Судья подошел к печке и протянул руки к огню. Тихонько скрипнула дверь. Судья порывисто обернулся и увидел госпожу Го.
— Сударыня, — сказал он с мягкой улыбкой, — я сейчас занят. Если вы пришли с сообщением, пройдите лучше к старшему писцу.
Женщина, однако, не двигалась — она стояла у двери, опустив глаза.
— Ваша честь, — сказала она тихо, — мне сказали, что вы уходите от нас. Я хотела поблагодарить вас за вашу доброту… И за все, что вы для нас сделали.
Судья смотрел в окно на снег, сверкающий на рамах снаружи.
— Спасибо, госпожа Го, — с усилием сказал он. — И я тоже хотел бы поблагодарить вас и вашего мужа. Вы оказывали мне большую помощь все время, что я был судьей.
Он не оборачивался, ожидая, что она уйдет, и вдыхал чуть слышный аромат сухих трав, повсюду сопровождавший эту женщину.
— Ваша честь, — снова раздался ее тихий голос, — я знаю, что мужчине нелегко понять мысли женщины.
Судья резко обернулся. В ответ на его непонимающий взгляд госпожа Го продолжала:
— У женщин есть свои тайны, в которые мужчине никогда не проникнуть. И даже вы, ваша честь, не догадываетесь о тайне, которую хранит вдова Лу.
— Что?! — воскликнул судья, подходя ближе. — Неужели вы обнаружили что-то новое?!
— Нет, ваша честь, — вздохнула госпожа Го, — это не новое, это очень старое. Но я поняла, каким образом был убит Лу Мин.
— Говорите же! — хрипло произнес судья.
Госпожа Го поправила меховую накидку. Она дрожала, хотя было не холодно; когда она заговорила, голос ее звучал печально и устало.
— Целые дни поглощены домашним трудом… Когда мы готовим, или шьем, или чиним старую одежду, или зашиваем обувь, мы постоянно размышляем. Ведь голова свободна во время работы. И вот, сидя в одиночестве, мы думаем, думаем… Думаем о том, что это и есть вся наша жизнь. И вот мы берем ботинок, к которому нужно пришить подошву, и тут нас осеняет — труд можно облегчить. Мы берем острый гвоздь, молоток и делаем в подошве мелкие дырочки, одну за другой, одну за другой…
Судья хотел что-то ответить, что-нибудь сказать ей, но не нашел нужных слов.
— И просовываем иглу в дырку, вынимаем иглу, просовываем снова… И мысль как будто тянется за иглой вместе с нитью, такая же серая и грустная. Словно одинокая серая птица, кружащая над разоренным гнездом.
Госпожа Го подняла голову и встретилась взглядом с судьей. В его глазах засверкал огонек, которого прежде не было.
— Но однажды приходит счастливая мысль. И женщина отрывается от старых подошв. Она смотрит на старый гвоздь по-другому. Она словно видит его впервые. Старый гвоздь, с которым она просидела столько вечеров подряд…
— Так вы хотите сказать, что…
— Да, именно так, ваша честь, — ответила она тем же ровным голосом. — Шляпка у гвоздя совсем маленькая, и если вогнать его молотком в голову человека, ее ни за что не обнаружат. И ни за что не догадаются, что это было убийство.
— Сударыня, — судья смотрел на госпожу Го, и в глазах его плясало пламя, — сударыня, вы спасли меня! Я уверен, что вы правы! Ну разумеется, это все объясняет! И то, что вдова так боялась вскрытия, и то, что при вскрытии ничего не обнаружили! — Он улыбнулся. — Но вы правы, до этого действительно могла додуматься только женщина!
Госпожа Го не отвечала.
— Отчего же вы грустите? — спросил судья. — Я же говорю, — это, разумеется, правда, это и есть решение всей загадки!
— Да, — тихо сказала женщина, поправляя капюшон, и слабо улыбнулась. — Да, это и есть верное решение.
И с этими словами она вышла.
Судья Ди побледнел. Он долго стоял у двери, ничего не видя перед собой, а очнувшись, вызвал слугу и велел позвать сыщиков.
Ма Жун, Цзяо Дай и Дао Гань не ожидали хороших новостей и, увидев широкую улыбку на лице судьи, одновременно и растерялись, и обрадовались.
Они поняли: за время их отсутствия что-то произошло.
— Друзья, теперь я не сомневаюсь, что мы раскроем убийство Лу Мина! Я велю провести повторное обследование тела.
Ма Жун растерянно взглянул на товарищей; но тут же он широко улыбнулся и воскликнул:
— Раз вы уверены, значит, дело уже почти раскрыто! А когда начнется обследование?
— Как можно скорее! На кладбище мы не пойдем, я прикажу, чтобы гроб принесли сюда.
Цзяо Дай кивнул.
— Да, народ сейчас в таком настроении, что лучше лишний раз не выходить. Лучше пусть приходят сюда, в суд.
Дао Гань, однако, все еще сомневался.
— Знаете, слух о вашей отставке уже распространился по городу. Да и плакаты сейчас уже развешивают… Боюсь, как бы не случилось серьезных волнений из-за этого обследования.
— Ничего, — жестко ответил судья Ди, — я знаю, что делаю. Я готов к тому, что придется рискнуть. Скажите Го, пусть приготовит все, что нужно, в зале суда. Вызовите старейшину цеха мясников и господина Ляо, сообщите им о моем решении и попросите, чтобы они пошли с вами на кладбище и свидетельствовали при изъятии гроба. Если действовать быстро и осторожно, гроб будет здесь раньше, чем в городе что-то узнают. Но даже если народ узнает, что мы снова раскрыли могилу, я вас уверяю, сначала всем будет любопытно, что у нас происходит. К тому же присутствие двух цеховых старейшин их сдержит. Одним словом, я надеюсь, что до начала заседания ничего серьезного не случится.
Судья ободряюще улыбнулся помощникам, и они вышли.
И тут улыбка исчезла с его лица. Все это время он усилием воли изображал оптимизм и уверенность, но на душе его было неспокойно. Судья сел к столу и закрыл лицо руками.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления