Онлайн чтение книги Ночь у Насмешливой Вдовы Night at the Mocking Window
Глава 11

Часы наверху пробили без четверти двенадцать.

Хотя свет в нижнем коридоре был выключен, благодаря луне, светящей на стеклянные панели входной двери, полковник Бейли и сэр Генри Мерривейл без труда видели друг друга. Они сидели в мягких креслах друг напротив друга, почти соприкасаясь ступнями, у закрытой двери, ведущей в спальню Джоан.

Ночное бдение их постоянно сопровождалось яростными, хотя и едва слышными спорами. После одиннадцати, когда Джоан, которой еще совершенно не хотелось спать, легла в постель, каждый из них по очереди осторожно заходил в ее комнату, с интервалом примерно в десять минут, чтобы проверить, как она там. Было решено, что, пока один остается охранять дверь, а второй обследует спальню Джоан, дверь в целях перестраховки следует запирать изнутри — вдруг злоумышленнику все же удастся незаметно проскользнуть мимо стражи.

Джоан все не засыпала, хотя изголовье кровати находилось в тени между двух ярко освещенных луной окон. Джоан всякий раз, когда к ней входил дядя или Г.М., поднимала голову с подушки и шепотом, очень живо отвечала на их вопросы. Иногда за окнами мелькали силуэты двух других беспокойных стражей.

Окна по-прежнему были надежно заперты. Тщательный обыск, проведенный перед тем, как полковник и сэр Генри решили сделать небольшую передышку, не выявил возможного спрятавшегося злоумышленника. Наконец «суета», как обозвал происходящее Г.М., начала сильно его раздражать.

— Чтоб мне лопнуть, почему бы вам не дать бедняжке немного поспать?

— А вам?

— Не знаю. Уж слишком плотно там все закупорено. Слишком! Не понимаю, как вообще возможно… хм. Нет, не понимаю!

Без двадцати двенадцать сэр Генри Мерривейл, чиркнув спичкой, увидел, что девушка спит. Нембутал, наконец, взял свое. Без десяти двенадцать полковник, также чиркнув спичкой, убедился в том же самом. Подойдя к окну, он о чем-то шепотом переговорил с Гордоном Уэстом, затем поспешил к двери, отпер ее, вышел, запер за собой и сообщил:

— У Фреда Корди есть револьвер!

Г.М. сидел в кресле, опустив по бокам руки.

— Вот и прекрасно, — глухо проговорил он. — Весьма кстати, знаете ли. Раз вы взяли в помощники чокнутого сапожника, который обожает плясать на надгробных плитах, ему, разумеется, больше всего на свете пригодится заряженный револьвер. А как ваша племянница?

— С Джоан все в порядке. Крепко спит. Я потолковал с Уэстом…

— Угу. Даже я услышал. Вы шипели, как два пустых пожарных шланга, которые включены на полную мощность. Вы велели Уэсту отобрать револьвер у психа?

— Да, велел. А теперь жалею.

— Почему?

— Если Уэст попытается отобрать у Корди револьвер, тот… просто сбежит. Или… надеюсь, он не пристрелит Уэста с досады. Корди вообще-то не псих. Он на самом деле очень гордится тем, что защищает нас!

— Тот еще защитничек, — проворчал Г.М. — Такие, как он, способны уложить стражу вместо вора. Господи, да вам и Вдова не потребуется! Поставьте Корди охранять дом, и к утру у вас будет полный дом трупов.

— Мерривейл, мне сейчас не до шуток.

— Мне тоже, — ответил Г.М. таким тихим и в то же время жутковатым голосом, что полковник Бейли удовлетворенно вздохнул. — Понимаете, — продолжал Г.М., — ваша затея мне с самого начала не пришлась по душе. И с каждой минутой она нравится мне все меньше и меньше. Маховик раскручен, и машина несется со скоростью двести километров в час; а я даже не знаю, в каком направлении мы движемся. И в правильности того, что происходит сейчас, большой уверенности нет.

— Успокойтесь, — негромко отвечал полковник Бейли. — Знаете, который сейчас час?

Г.М. с трудом дотянулся до своих очень больших часов, тикавших, словно гном ударял молоточком, и в полумраке долго разглядывал циферблат.

— Без четырех минут двенадцать.

— Отлично! — сказал полковник и тоже сел в кресло. Его передернуло; впрочем, такую дрожь можно только почувствовать, но не заметить. — А теперь, — продолжал полковник, — я вот что вам скажу. Если никто не объявится за четыре минуты, оставшиеся до полуночи, я буду абсолютно уверен в том, что все угрозы — блеф и что мерзавец даже и не думал сюда являться.

— Да. Я и сам думаю о том же.

— По-другому и быть не может! Мы несколько раз тщательно обыскали комнату. Окна заперты. Видит Бог, охрана не дремлет. Пробраться сюда сейчас просто невоз…

— Стойте! — взволнованно перебил полковника Г.М. — Ради бога, не употребляйте это слово. Вы не знаете историю моей жизни, иначе с тем же успехом могли бы выйти и свистнуть Вдове. Если хотите, скажите, что пробраться сюда сейчас в высшей степени маловероятно. Скажите, что готовы поставить сто гиней на то, что никто сюда не придет. Но никогда, никогда не употребляйте то, другое слово!

— Очень хорошо. Но разве… впрочем, не важно. Согласен.

— Спасибо. Так что вы говорили?

— Послушайте, — смущенно заявил полковник. — Я не из любопытных, как вы, наверное, заметили. Но минуту назад вы заявили, что вам все непонятно… особенно то, что происходит сейчас. Значит, остальное для вас более-менее ясно?

Г.М. откинулся на спинку кресла, скрестил руки и сплел пальцы на животе.

— А, вот вы о чем! — небрежно сказал он. — Конечно, ясно. Но остается еще несколько загадок, и я не мог бы разгадать их, даже если бы мне пришлось спасать жизнь.

— С прошлой ночи, — продолжал полковник, не глядя на собеседника, — я многое услышал о вас. Не помню точно, кто мне рассказал — вот что странно. Нет, ничего неприятного или позорного для вас. Но мне сообщили, что вы любите говорить загадками. Лично я против такой привычки ничего не имею, мне она даже нравится. Похоже на большой суперкроссворд, где, пока не разгадаешь ключевое слово, остальные кажутся ужасно глупыми. Если хотите говорить загадками, старина…

— Кто, я?! — воскликнул Г.М., обернувшись к полковнику с неподдельным изумлением. — Я — загадками?! Это уж слишком, сынок!

— А разве нет? Извините. Я слышал, что раньше вы так поступали. Но… послушайте, вы не обидитесь, если я спрошу, о чем вы уже догадались?

— Гм… ладно, — задумчиво прогудел Г.М. — Нет… я все вам расскажу потом… очень скоро. Вам известны все улики, кроме одной, которую я припрятал в рукаве, и я вам о ней расскажу. Я говорю загадками? Чтоб мне лопнуть, я выражаюсь прозрачнее некуда! Только слушайте внимательно!

Стрелка наручных часов Г.М. медленно подползала к двенадцати. Великий человек о чем-то размышлял.

— Видите ли, — неожиданно начал он, — у меня есть знакомая хозяйка отеля по имени Вэтью Конклин.

— Мм… да, знаю, — кивнул полковник.

— Вэтью — она ничего себе, — снисходительно продолжал Г.М. — Сама по себе она неплохая — для тех, кто не способен долго терпеть дамское общество, как, например, я.

Полковник снова кивнул. Инстинктивно оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что никаких дам поблизости нет, он осторожно начал:

— Вот что я вам скажу… Знавал я одну девчонку из Канпура…

— При чем тут ваши девчонки? — посуровел Г.М. — Помолчите-ка лучше да послушайте меня!

— Вы совершенно неправильно… А! Я понял. Но все равно, не надо было так говорить.

— Ладно, ладно. Итак, вчера вечером, когда я ушел от вас — перед тем, как явился викарий…

— Я его выпроводил, — отрывисто произнес полковник Бейли. — А потом позвонил епископу.

— В общем, после того, как я ушел от вас, я вернулся в «Лорд Родни». Спустя какое-то время, — Г.М. жестом показал, что времени прошло совсем немного, — я вроде как пригласил миссис Конклин к себе в номер. Хлопотное дело, — торопливо прибавил он с набожным видом, — но необходимое.

— Определенно.

На часах было без одной минуты двенадцать.

— Мы пили «Черный бархат» — пиво «Гиннесс» и шампанское; ну и коктейль, доложу я вам! А как эта женщина умеет говорить! Пока мы с ней болтали о том о сем, она сообщила мне сведения, которые ударили меня по голове, точно молотом. Вот то, о чем я до сих пор умалчивал… Полковник, — продолжал Г.М., — примерно за неделю до того, как я сюда приехал, в Стоук-Друиде распространился слух, будто из Лондона едет великий детектив с огромным ключом к разгадке тайны. Именно так говорили местные: «Великий детектив с огромным ключом к разгадке»… Но клянусь всем на свете, слух не имел ко мне никакого отношения! Неделю назад я и не слыхал о Стоук-Друиде. Я ничего не знал, пока в пятницу не получил телеграмму от Рейфа Данверса. Я приехал к нему в субботу, чтобы взглянуть на одну старинную книгу, — впрочем, это не важно. В общем, только в субботу я и узнал об анонимных письмах… Странно то, что все как один, — Г.М. щелкнул пальцами, — решили, будто я и есть тот великий детектив с огромным ключом к разгадке! Даже ваша племянница так подумала. Когда я встретил ее в лавке Рейфа, она сказала: «Вы — тот человек, который разгадывает тайны запертых комнат, находит исчезнувших людей и истолковывает чудеса. Должно быть, вы приехали, чтобы…» — и замолчала. Есть и другие детали, но мы их опустим. Вот что подумали все.

Из мрака выступила мрачная физиономия полковника; он сурово сдвинул кустистые брови.

— Но в чем же тут соль, будь она проклята? Если все ошиблись, то какая разница?

— Ха! Вы все еще не понимаете, куда я клоню?

— Боюсь, что нет.

Наверху начали бить часы — наступила полночь. Пальцы полковника Бейли судорожно вцепились в подлокотники кресла.

Но ничего не произошло.

Дом заполняли темнота и лунный свет. В спальне мирно спала Джоан Бейли, волосы ее разметались по подушке и свешивались с кровати — с той стороны, где стоял прикроватный столик. Окна были по-прежнему надежно заперты, как и в девять вечера. Снаружи стражи были начеку — даже больше, чем раньше.

В некотором отдалении, на низинном сыром лугу, где туман льнул к земле, каменная Насмешливая Вдова хранила на лице загадочную улыбку. Главная улица погрузилась в сон; окна были закрыты ставнями. Церковь и дом приходского священника казались вымершими, если не считать движения стрелок на церковных часах.

На втором этаже дома полковника Бейли раздался последний двенадцатый удар часов. И полковник, и Г.М. сидели неподвижно и ждали еще целую минуту. Она тянулась бесконечно. Наконец, пальцы полковника понемногу ослабили хватку.

— По-моему, все кончено, — беззаботно заметил он.

— Угу, — с облегчением, в котором он не мог признаться даже самому себе, отозвался Г.М. Его прошиб холодный пот. — Сейчас ведьминское время, но ни одна ведьма так и не появилась.

— Хотите сигару, старина?

— Спасибо, не возражал бы.

Пламя спички осветило их бледные, напряженные лица. После того как спичка погасла, только красные огоньки сигар нарушали ночной мрак, да слабо виднелись очертания их голов, словно отделенных от тел.

— Если не возражаете, — заявил полковник после долгой паузы, — давайте просидим здесь до рассвета. Я не оригинален: если уж валять дурака, так валять по-крупному. Никакой опасности вовсе не было! — Он заговорил громко и сердито. — Ведь я так и предсказывал с самого начала! Я знал, что так будет!

— Конечно, конечно.

— Кстати, вы начали говорить о том, что вам почти все ясно. На память я не жалуюсь, могу запоминать целые страницы печатного текста. Но сейчас… Боюсь, я совершенно не помню, что вы говорили.

— Мы разбирали тонкие и замечательные подробности дела и дошли до той его части, где вы вообще ничего не понимаете. И все же я не возражаю против того, чтобы поговорить. Позвольте, я начну, и скоро вы сами все поймете. Можем начать с нескольких дат. Итак, когда начали приходить письма?

— В июле. Раньше никто в наших краях не слыхал ни о чем подобном.

— Я скажу точнее, — заметил Г.М., чья сигара наклонилась под опасным углом, но вскоре снова перекатилась в угол рта. — Первое письмо пришло первого июля. Моя Вэтью — я имею в виду миссис Конклин — единственная дама, которая умеет общаться с другой особой по имени Элли Харрис, почтмейстершей. Вы знакомы с Элли Харрис?

Полковник Бейли не расхохотался; это было бы слишком демонстративно. Однако плечи его дрогнули от беззвучного смеха.

— Видите ли, — продолжал Г.М., — почти никто не может нормально общаться с Элли. Она глуха как пень; она кричит, и все нервничают. Кроме того, все равно невозможно разобрать почти ничего из того, что она говорит. Но миссис Конклин выросла в доках Ост-Индской компании; в прежние времена там все кричали и никто ничего не понимал, но она как-то научилась. И вот вам результат: первое письмо пришло первого июля. И получила его не кто иная, как Стелла Лейси.

Полковник выпрямился:

— Миссис Лейси? Что вы, старина! Миссис Лейси вообще не получала анонимных писем!

— Она солгала, — просто ответил Г.М. — Но это мелочи. Не обращайте на них внимания, а лучше уделите внимание датам. Когда утопилась Корделия Мартин?

— Это установлено точно. В ночь на двенадцатое августа. Но миссис Лейси!..

Г.М. досадливо отмахнулся.

— Вот именно! — многозначительно заявил он. — Двенадцатого августа. А что потом, сынок? Письма прекратились. Целый месяц их не было, как я понял из содержимого корзинки и из рассказа миссис Конклин, целый месяц не было ни единого анонимного письма… Чем это можно объяснить? Видимо, — продолжал Г.М., — автор анонимных писем испугался. Клевета — само по себе дело неприятное, но гибель несчастной женщины практически, если не юридически является убийством. Дело зашло слишком далеко. И вот аноним решил остановиться — возможно, навсегда.

— Но потом письма начали приходить снова!

— Стойте! — Г.М. делал гипнотические пассы руками, и сигара словно бы плясала в воздухе. — Вот что показалось мне странным и непонятным. Целую неделю, как я уже говорил, жители Стоук-Друида ожидали прибытия великого детектива с огромным ключом. Чтобы оправдать слух, он должен был появиться в конце недели, тринадцатого сентября. И в тот самый день разным адресатам пришли по меньшей мере два анонимных письма! Сынок, в чем цель Вдовы? Великий детектив может оказаться на самом деле опасным противником. Разве не пришла пора спрятаться и прекратить пускать яд? И тем не менее письма были отправлены. Я спрашиваю вас: почему?

— Тут все просто, — проворчал полковник Бейли. — Самонадеянность! Анониму захотелось поглумиться, захотелось спросить: «Ну что, съели? Плевать мне на вашего великого детектива!»

— Д-да, — согласился Г.М. — Вот естественный ответ, какой дадут на мой вопрос люди, мыслящие обыкновенно. Но тогда почему Вдову испугала гибель Корделии Мартин?

— Но, дорогой мой, вы ведь просто гадаете! Если концы с концами у вашей версии не сходятся, значит, она неверна.

— О нет! — упрямо возразил Г.М. и, бросив сигару на пол, раздавил ее каблуком. — Например, никто не задается вопросом о мотиве. Настоящий ураган писем вплоть до двенадцатого августа мог иметь какой угодно мотив: возможно, чистая, обыкновенная злоба. Но вторая порция… чтоб мне лопнуть, я чую здесь нечто совсем другое!

На мгновение он задумался, опустив подбородок на грудь.

— Возможно, у меня вся линия доказательств пошла вкривь и вкось, — проворчал он и надменно добавил: — Что случается редко. Но Вдова обещала появиться и не появилась. Девочка, — он кивком указал на закрытую дверь спальни, — спокойно спит в окружении охранников. Значит, я всецело заблуждался. Нам придется признать…

Вдруг Г.М. замолчал.

— Боже! — вскричал полковник Бейли.

Из-за запертой двери спальни Джоан, слегка приглушенные дверью и закрытыми окнами, донеслись три револьверных выстрела.

Гром выстрелов из «уэбли» 38-го калибра разнесся по всей Главной улице. Обитатели дома застыли, как будто их парализовало; на улице же послышались крики.

Почти сразу же из спальни донесся вопль ужаса, воистину нечеловеческий, поэтому вначале Г.М. даже не понял, что кричала женщина. Но Джоан крикнула снова, а потом еще и еще раз. И снова — тишина, только кулаки забарабанили по стеклу.

Полковник, стряхнув с себя оцепенение и выкинув сигару, начал действовать хладнокровно и быстро. Он вставил ключ в замок, отпер дверь и распахнул ее настежь.

Они с Г.М. застыли на пороге. Напротив них, освещенные луной, были два больших окна и между окнами изголовье кровати. Спальня во мраке была почти невидима. Двое мужчин — по одному за каждым окном — молотили по стеклу.

Полковник, натыкаясь на мебель и расшвыривая в стороны стулья, подбежал к кровати, где лежала Джоан; ее голова была на одном уровне с прикроватным столиком. Кулаки снова замолотили по стеклам. Гордон Уэст, чьи глаза находились в трех футах от полковника Бейли, что-то неразборчиво спросил. Г.М., оставшийся на пороге, безуспешно щелкал выключателем.

— Она жива! — заревел полковник Бейли, подняв Джоан за плечи и увидев, как дрогнули ее веки. — По-моему, она даже не ранена. У нее просто об… нет, не обморок! Одурманена проклятым снотворным!

Г.М. с порога позвал Поппи, служанку, которая обещала на всякий случай не спать. На столике Джоан оставила мисочку с водой и салфетку, которую в случае необходимости можно было класть на лоб. Пошарив по столику руками и найдя мисочку, полковник начал осторожно промокать племяннице лицо. Вскоре Джоан открыла глаза — как раз когда комнату наполнили шум и крики.

— Если вы не откроете окно, — кричал Уэст, — я его разобью!

— Мерривейл! — отрывисто крикнул полковник через плечо. — Какого черта вы не включаете свет?

— Потому что выключатель не работает. Но я не уйду отсюда, пока кто-нибудь меня не сменит. Черт бы побрал ваши дурацкие замки! Попробуйте включить лампу на столике!

Дотянувшись до настольной лампы, полковник злобно сообщил, что лампочка выкручена из патрона, а он в темноте расплескал воду из миски. Джоан, механически открывшая глаза и узнавшая дядю, прижалась к нему. Поппи кубарем скатилась сверху по лестнице, как ни странно, не набив ни одной шишки.

— Стань у двери, — приказал служанке Г.М. — Расставь руки и ноги! Если кто-нибудь попробует пройти мимо тебя, кричи. Поняла?

Поппи издала звук, похожий на сирену воздушной тревоги, и кивнула.

— Вон ваша поганая лампочка! — закричал Уэст. — Она на столике, на самом краю, совсем рядом с окном!

Полковник Бейли наконец нащупал лампочку. Когда он вворачивал ее в патрон, из-за левого окна послышался высокий радостный голос. Фред Корди, освещаемый лунным светом, плясал и дергался за окном, как марионетка в кукольном театре.

— Я ее подстрелил! — вопил Корди. — Подстрелил ее! — И сэр Генри Мерривейл, у которого не было сил говорить, почувствовал, как у него по черепу поползли мурашки.

— Никого вы не подстрелили! — зарычал полковник. — С ней все в порядке! Она…

От мощного удара стекло едва не разбилось. Тут мягкий, но достаточно яркий свет залил комнату: лампа на прикроватном столике наконец загорелась.

Никто не шевельнулся, кроме сэра Генри Мерривейла. Он подошел к окнам и внимательно осмотрел их. Хотя одна задвижка слегка болталась, оба штыря прочно сидели в гнездах. Окна по-прежнему были надежно заперты.

За окном Г.М. заметил дикое лицо Гордона Уэста, который обматывал полой пальто кулак, намереваясь разбить стекло. Г.М. отодвинул задвижку и поднял тяжелую раму. Она двигалась бесшумно. Уэст, успевший накинуть пальто на плечи, ворвался в спальню Джоан, сжимая в руке револьвер «уэбли» 38-го калибра.

Г.М. снова опустил раму, задвинул задвижку и внимательно огляделся.

— С ней все в порядке? — кричал Уэст. — С ней все в порядке?!

— Да, да, да! — возбужденно ответил полковник.

Уэст положил револьвер на прикроватный столик.

— Простите меня, сэр. — Он сделал выразительный жест.

Полковник Бейли, сидевший на краю кровати и поддерживавший одной рукой Джоан под спину, кивнул и встал. Уэст, заняв его место, крепко обхватил невесту за плечи. Джоан взглянула на него затуманенными голубыми глазами и улыбнулась.

— Выстрелы… — начал полковник.

— Стрелял Корди, — ответил Уэст, тяжело дыша. — Признаюсь, я не отобрал у него револьвер, когда вы мне велели. Я думал, все обойдется. Но потом я увидел…

— Да, сынок? — встрепенулся Г.М. — И что же это было?

— Какая-то проклятая странная тень, — сказал Уэст. — Мне показалось, она крадется вдоль стены. Это было перед тем, как пробили часы на колокольне. Возможно, мне все только показалось, может, то была игра света и тени; да, наверное, так и было. Во всяком случае…

— Продолжайте! — велел Г.М., упершись кулаками в бедра.

— Я прошептал Корди: «Какая-то странная тень!» Должно быть, он тоже ее заметил. В общем, он выстрелил три раза. Я не мог ему помешать. Когда я попытался вырвать у него револьвер, я едва не сломал ему руку. Где Корди сейчас?

Стук в другое окно прекратился.

— Ушел, — сказал полковник.

— Обиделся. Он-то считает себя героем. Вот почему он все время вопил: «Я подстрелил ее!» Но бог с ним, с Корди. — Уэст сменил тон. — Джоан, ты не ранена. Ты не могла быть ранена. Почему ты кричала, милая?

Напрягая последние силы, Джоан с трудом подняла голову с его плеча.

— Гордон, — прошептала она.

— Что, Джоан?

— Она была здесь.

При закрытых окнах в комнате, заставленной мебелью, было душно. Никто не шевельнулся и не заговорил. Уэст облизал пересохшие губы.

— Кто был здесь, Джоан?

— Вдова. Я ее видела. Она… дотронулась до меня.

Джоан затрясло. Уэст, желая успокоить невесту, прижал ее к себе. Оглянувшись на своих спутников, он увидел, какое странное выражение застыло на их лицах. Уэст снова облизал губы. Он заговорил беззаботно, как будто обсуждал, кого позвать к чаю.

— Где ты ее видела, милая?

Джоан медленно показала на край кровати, на то место, где сейчас сидел Уэст, только чуть дальше.

— Что-то разбудило меня… Стук… Удары… Выстрелы… Не знаю… — Джоан делала паузу после каждого слова. Нембутал мешал ей говорить, но одновременно защищал от истерического припадка.

— Да, милая?

— Она была там. Напротив кровати. В лунном свете. Странная. — В голубых глазах застыло изумление. — В первый миг… мне показалось, что там стоит переодетый мужчина. Не знаю почему. Но это была Вдова. Она… Я увидела ее зубы. Она вытянула руку… Потом дотронулась до меня… больше я ничего не помню… ничего…

— Ты спала, милая, и видела страшный сон. Ну же, успокойся! Тебе все только показалось.

Но Джоан, хотя мысли у нее путались, не собиралась сдаваться. Она собрала все силы.

— Она была здесь! — негромко вскрикнула Джоан. — Она была здесь!

Голова ее упала на подушку, веки сомкнулись. Уэст заметил, что белки глаз у Джоан закатились. Грудь слабо вздымалась под легкой шелковой ночной рубашкой. Спустя какое-то время Уэст осторожно опустил голову девушки на подушку и встал.

— Обморок, — произнес он.

— Не обморок, — отрывисто возразил полковник. — Снотворное снова подействовало.

Прошла целая минута, но никто не произнес ни слова. Мягкий свет настольной лампы освещал комнату, оклеенную обоями с синими розами на желтоватом фоне. Поппи, расставив руки и ноги, охраняла дверь. На полу валялись стулья, обитые бархатом. Спрятаться в спальне Джоан было негде — разве что в огромном викторианском гардеробе; однако в нем, как показал произведенный неоднократно тщательный обыск, ничего не было, кроме одежды Джоан. Поппи была настроена решительно: мимо нее мышь не проскочит. В глазах у всех светилось подлинное изумление.

— Что-то тут не так! — заметил Уэст. Он поднял с прикроватного столика револьвер, как будто желая защититься от врага, и медленно повернулся. — Говорю вам, — закричат он, — она просто не могла сюда проникнуть!

— Знаю, сынок, — без выражения согласился Г.М. — И однако, проникла.