Онлайн чтение книги Бездна Profundis
Глава 2.1 - Эрехон (1)

Наступил ранний рассвет. По наружным стенам небоскребов струились неясные солнечные лучи. Небо этой страны уже давно было изъедено мелкой пылью. Чистое голубое небо и пушистые, парящие кучевые облака стали реликтами ушедшей эпохи, которые можно увидеть только на фотографиях и видеозаписях.

Вспышка разрушила многие существующие объекты инфраструктуры и промышленности. Тем не менее, именно тогда на их месте возникли новые отрасли. Стали процветать заводы по переработке субпродуктов мутантов с целью получения новейших материалов и фабрики по производству специализированного оружия и защитного снаряжения. Здания и сооружения теснились на небольшом участке, где уже не оставалось ни одного свободного пятачка. В ситуации, когда человечеству грозила гибель, не могло быть и речи о сохранении окружающей среды. Необитаемые земли были заброшены и превратились в джунгли, а обитаемые — в асфальтовые леса.

Мужчина держал дымящуюся чашку кофе, наблюдая за суровым контрастом серого мегаполиса и зеленых окраин городских кварталов. Он вальяжно откинулся на спинку дивана из тончайшей кожи и скрестил ноги.

Солнечный свет, проникающий через застекленные от пола до потолка окна, выделил его профиль. Стильно одетый мужчина наслаждался кофе в пентхаусе в центре города. Эта сцена была будто прямиком из искусно отснятого модного номера мужского журнала.

Дверь позади него распахнулась. Спокойная атмосфера была немедленно разрушена.

— У Шин Дже!

У Шин Дже откинул голову и оглянулся. Его пепельно-серые волосы рассыпались по спинке дивана. Он ответил спокойно, ничуть не удивленный появлением незваного гостя:

— Доброе утро.

— Доброе утро? Херовое утро.

В открывшийся дверной проем шагнул высокий мужчина, его коротко остриженные волосы, загорелая кожа и сурово искривленные черты лица придавали ему угрожающий вид.

— Что с твоей проблемой? Что там произошло?

Шин Дже отмахнулся от его вопроса и грациозно кивнул в сторону машины для приготовления эспрессо:

— А что с ней? Чан-а[1], утреннего кофейку?

— Нет, спасибо! Что случилось с парнем, который буквально умирал перед отъездом, потому что не мог найти проводника? Что на самом деле произошло с тобой? Что ты выглядишь... нормально?

— Не понимаю, о чем ты.

— Вот ублюдок.

Чан выглядел так, словно собирался вот-вот умереть, и чувствовал, как высоко поднялось его кровяное давление. Он был одним из самых эмоциональных и «взрывных» среди S-рангов — легко поддавался гневу, возбуждению и веселью. Это было удивительно по-человечески.

— Ты сказал, что собираешься найти Альмутен, но все, чего добился — это проведение? И от кого же? У тебя никогда ни с кем не было более двух процентов совместимости.

— Что ж, это...

Шин Дже скрестил руки, откинулся назад и развалился на диване, неспешно размышляя и медленно моргая ресницами, которые на солнце казались серебристо-белыми. Чан ждал его ответа, чувствуя, как внутри него горит тысяча огней. Наконец, Шин Дже открыл рот:

— Это секрет.

— Если завтра я подохну, то стану призраком и приду свернуть тебе шею.

— Меня все интересовало, откуда исходит запах половой тряпки. Это же из твоего рта, не так ли?

— И как я оказался на работе у этого гада?

Чан скрежетнул зубами. На его лбу выступила пульсирующая жилка. Хотя он всегда был полон решимости не поддаваться раз за разом этому подонку, однако при каждой встрече с Шин Дже его лицо начинало неконтролируемо кривиться.

Впервые он встретил Шин Дже в подростковом возрасте, так что с тех пор минуло уже более десяти лет, и скоро их знакомству стукнет двадцатка. Они прошли слишком многое, чтобы называть этого ублюдка просто плохим другом. Теперь этот выродок превратился в отвратительного босса и смертельного врага.

— Не горячись. А то лопнет кровеносный сосуд в мозгу.

— Чего?

— Охотник Юн Чан, тебе стоит поскорее провериться на давление и обследовать мозг. Я прослежу, чтобы бюджет покрыл расходы, но проводник не сможет вылечить твой разум.

— Иди и сам проверься, ты, гребаный псих.

Шин Дже спокойно проигнорировал его и вновь поднял чашку с кофе, чтобы сделать глоток. И пока Чан продолжал скалиться, в открытую дверь вошел еще один человек.

— Я пришел проведать тебя... И хотел лично посмотреть, как Чан-хён ударяет в грязь лицом. Предложил Тэ Ину присоединиться, но он отказался. Сказал, что не хочет наблюдать за этим дерьмом, — невинно признался вошедший, который выглядел так, будто ему только что исполнилось лет двадцать, и которого скорее можно было назвать парнишкой, нежели мужчиной.

Чан, расстроившись, снова наморщил лоб.

— Все вы ублюдки.

— Капитан, может, вы приведете его сюда? Того проводника...

— Эй, Квон Хи Су.

Шин Дже, бывший как раз самым заинтересованным в этом деле лицом, никак не отреагировал, зато в разговор строгим тоном вмешался Чан. Хи Су тут же парировал с самым невинным лицом:

— Вкусняшками нужно делиться с семьей и друзьями. Несправедливо, что все достается одному лишь Капитану.

— Нет. Откуда нам знать, подходит ли нам этот проводник?

— Поэтому я и сказал, что давайте сначала пригласим его. Даже если нам он не подойдет, Капитан все равно получит проводника, так что уже хорошо, верно?

— Я предлагал вам нанять проводника напрокат или одолжить чужого, но не брать его в личное пользование.

— И как тебе проведение?

— Не могу сказать, насколько хорошо, но у нас здесь два S-ранга и два А-ранга, и все без напарников. Я уже вижу, как они пытаются командовать нами, как будто им все можно.

Число проводников было невелико, а Пробужденных, нуждающихся в проведении, — слишком много, поэтому зачастую происходило нечто подобное: среди проводников встречалось много таких, которые относились к одержимости и отчаянию Пробужденных как к трофеям, и наслаждались чувством превосходства, используя свою шкуру в качестве инструмента воздействия. Из-за одного такого человека даже рухнул целый Охотничий Орден.

Все могло стать еще хуже, если бы они командовали Пробужденными высокого ранга, например, S-ранга или А-ранга. Было крайне неприятно видеть, как тот, кому посчастливилось работать в паре с Пробужденным S-ранга, ведет себя так, будто сам стал высокоранговым. Проводники могли думать иначе, но с точки зрения Чана, как Охотника, все было именно так.

В отличие от Пробужденных, у проводников не было системы рангов. Это объяснялось тем, что показатель совместимости проводников, называемый «коэффициентом совместимости», сильно варьировался в зависимости от человека. Даже если один проводник направлял двух Пробужденных одного ранга, у него могло быть ноль процентов совместимости с одним и сто процентов — с другим. Проводник, не подходящий Пробужденному F-ранга, мог идеально подойти Пробужденному А-ранга. Конечно, это был самый экстремальный пример с точки зрения теории, но на деле существовала статистика, согласно которой ранг и степень совместимости в целом были обратно пропорциональны.

— А что если проводника не интересуют подобные вещи? Он может просто трудиться и так...

— Блять, это еще хуже. Какой здравомыслящий человек войдет сюда на своих двоих и подумает, что все происходящее — не бред сумасшедшего? Сможет ли он вообще остаться в здравом уме? Разве вы не помните, как в прошлый раз проводник сошел с ума и смылся через месяц?

— Сладость кончилась слишком быстро. Ему не удавалось даже оставаться трезвым, пока я с ним играл. А ведь это длилось всего лишь несколько часов в день. При этом я даже был внимателен к нему и держал его в чистоте.

Хи Су уселся на свободный диван и заулыбался, как мальчишка. Несоответствие между его юным лицом и словами было ошеломляющим. В отличие от других Пробужденных, которые рождались и жили как обычные люди, а их способности проявлялись в большинстве случаев не раньше детства или не позже подросткового возраста, Хи Су родился Пробужденным. Его мать и акушер, принимавший роды, стали первыми жертвами его способностей.

Редкая психическая способность даже для А-ранга. Хи Су заклеймили угрозой еще до того, как успело сформироваться его эго. И никто не осмеливался разговаривать с младенцем, которого все боялись до ужаса. Мораль, совесть и закон не имели для него никакого значения, хотя Хи Су осознавал, что может убить человека так же легко, как раздавить жука одним пальцем. Когда он вырос, то узнал, что есть Пробужденные сильнее его, поэтому вступил в охотничий орден и стал социализироваться.

Всякий раз, когда Чан видел Хи Су, он вспоминал Шин Дже времен своего детства. Хотя их характеры сильно разнились, в чем-то они все же были похожи: оба родились с чрезмерно жестокими и мощными способностями, из-за чего не могли понять людей, но в то же время испытывали к ним любопытство.

— Это Эрехон. Здесь толпы людей выстраиваются в очередь, чтобы быть нанятыми даже на поденную работу. Но вы хотите взять никому не известного проводника? Тогда для чего вообще нужна система? Зачем устанавливать правила?

— Система... а кто это решает? — ответил Шин Дже, слушавший весь этот обмен мнениями с привычной улыбкой на лице. Воздух вокруг него мгновенно стал холодным. — Мне он действительно нужен. Система? Правила и предписания? Если что-то подобное станет преградой, я просто разорву их на части и приведу его.

— Остальные...

— Если кто-то будет выступать против, приведи их сюда. Интересно, смогут ли они сказать то же самое мне в лицо.

— Забудь об этом. Как ты собираешься убедить того проводника? Хочешь сказать все начистоту? Что здесь есть четверо сумасшедших парней, которые окажутся на грани буйства, если не смогут получить проводника, и ему придется мучиться до смерти, пока он будет спать с ними? Уверен на все сто процентов, что ему это очень понравится.

— ...

На лице Шин Дже по-прежнему была улыбка, но его брови слегка нахмурились. Это было знаком остановиться. Чан невольно захлопнул рот. Несмотря на внешнюю безупречность и благородство, Шин Дже был коварен, как никто другой в этой комнате. Чан мог хоть целый день выплевывать в его адрес грубые ругательства, и ему бы все сошло с рук, поскольку они знали друг друга с детства, но стоило Чану переступить черту, и не было никакой гарантии безопасности.

— Я скоро приведу его. Не могу позволить, чтобы нечто подобное просто валялось где попало. Если удастся получить от него то, что я хочу, мне все равно, сможете вы его поделить или нет.

— Каков план?

— Я собираюсь сделать предложение. Нужно выглядеть как можно красивее.

Он сцепил руки под подбородком, слегка наклонил голову и улыбнулся. Было еще утро, поэтому его неуложенные волосы образовывали свободную прическу. Подобный жест был слишком изящным для человека, которого чаще можно было увидеть в костюме-тройке, чем в футболке, в драгоценностях и бархате, чем с пистолетом. Однако черты его лица были подобны цветку, так что это не выглядело слишком нелепо или уродливо.

— Что скажешь?

— Мне это охренеть как не нравится.

Чан тут же поднял средний палец. Нравится ему это или нет, но Шин Дже прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана, счастливо бормоча:

— Мне приготовить цветы и кольцо? Ах, я так взволнован.

***

Ю Гон открыл глаза. Он резко сел, даже не задумываясь о том, где находится. Накинутое на него тонкое одеяло зашуршало. Все тело пронзила пульсирующая боль. Перед его глазами была не мрачная улица с заброшенными заводами, а тихая комната с включенными флуоресцентными лампами. Стены и пол были цвета слоновой кости и не имели никаких узоров. А напротив него находлся...

— Хён... — пробормотал он со стоном.

Он протянул руку, не осознавая, как от этого движения натянулась капельница. Кто-то остановил Ю Гона со спины:

— Оставайтесь на месте.

Не обращая внимания на присутствие посторонних в комнате, Ю Гон все же предпринял безрассудную попытку встать. Хисон лежал на кровати всего в нескольких метрах от него, по всему его телу были наложены бинты и в него вводили жидкости, и в отличие от Ю Гона, который был относительно здоров, Хисон выглядел плачевно. С ног до головы он был покрыт бинтами и марлей, так что не было видно даже лица. К телу были подсоединены многочисленные провода от медицинского оборудования. На мониторе тонкой линией вырисовывался пульс — единственный признак того, что Хисон еще жив.

— Я проводник этого человека. Я хочу вылечить его прямо сейчас.

— Нет, вы не можете делать этого. Пожалуйста, отойдите.

— Моему брату больно, разве нет? Без меня он... Пожалуйста, пустите меня. Я сказал, отпустите!

Голос Ю Гона, никогда не терявшего самообладания, надломился. Последнее, что он помнил, — как лежал без сознания рядом с братом, впавшим в буйство и оставленным умирать. Ему никак не удавалось сохранить самообладание.

— Пэк Хисон сейчас в очень плохом состоянии. Даже если вы будете проводить его, это окажется просто бессмысленно, так как вы будете лишь держать его за руку или обнимать поверх одежды.

— Бессмысленно?

Ю Гон на мгновение расфокусировал взгляд, затем стал возиться с пуговицами на больничной одежде, которая была на нем, его пальцы отчаянно дрожали.

— Я сделаю это. Я сделаю что-нибудь еще. Я, я могу это сделать, так что мой брат...

— Пациент! Пожалуйста, вы не должны... — попыталась удержать его медсестра, стоявшая рядом с Ю Гоном.

В этот момент еще один человек, находившийся в комнате, наконец-то открыл рот:

— Проводник Пэк Ю Гон.

Его голос был слишком строгим и недружелюбным для того, чтобы говорить с пациентом, только что очнувшимся от комы. Незнакомец стоял у окна больничной палаты, одетый в безупречную темно-красную форму.

— Я майор Чжон Чхан Хёк, Эспер С-ранга, — представился он деловым тоном.

Потерянный взгляд Ю Гона упал на значок, прикрепленный к груди этого человека. Две соединенные в круг руки, а в центре пылает пламя. Это был символ штаб-квартиры по Управлению Пробужденными. Он выглядел довольно молодо для звания майора. Но это было нормальным явлением. В Центре не было зависимости между званием и стажем. Если ранг Пробуждения был низким, то можно было смело говорить, что твоя карьера кончена, пусть даже ты служил десятилетиями, а если ранг высок, то даже несовершеннолетний мог стать командиром.

— Пэк Хисон, охотник F-ранга. Твой старший брат?

— Да.

— И вы участвовали во вчерашней атаке на врата в качестве проводника Охотника Пэк Хисона?

— ...Да.

— Охотник Пэк Хисон подозревается в причастности к произошедшему инциденту и в настоящее время находится под следствием. Мы хотели бы попросить вас оказать содействие следствию в качестве свидетеля. Учтите, что в зависимости от обстоятельств, вы, Пэк Ю Гон, также можете стать одним из подозреваемых.

Сказанное казалось абсолютно нереальным, словно выпущенная из ниоткуда молния.

— Что вы...

Его взгляд устремился на Хисона. По внутренней стороне респиратора, закрывавшего больше половины лица брата, поднимался и опускался слабый пар. Он выглядел скорее жертвой, чем подозреваемым.

— Охотник Пэк Хисон, вы и еще двадцать три охотника отправились на штурм врат, которые были обнаружены в закрытом промышленном комплексе в Соннам-донг около одиннадцати часов вечера вчерашнего дня. На данный момент удалось найти только пятерых выживших. Однако все они либо частично изувечены, либо находятся без сознания.

На Ю Гона нахлынули ужасающие воспоминания. Вопли и бегство находящихся в панике людей, разлетающиеся повсюду брызги крови и плоти. Несмотря на то, что он находился в теплой больничной палате, по его телу пробежал жуткий озноб.

— По результатам предварительного расследования врата были отнесены к категории малых и средних. Большинство участников были F- и E-рангов, но при том количестве людей, которое было задействовано, справиться с вратами было вполне возможно. И даже если бы вам не повезло, это привело бы лишь к нескольким раненым Охотникам. Однако дело дошло до таких масштабов.

— Что вы хотите сказать?

Майор Чжон Чхан Хёк перешел к сути дела с невозмутимым и мрачным выражением лица:

— Наш Главный Центр по Управлению Пробуждеными подозревает, что Охотник Пэк Хисон мог намеренно спровоцировать буйство.

Тело пришло в движение раньше, чем мозг успел переварить информацию. Громых! Голень стукнулась о край металлической кровати. Ю Гон вскочил на ноги, даже не заметив, как вылетела игла капельницы на тыльной стороне его ладони.

— В редких случаях Пробужденные сознательно впадают в буйство и совершают самоубийственные террористические акты из чистой обиды на общество или окружающих их людей.

— Мой брат не из тех, кто занимается подобными вещами!

— Охотник Пэк Хисон был психически нездоров, окружающие его охотники постоянно игнорировали его и издевались над ним. Кроме того, мы получили показания о том, что он часто говорил что-то вроде: «Я убью всех, кто надо мной издевался».

Хисон определенно говорил нечто подобное. Но это были лишь разговоры. Он всегда был таким: в порыве нервного возбуждения мог наговорить Ю Гону кучу грубостей, но спустя короткое время извинялся. И прошлой ночью ситуация ничуть не отличалась. Слова, брошенные в порыве гнева, столкновение с недружелюбно настроенными товарищами-охотниками, усталость после нескольких миссий — ни больше, ни меньше.

Хисон не был достаточно смел, чтобы претворить свои слова в жизнь. Он боялся причинить боль другим так же сильно, как и самому себе. Тот факт, что он уже более десяти лет был Охотником и до сих пор не решался убить мутанта, был тому подтверждением. Разве мог такой слабовольный человек совершить террористический акт с целью самоубийства?

— Симптомы буйства возникают обычно, когда разум и тело человека доведены до предела из-за отсутствия проведения в течение длительного времени. Однако Охотник Пэк Хисон впал в буйство, несмотря на то, что рядом с ним постоянно находился преданный проводник.

— ...

— Вы сочувствовали Охотнику Пэк Хисону и намеренно позволили ему впасть в буйство, не проводя его?

— Хотите сказать, что я намеренно рисковал жизнью своего брата ради этого? Моей единственной семьей?

Нижняя губа Ю Гона задрожала, когда он с недоверием задал этот вопрос.

— У вас есть другие разумные объяснения?

— Там появился мутант такого типа, которого я никогда раньше не видел ни у одних врат. Он был настолько огромным и сильным, что один лишь взгляд на него мог вызвать безумие. Я уверен, что именно это повлияло на моего брата.

— Эсперы всю ночь обследовали место происшествия. Не было никаких следов других мутантов, кроме низкоуровневого мутанта насекомого типа, обычно называемого «богомолом».

— Он был там всего лишь долю секунды. Но это существо было настолько огромно, что заслонило собой все небо. Кто-то должен был его увидеть.

— Никто из выживших не заявлял об этом. Все давали одинаковые показания. Они сказали, что после открытия врат прошло некоторое время, и в тот момент, когда отсутствие признаков нападения мутантов показалось им странным, Охотник Пэк Хисон издал громкий крик, и все они отправились проверить, не собрались ли в том месте все мутанты. Именно тогда он появился из ниоткуда и напал на них.

— Нет, такого не может быть. Они никак не могли пропустить настолько крупного мутанта... А, там был... На самом деле есть еще один свидетель, кроме меня и моего брата.

— Кого вы имеете в виду?

— ...

В это время на месте происшествия появился Охотник S-ранга. Захватывающе красивый мужчина, пахнущий одновременно свежими цветами и гнилой кровью. Он возник посреди руин, подобно падающей звезде, проносящейся по ночному небу, а затем внезапно исчез, оставив после себя лишь бессмысленные слова и насильственные поцелуи. Ю Гон не знал даже имени этого человека. Сама встреча с ним заставила его задуматься, не было ли все это сном, который он видел, находясь без сознания. Впрочем, Ю Гон сомневался, что собеседник поверит ему, даже если он расскажет ему обо всем.

— Проводник Пэк Ю Гон, я понимаю ваше желание покрыть Охотника Пэк Хисона. Однако убедительно прошу вас прекратить делать необоснованные ложные заявления. Чем больше вы так поступаете, тем сильнее мы убеждаемся в гипотезе, что и вы являетесь его сообщником.

Ю Гон не сказал больше ни слова и опустил дрожащий взгляд в пол. У него вырвался неровный вздох. Стиснув зубы, он нервно провел рукой по растрепанным черным волосам.

Майор Чжон Чхан Хёк молча смотрел на Ю Гона. Его внимание привлек тонкий шрам над глазом. Из того места, откуда была выдернута кольцевая игла, на запястье стекала струйка крови.

Пациент, находящийся перед ним, выглядел довольно молодо. На бумаге и в реальности, согласно предварительному расследованию, проведенному до приезда сюда, возраст Пэк Хисона составлял двадцать девять лет, а Пэк Ю Гона — двадцать три года. Не случись Вспышка или не пробудись он как проводник, Ю Гон был бы сейчас обычным студентом колледжа.

На вид Пэк Ю Гон казался высоким и атлетически сложенным, хотя и немного худощавым. Однако он еще не достиг полной мужской зрелости. Выражение его лица было суровым, глаза закалились от бесчисленных сражений, но в них то и дело проскальзывали нотки мальчишества. Из-за мешковатой больничной одежды он выглядел еще более жалко и был весь покрыт ранами.

Майор Чжон Чхан Хёк вздохнул про себя. Мысленно он приготовился к тому, что Пэк Ю Гон может заплакать, обругать его или выйти из себя от гнева, начав метаться по комнате, не в силах подавить свою горечь. Люди, которых он встречал до сих пор, пока расследовал преступления, связанные с Пробужденными, особенно молодые парни возраста Ю Гона, часто бурно реагировали на шокирующие новости.

— Проводник Пэк Ю Гон, — снова обратился к нему майор Чжон Чхан Хёк.

Но тон его, в отличие от прежнего, изменился и заметно смягчился. Как будто он пытался уговорить и успокоить капризного ребенка. Ю Гон по-прежнему не поднимал глаз.

— Я слышал, что вы и Охотник Пэк Хисон были единственными выжившими после катастрофы на мосту Кванан тринадцать лет назад. Это правда?

Плечи Ю Гона на мгновение напряглись. Под лишенным всякого выражения лицом майора Чжон Чхан Хёка вспыхнуло инстинктивное чутье. Он попал в самую точку.

— Этот инцидент стал большим событием, потому что мы так и не смогли найти ни одной зацепки, несмотря на гибель огромного количества людей. Поэтому я хотел спросить, не травмированы ли вы до сих пор и не страдаете ли от галлюцинаций? «Я вижу монстра, которого никто другой не мог видеть, и это сводит меня с ума».

— ...

— Это вполне понятно, я понимаю. Мир, который сделал вас таким несчастным, кажется настолько ненавистным, что вы хотите как-то отомстить ему.

Даже услышав это, Ю Гон продолжал молчать. Его плечи ссутулились. Майор Чжон Чхан Хёк наблюдал за ним. Взорвется ли он от гнева или разрыдается?

Наконец Ю Гон поднял голову и встретился с ним взглядом. Он улыбался. Его холодные глаза изогнулись в полумесяцы, и вмиг из свирепого, дикого волка с оскаленными зубами он превратился в кроткого и покорного пса.

— Это дело уже закрыто.

Однако слова, вылетевшие из его рта, были острыми, как лезвия бритвы, и далеко не кроткими.

— По-моему, вы уже успели составить представление о произошедшем еще до того, как пришли сюда, не так ли, майор?

— ...

— Не делать ложных заявлений? Тогда в чем, по-вашему, заключается правда? Неужели вы вообще желали выслушать хоть что-то из того, что я мог сказать?

Майор Чжон Чхан Хёк не смог удержаться от внутренней усмешки. Это было так непохоже на то представление о Пэк Ю Гоне, которое он получил из газет и которое состояло только из заявлений, услышанных от окружающих его людей. Те, кто знал этого парня, в унисон говорили: «Он немного резок и угрюм, но всегда искренне переживает за брата, до одури заботится о нем, и немного наивен, наверное, потому что еще молод». Однако это была абсолютная неправда.

Майор Чжон Чхан Хёк вышел из палаты, оставив на прощание лишь несколько слов о том, что примет решение об их судьбе по мере продвижения расследования. Как только дверь больничной палаты открылась, Ю Гон увидел их сквозь образовавшуюся щель. Снаружи на страже стояли люди в темно-красной форме.

И тут Ю Гон все понял. Это была больничная палата, но они находились не в больнице. Это была тюрьма, временная камера для подозреваемых, нет, преступников, пока те не придут в себя.

_______________________

[1] Чан-а — суффикс (а/я) используется для обращения к другу того же возраста или человеку младше вас. (Прим. пер.)