Онлайн чтение книги Легенда о Фэй Legend of Fei
Глава 10 - Повелитель Алых Птиц

Присмотрись повнимательнее, у тебя есть шанс увидеть такого дьявола только раз в тысячу лет. Одного взгляда на него достаточно, чтобы подарить тебе удачу на следующие три года… Если, конечно, тебе удастся выбраться отсюда живой.

Но на самом деле это было потому, что Чжоу Фэй все еще была неопытна и не могла точно оценить реальную силу своего удара.

Несмотря на то, что она занималась боевыми искусствами с самого раннего возраста, она все еще была молода и не обладала большой внутренней силой. Поэтому было вполне естественно, что она не сможет долго продержаться в затянувшейся битве. Если бы у нее было много противников, или ее противник был примерно таким же опытным, как она, для нее выдался бы довольно сложный бой. Более того, Снежная Сабля была разработана, когда предыдущему мастеру Ли было сорок лет и он был на пике своих способностей, поэтому техника была чрезвычайно мощной и жестокой - но Чжоу Фэй не совсем подходила для этого, и ей, вероятно, было бы довольно сложно выполнить многие из девяти приемов техники. Тем не менее, следует сказать, что это не означало, что ее способности были средними.

Даже такой человек, как Ли Шэн, был лучше среднего – если бы эти двое в масках не устроили на него засаду, и он не был бы отвлечен своими собственными эмоциями в то время, его не забрали бы так легко.

Заниматься боевыми искусствами было сложнее, чем изучать книги – а учиться уже было довольно сложно, так как сначала нужно было иметь достаточно денег, чтобы нанять наставника и приобрести необходимые ресурсы и письменные принадлежности. Даже тем ребятам из бедных слоев населения, которые были достаточно целеустремленными и находчивыми, чтобы «одолжить свет в соседнем доме» [1], всё равно требовался подходящий дом и стабильная обстановка для учебы. Однако в эти неспокойные времена менее половины населения пользовалось такой роскошью.

[1] китайская идиома «делать дырку в стене, чтобы украсть свет» - обр. в знач. учиться, не останавливаясь перед материальными трудностями; самозабвенно заниматься. История происхождения: бедняк Куан Хэн не мог себе позволить купить свечи, чтобы читать по вечерам. Его сосед же был богат, и в его доме по ночам всегда горел яркий свет. Куан Хэн попросил соседа позволить ему заниматься у него в доме по вечерам, но получил отказ. Тогда он незаметно проделал в стене дырку так, чтобы свет из соседского дома проникал в его комнату, давая ему возможность читать по ночам. 

Требования к занятиям боевыми искусствами были еще строже: начинать можно было только после того, как тебя принял во фракцию шифу. В то время как бедные, но способные ученики, которые не могли позволить себе учителей, в конечном счете, все еще могли подслушивать школьные уроки на расстоянии, для практикующих боевые искусства это было почти невозможно, так как они должны были быть хорошо знакомы со всеми восемнадцатью видами оружия [2], даже если они не были в состоянии владеть всеми из них достаточно умело. Их также необходимо было лично проинструктировать об определении клапанов человеческого тела, акупунктурных точек и меридианов, поскольку даже малейшее неправильное применение давления или силы через них потенциально могло быть смертельным.

[2] 18 видов оружия были впервые записаны в военном руководстве династии Южная Сун, и этот термин использовался в качестве общей ссылки на наиболее характерные 18 видов оружия в Китае, хотя фактическая цифра намного превышает эту. В список входит: лук, арбалет, копье, шест, однолезвийный меч дао, прямой обоюдоострый меч, разновидность копья мао, щит, боевой топор, секира с лунообразным лезвием, "алебарда"-цзи, соединявшая в единое целое клевец-гэ и пику-мао, дреколье, бянь, который бывает двух видов: в виде палицы или железной плети; металлический четырёхгранный прут на рукояти с гардой; боевой молот, боевые вилы или двузубец, пика с когтями (для захвата); клевец - род багра на длинной рукоятке с поперечным лезвием.

Большинство техник боевых искусств передавались через личную демонстрацию движений шифу, без единого слова, переданного на бумаге. Фракции боевых искусств почти никогда не записывали и не собирали свои техники в руководства – если такие руководства когда-либо и существовали, то часто лишь потому, что определенная фракция произвела на свет великого мастера, который хотел оставить после себя наследие. Но такие маститые воины не снисходили до того, чтобы делать свои тексты понятными для молодых учеников, и поэтому их руководства были довольно загадочными. Если бы не было никого, кто мог бы объяснить их подробно, даже ученым было бы трудно разобрать написанные в них слова.

Но на самом деле все фракции ревностно охраняли свои заветные техники, прижимая их к груди.

«Ученики» большинства фракций на самом деле учились своим навыкам у других, лишь немного более старших учеников – куча элементарных ударов руками и ногами, которые мало чем отличались от того, что вы могли видеть в обычном цирковом представлении, и были бесполезны в драке. Поэтому было совершенно понятно, почему этот крепкий шеф-повар так легко был устранен одним сосредоточенным взмахом сабли Чжоу Фэй.

Чжоу Фэй почти заподозрила, что она совершила ошибку, убив его. Но она не могла терять время и быстро наклонилась, чтобы перетащить труп повара на кухню. Она тщательно уничтожила кровавый след на земле, используя методы, которые она наблюдала у Дэн Чжэня и других соучеников. Затем она закрыла кухонную дверь, вымыла руки и начала повсюду искать противоядие, на ходу жуя оставшуюся булочку, которую украла.

Наконец, Чжоу Фэй нашла стопку коробок для завтрака и шкаф рядом с ними, который доходил ей до груди.

Коробки для завтрака были двух разных цветов – красного и черного, с названиями цветов, вырезанными соответственно на их боках. Вероятно, это было сделано для того, чтобы провести различие между коробками с обедом для охранников и заключенных. В шкафу она обнаружила ряды стеклянных бутылок, содержащих множество различных веществ, ни одно из которых Чжоу Фэй не смогла идентифицировать. Не осмеливаясь прикоснуться или понюхать ни одно из этих веществ, Чжоу Фэй просто оторвала угол ближайшей скатерти, соорудила небольшой импровизированный рюкзак и смела в него все бутылки.

Но она ушла не сразу. Она несколько минут стояла на кухне, размышляя, не забыла ли она что-нибудь сделать.

Как раз в этот момент она услышала громкий шум снаружи и резкий рев множества испуганных лошадей. Вздрогнув, она выглянула из щели в окне и увидела, что соседние конюшни пылают. Кто-то поджег это место и выпустил лошадей на свободу. Великие умы думали одинаково – этот человек идеально выполнил ее первоначальный план!

Затем раздались звуки борьбы, когда многочисленные темные фигуры спустились со всех сторон. Как капля воды в кипящем масле, вся долина внезапно взорвалась криками и лязгом оружия. Чжоу Фэй очень хотелось узнать, кто именно были ее неизвестные «помощники», но, вспомнив слова Се Юня – «скоро здесь произойдет что-то важное», - а также его предупреждение ей уходить как можно скорее, она инстинктивно поняла, что эти «помощники» были здесь не для того, чтобы спасти заключенных. Она немедленно выскользнула из кухни, одной рукой прижав к груди мешок с бутылочками с лекарствами, а другой размахивая саблей, и бросилась в противоположном направлении от суматохи.

Там царил полный хаос. Человек кусал человека, собака кусала собаку, настолько суматошными были драки между злоумышленниками в черном и охранниками. Вскоре Чжоу Фэй столкнулась с несколькими стражниками. Настороженно глядя на них, она крепче сжала оружие в руке, готовясь нанести удар. Но эти охранники, увидев, что она не была одета в черное, как незваные гости, просто пробежали мимо нее!

Чжоу Фэй: «...»

Прежде чем она успела даже рассмеяться такому повороту событий, охранники поняли, что что-то не так, и один из них быстро повернул голову, на мгновение уставившись на Чжоу Фэй. Затем он проревел: «Эй, кто ты?..»

Прежде чем он успел произнести слово «такая», Чжоу Фэй уже сделала свой ход. Теперь, когда она, наконец, поела, сабля в ее руке метнулась вперед, как змеиный язык, быстро расправившись с тремя охранниками. Затем она направилась прямо к их лидеру, который с громким ревом поднял голые руки, чтобы встретить ее клинок. Чжоу Фэй подпрыгнула вверх, сделала ложный выпад своим клинком, затем перевернулась через голову, чтобы приземлиться на ветку ближайшего дерева. Затем она легко оттолкнулась от ствола и приземлилась в нескольких метрах от него. Как раз в тот момент, когда охранник собирался позвать других, чтобы погнаться за ней, он внезапно услышал звон острых клинков сзади, где теперь стояли несколько одетых в черное мужчин. Он не слышал, как они подошли.

Проведя годы в борьбе с нитями Цянь Цзи на темной Чернильной реке, чувства Чжоу Фэй были натренированы, чтобы тонко настраиваться на окружающее, даже когда она была вовлечена в битву. Обмениваясь ударами с охранниками, она уже видела, как приближаются люди в черном, и поэтому решила просто сбежать с места происшествия.

В этот момент Се Юнь, который лежал в полудрёме в своей тюремной камере, наконец, открыл глаза, услышав ожесточающиеся звуки битвы. Хотя он не мог видеть, что происходит снаружи, он довольно легко мог догадаться об этом по шуму. Прислонившись к холодной каменной стене, чтобы помочь себе подняться, его слегка шатнуло в сторону, потому что он уже давно не пользовался ногами. Но его шаги были спокойными и размеренными, когда он направился к дыре в стене. Вглядываясь сквозь нее в скелет по соседству, он тихо сказал: «Рваная одежда не может скрыть потрясающей красоты, точно так же, как воздержание от мяса и молитва Будде не могут скрыть порочных амбиций. Как он мог подумать, что сможет вечно скрывать свой заговор? Этот Хо Ляньтао действительно туп, как кирпич, тебе не кажется?»

Скелет молчал.

Се Юнь покачал головой и рассмеялся. Затем, казалось, он о чём-то задумался, и  выражение его лица омрачилось редким намеком на беспокойство. «Это произошло раньше, чем я ожидал, - сказал он. - Эта девушка действительно выбрала идеальное время. Как ты думаешь, она сможет сбежать?»

Как раз в тот момент, когда он беспокоился о ком-то, кто свободно бегал снаружи, будучи сам запертым внутри, он услышал шум из соседней пещеры. Камни и песок посыпались дождем, некоторые камни отскочили от земли и ударили невинный скелет прямо в череп, сбив его с ног.

«Бедняга, - Се Юнь с жалостью посмотрел на череп, катающийся по земле. - Прости нас, прости. Кто это такой неуклюжий и беспечный?»

В следующую секунду из узкой расщелины наверху внезапно выскочила фигура и, сделав два больших шага, возникла перед Се Юнем, как будто за ней гнались адские псы. Ее слова вырвались в спешке: «Я не знаю, которое из них противоядие?»

Наконец, определив, что это Чжоу Фэй, выражение лица Се Юня изменилось. Она держала обнаженную саблю, ножны были где-то брошены. Мало того, что она с кем-то обменялась ударами, похоже, драка выдалась тяжелой. Се Юнь убрал с лица свою вездесущую улыбку, выражение его лица на этот раз стало на несколько градусов жестче: «Разве я не говорил тебе уходить? Зачем ты вернулась?!»

Чжоу Фэй с юных лет яростно ругала Ли Цзиньжун, так что эта небольшая выволочка ничего для нее не значила. «Нельзя терять время! – воскликнула она. - Там сейчас полный бардак. Посмотри на это».

Се Юнь глубоко не одобрял ее действия, но сейчас он мало что мог с этим поделать. Ему оставлось лишь разглядывать стеклянные бутылочки, которые Чжоу Фэй передавала ему одну за другой через отверстие в стене: «Таблетки от теплового удара, яд, от которого сводит кишки, чудодейственный целебный порошок для внешних повреждений и, о, вот бутылка мышьяка. А это что такое? Афроди... кхм, где ты всё это нашла?»

Чжоу Фэй с любопытством спросила: «Афроди- что?»

«О, это просто своего рода соус для макания... Не утруждай себя вопросами», - Се Юнь бросил на нее застенчивый взгляд, а затем взял у нее следующую бутылку. Понюхав ее, он одобрительно хмыкнул и налил немного, чтобы попробовать. Сначала у этой смеси был слегка травяной привкус, но через несколько мгновений она превратилась в ошеломляющую пряность, которая заполнила весь его рот. Неприятный жар мгновенно хлынул в горло и устремился к конечностям.

Застигнутый врасплох, Се Юнь разразился сильным, слезящимся кашлем.

Этот жар был подобен огненной волне, пересилившей наркотик, который усыпил его суставы и мышцы, превратив их в мягкую вату, и разбудил его, как хорошая порка. Сила, которая слишком долго покидала его, медленно возвращалась в его тело. Се Юнь изо всех сил попытался поднять руку, держащую бутылку, и хрипло сказал Чжоу Фэй:

- Это... оно.

Глаза Чжоу Фэй заблестели:

- Это противоядие? Сколько ложек этого ты должен съесть?

Се Юнь снова чуть не поперхнулся от ее беспечного невежества и быстро сказал:

- Нет, нет, просто небольшого мазка под носом или на язык будет достаточно, ложка этого будет смертельной… Как там сейчас, снаружи?

Чжоу Фэй вкратце описала ему неожиданное вторжение людей в черном. Чем больше она говорила, тем сильнее хмурился Се Юнь. «Это нехорошо, - сказал он. - Поднимайся тем же путем, каким пришла, и следуй за мной».

Затем он попытался сделать глубокий вдох и взобрался по свисающей сверху веревке, которую охранники использовали, чтобы спускать ему еду. Хотя его суставы и мышцы всё еще были немного одеревенелыми, по крайней мере, он больше не был наполовину парализован. Он вынул из волос шпильку, которая выглядела совсем не так, как у большинства мужчин. Она была сделана не из обычного золота, нефрита, дерева или кости, а из редко используемого черного железа, и ее наконечник был чрезвычайно острым. Вероятно, он часто пользовался им, когда прокрадывался куда-то – он вскрыл им замок своей камеры за считанные мгновения.

Увидев это, Чжоу Фэй больше не колебалась. Прежде чем уйти, она позаботилась о том, чтобы почтительно вернуть череп скелета обратно к обезглавленному телу.

****

Теперь вся долина превратилась в море пламени.

Не теряя времени, Се Юнь открыл бутылку с противоядием. Сейчас было не время заботиться о чистоте – двигаясь вдоль камер, он намазал мазью каждую из их решеток и дверных проемов.

Чжоу Фэй быстро следовала за ним, взламывая замки на каждой из тюремных камер, и отводя взгляд от героев внутри, которые изо всех сил пытались лизнуть решетки своих камер во всевозможных неприглядных позах... Некоторые из них, вероятно, не привыкли к жаре и тяжело взвизгнули, попробовав мазь, что вызвало настоящий переполох.

Вся гора была заполнена убийцами, жаждущими крови – только они двое были на спасательной миссии.

Цингун Се Юня, все еще неопределенного происхождения, казался Чжоу Фэй почти дьявольским. Она подозревала, что его кости были наполнены гелием, что позволяло ему скользить вперёд, казалось, не прилагая никаких усилий, как лист бумаги на ветру. При обычных обстоятельствах она бы едва поспевала за ним. А поскольку теперь ей также приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы взломать замки тюремных камер, она начала чувствовать, как у нее перехватывает дыхание. И что хуже всего, она все еще не нашла Ли Шэна.

Чжоу Фэй начала паниковать, особенно когда вспомнила истории, которые ей рассказывали о людях, у которых вырывали сердца из груди – если бы Повелителю Алых Птиц приглянулся такой красивый парень, как Ли Шэн, убил бы он его, чтобы превратить его кожу в ковер?

Вспыльчивый медведь однажды пришел в 48 крепостей и чуть не ранил нескольких учеников, которые отправились на охоту за цыплятами. Одному из старейшин, в конце концов, удалось выследить его и убить, и он сказал, что сделает из его меха ковер. Чжоу Фэй была тогда очень юной. Она отчетливо помнила, как голова медведя склонилась набок, с убийственным выражением на морде, которое, казалось, говорило о том, что он отомстит своему убийце в следующей жизни – это была одна из немногих травм, которые Чжоу Фэй получила в своем бурном детстве.

Представив голову Ли Шэна на теле того мертвого медведя, она не смогла сдержать дрожь.

Как только ее разум начал обдумывать всевозможные неприятные сценарии, Се Юнь внезапно остановился.

- Что...

Се Юнь поднес палец к губам:

- Ш-ш-ш…

Выражение его лица было таким серьезным, что Чжоу Фэй подсознательно затаила дыхание. Постепенно из-за суматохи в долине послышались звуки лютни. Сначала это был всего лишь обрывок мелодии, но она становилась все более отчетливой, как будто ее играли совсем рядом, и, в конце концов, она заглушила все звуки битвы. Это не была воодушевляющая мелодия – напротив, она была печальной, скорбной и нежной.

«Слезы губят», - тихо сказал Се Юнь.

Чжоу Фэй с любопытством спросила:

- Что это?

- Это песня о прекрасной женщине, которая потеряла своего возлюбленного в расцвете юности, - ответил Се Юнь. - Она плачет при свете свечей, слезы текут по ее накрашенному лицу, когда она оплакивает свою потерю...

Голова Чжоу Фэй была заполнена гротескными образами ковров из человеческой кожи, и она была не в настроении слушать такие сентиментальные истории о любви и романтике. Она прервала его с большим раздражением:

- Что за чушь ты несешь!

Се Юнь протянул руку, чтобы преградить ей путь вперед, и торжественно сказал:

- Отступи. Тот, кто идет, явно идёт сюда не с добрыми намерениями.

Как раз в этот момент на вершине далекой горной вершины появилась фигура. Благодаря своему превосходному ночному зрению Чжоу Фэй смогла разглядеть, что это был мужчина с широкими плечами и тонкой талией. Его длинные волосы были распущены и беспорядочно рассыпаны по плечам, а подол его мантии развевался на ветру, как будто он мог ускакать на ночном бризе в любой момент. В руке он держал лютню. Скорбный вой его лютни внезапно прекратился, когда он посмотрел вниз на долину. В мгновение ока он уже спустился с вершины, дрейфуя вниз по горному хребту с невероятной скоростью.

У него была очень необычная походка – хотя его шаги были изящными и невероятно легкими, они были невероятно быстрыми, как стремительный поток. Не успела она опомниться, как он уже достиг центра долины. Куда бы он ни шел, и охранники, и люди в черном быстро отступали от него в страхе.

Он застенчиво поклонился, как благородная дама, выражающая свое почтение, затем вздохнул – большинство людей просто коротко вздыхали, но его вздох длился так долго, что звучал почти как мелодия, и долго висел в воздухе. Чжоу Фэй снова подсознательно втянула воздух, чувствуя, что он вот-вот запоет.

Но вместо того, чтобы петь, он тихо сказал: «Это большое несчастье, что все мои лучшие люди погибли на Горе Живых Мертвецов, и все люди здесь сегодня вечером бесполезны. Я не знал, что этот господин Шэнь собирался почтить нас своим присутствием сегодня, приношу свои извинения за то, что не принял вас, как подобает уважаемому гостю издалека».

Чжоу Фэй в недоумении потерла глаза. Мужчина, стоявший перед ней с лютней в руке, явно был высоким мужчиной, но когда он заговорил, его голос звучал в точности как у женщины.

Се Юнь нахмурил брови:

- Господин Шэнь?

Дверь тюремной камеры, расположенной на полпути к вершине горы, с лязгом распахнулась. Глаза Чжоу Фэй расширились от удивления – разве эта келья не принадлежала старейшине, который пытался напугать ее всевозможными историями?

Болезненного вида мужчина средних лет медленно вышел, шаркая ногами. Он выглядел немного хрупким, а со сложенными за спиной руками казался еще более изможденным и усталым. Посмотрев вниз на человека, держащего лютню, он несколько раз кашлянул, прежде чем сказать: «Я незваный гость. Прошу прощения за вторжение. Повелитель Алых Птиц, как ты поживаешь?»

Чжоу Фэй не смогла удержаться и слегка наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть этого легендарного «монстра», который мог вырвать сердце человека из груди голыми руками. У него было три головы или, может быть, семь ног?

В ярком свете фонарей в долине она могла видеть, что у этого «монстра» не было гротескного лица или окровавленных клыков. Вместо этого он был стройным, с резко очерченными чертами, которые добавляли изящества бледному лицу, и выглядел так, будто сочетал в себе свойства мужского и женского полов. Его тонкие губы были накрашены несколькими слоями ярко-красной помады, напоминая горного призрака, о котором поэты могли бы писать стихи.

Повелитель Алых Птиц заправил прядь непослушных волос за ухо, а затем манерно протянул:

- Я всего лишь никто, живущий тяжелой жизнью и едва зарабатывающий себе на пропитание, скитаясь по миру боевых искусств. У меня не было никаких претензий к господину Шэню в прошлом, как и никакой вражды в последние годы. Если тебе что-то от меня нужно, тебе просто нужно открыть рот и спросить. Тебе нет нужды заходить так далеко.

Услышав его слова, этот «господин Шэнь» торжественно заявил:

- У меня действительно есть к тебе просьба.

Повелитель Алых Птиц слегка коснулся струн своей лютни:

- Я весь внимание.

- Не мог бы Повелитель Алых Птиц любезно рассмотреть возможность иссечения своих собственных меридианов и отрезания своей левой руки?

Чжоу Фэй: «...»

Неужели этот болезненный человек напрашивался на побои?

Се Юнь прошептал ей: «Имя Повелителя Алых Птиц с Горы Живых Мертвецов - Му Сяоцяо. Его техника ладони не имеет себе равных, и, по слухам, он способен двигать горы... и это не фигура речи, я имею в виду настоящие горы. Он левша, и этой рукой он выполняет движение, называемое «Когтем, хватающим дух». Этот прием известен тем, что способен проникать сквозь самые твердые предметы, прорезая камень так же легко, как нарезают тофу. Он носит яд в своих ногтях, который становится смертельным, как только попадает в кровоток. Он настоящий монстр. Присмотрись повнимательнее, шанс увидеть такого дьявола выпадает только раз в тысячу лет. Одного взгляда на него достаточно, чтобы принести тебе удачу на следующие три года...* С условием, что тебе удастся выбраться отсюда живой».

* китайцы верят, что видение нечистых/злых вещей приведет к тому, что вам повезет – это кармический баланс.

Все – заключенные в тюремных камерах, охранники, бегающие в беспорядке, а также те люди в черном, которых привел таинственный господин Шэнь, - мигом замолчали. Те, кто пытался убежать, перестали бежать, те, кто был в разгаре битвы, прекратили сражаться, все затаили дыхание в ожидании ответа Му Сяоцяо.

- Ах, господин Шэнь действительно ставит меня в затруднительное положение, - Му Сяоцяо, наконец, заговорил после долгого молчания. Он казался на удивление невозмутимым, вежливо сказав: - Если что-то является благословением, то это не катастрофа, но если это катастрофа, то нет никакого способа освободиться - думаю, мне просто придется кое-чему научиться у вас сегодня.

- Заткни уши, - внезапно сказал Се Юнь.

Возможно, это было потому, что Се Юня окружала праведная аура, но в течение короткого промежутка дня и ночи Чжоу Фэй уже развила в себе необоснованное доверие к нему. При его словах она тут же заткнула уши. Но, несмотря на все ее усилия и быструю реакцию, тихое завывание лютни всё равно проникло в ее уши.

Чжоу Фэй почувствовала, что ее грудь вот-вот разорвется. Ее органы дрожали внутри тела, голова сильно кружилась, и она почувствовала, что ее сейчас вырвет.

Остальным вокруг нее повезло меньше – мелодия Повелителя Алых Птиц не делала различий между его подчиненными и врагами, и все, кто стоял в нескольких метрах от него, немедленно рухнули на землю. Те, кто находился дальше, также пострадали. Довольно многие из них только что вылечились от Вэнь Жоу Сань, их конечности все еще были слишком негнущимися, чтобы вовремя закрыть уши. Естественно, их сразило мгновенно - многие кашляли кровью и страдали от внутренних травм.

Но этот «господин Шэнь» просто спрыгнул со склона горы в сторону Повелителя Алых Птиц. Стоя, он был похож на корявый кустарник. Но с этим огромным прыжком он был похож на сокола, пикирующего на беспомощного кролика. Он нацелил удар ладонью прямо в голову Повелителя Алых Птиц с достаточной силой, чтобы сравнять горы Тай. Повелитель Алых Птиц улыбнулся, его пять пальцев образовали коготь, который вцепился в запястье господина Шэня. Камни под этими двумя мастерами боевых искусств не выдержали силы их ударов, раскалываясь под ногами.

Повелитель Алых Птиц направил силу в свой «Коготь, хватающий дух». Но затем выражение его лица сменилось легким недоверием, и он издал тихое удивленное восклицание. Грациозно развернувшись, он приземлился в нескольких метрах в отдалении с каким-то предметом в руке - одним движением оторвав ладонь и запястье господина Шэня!

Эта ладонь неестественно вытянулась вперед, и на том месте, где она была оторвана, не появилось ни единой капли крови. Болезненный мужчина средних лет стоял с лицом, неподвижным, как вода. Его рукава развевались на ветру, прикрывая изуродованное левое запястье.

Чжоу Фэй думала, что она довольно хорошо разбирается в различных видах боевых искусств, но она не знала, что можно использовать искусственную конечность, чтобы нанести удар ладонью такой силы. Она никогда раньше не видела, как такие великие мастера обмениваются ударами, и на мгновение совсем забыла о пульсирующей боли в груди, ее глаза были прикованы к происходящему. Эти двое мужчин, вероятно, обменялись более чем сотней ударов за считанные секунды. В то время как Повелитель Алых Птиц имел вид придворного чиновника, он был похож на ядовитую змею, когда нападал. Движения господина Шэня были не такими вычурными, как у него, и на первый взгляд казалось, что он противостоит динамичным движениям своего противника неподвижностью, а искусству - грубой силой. В то же время, его шаги, похоже, следовали тайному шаблону... Но Чжоу Фэй не могла сказать, что это было, и просто старалась сначала запомнить это.

Выражение лица Се Юня внезапно изменилось:

- Шахматные шаги – может ли это быть Шэнь Тяньшу?

Глаза Чжоу Фэй оставались прикованными к драке, когда она спросила:

- Кто это?

- Эта глупая девчонка все еще хочет остаться и посмотреть! - Се Юнь игриво хлопнул ее по затылку, сказав: - Разве ты не знаешь, что Лорд «Дубхе» – одна из Семи Звезд Большой Медведицы?  Его присутствие означает, что ни один человек здесь сегодня не сможет уйти невредимым. Он определенно захочет устранить всех свидетелей. Уходи сейчас же, пока он отвлёкся на Му Сяоцяо!

Чжоу Фэй все еще переваривала всю эту информацию, когда увидела, что человек, который только что попросил ее немедленно уйти, продолжил бег к тюремным камерам с противоядием в руке. Она сразу же последовала за ним:

- Я тоже пойду.

- Почему? Единственная причина, по которой я еще не ушел, заключается в том, что я не могу с чистой совестью убежать, зная, что противоядие со мной. Ты с ума сошла? - сказал Се Юнь с раздражением, продолжая двигаться вперед. Но поняв, что Чжоу Фэй намеревалась полностью проигнорировать его слова, он попытался сменить тактику: - Если ты действительно хочешь следовать за мной, тогда прими это противоядие и помоги всем этим людям, запертым здесь, самостоятельно – я ухожу.

- Хорошо, - Чжоу Фэй протянула руку, - дай это мне.

Се Юнь: «...»

Будучи в основном предоставлена сама себе в 48 крепостях, свободной исследовать все, что она пожелает, Чжоу Фэй часто вынашивала грандиозные идеи, которые некоторые могли бы назвать безрассудными.

- Мне в любом случае нужно найти Ли Шэна. Если я просто брошу его здесь и пойду домой одна, как я отвечу перед матерью?

Се Юнь уставился на нее с недоверием:

- Разве она не твоя мать? Что для нее важнее – твоя жизнь или новости о нём?

Чжоу Фэй сказала без колебаний:

- Новости о нём.

Се Юнь странно посмотрел на нее, приподняв бровь. Как раз в тот момент, когда Чжоу Фэй подумала, что он собирается снова просить ее уйти, он сказал:

- Ты права, его судьба действительно важнее. Наши жизни в любом случае немногого стоят, и не обязательно более ценны, чем жизни других – хорошо, тогда давай пойдем и освободим всех этих бедных душ. Будем ли мы жить или умрем, это будет зависеть от Небес – по крайней мере, наша совесть будет чиста.

Прежде чем Чжоу Фэй смогла почувствовать небольшое облегчение от того, что Се Юнь наконец-то добрался до сути, вместо того, чтобы говорить глупости, он добавил:

- Для такого странного и замечательного парня, как я, чье двухметровое тело состоит в основном из ног, мне очень повезло встретить половину такой родственной души, как ты!

Это описание самого себя делало его похожим на длинноногого богомола.

- ... - Чжоу Фэй сделала паузу, а затем продолжила опрос этого бесстыдного «человеческого богомола»: - Почему я наполовину родственная душа?

«Человеческий богомол» в настоящее время размазывал противоядие по решеткам еще одной тюремной камеры, одновременно приказывая ее обитателю бежать. Он повернулся лицом к Чжоу Фэй и указал на ее макушку, сказав с предельной серьезностью:

- Потому что, боюсь, ты едва ли не вдвое ниже меня.

В следующую секунду он поплыл вперед, словно его несло ветром, и громко засмеялся, избежав раздраженного удара клинка Чжоу Фэй.

Некоторые люди могут состариться вместе и все же чувствовать себя чужими, в то время как другие могут чувствовать себя старыми друзьями даже при первой встрече. Возможно, это было потому, что Се Юнь вел себя так фамильярно по отношению к ней, но Чжоу Фэй начала ладить с ним за очень короткий промежуток времени, хотя обычно она не была склонна к оживленному подшучиванию. Ощущение было такое, будто они общались друг с другом в течение последних трех лет, хотя на самом деле это была всего лишь их вторая встреча.

Се Юнь сказал, что Вэнь Жоу Сань был достаточно силен, чтобы свалить лошадь, но, возможно, он преувеличивал, потому что яд, казалось, не оказывал такого сильного воздействия на людей. Большинство заключенных смогли довольно легко встать после того, как использовали всего лишь малую толику противоядия, даже если они ещё не успели вернуть всю свою прежнюю силу.

Мастера боевых искусств, как правило, были довольно выносливыми – пока они могли стоять, они также могли бегать. Большинство из них также были чрезвычайно сообразительны и довольно рано почувствовали опасность, в которой они находились. Как только их выпустили из камер, они сразу же убежали, поклонившись Чжоу Фэй и Се Юню в знак благодарности. Но были и такие, кто, возможно, немного растерял свою уличную смекалку после столь долгого пребывания взаперти, или искал своих друзей и семью, которые также были заключены в тюрьму, или пытался помочь в спасательных работах. Таким образом, они постепенно образовали длинный поток людей, которые устремились вперед по горной тропе.

Охранники в долине уже оправились от первоначального шока и начали нападать на убегающих заключенных. Одетые в черное люди Шэнь Тяньшу наступали стражникам на пятки, и это был полный хаос, поскольку три разные стороны сражались зубами и ногтями друг с другом. Повернувшись, чтобы посмотреть на растущее число благонамеренных, но бесполезных заключенных, которые присоединились к нему, Се Юнь открыл рот в раздраженной попытке упрекнуть их. Прежде чем он успел заговорить, старый даосский монах в соседней тюремной камере быстро крикнул: «Берегись!»

Внезапно сзади к нему подкрался стражник. Се Юнь не успел среагировать, но как раз в этот момент откуда-то рядом с ним вылетела горсть песка и приземлилась прямо в глаза охраннику. Се Юнь воспользовался этим шансом, чтобы быстро увернуться от приближающегося вражеского клинка, воскликнув: «Вам действительно нужно устраивать засаду на такого беспомощного парня, как я? Вам не стыдно за себя?»

Охранник вытер лицо и приготовился ударить снова, но был остановлен саблей, которая преградила ему путь, благодаря любезности Чжоу Фэй, которая как раз сумела добраться до него. Се Юнь, который только что чудом избежал смерти, прокричал: «Ветер, песок и клинок – хорошо сыграно!»

Легким движением плеча сабля Чжоу Фэй молниеносно ожила. Этот охранник был настоящим учеником Горы Живых Мертвецов, а не легкой добычей, как толстый повар, которого она проткнула одним ударом. В течение нескольких секунд эти двое уже успели обменяться несколькими ударами. Чжоу Фэй чувствовала, что сражаться с этим человеком было почти, как бороться с комком липкой грязи – его невозможно было стряхнуть, и казалось, что ее клинок запутался в какой-то вязкой субстанции, отчего ее удары казались тяжелыми и вялыми.

Именно тогда старый монах, который помог Се Юню, снова заговорил: «Юная барышня, если ты вытащишь свой клинок и нарежешь воду, вода потечет более гладко. Не теряй терпения».

Издав понимающее: «Ах!» - Се Юнь сказал: «Он владеет двуручным «Мечом падающих цветов и текущей воды»?

Ряса старого монаха была грязной, как использованное кухонное полотенце, и он держал в руках венчик*, который был таким пыльным, что мог быть метелкой из перьев. Он идеально вписался бы во фракцию нищих**. Словно не заметив, как Се Юнь только что неграциозно спасся от нападения охранника, монах похвалил его: «Неплохо, этот молодой мастер очень хорошо осведомлен. Юная барышня, из восемнадцати видов боевых искусств, даосский путь занимает своё место. Все дело в созерцании и контроле, а не в слепом высвобождении силы. Даже если ты применишь всю свою силу или все приемы, описанные в книге, ты собьешься с пути, и твои усилия пропадут втуне».

* даосские монахи носили метёлки, которые символизировали величие и торжественность духовных учений.

** известная фракция в мире боевых искусств, созданная нищими со всей страны, о которой часто упоминается в романах уся.

Чжоу Фэй была удивлена словами монаха, так как поняла, что ему удалось точно определить проблему, с которой она сталкивалась в течение некоторого времени. Выучив некоторое подобие Снежной Сабли, наблюдая за старейшиной Юем, Чжоу Фэй включила этот элемент в другие навыки боевых искусств. Хотя это была не настоящая Снежная Сабля, именно эта изобретательная адаптация неожиданно побудила Ли Цзиньжун передать ей всю технику. С тех пор она неоднократно прокручивала в уме демонстрацию Ли Цзиньжун девяти ударов Снежной Саблей, пораженная их беспрецедентной жестокостью и изо всех сил стараясь точно скопировать их. Тем не менее, такие напряженные усилия по подражанию только завязали ее в узлы, что привело к движениям с подколенными сухожилиями, которые были немного похожи на попытку нарисовать тигра, но вместо этого заканчивались изображением собаки.

Услышав слова монаха, Чжоу Фэй мгновенно почувствовала себя свободнее, и движения ее сабли соответственно изменились. Опустив свой клинок близко к земле, она резко вонзила его вверх, прямо между двумя руками охранника. Поскольку техника стражника требовала от него постоянно чередовать меч в руках, сабля мгновенно нарушила его инерцию, заставив его движения замедлиться. В панике он потерял равновесие и наклонился вперед, только чтобы почувствовать холодную сталь на своей груди.

Глубокомысленно покачав головой, Се Юнь сказал: «Ее техника еще не полностью разработана, но она уверенная и решительная, и уже немного похожа на настоящую».

Чжоу Фэй вытерла рукавом свежие брызги крови на подбородке, радуясь тому, что решила проблему с помощью своей техники. Обернувшись, она увидела, что все больше и больше людей продолжают двигаться к ним. Ткнув Се Юня рукоятью своей сабли, она сказала: «Поскольку бег - это твое единственное умение, прекрати нести бесполезную чушь и отойди в сторону».

Оттолкнув его прочь, она взломала замок в камере монаха и торжественно сказала: «Большое спасибо за ваше руководство».

Старый монах погладил бороду и улыбнулся ей, выглядя воплощением доброты. Чжоу Фэй хотела еще поговорить с ним, но прежде чем она смогла это сделать, кто-то в соседней камере удивленно воскликнул: «Это Фэй?»

Пораженная, Чжоу Фэй обернулась, чтобы посмотреть, но увидела «дикого человека», прижатого к решетке камеры.

Этот «дикий человек» откинул свои спутанные волосы в сторону, открыв потрепанное лицо, которое даже его мать, возможно, не смогла бы узнать, и крикнул: «Эх, что это за выражение, разве ты не узнаешь своего шисюна Чэньфэя!  Что с тобой случилось? Почему ты здесь одна? С кем ты здесь? Твоя мать знает?»

Это был Чжан Чэньфэй, пропавший сын старой госпожи Ван! Чжоу Фэй пришла сюда за Ли Шэном, но вместо того, чтобы найти его, она сначала наткнулась на учеников фракции Сяосян.

Когда Чжан Чэньфэй впервые ступил в мир боевых искусств, Чжоу Фэй все еще практиковала свою стойку Мабу* в 48 крепостях. Чжан Чэньфэй все еще видел в ней маленького ребенка, и, удивившись ее появлению здесь, засыпал ее градом вопросов. Чжоу Фэй не знала, на что ответить первым, и могла только спросить: «Как ты здесь оказался?»

* Мабу или стойка всадника - статичная боевая стойка. Присутствует во многих видах восточных боевых искусств. Название происходит из-за схожести положения человека в этой стойке и положения всадника, сидящего на лошади. Общие принципы: ступни ног должны быть параллельны, расстояние между ними - две ширины плеч; спина прямая, перпендикулярна полу; голени перпендикулярны полу, бёдра находятся к полу под небольшим углом; колени раздвинуты в стороны. Исходное положение рук определяется стилем и сильно варьируется, однако руки никогда не опираются на ноги.

 «Давай не будем вдаваться в это», - вздохнул Чжан Чэньфэй. Он только что слизнул капельку противоядия с решетки своей тюремной камеры и с минуту не мог говорить, пока оно распространялось по его телу. Он указал на камеры дальше вниз. Чжоу Фэй взломала замок на его камере, затем пошла в направлении, на которое он указывал, где она нашла всех учеников, которых разыскивали 48 крепостей.

Проезжая через регион Дунтин, их группа услышала, что старый мастер Хо устраивает празднование дня рождения. Они знали, что должны присутствовать из вежливости, но так как они были на важной миссии и боялись, что было бы нескромно участвовать в таком многолюдном мероприятии, Чжан Чэньфэй просто послал одного из учеников к Хо Цзя Бао, чтобы выразить свое почтение. Однако этот ученик был схвачен еще до того, как добрался до Хо Цзя Бао, а остальная часть группы вскоре попала в засаду. С тех пор они были заперты здесь, не имея ни малейшего представления о том, почему!

Спустившись еще ниже, Чжоу Фэй увидела, что в одной из тюремных камер находятся три человека – изможденная и болезненного вида женщина, маленький ребенок и девочка примерно того же возраста, что и Чжоу Фэй. Вероятно, это были члены семьи генерала У, которых Чжан Чэньфэй и другие сопровождали с гор Чжуннань на протяжении сотен миль. Эти благородно воспитанные люди были напуганы до полусмерти ревом убийств и сражений, эхом разносившимся по долине. Увидев, как эта группа мужчин в изодранной одежде внезапно бросилась к ним, и, не имея понятия, были они друзьями или врагами, девушка испуганно ахнула, а хрупкая пожилая женщина, защищая, потянула девочку за собой.  

Шаги Се Юня остановились. Вместо того чтобы размазать противоядие по прутьям их камеры, он самым благородным образом поклонился пожилой женщине, которая изо всех сил старалась не дрожать: «Госпожа, это опасное место, и нам лучше уйти как можно скорее. Я боюсь, что это противоядие не очень приятное на вкус, поэтому, пожалуйста, потерпите немного».

 Госпожа У была бледна как полотно и с большим трудом поклонилась Се Юню: «Большое спасибо. Пожалуйста, продолжайте».

Се Юнь ловко вскрыл замок их камеры, не дав Чжоу Фэй шанса жестоко взломать его. Он повернулся к ней и спросил: «У тебя есть чистый носовой платок?»

Чжоу Фэй пощупала свою одежду и, к своему удивлению, обнаружила, что у нее действительно он был – платок был частью ее наряда, когда она притворялась служанкой старой госпожи Ван. Се Юнь посмотрел на носовой платок в руке Чжоу Фэй. Ткань была аккуратно сложена и украшена вышивкой в виде зимнего жасмина. Она выглядела такой чистой и свежей, что ему почти показалось, что он чувствует исходящий от нее легкий аромат. Ему вдруг пришло в голову, что крайне неприлично вот так просить у дамы носовой платок. Но такому толстокожему парню, как он, потребовалось бы гораздо больше, чтобы его лицо покраснело.

Осторожно кашлянув, он не взял носовой платок у Чжоу Фэй, а только протянул ей бутылочку с противоядием и сказал: «Нанеси немного на носовой платок. Для тебя будет более уместно отдать его им».

Видя, что девушка дрожит так сильно, что даже ее рукава трясутся, и что маленький ребенок был слишком напуган, чтобы плакать, Чжоу Фэй закинула саблю за спину и, промокнув немного противоядия чистым носовым платком, протянула его им.

Как раз в этот момент они услышали вой вдалеке. Это был пронзительный вой, похожий на вой дикого волка на широких открытых равнинах, наполнявший тех, кто слышал его, дискомфортом. После трех мучительно долгих завываний в долине появилась еще одна фигура.

Этот человек был одет в поразительно красный наряд, напоминающий пылающий огненный шар на фоне темного ночного неба.

- Мицар. - Чжоу Фэй услышала, как Се Юнь тихо сказал: - Мицар, один из Семи Звезд Большой Медведицы, которого зовут Тун Кайян, тоже здесь.

При появлении Мицара Му Сяоцяо внезапно отступил. Две несчастные души, которые имели несчастье преградить ему путь, в мгновение ока лишились своих сердец решительным движением каждой из его рук. Му Сяоцяо приземлился в нескольких метрах от него, место, где он только что стоял, теперь было расколото клинком Мицара. Казалось, вся долина задрожала от воя этого тяжелого меча.

Эти мастера своего дела явно намеревались лишить жизни своего противника, и их совсем не волновало, что двое против одного - нечестная борьба. ‘Мицар’ Тун Кайян даже не сказал  ни слова, когда прибыл, немедленно начав обмениваться ударами. Му Сяоцяо также оправдывал свою дьявольскую репутацию, его тело извивалось и поворачивалось во все стороны, когда он уклонялся от ударов и наносил их, не давая врагу ни на мгновение взять верх.  

Этот Повелитель Алых Птиц, очевидно, был великим бедствием для человечества и заслуживал всевозможного наказания за свои преступления. В то же время, хотя Чжоу Фэй не была слишком хорошо знакома с «Семью Звездами Большой Медведицы», она знала, что они, вероятно, также были худшими из негодяев, так как в глазах ее старших в 48 крепостях всегда была ненависть, когда они говорили о них. Поэтому Чжоу Фэй не была уверена, за чью сторону ей следует болеть в этой смертельной схватке, и подумала: «Если бы я была достаточно сильна, я бы заставила их троих прикончить друг друга прямо здесь».

Но она сразу же нашла эту идею довольно смехотворной – если бы она была такой же могущественной, как любой из этих трех мастеров, разве ей пришлось бы бежать в таком жалком состоянии, как сейчас? Чжоу Фэй крепче сжала саблю, чувствуя горькое нежелание признавать суровую реальность своей некомпетентности. Она чувствовала это много раз раньше, но по мере того, как она всё больше видела мир, это чувство с каждым разом становилось всё сильнее. Внезапно она почувствовала, как маленькая ледяная рука схватила ее за локоть. На мгновение она вздрогнула, прежде чем поняла, что юная барышня У испуганно схватила ее за руку. Это был жест человека, ищущего защиты. Встретившись взглядом с Чжоу Фэй, юная барышня У быстро отпустила ее руку, нервно сказав: «Я… я прошу прощения».

Ли Цзиньжун говорила ей, что члены семьи генерала У были почетными гостями 48 крепостей. Эти мать и двое ее детей были совершенно слабы и беззащитны и тяжело давили на клинок Чжоу Фэй. Увидев слепую панику на лице девушки, смешанные чувства Чжоу Фэй - некомпетентность, жалость к себе и нежелание признать поражение - рассеялись.

Чжоу Фэй подумала: «Если даже я буду бояться, кто защитит их?»  Теперь она знала, что делать – нужно прорубить себе путь отсюда.

- Всё в порядке, - сказала Чжоу Фэй юной барышне У, - не бойтесь.

С тех пор как генерала У подставили, и он был убит предателями, клан У распался. Тем не менее, фамилия и происхождение еще что-то значили, и юная барышня У все еще была настоящей молодой дворянкой. К сожалению, в такой ситуации «молодая дворянка», пережившая трудные времена, была и вполовину не так полезна, как два здоровых сына.

После смерти генерала У юная барышня сначала следовала за своей матерью из укрытия в укрытие, после чего они провели довольно много времени в дороге, спасаясь от преследователей. В конце концов, они оказались с этой группой грубых людей и были заключены в тюрьму. Многочисленные охранники здесь намеренно слонялись без дела и ежедневно заглядывали в ее камеру, искоса поглядывая на нее. Испуганная и встревоженная, испытывая огромное отчаяние и стыд, она много раз хотела просто врезаться головой в стену и покончить со всем этим. И все же она знала, что ее мать и младший брат страдают не меньше или даже больше, чем она, поэтому она должна была оставаться сильной ради них. Все трое провели здесь свои дни, храбро глядя друг на друга, не смея первыми проявить признаки слабости.

Тупо уставившись на саблю в руке Чжоу Фэй, юная барышня У внезапно спросила:

- Ты не боишься?

Стремясь развеять ее страхи, Чжоу Фэй сказала с нарочитой беззаботностью:

- Чего тут бояться? Просто дайте мне еще десять лет практики – я буду более чем способна сравнять с землей всю эту гору.

Юная барышня У натянуто улыбнулась. Посмотрев на свои руки, она тихо сказала:

- Единственное, на что я способна, это быть обузой.

Чжоу Фэй открыла рот, чтобы заговорить, но не смогла придумать, что сказать, потому что девушка была права. У юной барышни У не было ни способа защитить себя, ни каких-либо навыков выживания. Она была совершенно уверена, что эти негодяи не будут относиться к ней лучше только потому, что она превосходно вышивала или могла красноречиво читать стихи.

С тех пор как Чжоу Фэй покинула горы Шу, она почти не видела других девочек того же возраста, что и она. Она ломала голову, заставляя себя придумать, что сказать, и, в конце концов, выпалила: «Ну, не надо так... Ещё когда я была маленькой, мой отец всегда говорил мне, что выживают только сильнейшие, и поэтому я старательно занималась боевыми искусствами … Твой отец... У него, вероятно, не было возможности сказать тебе это».

Она сказала всё это небрежно, но юная барышня У почувствовала, как на нее накатила необъяснимая волна печали, и ее слезы угрожали пролиться. Се Юнь, который стоял у двери тюремной камеры, направляя поток беглецов, повернулся, чтобы посмотреть на Чжоу Фэй. Его глаза, так часто наполненные весельем, слегка затуманились, и он словно о чем-то задумался.

Внезапно земля начала сильно трястись, и вдалеке послышались мучительные крики.

‘Мицар’ Тун Кайян на самом деле пришел сюда не один, а просто был намного быстрее своих подчиненных. Только сейчас его люди начали потоком вливаться в долину – и те заключенные, которые беспорядочно бежали после освобождения, теперь врезались прямо в эту группу одетых в черное людей. Все еще не полностью оправившись от наркотика, эти несчастные души едва могли защищаться, падая, как трава перед серпом. Всего через несколько мгновений после того, как они почувствовали вкус свободы, они больше ничего не могли чувствовать, так как их головы были отделены от тел. Одна сторона – было неясно, какая именно – также начала выпускать стрелы в долину. Пленников либо зарубили, либо застрелили, либо затоптали насмерть бегущие лошади. Долина покраснела от их крови, и трупы усеивали землю.

Руки и ноги Чжоу Фэй похолодели от этой кровавой сцены. Она думала, что разграбленная деревня по пути уже представляла собой довольно жалкое зрелище, но это был совершенно иной масштаб. Все, кто ее окружал, тоже были ошеломлены и замолчали. Ноги госпожи У подкосились, и она чуть не рухнула на землю в глубоком обмороке. Только слабый крик сына: «Мама!» - вернул ее в сознание.

Се Юнь наклонился и поднял маленького сына госпожи У, прижимая голову мальчика к груди, чтобы защитить его от вида окровавленных тел. Он крикнул: «Держитесь вместе любой ценой и следуйте за мной!»

Поскольку он помог освободить их всех, все немедленно прислушались к его указаниям. Ученики 48 крепостей встали в плотный строй, с госпожой У и ее дочерью в центре. Эта группа людей, следовавшая за Се Юнем, постепенно отделилась от основной схватки, как заблудшая рыба, уплывающая из своего косяка.

Видя, что Чжоу Фэй не двигается и, казалось, что-то ищет вдалеке, Чжан Чэньфэй поспешно крикнул:

- Фэй, уходи сейчас же, там больше никого нет!

Чжоу Фэй сделала несколько шагов к нему и спросила:

- Ты не видел Ли Шэна?

Услышав это, Чжан Чэньфэй не мог не выругаться про себя: какой безответственный старейшина вывел этих двух детей в мир, не присмотрев за ними! Выходит, не только она сбежала, но и другой сбежал!

Испустив болезненный вздох, он сказал:

- Что, Шэн тоже здесь? Я его не видел! Ты уверена, что он здесь?

Услышав его вопрос, Чжоу Фэй, наконец, осенило – она на самом деле не видела, куда пошел Ли Шэн, только то, что эти двое мужчин в масках украли его лошадь, прежде чем она безрассудно последовала за ними сюда! Верно, эти двое мужчин взяли лошадь и проехали такое большое расстояние, но куда они дели Ли Шэна? Такой крупный парень, как Ли Шэн, определенно не поместился бы в маленькую дорожную сумку. Может быть, кто-то из них пошел первым с Ли Шэном в поводу... Но это тоже казалось не совсем правильным. Зачем группе конокрадов понадобилось разделяться?

Чжоу Фэй захотелось ударить себя по голове. Она должна была понять это давным-давно, но с тех пор, как попала сюда, она была так поглощена чередой событий, от которых волосы вставали дыбом, – когда лошадь выдала ее местоположение, и ей пришлось сражаться за свою жизнь, избегая обнаружения умелыми стражами; когда она начала эту смелую спасательную миссию, - что у нее не было времени по-настоящему всё обдумать!

Глядя на ее ошеломленное выражение лица, Чжан Чэньфэй почувствовал горько-сладкую боль в своем пустом животе:

- Ах, дитя… Я не знаю, что сказать!

Но Чжоу Фэй была не из тех, кто зацикливается на своих ошибках – если она всё испортила в этот раз, то просто сделает лучше в следующий. Вместо того, чтобы злиться на себя, она даже почувствовала некоторое облегчение, сказав Чжан Чэньфэю:

- Лучше, что этого «большого груза» здесь нет.

Затем она остановилась с саблей в руке, позволив нескольким людям идти впереди нее так, чтобы она замыкала шествие.

Чжан Чэньфэй сердито сказал:

- Что ты сейчас делаешь?

Чжоу Фэй отмахнулась от него:

- Я разберусь с любыми проблемами позади.

Хотя многие в этой группе людей были более опытными и талантливыми, чем она, сейчас они едва могли даже бегать и в основном были лишены своего оружия. Поэтому Чжоу Фэй чувствовала, что ответственность за отражение любых атак со спины ложится исключительно на нее. Старый монах, который только что дал ей совет, усмехнулся и, встав рядом с ней, сказал: «Это хорошая идея. Позвольте мне протянуть тебе руку помощи».

Се Юнь остановился как вкопанный и обернулся, его взгляд скользнул вниз по всей долине. В настоящее время они находились у самой высокой тюремной камеры на горе, которая находилась примерно на полпути к вершине. Охранники, которые преследовали их, теперь были заняты другими делами. Вместо этого семь или восемь одетых в черное людей Большой Медведицы начали подниматься вверх, преследуя их.

- Не спешите бежать, - сказал Се Юнь, - те, кто принял противоядие первым и восстановил немного больше силы, расположитесь во внешнем кругу нашей группы. Те, кто принял противоядие позже, смещайтесь внутрь. И сначала потушите эти факелы!

По его команде все быстро подобрали все камни и гальку, которые смогли найти на земле, и, используя свои навыки, закидали ими окружающие факелы. Сразу же опустилась тьма. Эти люди были достаточно умны, чтобы понять, что пытался сделать Се Юнь: их было немного, и они не очень бросались в глаза. До тех пор, пока им удастся быстро расправиться с этой волной преследователей, два лагеря в гуще битвы внизу не заметят их, и они действительно смогут тихо ускользнуть!

Проблема заключалась в том, что только семь или восемь из них были в хорошей форме прямо сейчас, и даже эта цифра была названа с натяжкой. И среди всех них Чжоу Фэй была единственным бойцом, владеющим надлежащим оружием. Но она, безусловно, была неспособна в одиночку отбиться от их преследователей в черном - она была на ногах последние два дня и была крайне измотана. Даже если бы она была хорошо накормлена и отдохнула, она все равно не смогла бы сравниться с семью или восемью высококвалифицированными экспертами «Большой Медведицы».

Се Юнь нахмурил брови. Но прежде чем он смог придумать другой план, Чжоу Фэй уже бросилась к людям в черном.

Се Юнь ахнул: «Подожди!..»

К сожалению, ни у их врагов, ни у его собственного «товарища» не хватило терпения дождаться, пока он закончит своё предложение.

Чжоу Фэй почувствовала огромное давление со стороны своих противников в то же мгновение, как сделала свой ход. Несмотря на то, что некоторые из ее товарищей-беглецов присоединились к ней, бросившись вперед, чтобы сразиться с врагом, эти люди в черном были хорошо обучены и быстро определили, что она представляет самую большую угрозу, и поэтому с ней следует разобраться в первую очередь. Ее сабля более чем перетрудилась сегодня, и она знала, что ее жизнь подходит к концу. Она не могла не ворчать про себя – с тех пор, как она присоединилась к Ли Шэну, пересекая Чернильную реку, в нее словно вселился бог бедности. Любое оружие, которое имело несчастье попасть в ее руки, поддавалось только после одного или двух применений – она проходила через них быстрее, чем через туалетную бумагу. Если бы она продолжала в том же духе, 48 крепостей больше не смогли бы обеспечивать ее. Она сомневалась, что Чжоу Итан заработал достаточно денег за все эти годы, чтобы финансировать столь огромный бюджет на сабли.

Как раз в этот момент старый монах внезапно сказал: «Юная барышня, используйте три шага назад позиции Кан*».

* позиция в даосском багуа – восемь символов, используемых в даосской космологии для представления фундаментальных принципов реальности, хотя я не совсем уверена, что это такое в реальной жизни / контексте этой борьбы.

- А? – не сообразила Чжоу Фэй.

После того как ее отец покинул 48 крепостей, больше некому было пилить ее за учебу. Она почти забыла то немногое, что узнала раньше, остались лишь смутные впечатления. Загадочные слова старого монаха звучали для нее какой-то заморской тарабарщиной.

Се Юнь быстро перевел:

- Видишь тот большой камень рядом с тобой? Прислонись к нему спиной, чтобы укрыться!

Теперь Чжоу Фэй всё поняла. Она немедленно отступила к этой скале. Одетые в черное мужчины приблизились к ней, пытаясь преградить ей путь к бегству, когда старый монах проревел: «Первый слева от тебя, рань его в ногу!»

На этот раз старик использовал непрофессиональные термины. Чжоу Фэй ткнула саблей влево, заставив мужчину в черном поспешно отскочить в сторону, прямо над другим мужчиной в черном. Затем Чжоу Фэй прыгнула вперед, развернувшись в воздухе, чтобы ударить первого мужчину в черном прямо в грудь тыльной стороной своего ножа. Он рухнул на землю, приземлившись прямо на своего товарища.

Она не совсем понимала, откуда родом этот старый монах, но он, похоже, был мастером тактических построений. Каждое из его указаний было безошибочно эффективным и часто включало использование силы ее противников против них. Чжоу Фэй почувствовала, что у нее мгновенно появилось еще семь или восемь помощников, а ее одинокая сабля обвилась вокруг ее противников целым строем клинков.

Напряженные плечи Се Юня, наконец, немного расслабились, и он тихо сказал: «Ах, вы старший из фракции Цимэнь».

Эта техника называлась «Формирование мухи-однодневки». Строго говоря, это был своего рода цингун, включавший в себя даосские позиции багуа, чтобы позволить воину самостоятельно формировать тактическое построение. Поэтому он был наиболее подходящим для тех случаев, когда кто-то был в меньшинстве - даже говорили, что мастер-основатель фракции Цимэнь мог в одиночку победить с его помощью десять тысяч врагов. Хорошо знакомая со струнной машиной Чернильной реки, Чжоу Фэй не боялась, что на неё нападут со всех сторон. Она быстро уловила суть «Формации мухи-однодневки». Легко перепрыгивая через окружающие камни и огибая их, она каким-то образом умудрялась держать руки всех своих противников занятыми.

Се Юнь также по-своему помог, сказав: «Видишь вон того человека, третьего слева... Старший, не проявляй к нему милосердия, ударь его в спину!»

При его словах человек в черном, о котором шла речь, немедленно обернулся, чтобы защититься, - только чтобы обнаружить, что за ним абсолютно никого не было. Прежде чем он успел обернуться, Чжан Чэньфэй уже нанес смертельный удар ладонью ему в голову. Хотя руки Чжан Чэньфэя все еще работали не в полную силу, этого удара по ключевой точке давления мужчины было достаточно, чтобы гарантировать, что он никогда больше не встанет. Се Юнь и старый монах прекрасно дополняли друг друга, один направлял Чжоу Фэй, а другой сбивал с толку ее противников. С помощью одинокой сабли Чжоу Фэй, голых кулаков остальных, а также любых камней, которые они могли найти в качестве боеприпасов, им действительно удалось уничтожить большинство людей в черном.

Осознав, что он в опасности, последний человек в черном, стоявший на ногах, попытался отскочить, спасаясь бегством, но Се Юнь проревел: «Не упустите его!»

Сабля в руке Чжоу Фэй метнулась вперед при словах Се Юня, ее лезвие пронзило спину этого человека и вышло из его груди... где и застряло. В панике, пытаясь вытащить ее обратно, она приложила слишком много силы, в результате чего лезвие зацепилось за грудную клетку мужчины и оторвалось от рукояти, погрузившись прямо в него.

Чжоу Фэй: «...»

Ей не удалось избежать своей участи ломать каждую саблю, которую она использовала.

- Я достану тебе еще одну, - поспешно сказал Се Юнь. - Уходим сейчас же!

Он бросился в темноту, а группа беглецов следовала за ним по пятам. Они пролетели мимо длинного ряда тюремных камер, направляясь к небольшой тропинке, ведущей в гору – это был первоначальный маршрут побега, который он запланировал для Чжоу Фэй. На самом деле Се Юнь был чрезвычайно оперативен на всём этом маршруте, который начинался с самой первой камеры заключенных, которую они освободили. Хотя сначала этот маршрут шел вниз, в конце концов, он снова пошел вверх, по гладкой и уверенной дороге к свободе.

Поскольку теперь они находились на возвышенности, даже с большой группой слабых и раненых на буксире, они одержали бы верх. Людям внизу потребовалось бы больше усилий, чтобы подбежать к ним, и хотя у них не было оружия, они все еще могли бросать камни вниз.

Но как раз в этот момент они услышали грохот в долине внизу.

Поскольку Му Сяоцяо и Шэнь Тяньшу были более или менее равны, прибытие «Мицара» Тун Кайяна склонило чашу весов в пользу «Большой Медведицы». Му Сяоцяо взмахнул лютней перед собой. Она столкнулась с тяжелым мечом Тун Кайяна, в одно мгновение разлетевшись вдребезги и разбросав во все стороны обломки дерева. Повелитель Алых Птиц слегка откинул голову назад и широко раскинул руки, рукава его мантии свисали с них, как крылья бабочки. Казалось бы, без всяких усилий он поплыл вверх, и его голос зазвенел: «Тот, кто уходит...»

Это был женский голос, такой же яркий и чистый, как стремительный горный ручей. Он лениво разносился по долине, пробираясь в уши и проникая в органы, пока человек не начинал чувствовать его глубоко в костях, посылая неконтролируемую дрожь вверх и вниз по позвоночнику.

Потрясенная, Чжоу Фэй не могла не оглянуться, и лицо Му Сяоцяо привлекло ее внимание. Его помада размазалась, из-за чего казалось, что кровь стекала с его губ и засыхала на подбородке. Он опустил свои холодные глаза. В этот момент она почувствовала, как что-то пронеслось мимо ее лица, возвращая ее к действительности. Это была метелка старого монаха, похожая на метелку из перьев, которой он легонько постучал по ее плечу. Чжоу Фэй почувствовала, как ее сердце неестественно забилось. Оглядевшись вокруг, она увидела, что была не единственной жертвой жуткого голоса этого дьявола, и даже Шэнь Тяньшу на мгновение застыл. Затем она услышала громовые раскаты из долины внизу, как будто чудовище пыталось вырваться из-под земли. Резкий запах начал проникать в долину.

- Что этот сумасшедший спрятал под землей?

- Наверное, он закопал керосин!

Два голоса раздались одновременно рядом с Чжоу Фэй, один принадлежал старому монаху, а другой Се Юню. Эти двое, казалось, могли читать мысли друг друга – не говоря больше ни слова, они схватили Чжоу Фэй за руки и потащили ее назад, прочь от долины.

Чжоу Фэй всё ещё не совсем понимала, что происходит, и позволила увлечь себя прочь. Их маленькая группа была похожа на дикую лошадь, которая вырвалась из узды и понеслась к вершине горы, чтобы быстро сбежать с другой стороны. 

Радостный смех Му Сяоцяо раздался позади них.

А затем его заглушил оглушительный взрыв, который потряс само основание горы. В долине внизу взметнулось к небу огромное пламя.

Чжоу Фэй почувствовала, как от взрыва ее сердце выскочило изо рта, а в ушах зазвенело. Несколько мгновений она ничего не слышала. Некоторые из более слабых беглецов даже рухнули на землю. Се Юнь несколько раз пытался кричать, но, поняв, что даже он не слышит, что говорит, сдался и жестом показал им, что они должны продолжать идти и покинуть это место как можно скорее.

Едва избежав челюстей смерти, эта группа людей знала, что они должны были продолжать любой ценой – поскольку у него повсюду были враги, Му Сяоцяо, несомненно, подготовил бы запасной план именно для подобных ситуаций. А что касается Шэнь Тяньшу и Тун Кайяна, чья дурная слава «продлится тысячу лет», и от которых даже могущественный Лян Шао не смог избавиться все эти годы, маловероятно, что они так легко сгорят дотла в этом огне. Если бы эта группа осталась здесь еще немного, они могли бы иметь несчастье столкнуться с любой из этих трех машин для убийства.

Им потребовалось почти чудо, чтобы выбраться из этой долины. Они ни в коем случае не собирались терять бдительность прямо сейчас.

Беглецами здесь были те добросердечные души, которые остались с Се Юнем, чтобы помочь освободить других, вместо того, чтобы немедленно убежать, и поэтому им не нужно было никаких подсказок, чтобы помочь подняться и даже нести слабых и покалеченных. Под покровом ночи они бежали так, словно от этого зависела их жизнь. Только после того, как они оказались примерно в десяти километрах от горы, Се Юнь согласился остановиться и отдохнуть. В этот момент всем было наплевать на то, как они выглядят – эта разношерстная команда героев со всех уголков страны в изнеможении рухнула на землю, желая просто погрузиться прямо в эту прохладную землю, пустить корни и лежать там вечно.

В этот час ночное небо еще не потревожил рассвет, и над их головами мерцали многочисленные звезды.

Группа беглецов оглядела друг друга затуманенными глазами, думая о том, что из всех людей в этой долине – хороших и плохих, злодеев и героев, и даже некоторых, с которыми они стали довольно хорошими друзьями, – только им удалось спастись благодаря капризу судьбы. Кто-то усмехнулся. А затем, как будто это было заразительно, смех начал распространяться. Через несколько мгновений все поддались своим эмоциям, некоторые от души смеялись, некоторые плакали, а некоторые всё ещё были погружены в свои мысли.

Чжоу Фэй села под большим деревом, прислонившись к нему спиной. В ее голове все еще царила путаница мыслей, вопросов и образов, в ушах по-прежнему звенело от звона оружия и взрывов. Она смотрела прямо перед собой на окружающие деревья и скалы, но всё, что она могла видеть, это черную массу людей «Большой Медведицы» в одно мгновение, долину, наполненную кровью и огнем в следующее, а затем «Формирование мухи-однодневки», снова и снова появляющееся перед ее мысленным взором. Ее мысли перескакивали с одного на другое, а сердце бешено колотилось. Казалось, что несколько коротких месяцев с тех пор, как она покинула дом, были длиннее, чем вся ее жизнь, вместе взятая.

Видя, что все были на грани потери самообладания, Се Юнь быстро взял себя в руки и начал раздавать инструкции: «Я слышу журчание воды в том направлении, так что мы, вероятно, сможем поймать немного рыбы, чтобы поесть. Все, должно быть, очень устали, потому что сначала нас накачали наркотиками, а потом нам пришлось пробежать весь этот путь. Почему бы нам не отдохнуть здесь одну ночь, а завтра утром отправиться дальше? Мы должны быть в состоянии добраться до города Хуажун за день, где вы сможете связаться со своими друзьями и семьей».

Беглецы, которым едва удалось сохранить свою жизнь, были бы благодарны даже за то, чтобы поесть травы. Несколько мужчин, которые немного отдохнули, встали и пошли к реке, чтобы наловить для всех рыбы на ужин. Другие развели несколько костров, и через некоторое время все уже сидели вокруг открытого огня. После того, как они были заперты в каменной келье целую вечность, свобода бесконечного ночного неба и травы под ногами казалась им самой блаженной радостью.

Старый монах весело представился: «Я скромный человек из фракции «Цимэнь», и мое даосское имя Чун Сяоцзы. Для меня было величайшей честью побывать сегодня со всеми вами в аду и выбраться обратно».

Кроме Се Юня, который сразу узнал, кто он такой, все остальные были ошеломлены – «Цимэнь» был одной из четырех основных даосских фракций, наряду с «Цюаньчжэнь», «Удан» и «Цинъюнь». Среди них ученики Цимэнь были затворниками и редко появлялись в мире боевых искусств. Они также были искусны в тактических построениях и ловушках, которые скрывали их. Поэтому с ними было чрезвычайно трудно связаться, и, кроме лидера фракции, чье даосское имя было хорошо известно, остальные были в основном полной загадкой. Многие люди никогда прежде не видели живого, дышащего ученика Цимэнь в своей жизни, и, конечно, не такого могущественного старшего ученика, как этот – ведь кто-то с добавлением «Чун» в его имени должен иметь такую же выслугу лет, как нынешний лидер фракции Цимэнь.

Кто-то спросил:

- Как вы попали в лапы этого дьявола?

Чун Сяоцзы виновато поклонился:

- Мне стыдно признаться, что это произошло из-за моей неумелости. Я попал в его ловушку в момент неосторожности.

Вскоре после того, как он покинул Гору Живых Мертвецов, Повелитель Алых Птиц нашел эту крепость в горах и восстановил свое логово. Эта группа людей была захвачена в разное время, и у каждого были свои претензии к нему. Му Сяоцяо, похоже, имел склонность держать людей в плену. Но он, конечно, делал это не бесплатно и, возможно, даже вымогал выкуп у фракций и семей своих пленников. По сравнению с этим, 48 крепостей действительно не соответствовали своему прозвищу члена «преступного мира», поскольку они честно зарабатывали на жизнь, вспахивая поля и ведя дела с сельскими жителями, живущими у подножия гор.

Чун Сяоцзы вздохнул и сказал:

- Повелитель Алых Птиц - печально известный злодей, о морали которого нечего и говорить. Но хотя он действительно презренный, по крайней мере, он не собирался убивать нас, вместо этого сохраняя нам жизнь так долго. Те же два господина из «Большой Медведицы», напротив, были по-настоящему порочны.

Набожный старый монах говорил с предельной вежливостью, даже когда упоминал своих врагов, причинивших ему тяжкий вред. Но люди вокруг него, конечно, не были такими добрыми и заворчали: «Ваше святейшество, не нужно быть таким вежливым – эти двое ни в коем случае не «господа», они явно комнатные собачки этого старого ублюдка с Севера!»

Чун Сяоцзы улыбнулся на это, но воздержался от ответа. Он поклонился Се Юню и Чжоу Фэй, сказав: «Большое спасибо этим двум молодым и благородным товарищам. Могу я узнать, из какой вы фракции?»

Он спросил то, что все хотели знать. Услышав его вопрос, они подошли ближе к двум молодым людям, ведь каждый был готов присовокупить свои собственные комплименты, комментарии и вопросы.

Чжоу Фэй не сомкнула глаз за три дня и как раз собиралась зевнуть. Она проснулась от внезапной стены шума, которая окружила ее, и обнаружила, что кто-то сунул ей в руку свежеприготовленную рыбу.

Один человек взволнованно хвастался от ее имени: «Несмотря на свой юный возраст, эта юная девушка чрезвычайно искусна в обращении с саблей. Я видел это своими собственными глазами – всего несколькими взмахами своего клинка она заставила этих двух негодяев из Большой Медведицы отступить!»

Чжоу Фэй: «...»

У нее даже не было возможности коснуться ни единого волоска на голове этих «негодяев», и на самом деле она накормила одного из них горячей булочкой.

Чжан Чэньфэй выступил вперед, чтобы спасти ее от бурного натиска, сначала представившись, а затем погладив Чжоу Фэй по голове, сказав: «Это моя шимэй из 48 крепостей. Хотя обычно она просто озорница, я рад, что она показала себя способной принести хоть какую-то пользу».

48 крепостей были широко известны и уважаемы. Так что Чжан Чэньфэй, кажется, только усугубил ситуацию, так как все немедленно начали осыпать ее всевозможными комплиментами, кланяясь и выражая свое почтение.

Кто-то даже сказал, дрожа от волнения: «Это была Снежная Сабля?»

В то время как Чжоу Фэй действительно использовала немного Снежной Сабли, она чувствовала, что ее скудные навыки были далеки от совершенства. Она также опасалась, что эта группа возбудимых распространителей слухов, чьи способности к преувеличению она только что лично засвидетельствовала, начнет распространять вести вроде: «Снежная Сабля сразила Дубхе одним ударом, а Мицара - другим! Я видел это своими собственными глазами!». Поэтому она быстро сказала: «Нет, нет, нет, учитывая мои ничтожные таланты, госпожа Ли отказалась передать мне технику Снежной Сабли».

К огромному облегчению Чжоу Фэй, прошло совсем немного времени, прежде чем группа мужчин успокоилась, поняв наконец, что им не совсем подобает продолжать осыпать молодую девушку непрерывными вопросами и комментариями. Она тихо устроилась в группе знакомых учеников 48 крепостей и рассказала им всю историю своего путешествия до сих пор – почему она сопровождала старую госпожу Ван вниз с горы, как Ли Шэн был схвачен и как она преследовала его. Теперь, когда она нашла Чжан Чэньфэя, он будет знать, куда идти, что делать, с кем связаться и как воссоединиться со старой госпожой Ван – всё, что ей нужно было делать, это следовать за ним. Наконец, успокоившись, она села в тихом уголке, лениво слушая, как разные мужчины трубят о ее подвигах.

Пока она слушала, ее мысли начали блуждать. Все это время она страстно желала однажды превзойти Ли Цзиньжун. Но теперь начала вырисовываться другая цель – двадцать лет назад знаменитое имя ее деда было синонимом 48 крепостей, а теперь это была «Снежная сабля госпожи Ли»... Возможно ли, что когда-нибудь имя «Чжоу Фэй» будет упоминаться с тем же придыханием?

Но эта безумная идея промелькнула у нее в голове лишь на мгновение. После дальнейшего самоанализа она почувствовала, что не только этот «журавль в небе», но и желание, чтобы слова «Чжоу Фэй» были общеизвестны, было более чем немного бесстыдным. Она отбросила эту мысль в сторону.

Юная барышня У мылась у ближайшего пруда, тщательно оттирая грязь с рук и лица. Затем она выстирала носовой платок, который Чжоу Фэй только что передала ей, и аккуратно повесила его на ветку дерева над головой. Окруженная группой мужланов, от которых воняло до небес, у нее не было выбора, кроме как сесть рядом с Чжоу Фэй.

Взглянув на девушку, Чжоу Фэй передала ей половину жареной рыбы, которую ей дали, и небрежно спросила: «Как тебя зовут?»

Юной барышне не подобало раскрывать свое имя при рождении посторонним, но такой грубой негодяйке, как Чжоу Фэй, которая думала только о том, как довести до белого каления своих наставников, конечно же, это было неизвестно. Если бы она не была девушкой, ее, вероятно, сочли бы развратником.

Юная барышня У посмотрела на толпу незнакомых мужчин вокруг нее. Ученики 48 крепостей быстро повернулись к ним спиной и сделали вид, что не слышали вопроса Чжоу Фэй. Ее лицо покраснело, когда она, наконец, ответила Чжоу Фэй. Ее голос был мягким, как жужжание комара: «Ты можешь называть меня Чучу».

Чжоу Фэй кивнула и сказала: «Моя мать рассказывала мне, что твой отец - великий герой. Как только ты вернешься домой со мной, тебе больше не придется бояться ни одного из этих злых людей».

Она сделала паузу, с тоской вспоминая о шумных 48 крепостях, и не смогла удержаться, чтобы не начать подробно описывать его юной барышне У. Чжоу Фэй была полной и абсолютной деревенщиной – она никогда раньше не видела Цзиньлин во всем его великолепии, ни величественной старой столицы Северной династии – для нее 48 крепостей были лучшим и величественным местом на земле. Но У Чучу не рассмешила ее серьезность, вместо этого она чувствовала себя странно меланхоличной. Каким бы великолепным ни был этот мир, у нее не было привязанности ни к одному месту. За тысячи миль от дома, и отныне навсегда во власти других, она завидовала тому, у кого был дом, место, куда они могли бы страстно желать вернуться. Она тихо спросила Чжоу Фэй: «В 48 крепостях я... смогу ли я также изучать боевые искусства?» 

Чжоу Фэй сделала паузу, пытаясь сообразить, что сказать.

Выражение лица У Чучу тут же снова помрачнело, и она продолжила: «Тогда, я думаю, это невозможно. Я слышала, что все мастера боевых искусств должны начинать с юного возраста, так что я, наверное...»

«Почему ты не можешь?! Хотя ты, возможно, и не будешь так хороша, как те, кто практиковал с юных лет, но ты, по крайней мере, станешь сильнее, чем сейчас. Когда мы вернемся, я попрошу... - Чжоу Фэй собиралась сказать «мою мать», но передумала, так как у госпожи Ли и так был забот полон рот, и у нее могло не оказаться на это времени. Она продолжила: - ...бабушку Ван, чтобы она научила тебя. Она очень добрая и хорошая, и обязательно согласится».

Чжан Чэньфэй рассмеялся: «Только посмотри на себя, даёшь моей матери работу».

Радость промелькнула на лице У Чучу, и она открыла рот, чтобы что-то сказать. Но затем выражение ее лица внезапно стало сдержанным, и она тихо отошла в сторону.

Чжоу Фэй подняла глаза и увидела, что Се Юнь подошел, наконец-то сумев отбиться от любопытной толпы, но воздержался от прерывания ее разговора с юной барышней У. Он стоял в нескольких шагах от них, лучезарно улыбаясь и скрестив руки на груди.