Онлайн чтение книги Одиночество Титуса Titus Alone
Глава сто пятая

Титус не мог, разумеется, видеть внутренности заброшенного покоя, в котором томилась дюжина желчных монстров. Однако в этой темнице уже началось некое шевеление: выход из нее очистился от первого из гигантских персонажей, и следом за тем показалась, по-утиному переваливаясь на ходу, злобная пародия на сестру Титуса. На ней было драное платье из дьявольского багреца. Растрепанные черные волосы висли до колен, и когда она поворотила к зрителям лицо, мало у кого не перехватило дыхание. Лицо было заляпано черными, липкими слезами, а ободранные щеки пылали чахоточным румянцем. Ссутулясь, она волоклась за своей колоссальной матерью, но остановилась, почти уж вступив в освещенный факелами круг, и принялась жалостно озираться по сторонам, а затем карикатурно привстала на цыпочки, словно отыскивая кого-то. Простояв так несколько мгновений, она откинула голову назад, так что черные пряди волос ее почти коснулись земли, и, обратив жалкое, испятнанное лицо к небу, сложила губы в пустое «о» и облаяла луну. То было законченное безумие. И еще один повод для мести. Зрелище это завладело Титусом и потрясло его до того, что он забился, пытаясь вырваться из рук шлемоносцев.

Но следом он увидел нечто настолько странное и ужасное, что перестал вырываться и замер. Что-то начало подаваться в его мозгу. Что-то теряло доверие к себе самому.

– Где же мой сын? – вопросила вялая песчанистая гортань, и на этот раз мать повернулась к сыну, и он увидел ее лицо.

Оно разительно отличалось от охряного, лихорадочного, мокрого от слез лица Фуксии. Это походило на глыбу мрамора, по которой водопадом спадали морковного цвета пряди фальшивых волос. Чудище произносило слова, хоть и обладало лишь отдаленным подобием рта. Образина его походила на здоровенный, ровный валун, омытый и отглаженный тысячью приливов.

Увидев эту пустую глыбу, Титус закричал – то был обращенный к себе самому крик безысходности.

– Вот и мой мальчик, – промолвил песочный голос. – Ты слышала? Голос истинного Гроана. Как это прискорбно, и все-таки как возвышенно, что ему пришлось умереть. Нравится ли тебе в мертвецах, блудный сын мой?

– В мертвецах? – прошептал Титус. – В мертвецах? Нет! Нет!

И тогда в круг, обод которого пестрел лицами, вступила вразвалочку Фуксия.

– Милый брат, – сказала она, приблизясь к обломкам трона. – Милый брат, уж мне-то ты поверишь, не так ли?

И она обратила лицо к Титусу.

– Что пользы притворствовать, к тому же ты не одинок. Я утопилась, ты знаешь сам. И смерть соединила нас. Ты позабыл? Забыл, как я утонула в кишащем лягушками рву? И разве не славно, что оба мы умерли? Я по-своему. Ты по-своему.

Она встряхнулась, и облако пыли отлетело прочь от нее. И мгновенно рядом с Титусом возникла Гепара.

– Отпустите его светлость, – сказала она стражам. – Пусть себе поиграет. Пусть поиграет.

– Пусть поиграет, – подхватил хор.

– Пусть поиграет, – прошептала Гепара. – Пусть притворится, что снова живет.