай. Рассказывай дальше свою сказку.

— Так вот, был там еще один путешествующий мужчина. Он торговал галантереей, и звали его Пит Брунольд.

— И был у него один глаз? — спросил Мейсон.

— Нет-нет, в то время у него было два глаза. Искусственный он приобрел позднее. Из-за этого я несколько снисходительно к нему отношусь.

— С чего ты начал?

— Я начал с родителей Сильвии Беркли. У них насчет дочери были свои планы. Они, понимаешь, из тех людей, кто держатся так прямо, что даже чуть отклоняются назад. Коммивояжеры вообще в таких местностях не в почете, их считают мошенниками. Когда Брунольд принялся ухаживать за девушкой, родители, естественно, полезли на стену. В городишке был маленький кинотеатр. Ты знаешь, что в те времена даже радио не было. Кинокартины показывали только о галопирующих ковбоях. Городишко был недостаточно велик для старых мелодрам…

— Брось ты про городишко, — нетерпеливо сказал Мейсон. — Брунольд на ней женился?

— Не могу бросить, без этого сказки не получится. Нет, не женился, и я, брат мой, намерен придерживаться сказки.

Мейсон вздохнул и с трагикомическим выражением посмотрел на Деллу:

— Хорошо, продолжай свою лекцию.

— Ты же знаешь, как ведут себя чувствительные девушки. В городе считали, что она прямиком шествует в ад. Семья требовала, чтобы она дала Брунольду от ворот поворот. Девушка защищала Брунольда. Я полагаю, что тогда ей пришла мысль жить своей собственной жизнью. Знаешь, Перри, это было такое время, когда девушки начали ломать привычный уклад жизни.

Перри Мейсон зевнул.

— О черт, — сказал детектив, — ты своим зевком лишил меня романтики моей молодости как раз тогда, когда я почувствовал, что она не совсем исчезла.

— Это не романтика молодости, а старческие сантименты. Ради Бога, ну подумай сам, у меня на руках дело об убийстве, мне нужны факты. Дай мне их, а после суда я буду слушать твои романтические истории.

— Вот черт, — повернулся Пол к Делле. — Когда шеф рассказывает какую-нибудь историю, он чувствует точь-в-точь то же самое, что и я. Он похож на свадебный пирог — снаружи твердая корка, а внутри все мягко и нежно.

— Зато твой рассказ пока что недопеченный, — заметил Мейсон.

— Давай, Пол, переходи к делу.

— Хорошо, перейду к главному. Однажды Сильвия написала Брунольду письмо, где сообщила, что не может больше откладывать свадьбу.

По лицу Мейсона скользнула улыбка.

— Это точно? — спросил он.

— Точно, — ответил Пол.

— И что же Брунольд?

— Брунольд получил письмо.

— И удрал? — холодно спросил Мейсон.

— Нет. Городок был маленький, и он не посмел послать в ответ телеграмму, боясь информировать телеграфиста. Он сел на поезд и поехал к Сильвии. И вот здесь вмешалась судьба. Это были печальные дни для железных дорог…

— И поезд потерпел крушение, — перебил его Мейсон, — а Брунольд пострадал при этом.

— Удар по голове, выбитый глаз и потеря памяти. Доктора положили его в больницу и приставили к нему сиделку. Я был в этой больнице, и мне посчастливилось встретить эту женщину. Она вспомнила этот случай, потому что, когда к Брунольду вернулась память, она подозревала, что у него было что-то на уме. Он послал Сильвии письмо и получил сообщение, что она исчезла. Брунольд прямо обезумел. Снова повторилась потеря памяти. Сиделка в разговоре со мной все время ссылалась на профессиональную тайну и твердила, что ничего не знает, но я думаю, что она лгала.

— Ну а Сильвия? — спросил Мейсон на этот раз без поддразнивания.

— Сильвия, — сказал детектив, — была по горло сыта рассказами о заезжих мошенниках и о женщинах, которые должны платить, платить и платить. То было время литературы, жиревшей на историях о заблудших дочерях. Родители Сильвии были большими специалистами в приготовлении такого рода лекарств. Не получив ответа от Брунольда, девушка решила, что причина молчания понятна. Она собрала все свои маленькие сбережения и была такова. Никто не знал, как она покинула город. На другой ветке железной дороги была небольшая узловая станция милях в трех от городка. Девушка, видимо, дошла туда пешком и села в поезд, который перевозил молоко. Она уехала в большой город.

— Откуда тебе это известно?

— Ты же знаешь, Перри, что я всегда делаю работу первоклассно. Я установил дату ее замужества и в связи с усыновлением узнал время рождения мальчика.

— Она вышла замуж за Бассета?

— Совершенно верно. Она поселилась в другом городе под именем Сильвии Лоринг. Работала стенографисткой, пока могла. После рождения ребенка вернулась в контору. Место для нее сохранили. Мальчик рос, ему нужно было получать образование. В это время она знакомится с Хартли Бассетом, который был клиентом фирмы, где она работала. Его намерения были честными. Его она не любила; я думаю, что она вообще никогда никого не любила, кроме Брунольда. А когда, как она считала, он ее бросил, Сильвия стала сторониться мужчин.

— И она позволила Бассету усыновить ребенка?

— Не только позволила. Она вообще отказалась выйти за него замуж, пока он не усыновит ребенка. Мальчик получил имя Бассета и, очевидно, ненавидел своего отчима за то, что тот плохо обращался с Сильвией.

— Эти сведения точные?

— Это я узнал от слуг. Ты сам знаешь цену их болтовни, но порой она соответствует истине. Бассет был старым холостяком и оказался очень тяжелым человеком. Его представления о женитьбе сводились к тому, что жена должна быть украшением в общественной жизни и служанкой — в личной.

— И усыновленный Дик Бассет наследует долю в собственности Хартли Бассета?

Дрейк кивнул.

— Именно так представляет себе дело Эдит Брайт. Она экономка, продолжал Дрейк. — Только она не считает, что все это связано с какой-то выгодой. Думает, что мальчик хотел оказать матери добрую услугу.

— Она полагает, что Дик убил отчима?

— Да. Я сначала с ней намучился, но потом вино, как справедливо утверждает пословица, развязало ей язык.

— Подожди, Пол, — сказала Делла, — ты не закончил свою романтическую историю. Как насчет Брунольда? Нашел ли он ее?

— Он нашел ее. Он искал ее с тех пор, как вышел из больницы. Перри Мейсон сунул большие пальцы за проймы жилета и принялся ходить по комнате.

— А Дик знает, что Брунольд искал его мать? Он знает, кто такой Брунольд? — спросил он.

Дрейк пожал плечами.

— Я детектив, а не отгадчик мыслей. Очевидно, Сильвия полагала, что он возьмет ее к себе. Похоже даже, что он хотел сделать это. Но ясно одно: она не ушла сразу, и это доказывает, что ее что-то держало. Зная характер Бассета, можно представить себе все положение. Он мог пригрозить, что ликвидирует усыновление и объявит Дика незаконнорожденным, вообще напустит много вони. Скорее всего, он не дал бы ей развода.

— Где сейчас миссис Бассет? — спросил Мейсон, все так же меряя шагами пол.

— Она в каком-то отеле.

— Попробуй найти ее, — сказал Мейсон. — Тебе это не трудно. Она наверняка в одном из лучших отелей. Ты легко узнаешь, регистрировалась ли какая-нибудь женщина в лучших отелях сегодня после полуночи. У тебя есть ее фотография?

— Конечно.

— Отлично, тогда за дело. Найди ее.

— Это тебе поможет?

— И даже очень.

Легкое жужжание известило, что Деллу ждут в приемной. Делла вопросительно посмотрела на Мейсона. Тот кивнул.

— Ну как глаза? — спросил Дрейк.

— Они непременно сослужат службу, — ответил Мейсон, — хотя боюсь, что мы достали их слишком поздно.

— Я был удивлен, когда услышал, что в правой руке у Хартли Бассета был зажат глаз, налитый кровью.

— Ну, это все чепуха, — весело сказал Мейсон. Дрейк извлек себя из кресла и пошел к выходу.

— Кроме Сильвии Бассет, тебе ничего не нужно? — спросил он.

— Пока нет. Ты хорошо поработал, Пол. Многое узнал за самый короткий срок.

— Да что там, обычная мелкая работа, — сказал тот. — Репортеры высосали прислугу досуха. Брунольд оставил широкий след. Сильвия во время усыновления сообщила точную дату и место рождения мальчика. Она, видимо, считала, что это уже нет смысла скрывать. Я нашел врача, тот вывел меня на медсестру, а та вспомнила о перевязанной ленточкой пачке любовных писем в сумке у девушки. Они были адресованы Сильвии Беркли, об исчезновении которой писали в газетах.

— И медсестра молчала? — спросил Мейсон. Детектив кивнул.

— Сиделки, — сказал он, — не часто сталкиваются с подобными случаями. Особенно теперь, хотя двадцать лет назад было иначе.

— Сильвия когда-нибудь виделась с родителями?

— Не знаю. Я не в состоянии был это выяснить.

— Они живы?

— Я получу сведения нынче к вечеру. Я не знал, сколько внимания ты хочешь этому уделить, и потому занимаюсь этим как бы походя.

— Успеха тебе, Пол.

Дверь из приемной отворилась, и вошла Делла Стрит; она подошла к столу Мейсона и остановилась в ожидании.

— О'кей, Перри, постараюсь отловить тебе эту особу сразу после полудня. Как только обнаружу ее в одном из отелей, сразу позвоню, — сказал Пол Дрейк.

Он открыл дверь, осторожно высунул голову в коридор, глянул влево, вправо и только после этого вышел. Перри Мейсон повернулся к Делле Стрит.

— Ну? — спросил Мейсон.

— Вы должны помочь им, — сказала Делла.

— Ты имеешь в виду Брунольда и миссис Бассет?

— Да.

— У нас еще нет никаких фактов.

— Насчет убийства?

— Да.

— Очевидно, ей всегда не везло, — проговорила Делла. — Все складывалось против нее. Почему бы нам не выручить эту несчастную женщину теперь?

— Возможно, я сделаю это, — ответил Мейсон и добавил: — Если она мне позволит.

Делла направилась к дверям приемной.

— Пришли Маклейны, — объявила она.

— Гарри с сестрой?

— Да.

— Пригласи их! — воскликнул Мейсон.