Онлайн чтение книги Maxximum Exxtremum
3

Надо ли говорить, что Саша тут же конфисковал заветную бутылочку и тут же принял ея внутрь безраздельно. Начался разброд и шатания – пытались продолжать играть, но получалось совсем не то. Тогда решили исподволь возвернуться к исконной концепции «но репетишнз» – «от гриба». Но тоже как-то… Тогда весьма скоро решили обратиться к ещё более фундаментальной затее – просто обожраться – всем вместе и в думпел – какое милоделие! Всё свернули и поехали к нам.

Эта «исконная» пьянка и открыла целую серию из ряда себе подобных и даже уж далеко из него выходящих странноватых вечеров в нашей скромной странноприимной обители, породивших, как уже было заявлено выше, невероятные кривотолки в местной информальской среде: мол, «ОЗ», мало того, что так дебилы и ещё это же и декларируют, после каждой репетиции обжираются до умопомрачения, до облёвки, до срывания башни, до самопроизвольного моче- и кровопролития… Ну это ладно, этим никого не удивишь, это нормально, – а они-то ещё сначала играют меж собою в лото (!) и в карты на деньги, при этом выпивая на проигранные-выигранные кровные самогонку, дерутся за копейки, а если уж у одной или ни у одной партии (они играют двое на двое) не хватает на бутылку, тут доходит чуть ли не до смертоубийства. Но это ещё не всё – после этого, разъярённые и изнурённые азартом игры и выпитыми тремя литрами, они врубают на всю катушку «жесточайшую» музыку, раздеваются догола и начинаются знаменитые «барахтания», особо изощрённые, почти уже обрядовые для них танцы, в ходе которых совершаются некие оккультные действа, самое приличное из которых – осквернение домашних икон; далее участники вакханалии впадают в экзальтацию, затем в экстаз, затем в транс, сплетаются, при этом нередко совершая половые сношения, производя акт дефекации или принося ритуальную жертву – все вместе насилуют или мажут выделениями кого-нибудь одного, чаще всего «левого».

Надо ли говорить, кто рассказывал сии истории и кем он казался в глазах слушателей.

На самом деле не было никакой инициации, никакого неофитства… – хотя, хотя… Даже не знаю, всё весьма неоднозначно – как посмотреть.

Почётная роль Миклухо-Маклая выпала нашему гитаристу Васе Ручкину МС, которого полгода назад привела нам Репа и который эти полгода не пил и не употреблял всяческой наркотической дряни, на которую, тоже по слухам, был весьма горазд.

Началось всё – как всегда – очень прилично. Санич с О’Фроловым пошли в шинок; Репа «побегла звонить Катеньке» – «сразу договориться», чтоб «потом, когда запьянею, сразу к ней срулить» – «на девочек тянет» – наше, «п… рское» времяпрепровождение она не поощряла; а я, тоже в своём обыденном амплуа, остался дома, подготавливая скудную закусь. При мне присутствовал вечноулыбчивый Вася (имевший так соответствующее его имиджу и так подошедшее общей направленности группы «ОЗ» прозвание «Дебилок») – мы обсуждали тамбовскую рок-сцену, с коей он был близко знаком с той стороны, закулисной, а я с этой – слухо-зрительско-плясоводной. Я – гений филфака и всего мира, супернососос, носорост и накот, радикальный радикал и не любитель х… ни, но весьма поощрительно отозвался о весьма мощном сообществе местных групп из семейства Корнообразных – ну понимаете: корн-фэмили-слэмкор-рэпкор – это же просто прелесть, да и только! У нас – в засифанском Во-б-мате! А Вася говорит: своё надо играть, своё, в Москву надо рулить, в Москву…

Вылавливая последний огурец из банки с многонедельным заплесневевшим раствором, я занервничал.

«Тогда ты, дорогой, как раз по адресу попал: „ОЗ“ – совсем не „наша чернозёмная команда“, собирающая крохи на поддержание подлодки „Тамбов“ и избирательную компанию Льва Убожко, мы – крайне своеобразное, концептуальное, даже, можно сказать, эзотерическое объединение и вообще группа мирового масштаба…»

«Что-то не похоже…» – сказал Вася, мило улыбаясь.

Я занервничал ещё несколько более – разводя уже несколько частей варенья в нескольких частях воды, чтобы получился культовый напиток – морс запивочный. Истинные насосы употребляют его так: сначала простой водой в трёхлитровой банке разводится определённое варенье (сколько есть в другой банке; оно бывает смородничным или клубничным – офроловское черничное не рекомендуется), затем, по мере употребления самогона и его запивания морсом, вода доливается ещё – таким образом, напиток становится всё более концентрированным, доходя до естественного прозрачного цвета воды, при этом проявляется несколько неестественный привкус продуктов длительного взаимодействия воды и варенья. Высшая ступень запивочной церемонии – когда после трёх литров спиртуоза на троих берутся ещё три, при этом в запивочной ёмкости (на дне банки) остаются одна или две (реже три) каких-нибудь ягодки, которые разводятся полным объёмом простой воды (3 л). Это и есть морс запивочный.

Однако это ещё не всё. Мы решили запатентовать промышленное производство морса запивочного. Усложнить церемонию за счёт использования целой серии морсов – предзапивочного, постпредзапивочного, непосредственно-запивочного, постзапивочного, предоблёвочного, непосредственно-облёвочного, постоблёвочного, предпохмельно-постпредзапивочного, непосредственно…

Вернулись они, пожиратели морса. Как вы уже догадались, наверное, всё это я зачем-то сообщил Васе, чуть не успев перейти к чудовищным экспериментам со своей любимой приставкой квадро-, а также макро-, ультра-, экстра-, супер-, транс-, и конечно же, МЕГА…

И далее: всё это изобилие, «вся эта линия по уходу за запиванием самогона», должна стоить очень недёшево, и для того, чтобы элементарно «напитать бутилочку», цена коей, как вы знаете, 15—20 руб., необходимо приобрести не менее 8—10 видов морсов, каждый из которых способствует тому-то и тому-то, без чего и пить-то вообще никак нельзя, и имеет цену не менее ста рублей…

Мы пили самогон и играли в карты в покер. Записывали «на ком сколько очей». Несмотря на общеизвестное моё резко негативное отношение ко всем играм (утверждаю, что драгоценное время, потраченное на это безделье, нормальный – или всё же вернее, что не-нормальный – человек лучше употребит на создание или потребление произведения искусства), эту игру даже я осознавал и несколько поощрял. ОФ очень любит играть в шахматы. Санич жёстко осознаёт шахматы, шашки, нарды, практически все виды карточных игр, включая преферанс, олупливает по ТВ все виды спорта – уж не говоря-не говоря о футболе, …ля-а! Может быть, только регби не смотрит! Репа – то же самое, чуть, может, помягче, и в шахматы не играет. Однако в карты её обыграть невозможно – даже таким умельцам, как Санич, и таким шулерам-профанам, как Коробковец, это не удавалось! Я, может, ещё неплохо отношусь к лото – в детстве с братом и бабушкой всё играли в это незамысловатое – лото и в пьяницу в карты…

Недавно были ужесточены требования к соблюдению правил. Например, сдающий должен обязательно дать сдвинуть соседу. Однако спиртное может запутать даже меня. Сначала неверная запись в бумажку, потом не дал сдвинуть… О’Фролов нервничает. Репа забыла сдвинуть. ОФ психует, с выкриком «Пидорепа!» бросает карты на стол и уходит. «Пид… сьня!» – орёт ему вслед Репа. Вася озадачен: «Чё это он? Чё это они?!» Санич – за тем, уговаривает, приводит. Пьём мировую, возвращаемся к игре, с «жёстким условием»: «Не дай бог кто-нибудь не даст сдвинуть!» Ещё сдаю я, а Репа специально отвлекла разговором… Я открыл козырь, погнали играть, хоп – в мою пользу, в мою! А тут Репа: а сдвинуть! О’Фролов бросает карты мне «в морду», опрокидывает всё со стола и опять уходит. Уговоры Саничу не удаются, да и так понятно, что игра не клеится потому, что уже себя исчерпала – мы достигли степени опьянения не совместимой с этим видом деятельности.

Перешли, как водится, к другому. К барахтанию! Я поставил наши записи – то, что мы играли, и прибавил на всю. Все отрывались как последнее быдло под распоследний «Корн», только Вася недоумевал – обычно он видел только представляющегося на сцене О. Шепелёва и, вероятно, полагал, что музыка сия нравится только ему – ну, то есть мне, а тут… Санич с ОФ сцепились, все извалтузились, в процессе чего завернулись в штору, отгораживающую диванчик, и, оторвав её, упали и забились – кулаками и пятками – на полу. Я – тоже на полу, а именно: стоя для упора на карачках, блевал. Репа в соседней комнате прыгала по диванам, биясь в стены, хватая с полок книги и швыряя их об пол. Так мы выдержали четыре своих композиции: «Introw», «Enormity», «Маленькая рыба умерла от гриба» и «Journalistshit», а потом перешли к Ministry и KOЯN’у. Тут уж началось совсем.

…Хотя ОФ и вякнул с пола: «Хватить!», Репа собралась слинять, Вася аналогично, а Саша тоже лежал, стеная, приговаривая: «Всё, всё», я спешно искал кассеты, задёргивал шторы и убирал подальше колюще-режущие предметы. «Не вздумай поставить «Корм» или «Министри», – еле-еле простонал О. Фролов, а Вася с Репою уж выходили в ночь – надоело пребывать в этом вертепе…

При первых аккордах все вскочили и зашлись в немыслимо безумных, безудержных, бесчеловечных, жёстко-акробатических заподпрыгиваниях. Репа к удивлению Васи вернулась и участвовала с нами, и он, как ни пытался, ничем её не мог вернуть в нужное русло и лоно, и вынужден был уйти один.

Ещё в последнее время мы взяли моду орать (и раньше подпевали, конечно, но в основном усердствовал ОФ, теперь же – тотально все и до срыва глотки), и даже близко к тексту —

Эх, Дэвис, чуть-чуть бы пооптимистичней! – осознав гениальность нового альбома (с подчёркнутым мелодизмом в творчество группы вошло какое-то противоречие – как между п… рскими усиками вышепомянутого Дэвиса и его же волосатой грудью и пупком), надлежало воздать ему должное на практике – думается, так и должно поступать в качестве высшего одобрения!

Так называемая рок-музыка в современной стандарт-культуре – пожалуй, единственный возврат к корням, ведь в архаичных обществах люди танцевали, зачастую расходясь до настоящего беснования, употребляли различные стимуляторы – правда, последние две категори были профессиональным правом и обязанностью шаманов, так сказать, заводивших толпу, уравлявших эмоциями и поэтому даже как бы самой жизнью… Как сказал гениальный Ницше: человек должен танцевать каждый день, иначе не стать ему… И не попсово-дискотечное переминание ногами-прихлопывание-руками-вращание-бёдрами как результат расслабленности от алкоголя или таблеток и прелюдия к сексу, и не рокерское трясение патлами, и даже не жёсткое молодое «мясо» в тесных клубах… – Это – песнь, полёт души! Каждый чел! Каждый день!

«Let’s falling away from me!» – хором орали мы и били в стены, шкафы и пол как в бубны. На самом деле там «Ιt’s falling…»

Санич сбил-таки своей длинной маковиной дедову люстру из тяжёлых стеклянных пластин-лепестков, сам весь обрезался, Репа раскидала и изорвала все книжки с полок на стенах, О’Фролов пособрал все половики, закатался в самый большой и грязный и нассал в него… Только я ничего не сделал – если не считать блевотины, да ещё может пару бутылок и запивочную банку рассодил об стенку…

Вскоре все захрапели – почти все там, где кто и был, только Репа улеглась на свободный офроловский диванчик. Я решил выйти в туалет на улицу.

Для того чтобы увидеть весь мир, достаточно оторваться от экрана или работы, выйти ночью из дома и посмотреть вверх. Лучше выйти в деревне на окраину сада или в городе – парка, чтоб высокие деревья и здания не загораживали обзор. Приходит странное ощущение, что ты стоишь на земле и на Земле – как будто смотришь на себя извне, из космоса – ощущаешь, что все места, которые ты знаешь и ценишь, и все люди, которых ты знаешь и ценишь, находятся здесь же, на одной линии, на одной плоскости вместе с тобой на этой поверхности, на земле, и в этой небольшой сферической точке – на этой Земле; остальное – там; при этом возможно, что там никого и ничего нет, а возможно, и скорее всего, там очень много всего, но несколько – если не совсем – иного; однако достаточно сейчас запрокинуть голову, чтобы почувствовать головокружение, предельно ясно и ярко увидев прямо перед собой, недалеко от своего постоянного привычного скучного дома столько от всей Вселенной – всё равно за раз не удастся пересчитать и вообще осознать что это.

А если пасмурно и оттепель – ничего нет там, даже мысль такая не придёт, но всё равно влажность внушает метафизическую тревогу – тем, кому она адресована свыше или сниже, да.