Онлайн чтение книги Крушение «Великого Океана» Masterman Ready, or the Wreck of the Pacific
ГЛАВА LXII

Приближение дикарей. — Нападение. — Вождь дикарей убит. — Дикари отступают. — Вся вода исчезла. — Недостаток воды.

Громкие военные крики дикарей поразили и испугали Селину Сигрев. Еще хорошо, что она не увидала их страшных раскрашенных лиц!

Крошка Альберт и Каролина обняли ее, прижались к ней, и ужас отразился на их личиках. Они не плакали, только все осматривались кругом, чтобы понять, откуда несутся эти странные звуки, потом еще сильнее жались к матери. Мастер Томми был очень занят; он доедал остатки завтрака, так как, против обыкновения, никто не останавливал его. Юнона вышла из дому; она помогала делать нужные приготовления к обороне, высказывая большое спокойствие и смелость. Сигрев проделывал в стенах палисада достаточно широкие отверстия, чтобы в них можно было вставить дула ружей и стрелять в нападающих, не подвергаясь опасности. Уильям и Риди поджидали приближения врагов, держа ружья наготове.

— Теперь они заняты старым домом, сэр, — заметил Риди, — но он ненадолго удержит их.

— Вот они, — ответил мальчик, — и смотрите, Риди, ведь с ними, кажется, одна из женщин, которая бежала от нас в челне. Видите, она идет впереди, вместе с двумя мужчинами.

— Да, это одна из них, мастер Уильям. Ах, остановились; они не ожидали увидеть ограды; ясно, что они изумлены. Смотрите, все они остановились, разговаривают; они держат военный совет, совещаются, как действовать. Вот тот высокий, вероятно, один из их начальников. Знаете, мастер Уиль, хотя я готов сражаться изо всех сил, мне всегда неприятно начинать первому, поэтому я покажусь над палисадом; если они нападут, я буду стрелять со спокойной совестью.

— Но берегитесь, Риди, как бы они не ранили вас.

— Нечего бояться этого, мастер Уиль.

Но вот они. Риди стал на доску и показался дикарям. Они страшно закричали, двинулись, и штук двенадцать копий полетело в старика; дикари целились так хорошо, что если бы Риди не спрятался за ограду, он был бы убит. Четыре копья, дрожа, впились в палисад под самым его гребнем; некоторые перелетели через деревянную стену и упали на землю над чертой могучего частокола.

— Теперь, мастер Уильям, цельтесь хорошенько, — сказал Риди.

Но раньше, чем мальчик успел пустить выстрел, Сигрев, который по уговору занял место в углу, чтобы видеть, не делают ли дикари обхода к противоположной стороне, выстрелил, и высокий вождь упал.

Риди и Уильям тоже выстрелили; еще два неприятеля повалились на землю при громких воплях остальных. Юнона подавала новые заряженные ружья и уносила те, из которых стреляли. Миссис Сигрев, поручив Каролине смотреть за маленьким братом и велев Томми не двигаться с места, заперла их на ключ и побежала помогать Юноне заряжать ружья.

Теперь копья так и свистели в воздухе, и хорошо было, что защитники дома могли стрелять в нападающих, не показываясь им. Вопли усилились; дикари вели атаку со всех сторон; самые решительные из них карабкались, как кошки, и добрались до гребня палисада, но как только их головы показались над стеной, упали обратно, скошенные меткими выстрелами.

Бой продолжался долее часа; наконец, дикари, потерявшие много воинов, отошли от палисада, и защитники дома могли перевести дух.

— Во время этой перестрелки они не многое выиграли, — сказал Риди. — Мы хорошо бились, и вы, мастер Уильям, держались так, точно вас учили быть военным. Мне кажется, вы не дали ни одного промаха.

— Вы думаете, они теперь уйдут? — спросила миссис Сигрев.

— О, нет, нет еще, — ответил Ради. — Они испробуют все, раньше чем оставить нас в покое. Они храбры и, очевидно, знают, что такое порох, в противном случае выстрелы удивили бы их.

— Я согласен с вами, Риди, — заметил Сигрев. — Дикари, которые в первый раз слышат выстрелы, приходят в ужас.

— Да, сэр; тут этого не случилось, и я полагаю, они уже видели европейцев и бились с ними.

— Мне очень хочется пить, — сказал Уильям. — Принеси мне воды, Юнона.

Юнона ушла, чтобы исполнить просьбу мальчика, но тотчас же вернулась в полном ужасе.

— О, масса, о, масса, — кричала она. — Нет воды, вся вода вытекла!

— Вытекла? — вскрикнули все в один голос.

— Да, не осталось ни капли.

— Я налил бочку до краев, — произнес Риди. Течи в ней не было, в этом я уверен. Как же могла случиться такая беда.

— Масса, я кажется поняла, — заметила негритянка, — когда мы стирали, мисси послала массу Томми за водой к колодцу. Помните, мисси, как он скоро вернулся? Помните, вы еще похвалили его за это и за обедом сказали о том, какой он послушный? Я знаю: масса Томми не пошел к колодцу; он принес в своем ведерке воды из бочки и потом ни разу не ходил к колодцу, а брал воду из бочки, да так и выпустил ее всю.

— Боюсь, что ты права, Юнона, — сказала миссис Сигрев. — Что делать?

— Я поговорю с массой Томми, — сказала Юнона и побежала в дом.

— Это бедовое дело, миссис Сигрев, — серьезно и печально заметил Риди.

Сигрев покачал головой.

Все они понимали опасность положения: если дикари не оставят острова, осажденные погибнут от жажды или будут вынуждены сдаться и тогда, конечно, их убьют.

Юнона вернулась; ее подозрения были справедливы. Томми понравилось, что его хвалят за скорую доставку воды; он вынул затычку и часть воды перенес к матери и Юноне, остальную же выпустил. Теперь он плакал и обещал не выливать больше воды.

— Поздно, — сказал Сигрев.

— Что же делать, по воле неба наши предосторожности уничтожены неосмысленным ребенком, и нам остается только подчиниться судьбе! — сказал Риди, и помолчав, прибавил:

— Да, сэр, — теперь мы можем только надеяться, что дикари утомятся и бросят и нас, и остров.

— Если бы только нашлась вода для детей, мне было бы все равно, — заметила миссис Сигрев и спросила: — Юнона, неужели нигде не осталось воды?

— Нигде, мисси, ни капли, вся ушла! — ответила негритянка, печально качая головой.

Селина пошла сама посмотреть, нет ли где воды; Юнона печально побрела за ней.

— Плохо дело, Риди, — заметил Сигрев. — Чего бы мы теперь не дали за ливень, ведь. тогда мы могли бы собрать дождевые капли.

— Нет никаких признаков дождя, сэр, — ответил Риди.

— Хорошо, если бы дикари вернулись; потому что чем скорее они придут, тем скорее решится вопрос.

— Вряд ли они вернутся сегодня, сэр, — сказал старик. — Вот разве ночью. Но ночного нападения я боюсь больше, чем дневного. Приготовимся к нему.

— А что же мы можем сделать, Риди? — спросил мальчик.

— Прибить к пальмам доски над гребнем палисада таким образом, он станет выше, и через него будет перебраться труднее, чем теперь. Потом нам нужно зажечь большой костер, чтобы нам не пришлось сражаться в полной темноте. Правда, это им даст возможность, глядя в щели палисада, видеть, где скрываемся мы, но им будет все же трудно попасть в нас копьями; значит их наблюдения не особенно важны. Костер мы зажжем в середине огороженного пространства и нальем в него побольше дегтя, чтобы он горел как можно ярче, но, конечно, не следует зажигать его, пока враги не сделают нападения.

— Хорошая мысль, Риди, — сказал Сигрев, — если бы только не было этого ужасного несчастия — недостатка воды, я верил бы, что мы прогоним их.

— Может быть, нам придется жестоко страдать, но никто не знает, сэр, что принесет нам завтрашний день, — заметил Риди.

— Правда, Риди. А вы видите теперь дикарей?

— Нет, сэр, они ушли с того места, где совещались, я даже не слышу их голосов. Вероятно, они хоронят убитых и ухаживают за ранеными.

Как и предполагал Риди, в этот день дикари больше не нападали, и Уильям с отцом стали готовиться к ночной атаке; с трех сторон сделали палисад выше, по крайней мере на пять футов, сложили громадный костер и поставили в него дегтярную бочку, набили листьями кокосовых пальм, смешанных с деревянными обломками и дегтем.

Не было ни обеда, ни ужина, так как можно было есть только ветчину, солонину или соленую свинину, а по совету Риди никто не дотронулся до соленой пищи, которая усилила бы жажду.

Бедные дети жестоко страдали; маленький Альберт стонал, жаловался и печальным голоском кричал.

— Водички, водички!

Благоразумная Каролина знала, что воды нет и сидела молча и спокойно, хотя ужасно томилась от жестокой жажды; что же касается Томми, виновника беды, он был нетерпеливее всех и так сильно кричал и плакал, что рассердил Уильяма; рассерженный мальчик подошел к младшему брату и с досады сильно дернул его за ухо; после этого капризный Томми перестал кричать, а только тихо хныкал, боясь нового наказания.

Риди остался подле палисада и караулил; в доме царило такое уныние, такое страдание и тоска, что каждому хотелось уйти во двор. Никто не мог облегчить страданий жаждущих, и бедной Селине Сигрев выпала на долю тяжелая задача заставлять детей покорно выносить невыразимое лишение. А погода, как нарочно, была ясная и знойная.