Онлайн чтение книги Эмансипированные женщины
Глава тридцать первая. Пан Згерский доволен

Вдруг случилось нечто совершенно неожиданное. Раздался голос господина, который стоял неподалеку от печи и которого Згерский назвал коллегой:

— Позвольте на этот раз и мне сказать слово, поскольку речь идет о деле, которое я веду…

Присутствующие повернулись к нему.

— Из всего того, что говорила достопочтенная пани, — продолжал адвокат, кивнув головой в сторону панны Говард, — верно только одно: муж пани Ляттер был недавно в Варшаве. Не соответствует действительности ни то, что он вымогал у пани Ляттер деньги, ни то, что он сидел в тюрьме. Пан Евгений Арнольд Ляттер был майором североамериканской армии, сейчас он получает пенсию и путешествует по Европе в качестве агента машиностроительного завода; насколько я могу судить, это человек весьма порядочный…

— Так или иначе, он муж… Где же он? — воскликнул Мельницкий, хватая адвоката за руку. — Говорите, зачем он сюда приехал?

Адвокат сделал недовольную гримасу, но, отведя Мельницкого в угол, стал что-то шептать ему.

— Как? — спросил шляхтич. — Гм! Ну, и что же?

Адвокат снова зашептал.

— Ну так пусть подпишет! Пусть сию же минуту подпишет!

Снова шепот.

— Э, чего там оскорблена! — возразил Мельницкий. — Посердится, посердится, да и подпишет.

И снова шепот, после чего последовало заключение Мельницкого:

— Так! А пять тысяч пусть возьмет, детям пригодятся…

— Стало быть, я могу рассчитывать на поддержку? — спросил адвокат.

— Разумеется, — ответил Мельницкий. — Дайте мне только отыскать пани Ляттер, и я мигом выбью у нее из головы эти фокусы. Да ведь это им обоим бог счастье послал! Ну, к чему удерживать человека, который этого не хочет? Лучше взять такого, который хочет…

Тут стали шептаться в другом конце кабинета. Панна Говард тихо говорила Згерскому:

— Ну, разве я не была права, когда называла Ляттера подлецом? Даже этот господин, его защитник, и то не может сказать вслух правду о нем. Здесь кроется какая-то тайна. Вы только посмотрите, что за мина у этого толстого шляхтича…

А Згерский тем временем смотрел на толстяка влюбленным взглядом. Его черные глаза выражали и сожаление о пани Ляттер, и преклонение перед Мельницким, и желание узнать обо всем, и твердое намерение извлечь для себя из создавшегося положения всю возможную выгоду.

Он наклонился к панне Говард и сказал со сладкой улыбкой.

— Бога ради, сударыня, разве вы не видите, что в эту минуту разыгрывается драма? Пан Ляттер, очевидно, требует развода, потому что господин, который разговаривает с Мельницким, это адвокат консистории, а старик Мельницкий уже давно хочет жениться на пани Ляттер… Чрезвычайное происшествие, и наша приятельница на этом деле выиграет!

— Чья приятельница?.. Кто? — нахмурясь, спросила панна Говард.

— Ну, разумеется, пани Ляттер.

— Я не могу быть приятельницей женщины, которая настолько пренебрегает своим достоинством, что готова в третий раз выйти замуж, — отрезала она.

— Но я-то ей друг, — вполголоса сказал Згерский и, кланяясь и ухмыляясь, танцующим шагом приблизился к Мельницкому.

— Ясное дело, — сказал он, хотя его ни о чем не спрашивали, — все устроится как нельзя лучше. Это замечательно, что пани Ляттер на несколько дней уехала. Она успокоится и подпишет… подпишет…

И он торжествующе посмотрел на адвоката консистории, который, кажется, не был в восторге от его догадливости.

— Что это за старик? — спросил у адвоката шляхтич, показывая глазами на Згерского. — Чего он тут суется?

— Да это так, по привычке, — буркнул адвокат.

Прижавшись к окну, Мадзя с испугом смотрела на сцену, которая разыгрывалась у нее перед глазами. Многое она слышала, о многом сама догадалась и — пришла к заключению, что пани Ляттер возвращаться в пансион уже незачем. Несмотря на неопытность, она чувствовала, что в этом кабинете начинается такой заряд сплетен, который, взорвавшись, облетит вскоре весь город и похоронит под собой репутацию начальницы.

«Господи Иисусе! — думала она, — какое счастье, что этот толстый шляхтич любит пани Ляттер! Ведь я сама слыхала, да и Эленка тоже, как он делал ей предложение. Иначе ей, бедняжке, негде было бы голову приклонить».

Новый звонок в передней, и новое явление: в кабинет вошла панна Малиновская, а с нею невысокого роста господин, с проседью в бороде и кривыми ногами. Згерский подбежал к ним, рассыпаясь в любезностях; но они холодно ответили на его приветствия.

Панна Малиновская поклонилась присутствующим и, видимо, что-то сообразив, обратилась к панне Говард со следующим вопросом:

— Как обстоят дела в пансионе? Надеюсь, все в порядке?

Панна Клара остолбенела.

— Разве вы не знаете об отъезде пани Ляттер? — спросила она в свою очередь.

— Разумеется, знаю, потому и спрашиваю вас, как обстоят дела в пансионе. Вчера я получила письмо от пани Ляттер, в котором она просит меня временно заместить ее. Деньги на текущие расходы в столе, что же касается денег на прочие нужды…

Тут панна Малиновская посмотрела на Згерского.

— Что же касается денег на прочие нужды, то они у меня, и обращаться за ними следует ко мне.

Как бы желая подтвердить эти слова, кривоногий господин отвесил поклон бюсту Сократа.

— Пани Ляттер так внезапно уехала! — придя в себя, воскликнула панна Говард.

— Насколько я догадываюсь, — прервал ее обладатель кривых ног, — пани Ляттер уехала по имущественным делам. Уведомление она получила в последнюю минуту и не могла мешкать. Кажется, только потому, что она так поторопилась, ей удастся кое-что спасти.

— Не пойти ли нам наверх к детям, панна Говард? — сказала панна Малиновская. — Ах, и вы здесь? — обратилась она к Мадзе. — Как вы похудели за это время, на праздниках надо отдохнуть!

Кривоногий спутник панны Малиновской отвесил поклон и Мадзе и посмотрел на нее весьма благосклонно.

— Доверенный Сольского, пан Мыделко, — шепнул панне Говард Згерский.

Панна Малиновская повернулась уже к выходу, но тут дорогу ей преградил старый шляхтич.

— Простите, сударыня, — сказал он, — я Мельницкий, дядя одной из учениц пансиона и друг… почти родственник пани Ляттер. Сегодня я затем и приехал, чтобы силком увезти пани Ляттер в деревню, но вот… не застал ее. Меж тем я слышу, вы получили от нее письмо…

— Да, — ответила панна Малиновская.

— Не писала ли вам пани Ляттер, куда она уезжает? — с волнением в голосе допытывался шляхтич.

— Я об этом ничего не знаю. Около десяти часов вечера посыльный принес мне открытку с Петербургского вокзала.

— Вот оно что! — крикнул шляхтич, щелкая пальцами.

— А вы говорили, что она поехала на Венский вокзал, — с негодованием сказала Мадзе панна Говард.

— Я видела, — краснея, ответила Мадзя.

— Да она ко мне поехала, ко мне, в деревню! — кричал Мельницкий. — Я сейчас же еду на вокзал и через каких-нибудь два часа увижусь с пани Ляттер. Мы, видно, разминулись по дороге…

Старый шляхтич бегал по кабинету, голос у него прерывался от радости, руки дрожали, на лице проступил сизый румянец.

— Через каких-нибудь два часа, — повторял он, — через каких-нибудь два часа…

— Я поручаю вам, милостивый государь, мое дело, — прервал его адвокат консистории.

— Ну, разумеется! — ответил Мельницкий. — Это самая важная штука… Дайте-ка мне, сударь, ваш адрес…

Адвокат консистории с молниеносной быстротой написал несколько своих адресов.

— Сударь, будьте так любезны, — сказала панна Малиновская, — передайте пани Ляттер, чтобы она была совершенно спокойна. Все в порядке и будет в порядке. Пусть она не спешит с возвращением и отдохнет в деревне.

— Бог вознаградит вас, моя милочка! — воскликнул шляхтич, порывисто пожимая руку ей и ее кривоногому спутнику, который все поддакивал и кланялся.

— Да, да! — засеменил к ним Згерский. — Пусть пани Ляттер отдохнет подольше. Ее друзья на страже! Будьте так любезны, сударь, засвидетельствуйте, что эти слова сказал Згерский, Стефан Згерский. Друзья на страже!

Затем он обратился к адвокату консистории:

— А после ее возвращения, уверяю вас, сударь, известный вопрос будет разрешен благополучно. Я использую все свое влияние…

— …чтобы убедить пани Ляттер согласиться на развод, — говорил он уже Мадзе, так как Мельницкий выбежал из кабинета, а адвокат прощался с доверенным Сольского.

Панна Малиновская вышла со своим спутником в коридор, за ними последовал и Згерский.

— Так я сейчас схожу к домовладельцу и поговорю с ним от имени пани Ляттер, — произнес кривоногий господин.

— Ну конечно, — ответила панна Малиновская, — надо избавиться от этих долгов до ее возвращения.

— Только не от моего! — вмешался Згерский. — Я, милостивая государыня, отдам вам документ, согласно которому инвентарь пансиона принадлежит мне, а вы поступите…

— Ах, сударь, простите, — нетерпеливо прервала его панна Малиновская, — уж ваши-то пять тысяч должны быть возвращены в первую голову…

— Нет, нет, эту небольшую сумму я оставляю за вами, или… за пани Ляттер, как прикажете, — с беспокойством говорил Згерский.

Панна Малиновская простилась с доверенным Сольских и направилась с панной Говард на третий этаж. Згерский заторопился в город, но задержался на лестнице, услышав, что доверенный разговаривает с Мадзей.

— Пан Дембицкий уведомил меня вчера о происшедшем, — говорил кривоногий господин, пожимая Мадзе руку. — Сударыня, будьте покойны и тоже уезжайте на праздники в деревню. Я не доктор и первый раз имею удовольствие вас видеть, но полагаю, что вам тоже надо отдохнуть. Здесь, — прибавил он, понизив голос, — будет еще столько всяких столкновений, что на время лучше устраниться. Вам нехорошо?

— Нет, сударь, — ответила бледная как полотно Мадзя.

Згерский не выдержал, вернулся с лестницы и как старый друг пани Ляттер и всего пансиона хотел помочь Мадзе подняться наверх. Но Мадзя поблагодарила его и, держась за перила, стала сама подниматься по лестнице. Доверенный Сольских тоже исчез, и Згерский остался один; он думал о том, что надо бы поближе познакомиться с Мадзей.

«У этого ангелочка, видно, знакомство с Сольским! К тому же премиленькая девочка, гм! — говорил про себя Згерский. — Надо только приручить ее, она еще дикая козочка. Ну, а потом, может, и того…»

И он устремился в город, облизываясь при воспоминании о Мадзе и о той куче потрясающих новостей, которые ему посчастливилось узнать. С такими новостями можно напроситься на обед даже к принципалу.