Онлайн чтение книги Охотники за орхидеями
Глава шестая. Жизнь в лагере

Отужинали, но спать ещё не хотелось. Первый день в лесу промелькнул, как в сказке, и охотники, забыв об усталости, уселись вокруг огня и увлеклись разговором. Вацлав с Еником предались воспоминаниям, а индейцы молча смотрели на огонь и прислушивались к беседе работников ранчо, среди которых прекрасно себя чувствовал негр Хосе. Он отлично освоился и со своими новыми хозяевами.

— Послушайте, друзья, — сказал Франтишек. — Нельзя ли где-нибудь достать хорошую собаку? Лучше даже двух. Я хорошо заплачу.

— Отчего нельзя? — отозвался кто-то. — Почему же вы, сеньор, не сказали об этом на ранчо? Даром получили бы красивых собак.

Франтишек усмехнулся и подбросил хворосту в костёр.

— Не люблю я принимать подарки, за которые не могу отплатить тем же. И потом, зачем мне красивые собаки? Я хочу купить хороших псов здешней породы.

— Охотничьих или сторожевых? — спросил пастух.

— И ту и другую. Одна будет сторожить хижину, а другая могла бы сопровождать нас в лесу.

— Есть у меня на примете такие собаки, только они дорого обойдутся. Не меньше десяти песо, — сказал пастух и испытующе поглядел на Долежала: как тот отнесётся к этой цене.

— Если понравятся, я заплачу и двадцать, да ещё прибавлю пять песо тому, кто их приведёт, — ответил Долежал и поднялся, прислушиваясь: из леса доносился странный шорох — как будто кто-то волочил по земле тяжёлую ношу. Франтишек пошёл на звук.

Пастух с горящей веткой поспешил вслед за ним.

— А-а, это черепаха! Успокойтесь! — весело прокричал он. — Захотелось ей пить, вот она и спешит к ручью.

Еник с Вацлавом побежали смотреть на черепаху, а индейцы даже не шелохнулись — видимо, это зрелище было для них привычным. Хосе тут же радостно предложил убить её — тогда завтра у них будет вкусный суп. Но Франтишек не позволил сделать этого, и черепаха беспрепятственно прошлёпала дальше.

Почему-то только теперь, глядя на пляшущее пламя, Еник вспомнил о большой блестящей змее, которую видел днём. Когда же и Франтишек заговорил об этом, пастух подосадовал:

— Что же вы не сказали мне раньше? Судя по вашим словам, это немой бушмен! — взволновался пастух. — Он способен задушить не только человека, но и лошадь и осла, если они пасутся где-нибудь на опушке леса. И почему вы мне его не показали! Теперь он спокойно переваривает пищу, а мог бы уже болтаться на дереве со снятой кожей. На рассвете мы отправимся за ним — может, ещё найдём на прежнем месте: страшно ленив, злодей, иной раз, объевшись, может пролежать без движения несколько дней.

Еник с Вацлавом уже не слушали пастуха. Им вспомнилась родина. Задумавшись, друзья даже не сразу поняли, что к ним обращается Франтишек.

— Вы заметили, что звёзды здесь совсем не те, что у нас? Не правда ли? — повторил дядя свой вопрос. — Взгляните хотя бы на это великолепное созвездие. Это Южный Крест, вы, наверное, о нём слышали или читали.

Еник и Вацлав запрокинули головы и устремили взоры на низкий тёмный небосвод.

— Как тут всё великолепно! — вздохнул Вацлав. — И всё же мне милее наше небо, наша скромная, но гостеприимная земля!

— Не грусти, старина, — подбодрил друга Франтишек. — Что ж после этого окажет Еник?

— А мне, дядя, здесь всё очень нравится! Право, я ничего не стану бояться. Вот увидишь, какой я буду смелый, когда получше освоюсь! Вот индейцы ничего не боятся, из любого положения найдут выход: ведь им с детства знакомы все пути и проходы в джунглях, повадки их обитателей… — Еник оглянулся. — Только почему индейцы все вечера просиживают у костра неподвижно, словно каменные изваяния, такие немые и неласковые? Вот когда я выучусь их языку, мы начнём разговаривать и лучше поймём друг друга. Я думаю, они меня полюбят. Ты посмотри, дядя, они и теперь перестали хмуриться, словно почувствовали, что я хорошее про них говорю.

Франтишек задумчиво улыбнулся:

— У них тысячи причин не доверять белым, мой мальчик. Если же тебе удастся завоевать их доверие, ты приобретёшь настоящих друзей. Льстить им не надо — будь справедлив и приветлив, этого достаточно.

Костёр почти потух, лагерь медленно погружался в сон. Европейцы отправились спать в хижину, покрытую лишь ветками и широкими листьями тропических растений; работники ранчо улеглись под навесом. Они соорудили его незадолго до наступления темноты: вбили в землю восемь столбов, а из ветвей устроили нечто вроде лёгкой крыши. Только индейцы по-прежнему сидели вокруг костра, и монотонные звуки их голосов долго разносились в тишине ночи.

— Молятся, — тихонько объяснил Франтишек. — С тех пор как индейцы приняли христианство, они стали очень религиозны и любят пышные церковные обряды.

Ночь прошла без приключений, но наутро, не успели путешественники встать и умыться, а чёрный Хосе — приготовить завтрак, как трое индейцев со старшим рабочим ранчо принесли из леса огромную, уже мёртвую змею и повесили на одном из деревьев; змея висела, словно толстый стальной трос, местами тронутый ржавчиной. Пастух самодовольно оглядывал её, прикидывая, сколько хороших поясов, кнутов, ремней он сделает из её кожи. Он же рассказал Енику и Вацлаву о другой, гораздо меньшей, но зато более ядовитой змее: он имел в виду маленькую опасную куфию.

Франтишек щедро расплатился с рабочими, а пастуху напомнил об обещании достать двух хороших собак. Потом он передал тысячу сердечных приветов обитателям ранчо дона Фернандо.

Люди разошлись: одни направились на ранчо, другие — в глухие джунгли.

В лагере остался один чёрный Хосе; он забрался в хижину и принялся сооружать печь. Простой очаг его явно не устраивал. Но, прежде чем всерьёз приняться за дело, Хосе проведал мулов, напоил их и привязал там, где трава была погуще. Потом начал носить строительные материалы с берега ручья, где он нашёл камень и вязкую глину. После трёх часов работы Хосе с гордостью оглядел своё сооружение и в этот миг чем-то напомнил чумазых чешских пострелят, которые любят строить плотины на размокших после дождя дорогах: грязи на ребятишках больше, чем ушло на постройку! Но для Хосе это не имело значения: гостей он ждал только к вечеру — времени впереди было много.

Природная беспечность склоняла его вздремнуть, и Хосе не устоял: он растянулся на циновке, сплетённой из травы, и проснулся лишь в тот драматический момент, когда над его головой что-то раза два громыхнуло.

Увы, это гневалось не небо, а добрый «дон Франсиско», возвратившийся вместе с друзьями и помощниками к ужину. Чёрный Хосе вскочил, как олень, и мигом затопил свою новую печь, которой такое обращение совсем не понравилось: она так надымила, что хозяевам пришлось искать спасения вдали от хижины. Впрочем, не прошло и часа, как Хосе поставил на стол произведение своего кулинарного искусства — горшки с кукурузной кашей; однако похвал он не дождался: лакомки-европейцы были избалованы кухней дона Фернандо.

Зато индейцы принялись за еду с аппетитом, а затем, как и накануне, расселись вокруг костра, разведённого на расстоянии выстрела от дома.

Сегодня все поработали на совесть: индейцы взбирались на высокие деревья и сбрасывали с верхушек кустики орхидей; Еник с Вацлавом проворно подбирали их и относили к Франтишеку. Тот внимательно рассматривал их и сортировал: одни отбрасывал, другие осторожно укладывал в плетёные корзины. Правда, сегодня не удалось найти что-нибудь особенно любопытное, но мистер Хау мог быть вполне доволен: на большие фиолетовые кэттлейи в Лондоне всегда большой спрос.

Трудность теперь заключалась только в том, чтобы заинтересовать работой индейцев и научить их быстро распознавать редкие сорта орхидей, у которых часто совсем невзрачный, маленький цветок, величиной с муху, а иной раз не больше чешского башмачка, или челнока[15]Так в Чехии называют синие цветы, похожие на наши садовые «башмачки». Эти растения, как и встречающиеся в средней полосе Европы ночная фиалка, кукушкины слёзки, принадлежат к семейству орхидных, то есть к тому же семейству, что и самые разнообразные виды орхидей, встречающиеся в тропических лесах (но орхидеи Европы уступают тропическим по разнообразию и яркости окраски). Это семейство насчитывает около 20 тыс. видов растений. Орхидные растения многолетние, наземные или сапрофиты (они поселяются на деревьях и питаются за счёт их омертвелых гниющих частей).. Если бы нетерпеливый Франтишек мог на воздушном шаре или каким-нибудь другим способом подняться над верхушками деревьев — о, тогда бы он выбрал лучшее из всего царства орхидей! Но, увы, ни летать, ни взбираться на большую высоту Франтишек не мог, и ему оставалось довольствоваться тем, что сбросят на землю бесстрастные индейцы. Сначала они не понимали, чего от них хотят белые: индейцы недостаточно осторожно отделяли клубни орхидей от ветвей деревьев, и кустики орхидей часто падали на землю сильно повреждёнными или даже изорванными в клочья[16]Тропические орхидеи легко размножаются путём деления клубней и корневищ, а также черенками. Поэтому особенно важно было собранные экспедицией клубни и кусты орхидей доставить в оранжерею неповреждёнными..

Поэтому Еник решил как можно скорее научиться лазить по деревьям. Он будет приносить все растения целыми и невредимыми. Сегодня он уже пробовал взобраться на верхушку дерева, но дядюшка крикнул ему:

— Слезешь ты, наконец, или нет? Порвёшь штаны, упадёшь и, чего доброго, сломаешь себе шею. Сию минуту слезай!

Еник не посмел ослушаться и занялся ловлей бабочек и жуков.

Наверное, нигде больше нет таких красивых, разноцветных насекомых, как в Мексике. Поэтому занятие, которому мальчик предался от скуки, вскоре увлекло его. Но, когда Еник собрался похвастаться перед дядей своими скромными находками, тот досадливо махнул рукой:

— Всё это придётся выбросить!

— Но, дядя, я хотел собрать коллекцию насекомых, мотыльков и жуков. Знаешь, как наши ребята удивятся, когда…

— Чепуха! — перебил мальчика Франтишек. — Если эта коллекция не сомнётся в дороге, её сожрёт или моль, или ещё какая-нибудь мерзость — это уж обязательно. Я тоже пробовал собирать насекомых, когда впервые путешествовал, и всё пошло прахом; кто хочет привезти из тропиков такую коллекцию, должен хорошенько подготовиться. Раз как-то я встретил одного немецкого профессора — он вёз с собой целую аптечку. Видел бы ты, сколько у него было всяких жидкостей, порошков, ядов, коробочек, пузырьков, мешочков! А профессор ещё жаловался на ущерб, причинённый ему крошечными, почти невидимыми для глаза созданиями, которые словно избрали целью своей жизни пожирать коллекции учёных.

Еник слушал дядюшку с грустью. Вокруг летали огромные прекрасные бабочки. Протяни руку — и они твои. А дядюшка рассеял его радужные мечты. Еник уже представлял себе, как обрадуется Терезка при виде пёстрых, радужных насекомых. Он мог бы, например, выложить из них мозаичную картину. И всему этому теперь не суждено сбыться! Маленькие жучки, которых называют «точильщики», всё равно всё уничтожат!

К сожалению, кроме прекрасных бабочек, на Юкатане водятся и огромные муравьи и страшные песчаные блохи. Эти блохи проникают через обувь и впиваются в кожу ступней, под ногти, вызывая адский зуд, который не проходит до тех пор, пока человек не вырежет насекомых или не вытащит их иглой.

Франтишек всё это предусмотрел ещё в Лондоне и потому заказал для себя и для Вацлава специальные ботинки, сшитые из двух слоёв кожи с проложенными между ними алюминиевыми пластинками; сквозь такие ботинки песчаная блоха не проберётся. О Енике он тогда позаботиться не мог, и мальчик носил простые башмаки, к которым прикрепил краги, подогнанные по его размеру.

На обратном пути охотники наблюдали, как ласка охотится на зайца.

Но куда более неприятной была встреча с гремучей змеёй. Правда, она тут же убралась восвояси, но, однако, мысль, что опасность где-то по соседству от лагеря, не давала покоя Франтишеку и Вацлаву. Оба боялись главным образом за Еника, хотя ни тот, ни другой ни словом не обмолвились о своих опасениях.