Онлайн чтение книги Кайтусь-чародей Kaytek the Wizard
Глава 12

В Париж. Встреча с Зосей. Разговор о феях. Снова сундук с золотом. Продолжение путешествия. Учёные возвращаются домой

Опустив голову, Кайтусь уныло бредёт по городу. На улицах пусто. Всё вокруг чужое и хмурое. Магазины закрыты, в окнах темно

—Уеду я отсюда!

Кайтусь идёт на вокзал. Входит в огромный зал ожидания. Становится в очередь в кассу.

— Пожалуйста, билет до Парижа.

— Для кого? — спрашивает кассир.

— Для меня, — отвечает Кайтусь.

— Один билет?

— Один.

— Один, значит, едешь. А заграничный паспорт у тебя есть?

— Нет.

— А сколько у тебя денег?

Видит Кайтусь, что люди с любопытством смотрят на него. Встревожился он. Может, опять его ждёт какая-нибудь неприятность? Опять поступил он опрометчиво: только сейчас вспомнил, что для поездки за границу нужно особое разрешение.

— Ну, покажи деньги, — говорит кассир.

Кайтусь показал монетку в один злотый. Все вокруг в смех:

— Иди, мальчик, отсюда. Не отнимай времени.

Понятно, все спешат. Каждый боится опоздать. Каждому хочется занять место получше, у окна.

Раньше бы Кайтусь разозлился: он не любит, когда над ним смеются. Но сейчас ему всё равно.

— Смотри, чтоб деньги у тебя не украли!

Кайтусь отошёл от кассы. Смешался с толпой. Мысленно произнёс: «Хочу иметь билет и паспорт. Билет и паспорт».

Зря он совался в кассу. Как всегда, не подумал.

Кайтусь обошёл полицейского. Показал контролёру билет, и вот он уже на перроне.

А поезд уже стоит. Тяжело сопит паровоз.

— Едешь? — спрашивает кондуктор.

— Еду.

— Тогда садись. Сейчас отправляемся.

Кайтусь вошёл в купе, и поезд тут же тронулся.

В купе всего два человека: женщина в трауре и девочка и чёрном платье.

Кайтусь сел в угол, прижался к стенке, закрыл глаза и задумался:

«Столько раз я мечтал отправиться путешествовать, и ног теперь еду н дальние края. Исполнилась моя мечта. Почему же мне так грустно?» Вздохнул Кайтусь

«Жаль тихого дома на Висле. Зачем в меня стреляли? Чем я им помешал? Музыка играла, все могли бесплатно посмотреть кино. Что в этом плохого?»

Да, несправедливо обошлись с ним в родном городе.

— Не высовывайся, — говорит мама девочке. — Искра от паровоза может попасть в глаз.

Девочка послушно уселась на скамейке.

— А помнишь, мамочка, когда мы в последний раз возвращались из Варшавы, папа встречал нас на станции. Кто теперь будет нас встречать?

— Анджей приедет с бричкой.

Голос девочки показался Кайтусю знакомым. Он чуть-чуть приоткрыл глаза. А Зося думала, что он спит. Увидев, что он смотрит на неё, она смутилась и отвернулась.

«В трауре», — подумал Кайтусь, и ему вспомнилась бабушка.

А мама девочки несколько раз бросила взгляд на Кайтуся, словно хотела о чем-то спросить, но промолчала. И Кайтусь был благодарен ей за это молчание, потому что ему очень не хотелось отвечать. Да и известно, какие будут вопросы: «Куда? К кому? Почему один? Сколько тебе лет? В каком классе учишься?» О себе-то взрослые не расскажут, да и расспрашивать их невежливо, а сами они всё хотят знать.

— Ложись, Зося. Потом к нам может кто-нибудь сесть, а пока что есть место.

— А ты, мамочка?

— Я посижу, а ты ещё слабая после болезни.

Кайтусь встал:

— Пожалуйста, пусть ляжет на мою скамейку. Если я мешаю, могу куда-нибудь уйти.

— Что вы, нисколько, — улыбнулась Зосина мама.

И Зося тоже улыбнулась. Улыбка у неё такая славная, добрая.

Кайтусь обратил внимание, что они обе очень похожи.

Мама вынула из чемодана подушку, уложила Зосю и накрыла пледом. Кайтусь снова прикрыл глаза.

«Интересно, а чего ради я так не любил девчонок? Почему всё время досаждал им? А они ведь не такие драчливые, как мальчишки, и старательнее их. И тетрадки у них чище».

Удивляется Кайтусь, не понимает.

«Когда они играли в школьном дворе, я насмехался над ними, дразнил. Они сделают из песка и веточек сад, а и растопчу. Поют, а я мяукаю и мешаю. Толкаю, дерусь, таскаю за косы. Я вроде бы в шутку, а они плакали»

Удивляется Кайтусь и мысленно рассуждает:

«Наверно, это немножко смешно, когда кто-то злится. Но ведь не все злятся, некоторые просто уходили со слезами. Плохо, бессовестно, бесчеловечно смеяться над чужими слезами. Сколько же глупостей делают люди из-за своего безразличия».

Стоит Кайтусь у окошка и смотрит, как летят искры из трубы паровоза. Словно золотые змейки, огненные рыбки, рои звёзд. А дальше — чёрная стена леса.

Свистнул паровоз. Зося шевельнулась. Мама ласково шепнула ей:

— Ничего, ничего. Спи, маленькая.

И Кайтусю припомнился дом, родители, двойник.

А он уезжает. Надолго ли? Может, навсегда? А вдруг его выследят, или вдруг в решительный момент он утратит чародейскую силу? Смотрит Кайтусь на тёмные ноля.

«Сколько времени я уже ни с кем не разговаривал. Наверно, мне суждено одиночество, потому что я чародей».

Внезапно он отвернулся от окна и спросил:

— А вы в Париж едете?

Совершенно неожиданно для себя спросил и тут же смешался и покраснел. Глупо как-то это получилось, бессмысленно, бесцеремонно.

Но ведь когда едешь в поезде, попутчики начинают казаться добрыми знакомыми. Кайтусь уже знает имя девочки, знает, что у неё умер отец, что за ними приедет на бричке Анджей.

Но на самом-то деле они не знакомы, и Зосина мама вполне могла рассердиться или высмеять Кайтуся. Но она доброжелательно ответила:

— Что нам в Париже делать? Нет, я очень рада, что мы возвращаемся в наше затишье. Я хотела оставить Зосю в Варшаве, определить её там в школу. Но мы как раз оказались на площади, когда там произошло это странное сражение. Зося страшно перепугалась и очень жалела животных: она ведь так любит собак. Заболела она, вполне возможно, и не из-за этого. Но наверное, лучше, что она будет при мне. Варшава слишком большой и опасный город, там столько всяких болезней и несчастных случаев… — и она умолкла, как бы раздумывая, что лучше для Зоси.

А Кайтусь с благодарностью подумал, что она его не обвиняет. Не назвала ни злодеем, ни преступником.

— В школе у неё появились бы подружки, — тихо, словно по секрету, словно советуясь с Кайтусем, продолжала Зосина мама, — ей было бы веселей. Дома ей, конечно, скучно. Будь у неё сестра или брат…

Кайтусь внезапно решил: «Поеду не в Париж, а к ним!» и даже перестал слушать, начал прикидывать, как бы это устроить. Да и что ему одному делать в Париже?

Сморило Кайтуся. Зевота напала.

«Что значит «затишье»? Деревня так называется, или просто там у них тихо? Как выглядит Анджей, растёт ли там малина, есть ли беседка, ульи, дровяной сарай?»

Кайтусь то задремлет, то задумается, а колёса стучат, стучат, стучат…

А тут и светать начало.

Проснулась Зося. Протёрла глаза, поправила волосы и сразу к окошку. И сразу же показалось солнце.

— Мамочка, смотри, какое красивое солнце! А вереск какой красивый! Сейчас сорву! — и Зося высунулась в окошко и протянула руку.

— Осторожней, Зосенька! Сядь. Надо позавтракать. Держи стакан.

А второй стакан Зосина мама подала Кайтусю. Налила им молока, дала по булке с маслом.

— Приятного аппетита!

Поели они, и вдруг Зося захлопала в ладоши.

— Мама, смотри — вереск! Целый букет! Откуда он тут взялся?

— Оставил, наверное, кто-нибудь.

— Надо отдать его кондуктору.

— Да нет, это обычные цветы. Возьми себе, если нравится.

— Обычные, говоришь? Нет, этот букет волшебный.

— Вот и прекрасно. Забирай свой волшебный букет, потому что пора выходить. До свидания, милый попутчик, счастливой вам дороги, — кивнула Зосина мама Кайтусю и взяла чемодан.

— Я тоже выхожу, — нерешительно промолвил Кайтусь.

— Очень хорошо. Хотя немножко странно. Я-то думала, что на нашей станции никто, кроме нас, не выходит… Зося, глянь, приехал ли Анджей. Возьми корзинку. Поезд стоит всего две минуты.

— Я понесу, — говорит Кайтусь.

— Чемодан тяжёлый.

— Ничего.

Взял Кайтусь чемодан в правую руку, корзинку в левую и понёс, будто они легче пёрышка.

— А ты, оказывается, сильный…

Вышли они из вагона.

— А вот и Анджей! Сюда, сюда… А тебе… а вам куда?

Кайтусь смешался.

— Если нам по дороге, у нас есть место, можем довезти.

И вот без всякого волшебства стало так, как хотел Кайтусь. Ну, а то, что он добыл для Зоси букет вереска и оказался чуть сильней, чем на самом деле, это не в счёт, это даже не стоит называть волшебством.

Подъехали к дому. Так же, наверно, было и у дедушки. Клумба. Астры. Крыльцо, увитое диким виноградом.

Зосина мама приглашает Кайтуся отдохнуть. Если хочет, он может переночевать в кабинете.

— Спасибо, — принимает приглашение Кайтусь.

— А как тебя зовут?

— Антони.

— Антось! Ну, Зося, чем будете заниматься?

— Покажу Антосю собак, кур, голубей, малину, ульи, мою грядку. Всё хозяйство покажу.

— Но не переутомляйтесь. Ты только-только после болезни, а твой гость всю ночь не спал.

Зося оказалась прекрасным экскурсоводом: всё показала и очень понятно рассказала. Всюду задерживалась ровно на столько, чтобы можно было рассмотреть и запомнить. На вопросы либо тут же давала ответ, если знала наверное, либо говорила:

— Не знаю. Может, мама знает. Может, Анджей объяснит. Спросим ребят из деревни.

Совсем не так, как в школе, не так, как на экскурсии с учителем. Ни разу не ответила, что, мол, это неинтересно или, скажем, вопрос дурацкий; не удивлялась, как это Кайтусь такой большой, а не знает, хотя должен бы знать.

Так что Кайтусь весь день провёл как бы на уроке природоведения. До обеда и после обеда. Даже забыл про свой сад на острове. Вечером мама отдала Зосе ключи.

— Я завтра еду в город но делам. Вернусь поздно. Вам придётся заменить меня и Анджея.

Мама рассказала, какие у неё дела, объяснила, что нужно будет сделать Зосе. И даже советовалась с ней, как со взрослой. Есть всё-таки люди, которые относятся к детям с уважением и доверием, и такие Кайтусю больше всего и нравятся.

Но зато на следующий день у Кайтуся произошёл очень не приятный, тягостный и грустный разговор с Зосиной мамой.

— Зайди, пожалуйста, в кабинет. Садись.

А на столе лежат польские и иностранные деньги и билет до Парижа.

— Мы, как известно, познакомились в поезде. Вместе вышли. Ты живёшь у нас и можешь оставаться, сколько захочешь. Но при одном условии.

Антось печально глядит на Зосину маму и ждет.

— Анджей чистил твою одежду, и всё это выпало из кармана. Скажи, что это означает? Ты один, без пальто едешь в чужую страну, причём у тебя такая сумма, какую взрослые обычно не доверяют детям, а если сами имеют, то очень тщательно хранят. Антось, я тебя ни в чём не подозреваю, но я должна знать. И от приглашения своего не отказываюсь, но сам понимаешь…

— Я отвечу вам словами моей бабушки: я озорной, очень озорной, но честный. Мне вы сразу понравились, потому что по глазам видно: вы — хорошие люди. Поэтому я и прервал путешествие. Сегодня, прямо сейчас, а если вы позволите, то завтра, я снова отправлюсь в путь. Меня обидели несправедливо. И если бы не вы, я уехал бы с обидой на Польшу. Вы примирили меня с родиной. И за это я вам благодарен. Больше я вам ничего не могу сказать.

Молчание. К крыльцу подъехала бричка.

— Ну, хорошо. Оставайся до завтра. Но разреши мне, перед тем как ты уедешь, ещё раз спросить тебя о твоей тайне. Запомни только: ответишь ты мне или промолчишь, я буду относиться так же хорошо, как и раньше. И ещё помни: если тебе вдруг будет плохо, ты опять можешь приехать к нам. Мы небогаты, но ты всегда найдёшь здесь добрый совет и дружеское сердце.

Зося и Кайтусь сидят на лавочке. Беседуют. Зося плетёт венок и напевает.

— Добрая фея подарила мне букет вереска. А иначе откуда он взялся?

— Может, не фея, а чародей?

— Нет. Чародеи отнимают, а не дают. Они вредят людям, а феи помогают.

— А ты помогаешь людям? — спрашивает Кайтусь.

— Если могу, помогаю.

— Значит, ты — фея. А я часто проделывал злые шутки, поэтому я — чародей.

— Нет, Антось, ты не злой, но за тобой должна следить добрая фея.

— Вот и следи за мной.

— Не знаю, сумею ли я. Феи не обладают такой силой. Фея появится на миг, поможет и сразу исчезает. И появляется она только тогда, если человек несправедливо обижен или если ему грозит большая опасность. Знаешь сказку про Золушку?

— Знаю.

— А чародеи хотят уничтожить всех фей. Феям помогают гномы, но они тоже слабые… Борьба эта будет долго длиться. Но наступит день, когда взбунтуется чернокнижник и встанет во главе добрых фей. Он возьмет замок, где укрывается главный чародей, и освободит фей, заточённых в его подземельях.

— А кто главный чародей? Как он выглядит? Где его крепость?

— За семью горами, за семью реками и морями стоит мрачный замок, окружённый высокой стеной. Там в тёмном зале на золотом подносе лежит голова и отдаёт повеления; нет у этой головы ни рук, ни ног, ни сердца, ни глаз, потому что давным- давно взбунтовавшийся чародей отсёк её от туловища, но она продолжает жить.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Кое-что мне няня рассказала, кое-что я увидела во сне, а остальное сама придумала.

— Удивительные вещи ты рассказываешь.

Да, удивительна и таинственна любая человеческая мысль. Удивителен и таинственен мир. Удивительна и таинственна жизнь: часто унылая, а иногда такая прекрасная и радостная.

Среди ночи Кайтусь открыл окно. Вылез в сад. Залаяла собака. Кайтусь приказал ей замолчать. Пошёл по саду. Остановился возле дерева. Сосредоточился, глубоко вздохнул. В голове зашумело.

«Хочу, велю, чтобы явился сундук с золотом», — дважды повторил он.

Появился знакомый сундук.

«Хочу лопату. Хочу лопату».

Ночь. Тихо. Темно.

Кайтусь копает. Земля твёрдая, тяжёлая. Болят руки. Жарко. Сбросил Кайтусь куртку. Копает, откидывает землю, меряет глубину, может, хватит. Уже даже и забыл, кто он и что делает. Знай машет лопатой лишь бы быстрей, лишь бы глубже, лишь бы больше земли выбросить из ямы наверх. Копает без отдыху.

Наконец закончил.

Кот пробежал по дорожке.

Толкнул Кайтусь тяжеленный сундук — раз, второй, третий. Дрогнул сундук, покачнулся. Ещё раз толкнул, и шлёпнулся сундук в яму.

Что-то блеснуло на земле. Поднял Кайтусь, глядит, а это те две монетки по двадцать грошей, которые он когда-то на рынке заработал и спрятал на память. Плюнул Кайтусь на них — на счастье! — бросил на крышку сундука и всё засыпал землёй.

— Пусть не будет заметно, что здесь копали. Пусть растёт трава. — предусмотрительно приказал он.

Так и стало, как было приказано.

Вернулся Кайтусь в дом. И кажется ему, что закопанный клад — это его единственный запас на те времена, когда он вернётся из путешествия. И что дом Зоси — это как бы тихая пристань, где он сможет отдохнуть после далёких и трудных дорог.

— Всё-таки уезжаешь? Не передумал?

— Не передумал.

— Что ж, уезжай и храни свою тайну. Спасибо, что не врал. Очень не люблю, когда врут и выкручиваются.

Дали Кайтусю на дорогу еды.

— Тут яйца от наших кур, творог, немножко варенья, мёд с нашей пасеки. Ну, езжайте, а то как бы не опоздать на поезд.

Зося машет вслед платочком.

— Жаль, панич, что уезжаете, — говорит Анджей. — Был бы у нашей Зоси товарищ. А то всё одна и одна. Добрая она девочка. Жалели мы, когда пани увезла её в Варшаву. Люди-то поговаривали, будто там война какая-то идёт, много народу погибло. Как бы и с нашей Зосей чего худого не случилось…

«А у нас в городе редко кто так хорошо говорит о людях», — подумалось Кайтусю.

На прощание Кайтусь дал Анджею золотую монету.

— За что? Нет, нет! Возьмите назад!

Но Кайтусь уже выскочил из брички, благо, показался поезд.

В купе теснота. Неинтересные люди говорят о неинтересных делах.

А на пятой станции Кайтусь услышал уже иностранную речь. Произнёс он пожелание, сразу оказался в другой одежде, с кожаным чемоданом и билетом первого класса. И ещё пожелал он понимать иностранные языки.

В этом самом поезде как раз возвращались из Варшавы учёные.

— Боюсь, — говорит француз, — что скверно мы поступили. Не нужно было стрелять.

— Совершенно верно, уважаемый коллега! Скверно! — соглашается с ним итальянец. — Этот Икс, как мы его назвали, сам затопил остров. Я тщательно исследовал это место. Если бы замок разрушили снаряды, то остались бы развалины.

— Может, их смыла вода?

— Нет, всё произошло как-то по-другому, — ответил итальянец и вытащил из чемодана обломок камня. — Взгляните в лупу. В него вкраплены кристаллы, каких нет на нашей планете.

И тут они начали научный спор, которого Кайтусь не понял и который совершенно не интересовал его.

— В конце концов можно согласиться с предположением, что мы имеем дело с обитателем иной планеты, жители которой знают и могут гораздо больше, чем мы. То. что для нас волшебство, для них так же просто и легко, как зажечь спичку

— Что ж, и в школах ученики не любят новых задач и упражнений. И ученые не любят нового, трудного и непонятного. Как признать, что дух Коперника вселился в инопланетянина и переворачивал в парке деревья?

— И всё-таки новое, неизвестное и лучшее — это именно наш путь, путь учёных.

Кайтусю захотелось есть. Открыл он корзинку с провизией, а там на самом верху лежит веточка вереска и записка:

На память Кайтусю-чародею от феи Зоси.