Онлайн чтение книги Крушение «Великого Океана» Masterman Ready, or the Wreck of the Pacific
ГЛАВА XXXVII

Рыбный пруд. — Перевозка камней. — Аллигатор. — Акула. — Свиньи. — Собаки. — Рассказ Риди.

На следующее утро начали устраивать рыбный пруд. Риди, Сигрев и Уильям прошли на отмель и на расстоянии ярдов ста от черепашьего садка выбрали мелкое место; в самой отдаленной его части от берега было не больше трех футов глубины.

— Нам нужно, сэр, только собрать маленьких глыб и камней, — сказал Риди, — и сложить из них стенки; с внутренней стороны сделаем их отвесными, с наружной — покатыми; таким образом, при волнении они будут разбивать волны. Понятно, вода будет проходить сквозь камни и, следовательно, постоянно обновляться. Правда, мы в любое время можем ловить рыбу, но у нас не всегда бывает время на это, а таким образом, кто мешает нам ловить рыбу в свободные минуты и пускать ее сюда?

— Но тут немного камней, — заметил Уильям, — нам придется приносить их очень издалека.

— Привезем наши колеса, мастер Уиль, и тогда нам будет легче, — заметил Риди.

— Но как перевозить камни, Риди?

— Мы подвесим к оси лоханку, — сказал Риди. — Я пойду устрою это и привезу наш экипаж, а вы и м-р Сигрев можете начать собирать ближайшие каменные обломки.

Риди вскоре вернулся с колесами; на оси висела прикрепленная ремнями лоханка. И скоро дело закипело.

М-р Сигрев с сыном собирали и привозили камни, а Риди, стоя в воде, строил ограду пруда.

— Мы забыли еще об одном деле, — сказал Риди, — но рыбный садок напомнил мне о нем.

— А что это за дело, Риди? — спросил Сигрев.

— Нужно устроить купальню для детей, да и для всех нас, — ответил Риди. — Скажу вам, что в мелком месте я, конечно, спокоен, но если бы вода доходила мне до колен, я был бы гораздо осторожнее. В этих широтах акулы страшно дерзки. Когда я был на Св. Елене, то видел печальное доказательство этого.

— Расскажите, Риди, — попросил Уиль.

— Я сам долго не верил, что такие вещи возможны, но видел ужасный случай в Вест-Индии; только там причиной несчастия была не акула, а аллигатор. Один голландец удил рыбу в заводи. Появился аллигатор футах в двух от него. Голландец не испугался, так как был на берегу. Вдруг аллигатор сделал в воде быстрый поворот и при этом так сильно ударил несчастного хвостом, что сшиб его в воду. Потом, схватив свою жертву, нырнул.

— Да ведь акула же не может сделать ничего подобного!

— Может, сэр. Два солдата стояли на прибрежных скалах Св. Елены; вода разбивалась о камни. Приплыли две акулы; одна из них повернулась и ударом хвоста сбила одного солдата в глубокую воду. Его товарищ побежал к баракам, чтобы рассказать о несчастии. Прошло около недели; однажды, увидев очень большую акулу за кормой шкуны, матросы бросили на веревке крюк, насадив на него кусок свинины. Акулу поймали, взрезали и, к своему ужасу, увидели в ней тело несчастного солдата. Только ноги до колен были откушены. Я видел челюсти и спинной хребет этого чудовища.

— Я не думал, чтобы они были так дерзки, — заметил Сигрев.

— А вы помните, как акула захватила свинью?

— Как-то поживают наши свинушки, Риди? — проговорил Уильям.

— Думаю, что им отлично; они едят молодые кокосовые орехи, которые часто спадают на землю, скоро одичают, и мы будем охотиться на них.

— Я думаю, одичавшая свинья страшный противник, — сказал Сигрев. — Как будем мы охотиться на них?

— С собаками, сэр.

Усиленная работа продолжалась, и скоро над водой показались стены. На закате работники вернулись домой.

После ужина Риди снова начал свой рассказ.

«До темноты мы не двигались. Потом мы пошли, поделив ружья и провизию.

Мы хотели идти на север, чтобы очутиться вне границ колонии, но Гастингс предложил раньше отправиться на восток с целью сделать обход, держась вдали от общего пути. Нас томила жажда; но наступила полночь, вышла яркая луна, а воды все еще не было и помину.

В довершение неприятности до нас доносился вой диких зверей.

Наконец, страшно утомленные, мы сели на выступ скалы, однако заснуть боялись и все время прислушивались к реву и вою животных. Все молчали. Каждый с сожалением вспоминал о тюрьме.

Беспокойная ночь прошла, рассвело. Рев и вой затихли. Мы пошли и не останавливались, пока не натолкнулись на источник. Тут мы напились, поели, ободрились и повеселели. После этого начался подъем на горы, по словам Гастингса, называвшиеся Черными горами. Унылы и суровы казались они. Ночью мы нарезали ветвей кустарников, чтобы зажечь костер, не только для того, чтобы согреться, но и в виде защиты от диких зверей, так как снова раздавался их дикий вой. Одного зверя мы видели днем, — пантеру, гревшуюся на солнце; она оскалила на нас белые зубы, но не двинулась.

Подле костра мы поужинали; каравай уменьшился наполовину; пострадала и ветчина, и мы поняли, что нам скоро придется добывать себе пищу.

После ужина мы легли, положив подле себя наше оружие и скоро заснули. Было решено, что первую треть ночи будет сторожить Ромер, среднюю Гастингс, а я стану на часы под утро. Но Ромер не выдержал, заснул, и наш костер загас.

Около полуночи я проснулся, чувствуя, что меня обдает чье-то жаркое дыхание; едва я опомнился, как меня что-то подняло за пояс, защипнув зубами тело. Я попытался схватить ружье, но вместо него сжал пальцами еще горящую головню и ударил ею по морде животного. Зверь бросил меня и убежал».

— Какое чудесное спасение, — заметила миссис Сигрев.

— Да, именно. Это, к счастью, была гиена, трусливый зверь. А все же без раскаленной головешки я погиб бы. Мой крик разбудил Гастингса. Он схватил ружье и выстрелил. Ромер же так и не проснулся; он совершенно изнемог от усталости.

«Понятно, этот случай придал нам осторожности. С этих пор мы всегда ложились спать между двумя зажженными кострами, и один из нас сторожил.

Мы шли неделю, переправились через горы и повернули на север. Теперь началась большая низменность. Все наши съестные припасы истощились; один день мы ничего не ели. Но позже нам удалось убить антилопу, и это дало нам запас мяса на три-четыре дня. В долине не было недостатка в дичи.

Но я забыл сказать, что в горах мы раз чуть не погибли. В то время мы были на лесистом склоне; нам пришлось идти до полудня; наконец, мы остановились отдохнуть в тени развесистого дерева. Гастингс лежал на спине, глядя на ветви. И вдруг увидел пантеру. Она лежала на одном из нижних сучьев, устремив на нас свои зеленые глаза и готовясь сделать прыжок.

Ромер схватил ружье и выстрелил, но прицелиться не успел. Пуля случайно попала в живот зверя и перебила ему хребет. Пантера упала футах в пяти от нас и с диким ревом скорчилась, собираясь кинуться на Ромера. Но хребет зверя был перебит, и он не мог подняться.

Скоро Гастингс вырвал ружье из рук Ромера и застрелил пантеру».

— Это было новое изумительное спасение от опасности, — заметила миссис Сигрев.

— Да, — ответил Риди.

«Но мы не сделались благоразумнее, напротив, становились все смелее и смелее.

Наше платье превратилось в лохмотья, но у нас осталось много пороха и патронов. Мы встречали много антилоп и гну, прямо бесчисленные стада, и пищи у нас было много, однако все эти животные служили причиной новых, и еще более страшных, опасностей. Каждую ночь до нас доносился львиный рев. Мы зажигали громадные костры, чтобы отгонять этих ужасных зверей, но все же часто с дрожью видали их.

Они подходили, но ни разу не нападали на нас, слишком боясь огня. Раз мы встретились со львом лицом к лицу.

Мы убили антилопу и бежали к тому месту, где она упала в высокой траве. И вот, когда мы подошли к травяной заросли, послышалось рыканье, и мы в десяти ярдах от себя увидели льва. Он лежал на убитом нами животном. Его пламенные глаза смотрели на нас, и он приподнялся, точно готовясь к прыжку. Мы повернулись и кинулись без оглядки. Лев не преследовал нас. В эту ночь мы легли спать без ужина. Шли мы, сэр, сами не зная куда, но все же к северу. Наше бегство продолжалось три недели; мы совсем измучились, и все трое, в один голос, говорили, что сделали безумный поступок.

По целым дням мы молчали, только перебрасывались словами, когда нужно было идти на охоту. Сознаюсь, мне хотелось броситься на землю и умереть. Вот почему я совершенно равнодушно слушал львиный рев и был не прочь попасть в львиные зубы.

Но раз утром мы встретили толпу туземцев. Говорить с ними мы не могли, но нам они показались мирными.

Это было племя карусов; мы узнали это, так как они, указывая на себя пальцами, говорили: «каррусы, карру-сы». Потом, указывая на нас, прибавили «голландцы».

Мы застрелили дичи и отдали ее каррусам; они были очень довольны и провели с нами дней шесть. Мы знаками спрашивали их, нет ли поблизости голландских поселков; они поняли и знаками же ответили, что есть, на северо-востоке. Мы предложили им проводить нас туда, обещали дать подарок, нам хотелось отдаться в руки голландцев и отправиться в тюрьму.

Два карруса согласились идти с нами, остальные с женщинами и детьми двинулись на юг.

На следующий день мы были в голландском поселке «Ранеты».

— Но оставим это теперь. Уже очень поздно.