Онлайн чтение книги Затерянный поезд
Глава 23. ГНУСНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

В тот момент, когда фактически изгнанный дочерью Фантомас выходил из ее артистической, его вид был еще вполне светским, и рассеянная улыбка блуждала на его лице.

Однако что-то надломилось в нем, и он сейчас испытывал жуткую тоску, невыносимую усталость… Тот, кто ни перед кем и ни перед чем не дрожал, сейчас переживал страх… Нет, не перед людьми, а перед Судьбой.

Впервые в жизни Фантомас страдал. Впервые за все свое существование он готов был просить милосердия. Им овладело не известное доселе желание умолять о помощи какое-нибудь высшее всепрощающее божество.

– Элен меня выгнала! – говорил он. – У нее нет ко мне ни любви, ни нежности… Ах, Элен, Элен…

Рыдание прервало ход его мыслей. Но он снова взял себя в руки. Этот наделенный энергичным, непреклонным и сильным характером человек, перед которым в страхе трепетал весь мир, снова нашел в себе гордость и волю, пытаясь – хотя бы внешне! – быть бесстрастным и холодным.

Было уже около часа ночи. Черные облака загромождали низкое небо. Порывы ветра, налетевшие вместе с грозой, свистели в вершинах мощных тополей.

На Фантомасе был фрак, а поверх – легкое пальто. Бандит расстегнулся, подставив горящий лоб свежему ветру.

Его знобило. Сердце лихорадочно стучало. В голове – чудилось ему – каталось какое-то тяжкое ядро, безжалостно крушившее все его существо.

– Элен меня прогнала, – повторял он. – Элен нарочно все так устроила, чтобы не оставаться со мной наедине…

И безжалостно, как бы самому себе нанося беспощадный удар ножом, Фантомас признал страшную правду, которой так боялся:

– Элен меня ненавидит!

Эта мысль причинила ему ужасную боль, Фантомас любил свою дочь превыше всего на свете и среди немыслимых злодеяний, совершаемых ежедневно, сохранял в своем сердце единственный чистый уголок нежности, полностью отданный дочери. Теперь же он должен был признать, что она его ненавидела, презирала, как презирал его весь мир.

– Она меня ненавидит! Ненавидит!

Искавший одиночество Фантомас размашистыми шагами удалялся от цирковых построек. Ему сделалось душно, он задыхался и в то же время инстинктивно чувствовал потребность в движении, в действии, чтобы физической усталостью подавить в себе эту страшную мысль.

Фантомас вышел в поле.

Нагнув голову, он шел вперед, разрывая своим сильным телом грозовую ночь и, казалось, был готов снова на самые страшные безумства.

Вдруг он остановился.

– Элен еще никогда, – медленно проговорил он, – еще никогда не обращалась со мной так, как сегодня… Что ж, я ей покажу… Она узнает такое…

Фантомас еще не знал, что именно он сделает. Слезы текли по его щекам, жгучие слезы, оставлявшие на коже огненный след.

– Мне страшно! Страшно! – шептал Гений зла, в отчаянии заламывая руки. – Мне страшно от того, что я узнал!

Чего же боялся неуловимый злодей?

Какую новую страшную мысль родил его ум?

Какое адское подозрение терзало его душу?

Этот человек, который всего минуту назад был слаб и разбит, как все страждущие, снова сделался бесстрастным и дерзким, готовым бросить вызов самой Судьбе!

– Я узнаю, – шептал Фантомас, – узнаю, почему Элен говорила со мной с таким отвращением.

Фантомас зашагал дальше. Но не в сторону поля, а обратно, к просторной площади, на которой находился цирк. Но когда подошел к шапито, увидел, что жизнь здесь уже замерла.

Сжав кулаки и бормоча проклятия, он бродил вокруг огромного балагана и вдруг незаметно скользнул под помост в зале для представлений.

Он кого-то искал?

Возможно…

Только одна фраза временами слетала с его перекошенных и до крови искусанных губ:

– Узнаю… все равно узнаю…

Безрезультатно облазив весь цирк и заметив, что ночные сторожа его вот-вот обнаружат, преследуемый грозным рычанием собак, привязанных на расстоянии друг от друга, Фантомас вынужден был уйти. Он направился в соседний лесок, где среди зарослей его ждала мощная гоночная машина с потушенными фарами.

Бандит сбросил свое узкое элегантное пальто, вынул из бутоньерки гардению, снял пластрон, блеснувший в ночи девственной белизной, и сел за руль. Он не стал зажигать фары, а лишь включил два подфарника, которые, не привлекая внимания посторонних, достаточно освещали дорогу.

С легким рокотом дорогого мотора машина сначала подалась назад, потом выехала на дорогу и свернула.

В это мгновение можно было сказать, что Фантомас, будто новый сказочный кентавр, составлял со своей машиной единый организм. Создавалось впечатление, что он не правил своей машиной, а только отдавал ей приказания.

Изящный и быстрый стальной зверь слушался его беспрекословно. И когда на всей скорости автомобиль вонзился в темноту, он походил на чудесное животное, несшее на себе фантастического всадника в черных одеждах, который плакал и смеялся, крича ветру, ночи и дороге свою нестерпимую боль.

Однако эта бешеная езда длилась недолго.

Как всадник натягивает удила скачущему во весь опор коню и внезапно останавливает его, чтобы легко соскочить на землю, так Фантомас, резко нажав на тормоза, остановил полет своего автомобиля, еще промчавшегося вперед на невращающихся колесах и послушно застывшего у обочины.

Бандит вышел из машины и огляделся.

– Кажется, здесь, – тихо сказал он. – Вон поезд. Он должен быть где-то там… Я заставлю его сказать все, черт возьми!

Взгляд Фантомаса был ужасен. Бандит находился возле товарного вокзала, где стоял поезд Барзюма.

Вдруг он прервал свой монолог.

«Кто-то идет, – подумал он. – Спрячемся».

Но прятаться было негде.

Насколько хватало глаз, была видна только голая насыпь, прочерченная рельсами.

Вдали чернела расплывчатая масса специального поезда, кое-где освещенного огнями.

«Что делать?» – думал Фантомас.

Решать надо было быстро: шаги все приближались, и его вот-вот могли обнаружить. А бандит вовсе не хотел, чтобы его увидели.

Фантомас распластался на земле и, превратившись в едва различимое пятно, слился с мраком ночи.

Действие трагедии стало разворачиваться стремительно.

Приближавшийся человек, конечно, не подозревал, что дорога его ведет к Фантомасу, находившемуся уже всего в нескольких метрах. Он шагал уверенно, спокойно, засунув руки в карманы и насвистывая чардаш.

Сначала Фантомас увидел лишь какой-то силуэт, затем разглядел всю фигуру, и вдруг его взгляд упал на ноги прохожего.

– Сапоги, – прошептал бандит. – Он тоже носит сапоги. Неужели…

Фантомас задрожал, как в лихорадке. Его волнение усилилось еще больше, когда ничего не подозревавший человек остановился, чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете.

Крошечный язычок пламени на какое-то мгновение осветил его лицо!

Фантомас вскочил.

Он возник из ночи так неожиданно, что прохожий, полагавший, что вокруг никого не было, от растерянности уронил спичку.

Мрак снова все поглотил.

– Кто здесь? – крикнул человек.

Фантомас начал молча приближаться.

– Эй! Кто здесь? – повторил свой вопрос человек.

Фантомас подходил все ближе и ближе.

– Отвечайте! Или будет хуже! Предупреждаю! – кричал незнакомец.

Это уже была явная угроза.

Фантомас только рассмеялся.

Тогда в третий раз раздался голос прохожего:

– Человек или дьявол – все равно! Иди сюда! Я погляжу тебе в лицо при свете! Что ты делаешь здесь, около поезда?

На этот раз Фантомас ответил:

– Жерар, это я, Фантомас… Я жду тебя…

Это, в самом деле, был укротитель, которого бандит разыскивал с самого наступления ночи.

Услышав голос Фантомаса, Жерар вздрогнул:

– Как? Это вы… опять? Это уже слишком, Фантомас!

Но в это мгновение Гений зла положил руку на плечо дрессировщика.

– Молчать и не двигаться! – приказал он. – У меня к тебе серьезный разговор. Пошли.

– Никуда я не пойду, – запротестовал Жерар. – Я же тебе сказал, Фантомас, что стал честным человеком и не хочу иметь с тобой никаких дел.

Лежавшая на плече рука Фантомаса дрогнула…

Жерар повторил:

– Иди отсюда, Фантомас. Я твой бывший компаньон, и мне не хотелось бы тебя закладывать… Я тебе уже говорил это… Всего несколько часов назад, сегодня…

Звук застрял в горле укротителя. Фантомас отпустил его плечо и, молниеносным движением схватив за горло, стал медленно и безжалостно душить.

– Ты пойдешь со мной, – хрипел бандит. – Пойдешь. Я хочу все знать… Слышишь? Все!

Лицо Жерара посинело. Глаза вылезли из орбит. Теряя сознание, он рухнул на землю.

Тогда, подняв ногу, Фантомас вдавил каблук в лицо несчастного.

– Падаль, – прохрипел бандит. – Как я тебя ненавижу… за эту ненависть ко мне, которую ты породил в…

Еще долго и явно с удовольствием, Фантомас бил ногами дрессировщика.

– Дурак! – наконец остановившись, проговорил бандит. – Потерял сознание.

Властитель ночи наклонился над своей жертвой и, обхватив безжизненное тело, взвалил его себе на спину и побежал к машине, явно не ощущая тяжести ноши. Сбросив Жерара на сиденье, он нажал на стартер и бешеная гонка в ночи продолжилась.

Через час машина катилась уже в совершенно пустом поле. Фантомас, которого, видимо, преследовали ужасные мысли, вдруг расхохотался.

Дьявольский смех длился несколько секунд. Затем голосом, от которого затрепетали бы самые бесстрашные сердца, бандит проговорил:

– Теперь я все узнаю… все!

Он остановил машину, вышел, зажег фары и, заметив, что его ботинки и брюки в крови, презрительно пожал плечами и безразличным тоном сказал:

– Пожалуй, я бил сильнее, чем полагал.

Затем он подошел к заднему сиденью, на котором лежал Жерар:

– Он все еще не пришел в себя. Тем хуже… Сейчас мы его приведем в чувство.

И, как припев страшной песни, стал повторять:

– Он у нас заговорит. Я хочу все знать… все… все…

Фантомас бросил на дорогу тело укротителя. Тот не подавал никаких признаков жизни. Тогда бандит нагнулся над багажником, достал канистру, облил ноги Жерара бензином, чиркнул спичкой и кинул ее на несчастного. Жуткая боль пронзила дрессировщика.

Мучительный стон и страшный вопль исторглись из его груди:

– На помощь! Помогите!

Но Фантомас уже набросил покрывало на тело несчастного. Сначала подвергнув жизнь дрессировщика опасности, теперь, рискуя своей, он ее спасал.

Огонь погас, но Жерар все еще корчился от боли, катаясь по земле.

Не обращая внимания на жалобы и стоны и даже не осознавая всего ужаса содеянного, Фантомас схватил Жерара за плечи, оттащил к краю дороги, прислонил к дереву и расстегнул воротничок на шее умирающего.

И все время, пока он занимался Жераром, Фантомас не переставал его спрашивать, задыхаясь так же, как и он:

– Жерар, ты меня слышишь? Ты меня понимаешь? Ты можешь мне отвечать?

– Фантомас, – наконец прохрипел тот. – Зачем ты меня мучаешь? Что я тебе сделал? Вчера ты мне говорил…

Встав на колени, Фантомас почти вплотную приблизил свое бледное и залитое потом лицо к изуродованному лицу несчастного. Глаза его горели страшной ненавистью. Бандит был вне себя.

– Молчи, Жерар! – ответил он. – Вчера ты видел не меня… Я с тобой не разговаривал! Но сейчас это не имеет значения для тебя. Ты умрешь, Жерар. Но прежде ты должен мне сказать всю правду… Слышишь?

Услыхав ответ Фантомаса, несчастный, похоже, немного пришел в сознание.

Понимал ли он, что от него требовал Фантомас?

Знал ли он, что так страстно желал узнать Гений зла?

Догадывался ли он, на что намекал злоумышленник?

Несомненно.

Огромным усилием воли Жерар попытался придать твердость своему голосу.

– Фантомас, – произнес он, – никогда я не скажу тебе правды. Ты никогда не узнаешь того, что так тебе хочется узнать.

– Тогда ты умрешь, – прохрипел бандит.

– Пусть!

– Ты умрешь в жутких муках.

– Невозможно страдать больше, чем я уже страдаю, – с бледной улыбкой на лице ответил умирающий. – Впрочем, может, этим я искуплю свою вину…

Наклонившись над тем, кого он убивал, вперя в него безумный взгляд, Фантомас, казалось, хотел проникнуть в мозг Жерара.

Эта жуткая сцена продолжалась несколько секунд.

– Жерар! – воскликнул бандит. – Ты должен говорить! Ты не имеешь права унести с собой тайну… Только ты ее знаешь… Сжалься надо мной… Гляди – я тебя прошу, умоляю! Жерар, вспомни Натал… Ты мне был товарищем… Ты меня узнаешь?

Глаза несчастного постепенно стекленели, губы синели, нос заострялся. Приближалась агония.

– Жерар! Жерар! – хрипел Фантомас. – Говори же…

Едва слышным голосом укротитель пролепетал:

– Фантомас, я знаю, что тебе хочется узнать. Но я также знаю, что не должен тебе этого говорить, потому что ты безжалостен. Вот ты говоришь о степях Натала, моей родины. Если бы ты знал, как ясно я вижу в эту минуту себя в детстве! Фантомас, ты был моим злым гением! Это ты сделал из меня то, что я представляю собой сейчас: бывший каторжник, вынужденный скрываться изгой! Фантомас! Вот моя месть: ты ничего не узнаешь! Я тебе ничего не скажу!

Фантомас так низко наклонился к несчастному, что едва не касался его лица.

– Нет! – зарычал он. – Ты заговоришь! Не сомневайся, Жерар… Я вырву у тебя эту правду… Это еще не все твои мучения… Лучше выкладывай свою тайну… Ну! Говори же!

Но тот потерял сознание снова. Слышал ли он еще Гения зла? Понимал ли его безумные заклинания?

Фантомас в отчаянии заломил руки.

– Я не хочу, чтобы ты умер, не рассказав! – кричал он, тряся умиравшего и хлеща его по лицу. – Э, нет! Ты еще помучаешься! Ты заговоришь!

Жерар захрипел. Хрип то утихал, то становился громче и громче, наполняя собою ночь.

– Говори! Говори же! – приказывал Фантомас тому, кто уже практически был трупом…

Гений зла, ужасный мучитель достал из кармана нож и вонзил его в руку умиравшего.

– Говори! Или я подожгу тебя снова! Ну давай! Говори!

Возвращенный в сознание нестерпимой болью, причиненной ранами от кинжала, Жерар взмолился:

– Хозяин! Пожалей! Прости! Не мучай!

– Говори!

Но губы умиравшего снова сомкнулись. Тогда Фантомас поднялся, взял канистру и еще раз облил его ноги бензином.

– Сейчас ты умрешь, – произнес безжалостно бандит, снова обращаясь к дрессировщику. – Но можешь избавить себя от новых мучений… Ну? Будешь говорить?

– Нет.

– Тогда пеняй на себя.

И он зажег спичку.

В тот самый момент, когда Фантомас сделал вид, что собирается поджечь горючую жидкость, вне себя от боли, Жерар позвал бандита.

От страха голос умиравшего, казалось, стал тверже, и Жерар отчетливо произнес:

– Фантомас! Не надо! Я все скажу…

Гений зла склонился над своей жертвой.

– На! Понюхай! – сказал бандит и поднес к носу умиравшего пузырек с едко пахнувшей солью. Затем он приподнял Жерара, посадил поудобнее и с дрожью в голосе попросил:

– Говори же! Говори!

Жерар спросил, с трудом выговаривая слова:

– Разве не с тобой я разговаривал на крыше вагона? Разве не ты хотел отобрать у меня банкноты?

– Забудь, – прервал его бандит. – Какое это теперь имеет значение! Нет, это был не я… Продолжай! Говори!

И Фантомас умоляюще сложил руки.

– Говори же скорей! Сейчас ты умрешь и тогда все пропало…

В это мгновение глаза Жерара закрылись. Муки его были страшными. Ноги невыносимо жгло. Кровь сочилась из многочисленных ран. Все это истощило его силы. Жерар с трудом собрался с мыслями. Он был между жизнью и смертью.

– Фантомас, – пролепетал он. – Я скажу тебе то, что ты хотел узнать, но поклянись…

На мгновение Жерар замолчал.

Болезненная судорога перекосила его лицо.

Успеет ли он сказать прежде, чем умрет?

Фантомас склонился к его губам.

На лице умиравшего появилось нечто похожее на успокоение.

Вероятно, боль на время утихла. Едва владея языком, дрессировщик произнес несколько фраз.

Его голос был так слаб, что бандиту пришлось сильно напрягаться, чтобы разобрать этот лепет.

Гений зла слушал рассказ бывшего каторжника Жерара, и лицо его все больше и больше бледнело. Фантомаса трясло, как в лихорадке.

Как и укротитель, он страдал… и страдал жутко…

Если Жерар мучился от боли физической, то Фантомаса терзали муки душевные.

На одном дыхании умиравший рассказал бандиту то, что так сильно ему хотелось узнать. Чтобы закончить рассказ, он собрал все оставшиеся силы. Последние слова его были почти неразличимы. Это была просьба:

– Фантомас, я тебе все сказал… Дай мне спокойно умереть.

Гений зла поднялся.

– Нет! – сказал он, дрожа, как от невыносимой боли. – Нет! Тебе еще рано умирать… Мне нужны доказательства того, что ты мне сейчас рассказал.

Бандит извлек из кармана блокнот и, протянув несчастному Жерару листок бумаги, силой вставил ему в руку авторучку.

– Напиши! – приказал он. – Напиши все это.

– Не могу.

– Пиши, или я снова буду тебя мучить.

Фантомас тряхнул свою жертву за плечи, как бы стимулируя его последние силы.

Белой обескровленной рукой укротитель написал всего несколько слов, сделав для этого невероятное усилие воли.

Начались предсмертные конвульсии. Глаза Жерара закатились. Рот перекосило… Кровавая слюна потекла изо рта… Жерар захрипел.

– Боже мой! – застонал Фантомас. – Он ничего не сможет написать!

Фантомас наклонился над листком бумаги, на котором Жерар криво написал:

«Я признаюсь, что убил…»

Бандит прочитал. Взгляд был безумен. Он схватил руку умиравшего и поднес к бумаге:

– Подпиши! – закричал он ему прямо в ухо. – Подпиши! Подпиши!

С невероятным трудом Жерар начертил свою подпись.

И в то время, когда Фантомас пытался разобрать написанное, Жерар опрокинулся на спину. Тело его затрепетало в конвульсиях, и через мгновение все его члены одеревенели. Затем последняя судорога искривила рот.

В ночи раздался вопль оборвавшейся жизни. Жерар скончался.

Двадцатью минутами позже тело несчастного было брошено на дно ямы и завалено ветками.

Фантомас завел машину. Смертельно бледный и даже не пытавшийся скрывать слезы, раздавленный отчаянием, он мчался во мраке ночи навстречу неизвестности.