Онлайн чтение книги Охотники за орхидеями
Глава двадцать четвёртая. Больной выздоравливает

Три дня ранчо навещал уже знакомый нам неразговорчивый человек, а дон Педро за эти дни вовсе не отлучался из дома. Обитатели деревни с трогательным вниманием заботились о наших приятелях.

Девять дней и девять ночей боролся Франтишек со смертью, которая не отступала от его постели. Только на десятый день молчаливый доктор объявил, что битва выиграна.

— Дон Франсиско будет жив и, прежде чем настанет жатва, встанет на ноги, — сказал он.

То был настоящий праздник, тем более что к этому времени вернулась и хозяйка дома. Друзьям впервые было позволено навестить больного.

Они едва узнали его — так он похудел и ослаб. Все, не исключая и Льготки, бросились к нему, как к воскресшему из мёртвых. Много накопилось на сердце… но свидание продолжалось всего несколько минут. Они даже не успели сказать, как оплакивали его, как горевали, какими одинокими чувствовали себя и как безгранично они его любят!

Франтишек лишь улыбался и пожимал им руки своими худыми пальцами.

Друзьям разрешено было приходить к нему каждый день, но ненадолго. А когда месяц спустя слуги вынесли больного на веранду, все собрались вокруг него и рассказывали, рассказывали без конца. Явились даже Льготкины дети. Эти непоседы рвали всё подряд своими зубками и коготками. У них начали проявляться разные наклонности: маленькая Рика готова была часами сидеть у кого-нибудь на коленях, Плутон играл со всем, что стояло и двигалось, а Каро, сидя на хвосте, размышлял и только шевелил ушами, отгоняя мух.

— Дорогие друзья, — сказал однажды Франтишек, — готовьтесь к отъезду. Как только я поправлюсь, мы поедем домой.

— Домой! — излишне громко закричал Еник: он чуть не помешался от радости. — Домой? Это правда?

— Как то, что я ранен. Ах ты, сорвиголова! — впервые за время болезни попытался пошутить Франтишек. — Задачу свою мы выполнили, и очень неплохо. А когда я поправлюсь, надо будет как следует отдохнуть. Напряжение мне уже не под силу. Какой же от меня теперь прок? Да и здешний доктор советует возвратиться домой.

— Здешний доктор? — удивились все.

— Да, этот молчаливый человек — отличный доктор. Возможно, у него нет университетского диплома, зато он одарён от природы, обладает большим опытом и, самое главное, терпением и любовью к больным.

Ласковая хозяйка взглядом дала понять, что пора кончать беседу. Глаза больного смежались от усталости. Он был ещё слаб и часто засыпал.

Друзья посовещались и договорились, что с сегодняшнего дня перестанут бездельничать. Перед возвращением домой оставалась ещё кое-какая работа: несколько ящиков и корзин были не наполнены. Охотники решили собирать орхидеи без своего начальника, тем более что теперь в окрестностях стало вполне безопасно.

На следующий день рабочие с Вацлавом двинулись к северу, а Еник остался; он ждал, когда ему позволят зайти к больному. Потом, сидя в ногах Франтишека, он пытался как-нибудь объяснить отсутствие Вацлава, но раненый сказал с усмешкой:

— Мальчик, не трудись, меня не проведёшь! Я ведь вижу, что вам надоело бездельничать, и Вацлав с людьми отправился к каньону.

Что оставалось делать Енику? Пришлось признаться во всём. Но Франтишек и не думал сердиться; казалось, он стал даже ласковее.

Дон Педро придумывал для больного различные забавы и как-то принёс шахматы, чем несказанно обрадовал Франтишека. Мужчины подсели к доске и даже принялись обучать этой королевской игре хозяйку дома. Не прошло и недели, как понятливая ученица с лёгкостью ставила мат своим учителям.

Теперь Франтишеку не приходилось скучать: не успевал уйти Еник, как возвращался Вацлав и рассказывал о работе. Конечно, рассказывал он с величайшей осторожностью, лишь о том, что не могло взволновать больного. К примеру, он ни словом не обмолвился о пуме, которую Диего застрелил в двадцати шагах; это, конечно, встревожило бы Франтишека, и он, чего доброго, запретил бы вылазки за орхидеями. А с пумой получилось так. Хищники — ягуар и пума — в этих странах избегают людей, но, если на них напасть или вспугнуть, свирепость их не знает предела. Тут уж человек не найдёт спасения даже на дереве: пума — как, впрочем, почти все хищники из породы кошачьих — очень хорошо лазает по деревьям.

Диего наскочил на пуму в скалистой пещере. Зверь подобрался, готовясь к прыжку, а Диего, увидев это, упал на землю. Пума перемахнула через него, но не убежала; наоборот, она била землю могучим хвостом, собираясь снова прыгнуть. Диего дрожал ещё и теперь, рассказывая, как страшно горели её зелёные глаза.

В пещере раздалось мяуканье — значит, там детёныши! — и Диего понял, что пропал: пума не уйдёт от пещеры и растерзает непрошеного гостя. Действовать надо было быстро. Лёжа на земле, он поднял ружьё и выстрелил в зверя, присевшего в двадцати шагах от него.

Выстрел оказался удачным; пума подскочила, но тут же рухнула наземь, сражённая наповал. Диего сорвался с места и спрятался за камень, выстрелил оттуда ещё раз по метавшемуся животному и убежал.

Только приблизительно через час привёл он индейцев к месту боя, где валялся труп пумы.

Дои Педро, разузнав о происшествии, послал своих людей подобрать детёнышей. Здешние жители не боятся ни ягуаров, ни пум, но истребляют их, чтобы спасти скот.

Слуги дона Педро охотно отправились в горы; они принесут детёнышей в корзине, выкормят их молоком, а потом продадут. В Сан-Хосе, куда приезжают агенты зоологических садов и зверинцев всего мира, за такую добычу можно получить немалые деньги…

Прошло два месяца. Франтишек уже поправился настолько, что мог отважиться на путешествие. Тяжело было нашим друзьям прощаться с хозяевами ранчо и гостеприимными жителями деревни. А те провожали гостей словно близких родных, отправлявшихся в дальнюю дорогу. Прощание затянулось на целых два дня. Провожающие и отъезжающие обменялись сотнями обещаний. То и дело слышалось:

— Не забывайте нас!

— Не забудем!

— До свидания в Коста-Рике!

— До свидания в Европе!

— Будьте здоровы!

— Будьте счастливы!

— Счастливого пути!

Хорошо снаряжённые, уложив драгоценный груз, наши охотники за орхидеями отправились по уже знакомой равнине. Всё имеет конец — даже самые сердечные проводы. И вот, простившись с самыми радушными из людей, каких только им довелось встретить в Центральной Америке, наши путешественники ускоренными дневными переходами двинулись в Карильо.