Онлайн чтение книги Еще один простак
Глава десятая

I

Часы в гостиной начали бить девять. Резкий колокольный звон заполнил всю комнату. Я поднялся на ноги, тупо уставившись на осколки стакана и лужицу виски.

— Надо прибрать, — сказал я и двинулся к двери.

— Гарри…

— Сейчас вернусь.

Мне требовалась передышка. Я знал, что лицо у меня стало белым, как мел. Мысли путались от паники. Я лихорадочно соображал, что бы такое соврать в свое оправдание, но так ничего и не придумал.

Я взял на кухне швабру и пошел назад в гостиную. Нина возилась с входной дверью, пытаясь открыть ее, но ей никак не удавалось отодвинуть тугой верхний засов.

— Куда ты идешь? — крикнул я, бросив швабру на пол.

Она взглянула на меня через плечо. Лицо у нее заострилось и побледнело, глаза неестественно увеличились.

— В гараж.

Я успел схватить ее в тот самый момент, когда она отодвинула засов.

— Ты никуда не пойдешь! Отдай ключи!

— Пусти!

Она вырвалась и отпрянула от меня, затем прислонилась к стене, спрятав руки за спину и часто дыша. Всю ее трясло, грудь под белой блузкой ходила ходуном.

— Отдай ключи!

— Не подходи ко мне! Что ты натворил?

— Отдай ключи!

— Нет!

Я должен был отобрать у нее ключи. Я схватил ее, но она вывернулась и вбежала в гостиную. Я рванулся за ней и завернул ей руку за спину.

— Гарри! Мне больно!

Я с трудом разжал ей пальцы и забрал ключи. Пытаясь вырваться, она поскользнулась и упала на колени.

Я выпустил ее и отошел в сторону, тяжело дыша. На сердце у меня был ад кромешный.

Продолжая стоять на коленях, она прижала руки к лицу и заплакала.

Я опустил ключи в карман.

— Прости. — Язык плохо мне повиновался. — Я не хотел причинить боль. Не плачь, прошу тебя.

Я хотел помочь ей подняться на ноги, но чувство стыда не позволяло мне даже дотронуться до нее.

Она оставалась на коленях еще минуты две, потом медленно поднялась, придерживая запястье, и посмотрела мне в глаза.

— Лучше скажи мне правду. Что ты натворил?

— Ничего я не натворил. И хватит об этом. Извини, что я причинил тебе боль.

— Дай мне, пожалуйста, мои ключи от машины. Я хочу открыть багажник.

— Нина, прекрати ради бога! Сказано тебе, хватит. Неужели не ясно?

Она протянула руку.

— Дай мне мои ключи.

— Вот бестолковая! — сказал я в отчаянии. — Не лезь в это дело! Не дам я тебе никаких ключей!

Она внезапно опустилась в кресло, не сводя с меня напряженного взгляда.

— Что же там такое в багажнике, если ты так боишься, что я увижу? Почему ты так испугался, когда солдаты хотели открыть его? Гарри! Неужели там эта девушка?

Меня колотила дрожь, пот заливал лицо.

— Послушай меня. Собери сумку и отправляйся в гостиницу! Сегодня ночью я должен остаться здесь один. Можешь ты сделать то, что я прошу, и не задавать вопросов?

— О, Гарри! — Она в ужасе смотрела на меня. — Скажи мне, что это неправда! Я не могу поверить! Гарри! Ведь ее там нет, верно?

— Перестань задавать вопросы! — Я сцепил кулаки. — Иди укладывай вещи. Исчезни отсюда! Неужели ты не видишь, что мне и без тебя забот хватает?

— Она мертвая? Конечно, она мертва! Это ты убил ее?

Я подошел к ней, схватил за руки, поднял из кресла и встряхнул.

— Перестань задавать вопросы! Ты ничего не знаешь! Тебе понятно? Ничего! Теперь уходи и не появляйся здесь до завтра.

Она вырвалась и отошла от меня, закрыв руками лицо. Затем неожиданно успокоилась и сказала ровным и твердым голосом:

— Я никуда не пойду. А ты перестань кричать и сядь. Будем выпутываться вместе. Скажи мне, что случилось?

— Ты что, слов не понимаешь? — заорал я. — Если будешь много знать, можешь попасть в тюрьму на несколько лет, неужели не дошло? Пойми же ты, наконец, что я пытаюсь спасти тебя. Ты должна уйти отсюда, и немедленно!

Она смотрела на меня в упор и упрямо качала головой.

— Прошлый раз, когда с тобой стряслась беда, ты сделал так, что я осталась в стороне. На этот раз не выйдет. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

— Мне не нужна твоя помощь! — отрезал я. — Уходи отсюда, слышишь!

— Я не уйду, Гарри!

У меня дернулась рука, чтобы влепить ей пощечину, но я не смог ударить ее, и рука повисла в воздухе. Я беспомощно смотрел на нее с чувством полного краха.

— Это ты убил ее, Гарри?

— Нет.

— Но она в багажнике?

— Да.

— Мертвая?

— Да.

Нина вздрогнула, и долгое время в доме ничего не было слышно, кроме равномерного тиканья часов в гостиной.

— Что ты намерен делать? — спросила она наконец.

— Я возьму напрокат машину и отвезу ее на серебряный рудник Петри.

— У нас нет денег, чтобы заплатить за пользование машиной.

Я устало опустился в кресло.

— У меня есть выкупные деньги.

Нина встала и сделала две порции виски. Одну подала мне, другую выпила сама. Затем присела на ручку моего кресла и взяла меня за руку.

— Расскажи мне, как это случилось. Прошу тебя, все с самого начала.

— Если полиция меня накроет, — сказал я, — и если обнаружится, что ты об этом знала, тебя упекут на десять лет, а то и больше.

— Давай не будем об этом думать. — Прикосновение ее руки успокаивало меня. — Я хочу знать, что произошло, и прошу тебя рассказать все по порядку, с самого начала.

Кончилось тем, что я выложил ей все начистоту. Даже рассказал о своих отношениях с Одеттой.

— Нельзя было оставлять ее в бунгало, — заключил я. — Но когда я поехал к руднику, чтобы спрятать ее там, сломался этот чертов автомобиль.

Нина сжала мне руку.

— Бедненький ты мой, как же тебе досталось! Я все время чувствовала, что с тобой творится что-то неладное, но такого ужаса я и представить себе не могла.

После того, как я с ней поделился, мне стало легче. Я уже не испытывал того панического страха, который парализовал мой ум. Теперь я был в состоянии собраться с мыслями, чтобы попытаться найти выход из создавшегося положения.

— Ну вот, теперь ты все знаешь, — сказал я. — У меня нет никаких оправданий. Я сделал это ради денег. Я совершил ошибку, но сейчас поздно об этом говорить. Если бы я дождался этой работы, мы могли бы быть счастливы. Я не стал ждать, и вот влип в эту историю. Ты должна уйти, Нина. Я знаю, что говорю. Я сам справлюсь с этим делом. Я не хочу, чтобы ты была в нем замешана. Если что-нибудь не получится и меня арестуют, я не вынесу мысли о том, что тебя тоже арестовали. Это будет последняя капля. Неужели ты этого не понимаешь? Ты не должна иметь к этому никакого отношения.

Она похлопала меня по руке, потом соскользнула с ручки кресла и подошла к окну. Несколько секунд она стояла спиной ко мне, вглядываясь в темноту за окном, потом обернулась.

— Мы сделаем это вместе, Гарри. И давай не будем пререкаться, у нас нет времени. Как ты думаешь, когда лучше всего отвезти ее?

— Если с наименьшим риском, то часа в два-три ночи, но ты не должна иметь к этому никакого отношения…

— Я должна тебе помочь. Разве ты не помог бы мне, окажись я на твоем месте? Разве можно по-настоящему любить человека и бросить его в таком положении?

Конечно, она была права. Я беспомощно пожал плечами.

— Ну, ладно. Прости меня, Нина. Надо было совсем спятить, чтобы впутаться в это дело. Не будем больше спорить. Я благодарен тебе за помощь.

Она подошла и прижалась ко мне. Так мы стояли несколько минут, затем она отодвинулась от меня и спросила:

— А не опасно ли расплачиваться этими деньгами за прокат автомобиля?

— Это мелкие купюры. У Мальру не было времени записать номера. Нет, здесь мы ничем не рискуем.

— Тогда не лучше ли тебе прямо сейчас взять автомобиль? Ты можешь оставить его в конце улицы, а потом, когда будет все готово, подогнать к гаражу.

— Сейчас пойду.

Я продолжал неподвижно стоять на месте, уставившись пустым взглядом на ковер. Чтобы достать портфель с деньгами, придется открывать багажник. Я не мог подумать без содрогания, что увижу тело Одетты.

— Выпей-ка еще, — сказала Нина. Она сразу поняла ход моих мыслей.

— Нет, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Со мной все в порядке. Где фонарь?

Она подошла к шкафу и достала оттуда карманный фонарик.

— Я пойду с тобой.

— Нет. Что-что, а это я сделаю сам.

Я взял фонарик, стараясь не глядеть на нее, потом подошел к передней двери, открыл ее и шагнул в темноту.

Вокруг царила тишина. В доме через дорогу светились окна. Дом соседа был окутан тьмой. Я дошел до калитки и огляделся по сторонам. На улице не было ни души. Сердце у меня тяжело колотилось, во рту стоял противный кислый вкус.

Я подошел к гаражу и с трудом вставил ключ в замочную скважину. Когда я открыл дверь, до меня донесся едва ощутимый, но безошибочный запах смерти, и я остановился, преодолевая чувство тошноты и страха.

Войдя в гараж, я прикрыл за собой дверь и включил фонарик. Понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки и подойти к багажнику, и еще минута, чтобы вставить ключ в замок.

Я задыхался, пот заливал мне лицо, сердце бешено стучало. Наконец, я собрался с духом и рывком поднял крышку багажника. Дрожащий свет фонаря выхватил из темноты дешевенькое бело-голубое платье, длинные красивые нога, маленькие ступни в босоножках, лежащие на запасной шине.

Портфель стоял рядом с трупом. Я схватил его и захлопнул крышку багажника. К горлу подступила тошнота, все тело сковал безграничный ужас. Я взял себя в руки, запер на ключ багажник, затем двери гаража и быстро пошел к дому.

Нина ждала меня с напряженным лицом. Мне показалось, что она постарела, осунулась и очень встревожена.

— Вот сейчас можно и выпить, — сказал я хриплым голосом, ставя портфель на стол.

Порция виски, заранее приготовленная Ниной, сразу меня взбодрила. Я вынул платок и вытер лицо.

— Держись, милый, — сказала Нина ласковым голосом.

— Со мной все в порядке.

Я зажег сигарету и глубоко затянулся.

— Давай я его открою, — сказала Нина и потянулась к портфелю.

— Нет! Не прикасайся к нему! Нельзя, чтобы на нем обнаружили отпечатки твоих пальцев!

Я взял портфель и без труда открыл стандартный замок-защелку. Затем перевернул портфель вверх дном и вывалил все его содержимое на стол.

Я ожидал увидеть каскад денежных знаков. Я ожидал увидеть десятки пачек долларов. Вместо этого на столе лежала куча газет — старых и даже грязных газет.

Вместо денег — всего лишь старые, грязные газеты!

Я услышал, как Нина затаила дыхание.

Я был так потрясен, что потерял способность двигаться. Я тупо уставился на газеты, не веря своим глазам. Затем внезапная мысль ударила меня как обухом по голове.

Нет денег — значит, я не смогу взять напрокат машину!

— Мы влипли, — сказал я, беспомощно взглянув на Нину. — Мы по-настоящему влипли.

Нина перетрясла газеты, словно бы надеялась найти между ними деньги, затем посмотрела на меня.

— Но что с деньгами? Украли?

— Нет, портфель все время был у меня на глазах, пока я не запер его в багажник.

— Но где же деньги? Может, Мальру и не собирался платить?

— Нет, это исключено. Деньги для него ничего не значили. Он должен был понимать, что такая уловка поставила бы под угрозу жизнь его дочери.

И тут я неожиданно вспомнил о точно таком же портфеле, который Реник просил меня сфотографировать.

— У Мальру было два портфеля, совершенно одинаковых. В одном из них лежали деньги для выкупа, в другом — эти газеты. Должно быть, портфель подменили, когда он выезжал из дому.

— Но кто мог это сделать?

— Рея, кто же еще! Ясно, как божий день. А я еще удивлялся, с чего это она доверяет мне все эти деньги. Я сдуру решил, что у нее нет выбора, но я ошибся. Она приготовила другой портфель, улучила момент и подложила его вместо портфеля с деньгами. Она и не думала доверять мне или Одетте. Поэтому она не пришла в бунгало. Да ей и не надо было приходить. Она заполучила деньги еще до того, как Мальру уехал из дому. Выходит, я рисковал головой ради охапки старых газет! Теперь-то ясно, что она не собиралась платить мне обещанные пятьдесят тысяч. Она обвела меня вокруг пальца как последнего лопуха!

— Что теперь делать, Гарри?

Эти слова, тихо произнесенные Ниной, заставили меня встрепенуться.

— А что мы можем сделать? Без машины нам крышка!

— На нашей улице и на бульваре Пасифик десятки машин, которые оставляют на ночь. Мы должны взять одну из них.

Я уставился на нее.

— Ты хочешь сказать — украсть?

— Позаимствовать, — возразила Нина. — Мы подгоним ее к гаражу, положим тело в багажник, затем отъедем за угол и оставим ее там. О краже машины сообщат в полицию, и они найдут ее вместе с девушкой. — Она схватила меня за руку. — Я не могу смириться с мыслью, что она останется в этом руднике. Надо, чтобы ее нашли, и как можно скорее.

Я колебался, хотя понимал, что она говорит дело.

— Это опасно, но ты права. Другого выхода у нас нет. — Я взглянул на часы. Было начало двенадцатого. — Пойду поищу незапертый автомобиль.

— Я пойду с тобой.

— Хорошо, пойдем вместе.

Я запихал газеты в портфель, положил его в шкаф, и мы вышли на улицу. Нина взяла меня под руку, и мы неторопливо двинулись к бульвару — обычная супружеская пара, совершающая вечерний моцион.

Бульвар Пасифик проходил параллельно нашей улице. Мы пошли по тротуару вдоль сплошной вереницы машин, стоявших у обочины. Наконец, мы задержались у старого «меркурия».

— Вот этот, пожалуй, подойдет, — сказал я.

Нина кивнула. Мы посмотрели в оба конца улицы, затем она открыла свою сумочку и достала пару перчаток.

— Позволь мне сделать это, — сказала она, прислонившись спиной к машине и надевая перчатки. — Обними меня, Гарри. Пусть думают, что мы пара влюбленных. Я попробую дверцу.

Если бы кто-нибудь выглянул в одно из многочисленных окон, выходящих на бульвар, то увидел бы парочку, стоящую в обнимку возле машины — зрелище, которое можно увидеть на любой улице.

— Дверца не заперта, — сказала Нина.

Я отодвинулся от нее и взглянул на дом, напротив которого стояла машина. В окнах наверху горел свет, но весь нижний этаж был погружен в темноту.

Нина проскользнула на место водителя и закрыла за собой дверцу.

Я зажег сигарету, внимательно наблюдая за улицей.

Она почти сразу же вылезла из автомобиля.

— Все в порядке, — сказала она, взяв меня под руку и отходя от машины. — Замок зажигания не заперт.

— Раньше часа нам здесь делать нечего, — сказал я. — Пойдем-ка домой.

— Давай прогуляемся. Я не хочу все это время сидеть дома.

Ее можно было понять. Мы медленно спустились к морю и сели на стенку набережной. Место было безлюдное. По ту сторону залива светились далекие огни Палм-Сити.

— Гарри, — сказала Нина после недолгого молчания, — ты уверен, что девушку убили? А не могла она покончить с собой?

— Совершенно исключено. Ее удушили. Нет, она была убита, это точно.

— Кто мог это сделать?

— Я все время задаю себе этот вопрос. Если только это не был какой-нибудь маньяк, который проник вслед за ней в бунгало, тогда здесь наверняка замешана Рея. У нее есть мотив. — Я рассказал Нине со слов Тима Каули о наследственных законах Франции.

— Если бы Одетта оставалась жива, — продолжал я, — она унаследовала бы по праву половину огромного состояния Мальру. Он долго не протянет. Рею смерть Одетты очень устраивает, но я не могу поверить, что она убила ее своими руками. Конечно же, у нее железное алиби — была нездорова и принимала успокоительные средства. Она слишком умна, чтобы дать уличить себя в ложном алиби. Рано или поздно Ренику станет известно, что Одетта должна была унаследовать половину состояния Мальру. Если он заподозрит, что похищение было всего лишь инсценировкой, именно этот мотив наведет его на Рею, и она с ее опытностью не может не знать об этом.

— У этой женщины должен быть любовник, — заметила Нина. — Не станешь же ты утверждать, что такая женщина готова жить с больным стариком. Я видела ее фотографии. Уверена, что у нее есть любовник.

Разумеется, она была права. Странно, что мне самому не пришло это в голову.

— Погоди, дай сообразить. Ты подсказала мне верную мысль. — Я зажег сигарету и ненадолго задумался. — Допустим, у нее есть любовник. Рея сказала ему, что после смерти Мальру половина состояния переходит к Одетте. Он рассудил, что будет гораздо лучше, если эти деньги достанутся им двоим. Но никто из них не желает быть заподозренным в убийстве Одетты, поэтому они ищут, кого бы подставить, и останавливают свой выбор на мне. Похищение — всего лишь дымовая завеса. Я клюнул на это. Одетта тоже попалась на удочку. Почему она-то попалась — хоть убей, не понимаю. Рея и ее дружок хорошо устроились. Окажись что-нибудь не так, все можно свалить на меня. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что ты права. За всем этим стоит мужчина, ее любовник. Должно быть, он и убил Одетту.

Мы долго еще говорили, рассуждали, строили предположения и планы, но так ни к чему и не пришли. И нас ни на минуту не отпускала гнетущая мысль, что близится время, когда надо будет угонять автомобиль и перетаскивать тело Одетты.

Где-то вдалеке пробило час ночи. Нина взглянула на меня.

— Пора идти.

По дороге домой никто словом не обмолвился. Мы шли, взявшись за руки. Собственно, говорить было не о чем. Оба мы хорошо понимали, какое тяжкое испытание ждет нас впереди.

Наша улица казалась вымершей. Телевизоры были уже выключены, в окнах аккуратных домиков стояла темнота. Мы были одни в этом маленьком пригородном мире.

Выйдя на бульвар Пасифик, мы остановились.

— Идем к автомобилю, — сказал я.

Мы подошли к «меркурию». Дома по обе стороны бульвара были окутаны тьмой. Нина с ходу проскользнула на место водителя и запустила мотор, затем открыла мне дверцу. Я зашел с другой стороны и сел рядом с ней, стараясь ни к чему не прикасаться. Мы остановились у нашего дома. Я открыл ворота и двери гаража. Нина включила задний ход и подогнала «меркурий» вплотную к «паккарду». Затем вылезла из машины и подошла ко мне. Мы оба взглянули на багажник «паккарда».

Нельзя было медлить ни минуты.

— Ступай в дом и жди меня там, — сказал я.

— Я помогу тебе, Гарри, — возразила она дрогнувшим голосом.

Я обнял ее и прижал к себе. Я понимал, что для нее значило предложить свою помощь в таком деле.

— Я сделаю это сам. Оставь меня одного.

— Я постою у ворот, мало ли что…

Она встала у ворот, наблюдая за улицей.

Я взял в гараже монтировку, взломал багажник «меркурия» и откинул крышку. Затем я открыл багажник «паккарда».

Вдалеке пробило четверть второго.

Я перенес тело Одетты в багажник «меркурия». Это было тяжкое испытание, память о котором я унесу с собой в могилу.

Нина продолжала наблюдать за улицей. Я вошел в дом и взял портфель. Затем положил его рядом с мертвой девушкой и опустил крышку багажника.

— Все в порядке, — сказал я Нине. — Поехали.

Мы влезли в машину. Сев рядом с Ниной, я почувствовал, как она дрожит. Мы доехали до угла бульвара Пасифик, вышли из машины и молча вернулись домой, никого не встретив на пути.

Когда я закрывал за собой дверь Нина со сдавленным стоном упала в обморок.