Онлайн чтение книги Влюблен в идиота You But Love Him
Сяо Ли-цзы Глава 2 часть 4

❀꧁蓝忘机꧂❀

Время пролетело незаметно и вот уже закончились вступительные экзамены в колледж. Когда во второй половине дня Цзянь Суйин отправился за подростками в школу, он был удивлен, увидев, насколько здесь многолюдно. Ему было очень трудно вытащить своего брата из такой толпы, к тому же он узнал, что Ли Юя уже забрал водитель семьи Ли. Суйин был несколько разочарован. Но, с другой стороны, он понимал, что каждый ребенок, закончив вступительные экзамены, обязательно вернется в первую очередь домой, чтобы отпраздновать такое событие со своей семьей. Все равно впереди долгое лето, а ведь он никуда не торопится.

Цзянь Суйин привел брата в отель. На этом обеде собралась вся их семья. Как только они вошли в ВИП-комнату, то увидели, что их отец и мать Цзянь Суйлиня, Чжао Янь, сидят и о чем-то разговаривают. Чжао Янь сидела с нахмуренными бровями, выглядя чем-то недовольной.

Цзянь Дунъюань увидел, как они вошли. Оба его сына были талантливы, имели необыкновенную внешность и привлекали взгляды. Сердце отца наполняла гордость. Он не знал, как выразить свои чувства, поэтому просто подозвал менеджера отеля.

— Эй, юная леди, — он обратился к ней, вздыхая от волнения, — посмотрите на моих двух сыновей. Скажите, они ведь хороши? — лучезарная улыбка появилась на его лице.

— С таким благородным отцом, как вы, ваши сыновья, естественно, должны быть так же хороши [1]. Сразу видно, что сыновья председателя Цзянь безусловно являются тиграми, как и их отец, — польстила им подошедший менеджер.

[1] 虎父无犬子 В буквальном смысле это означает «с отцом-львом сын не может быть псом». Или «какой отец, такой и сын».

— Какая жалость, что у меня только сыновья. Было бы неплохо иметь еще и дочь. Какой бы она была красавицей, — весело рассмеялся Цзянь Дунъюань.

— Тогда позвольте молодому господину Цзяню побыстрее жениться и подарить вам невестку, но не выбирайте кого попало, в таком вопросе все же спешка ни к чему, — ответила девушка.

Услышав это, Цзянь Дунъюань изобразил подобие улыбки и взглянул на Цзянь Суйина. Он тяжело выдохнул. В его глазах, казалось, были обида и сожаление.

— Ты — мой ребенок, но я даже не знаю, могу ли я еще рассчитывать на тебя.

Цзянь Суйин не обратил внимания на его слова, как обычно просто проигнорировав.

Если отец упоминал о его сексуальной ориентации, то Суйин просто отворачивался, но всегда оставался хладнокровным к его высказываниям, даже если злился. Однако сегодня Суйин не хотел портить себе хорошее настроение, поэтому ничего не сказал.

— Суйлинь, иди, сядь рядом со своей мамой, а Суйин сядет здесь, со мной.

— Сегодня твой отец лично нальет бокал вина, чтобы поздравить тебя с окончанием твоей двенадцатилетней тяжелой работы, — Цзянь Дунъюань наполнил стакан вина для Цзянь Суйлиня. — Папа знает, что быть студентом нелегко. Ты всегда хорошо учился и был гордостью для нас с твоей мамой. Как бы то ни было, я видел твои усилия, и мы с твоей мамой удовлетворены.

— Спасибо, папа. Спасибо, мама, — Цзянь Суйлинь быстренько встал.

Они втроем говорили на разные темы. Если не считать тех разов, что Цзянь Дунъюань выпивал с Цзянь Суйином, пытаясь вовлечь его в разговор, то в присутствии Суйина вовсе не было необходимости. Все разговоры за столом не имели к нему никакого дела и он откровенно скучал. Его взгляд случайно встретился со взглядом Чжао Янь, но она поспешно опустила глаза.

Суйин холодно усмехнулся, прекрасно зная, что эта женщина боится его.

Цзянь Суйин был удовлетворен ее страхом. Она никогда не решалась произнести в его присутствии даже слова и это было лучше для нее самой. Если она и ее сын хотят нормально жить в семье Цзянь, то она непременно должна провести свою жизнь в этом страхе.

Но даже это все равно было слишком низкой ценой, считал Суйин.

В конце концов, ведь она все еще может носить золото и серебро, а также титул законной жены Цзянь Дунъюаня. А его мать умерла от болезни, страдая от гнева и не имея возможности видеть, как растет ее единственный сын.

— Суйлинь, какие у тебя планы на летние каникулы? — к концу обеда спросил Цзянь Дунъюань.

— Папа, а у тебя есть уже какие-то планы? — Цзянь Суйлинь сделал глоток чая и бросил на него особенно многозначительный взгляд.

— Теперь, когда ты сдал все экзамены, я не возражаю, чтобы ты отдохнул несколько дней. Но ты не можешь тратить два месяца летних каникул только на развлечение и веселье. Ты ведь знаешь это, верно?

— Я понимаю.

— Ты был послушен с детства. В отличие от тебя, я никогда не мог контролировать твоего брата. Я до сих пор помню тот год, как он сдал вступительные экзамены в колледж… Суйин, расскажи сам своему брату, что ты сделал.

— Я угнал у тебя машину, — лениво начал свой рассказ Цзянь Суйин, — я поехал тогда в Далянь с друзьями, чтобы торговать там морепродуктами. Мы провели там чуть больше двух месяцев. Я заработал немного денег, а потом вернул тебе машину.

— Этот паршивец с самого детства убегал из дома, — хмыкнул Цзянь Дунъюань. — Не было ни одного дня, когда бы я ни беспокоился из-за него. Суйлинь, ты ребенок, который не заставляет взрослых волноваться. Твой брат… хотя от него всегда было много хлопот и он часто валял дурака, но он действительно очень способный. Я не хочу, чтобы ты учился у него, как перечить и беспокоить меня. Но я хочу, чтобы ты узнал, как твой брат ведет свой бизнес, как общается с людьми. Я хочу, чтобы ты научился у него тому, как заставить людей говорить о себе всего за несколько лет, не упоминая при этом, чей он сын.

Сияющие глаза Цзянь Суйлиня остановились на Цзянь Суйине.

— Папа, что ты этим хочешь сказать? Просто говори прямо, а не ходи вокруг да около, — Цзянь Суйин продолжал крутить в руке бокал с вином.

— Я имею в виду, что пусть он повеселится пару недель, а затем до конца лета выйдет на стажировку в твою компанию.

— Папа, он всего лишь выпускник средней школы, какая стажировка? Даже если ты дашь мне денег для его зарплаты, я все равно буду чувствовать себя обремененным.

— Он пока не умеет ничего делать, но он должен учиться у тебя.

— В моей компании нет места туоюпинам[2]. Если ты действительно хочешь, чтобы он чему-то научился, то пусть начнет с мытья посуды.

[2] 拖油瓶 это термин для обозначения ребенка, родившегося во втором браке.

** Отец Цзянь Суйина изменял своей жене с Чжао Янь, когда она еще была замужней женщиной.

Чжао Янь вдруг выпрямила спину и умоляюще посмотрела на Цзянь Дунъюаня.

Цзянь Суйин с самого детства воспитывался как будущий глава семьи Цзянь. Обладая непреклонным и надменным характером, мало кто мог его вообще контролировать. Чем старше он становился, тем более весомей становился его голос. Если бы он действительно захотел, чтобы Цзянь Суйлинь мыл посуду в ближайшие два месяца, то он, конечно же, мог бы убедить Цзянь Дунъюаня в этом, какой бы неожиданной ни была причина.

Суйлинь был плотью и кровью Чжао Янь, как она могла бы согласиться на такое? Она была не согласна с тем, чтобы Цзянь Суйлинь проходил стажировку в компании Цзянь Суйина, но Цзянь Дунъюань настаивал на этом и она ничего не могла с этим поделать. Теперь она действительно боялась, что если она разозлит Цзянь Суйина, то Суйлиню действительно придется мыть посуду целых два месяца. В семье Цзянь только мужчины имели право голоса, практически не оставляя женщине возможность вмешаться.

— Какой позор! Как ты думаешь, чему он может научиться, моя посуду? — к счастью Чжао Янь, Цзянь Дунъюань сохранил еще остатки разума, чтобы противостоять Суйину. — Позволь ему пойти в твою компанию. Только ты сможешь научить его чему-то полезному.

Цзянь Суйин не хотел, чтобы его заставляли видеться с Цзянь Суйлинем каждый день на протяжении двух месяцев. Только от одной мысли ему уже было противно. Сколько он сможет так выдержать? Суйин действительно боялся, что не сможет контролировать себя и ему снова придет в голову начать оскорблять его, как он делал это в детстве.

Цзянь Дунъюань и Цзянь Суйин оказались в тупике.

— Гэ, позволь мне пройти стажировку в твоей компании. Даже если я начну с уборки, — Цзянь Суйлинь слегка наклонился вперед, искренне улыбаясь.

— Кто хочет, чтобы ты убирался? — Цзянь Суйин вспыхнул. — Наша уборщица зарабатывает три тысячи в месяц, чтобы растить своего ребенка и ухаживать за больным мужем. Ей действительно нужен этот доход, и она отлично справляется со своей работой. Ты пытаешься украсть у нее работу?

Цзянь Суйлинь и Чжао Янь сразу изменились в лицах. Очевидно, что сказанное Суйином вызвало у них дискомфорт.

Хотя Цзянь Дунъюань всегда знал, что Суйин не так уж хорошо относится к брату, он не мог защитить своего младшего сына, всегда оставаясь в невыгодном положении. Но именно сейчас говорить так в присутствии матери Суйлиня?

— Суйин, — Цзянь Дунъюань хлопнул ладонью по столу, — как ты можешь такое говорить о своем брате? Что плохого в том, чтобы позволить ему помочь тебе и немного поучиться? Почему ты так недоволен? Насколько сильно это тебя беспокоит?

Цзянь Суйин закатил глаза.

Он действительно был не в настроении ссориться со своим отцом. Если он не понимал, то Суйину сейчас было даже лень объяснять ему что-то. Они так часто ссорились в прошлом, что даже думать об этом сейчас было утомительно.

Он выпил оставшееся вино одним глотком, поставил пустой бокал на стол, а затем встал.

— Приходи, если хочешь. Я больше не хочу мешать вашей семье из трех человек есть. Я откланиваюсь, — он развернулся и вышел.

Цзянь Дунъюань был так зол, что его лицо покраснело.

Цзянь Суйлинь проследил за исчезающей спиной, в его глазах появился блеск радости.

Чувствуя себя совершенно раздраженным, Цзянь Суйин уехал обратно домой. Одна только мысль об этих трех человек, сидящих вместе, заставила его почувствовать дискомфорт внутри. Его ожидания от Чжао Янь и Цзянь Суйлиня были предельно просты — просто меньше их видеть. Но его отец противился его желанию и постоянно подталкивал Цзянь Суйлиня к нему, пытаясь пробудить «братские отношения».

Это было чистое свинство с его стороны.

Цзянь Суйин съехал на обочину и сильно ударил по рулю. Ему было некомфортно и он хотел найти кого-нибудь, с кем можно было бы расслабиться. Он достал свой мобильник и нетерпеливо стал пролистывать контакты. Кого он искал? Он смотрел на все знакомые имена, но не мог вспомнить лиц этих людей.

Когда он добрался до номера Ли Юя, его рука замерла. Лицо Ли Юя предстало перед его глазами с пугающей ясностью. Это было настолько реалистично, словно сейчас он и правда был прямо перед ним.

Он действительно был чертовски красив, со своей привычкой игнорировать его. Это заставило его сердце сжаться.

Неожиданно он нажал на вызов.

— Цзянь-гэ? — послышался в трубке голос. Эти два дня, проведенные вместе, заставили Ли Юя относиться к нему лучше, и он даже мог шутить за обеденным столом.

— Эй, ты еще не спишь?

— Еще нет и десяти часов.

— Вы отпраздновали дома твое достижение?

— Не могу сказать, что это был праздник, поскольку результаты еще даже не получены, поэтому мы только устроили семейный ужин, чтобы поздравить меня с избавлением от страданий.

— Ха-ха, это тоже стоило отпраздновать.

— Цзянь-гэ, что-то случилось? Суйлинь с тобой? — спросил Ли Юй.

— Ох, нет, нет! Ничего не случилось. Просто я привык эти два дня присматривать за тобой…

— А… — протянул Ли Юй, — а Суйлинь с тобой?

Цзянь Суйин пытался избежать этого вопроса, но Ли Юй вновь повторил его.

— Нет. Я уже возвращаюсь домой.

— Ооо, — голос Ли Юя звучал немного разочарованно, — он сегодня не отвечал на мои звонки и сообщения. С ним что-то случилось?

— Может быть, он забыл свой телефон. Мы сегодня ужинали в ресторане.

Ли Юй хмыкнул в ответ.

Поскольку им особо нечего было сказать друг другу, Цзянь Суйин постарался изменить свой голос и придать своему тону небрежность.

— Ты свободен? Хочешь прогуляться? — он старался, чтобы его голос не звучал полным ожиданиям надежд.

— А куда? — удивился Ли Юй.

— Никуда конкретно, просто покататься. У меня просто есть кое-что на уме. Ты бы хотел составить компанию Цзянь-гэ?

— Суйлинь тоже будет? — Ли Юй немного колебался.

— Его не будет, — лицо Цзянь Суйина помрачнело.

Ли Юй молчал. На несколько секунд воцарилась тишина. Это была всего лишь короткая секунда колебания, но этого было более чем достаточно, чтобы Цзянь Суйин почувствовал разочарование.

— Цзянь-гэ, давай перенесем это на другой день, — как и ожидалось. — Я уже принял душ.

— Ты уже принял душ? Значит, я позвонил не вовремя, — голос Суйина был спокойным. — Поторопись тогда и ложись спать.

— Хорошо.

— Тогда заканчиваю разговор.

— Хорошо.

— Спокойной ночи, маленькая слива[3]

[3] Фамилия Ли Юя имеет иероглиф 李 и переводится как слива.

Суйин назвал его 小李子 (сяо Ли-цзы) и у нас получается, что Суйин назвал его, если по фамилии, то маленькой сливой. Но сяо Ли-цзы имеет еще и другое обращение. Сяо (маленький) Ли (фамилия) цзы (мальчик)

*** Кстати, слива — это символ возвышенной красоты в Китае.

— Спокойной ночи.

Цзянь Суйин не хотел прерывать разговор, поэтому добавил:

— Как думаешь, я приснюсь тебе, если я побеспокоил тебя перед сном?

Ли Юй сухо рассмеялся, но ничего не ответил.

Цзянь Суйин разочарованно сбросил звонок.