Онлайн чтение книги Звучи, эуфониум! Sound! Euphonium
1 - 1

Тёмно-синие юбки спускались чуть выше колена. Под ними, аккуратными рядами в школьном зале, стояли пары бледных ног. Худых и пухлых ног. Парни ёрзали из-за жёстких воротничков, а также украдкой поглядывая на девушек, которые, как казалось, не замечали этого. Кумико рассеянно рассматривала всё это, а затем стала разглядывать свою собственную фигуру: девушка скромного телосложения, одетая в тёмно-синюю школьную форму-матросску. Она удивилась, почему верила слухам о том, что к старшей школе грудь становится больше. Она украдкой взглянула на сидящую рядом с ней девушку, чьи щедрые формы были заметны даже под одеждой, и вздохнула.

Старшая школа Китауджи славилась своей симпатичной формой-матросской — она была единственной подобной школой в городе Удзи и благодаря этому была хорошо известна даже у учеников других школ региона. Сама по себе Китауджи была на уровне среднего звена, но о её результатах при поступлении в колледж не могло быть и речи. Кумико выбрала Китауджи именно из-за этого. Если ей всё равно предстояло попасть в подобную школу, то она бы предпочла ту, где форма посимпатичнее. Однако, несмотря на этот поверхностный критерий при выборе учебного заведения, сейчас, когда она наконец-то надела её, она, на удивление, не чувствовала себя в ней симпатичной. В последнее время Кумико была озабочена желанием родиться красивой.

— Продолжаем нашу программу. Пожалуйста, встаньте для исполнения школьной песни.

При словах замдиректора все зашевелились. Кумико тоже встала, не желая показаться нерасторопной. Для новых учеников на сцене был вывешен большой плакат с текстом школьной песни. В средней школе Кумико было не так много учеников, которые действительно пели песню, но она не знала, перенесётся ли это и в старшую школу. Она огляделась по сторонам, в надежде не оказаться в числе странных, однако остальные ученики также выглядели неуверенно. Возможно, они делали то же самое, что и она.

На сцене участники оркестра с серьезными выражениями лица готовил свои инструменты. Девушка с устрашающим выражением лица держала в руках дирижёрскую палочку. Золотые эуфониумы сверкали под флуоресцентными лампами. От увиденного у Кумико на мгновение перехватило дыхание. Дирижёр подняла руку, и в следующее мгновение все инструменты расселись по местам. Секция труб, казалось, была направлена прямо на Кумико. Она была уверена, что услышала звук, от которого у всего оркестра перехватило дыхание. Палочка резко взметнулась вверх, а затем опустилась вниз.

— Ох, как ужасно, — сказала Кумико, вопреки себе. Доносящиеся до её ушей звуки ужасно диссонировали. Ритм был полностью сбит, а темп — разнообразным. Звуки, исходящие от оркестра, совершенно не соответствовали движениям палочки. Кумико планировала продолжить обучение в оркестровом клубе старшей школы, но если это лучшее, на что они способы, то она пас. Учитывая, что даже конкурс Киото для этой группы был не по зубам, то речи о Кансайе и идти не могло.

Несмотря на размышления Кумико, группа продолжала играть. У стен зала было слышно, как поют учителя, однако, ни один ученик к ним даже не присоединился. Наконец выступление закончилось, и ученики заняли свои места. Церемония вступления продолжалась, а в голове Кумико царили лишь неуверенность и предвкушение жизни в старшей школе. В какой клуб она попадет? Получится ли ей завести друзей? Каким будет её классный руководитель?

— Далее, мы предоставляем слово представительнице поступивших учеников Рейне Косаке.

При звуке знакомого имени Кумико резко подняла голову. 

— Здесь! — в зале раздался чёткий голос, и на сцену вышла красавица в матросске. У неё были длинные блестящие чёрные волосы и большие очаровательные глаза. Её спина была прямой, и она излучала уверенность.

Рейна Косака.

Она училась в той же средней школе, что и Кумико, и также играла с ней в оркестре. Учитывая её отличные оценки и хорошую репутацию среди учителей, не было ничего удивительного в том, что её выбрали в качестве представителя первогодок. Но, учитывая достижения Рейны, она могла бы поступить и в куда более лучшую школу, чем эта. Так почему же она решила поступить именно сюда? Форма явно не могла быть связана с этим. Кумико повернула голову, чтобы получше разглядеть её, и вдруг перед ней возникла Рейна, чьи обсидиановые глаза были устремлены прямо на неё. 

— Она смотрит на меня?

 В этот момент их взгляды определённо встретились, но лишь на мгновение. Хотя для Кумико оно казалось гораздо дольше. Выражение лица Рейны смягчилось, а затем она как ни в чем не бывало посмотрела вперёд. Её губы разошлись, чтобы заговорить, и слова пришли к ней без всяких колебаний.

— Представитель первогодок, — повторила Кумико в своих мыслях этот величественный титул и тихонько вздохнула.

⠀

— Хэй! Как тебя зовут?

Не успела Кумико занять своё место в третьем классе для первогодок, как раздался этот голос. Оглянувшись, она увидела ухмыляющуюся с короткими волосами. Её белоснежные зубы поблёскивали за слегка раздвинутыми и тонкими губами. Заметно загорелая кожа говорила об участии в каком-нибудь спортивном клубе. Она не была похожа на тех девушек, с которыми Кумико приходилось иметь дело раньше. Кумико приятно улыбнулась, в попытках скрыть своё волнение.

— Я Кумико Омаэ.

— Кумико, да? А я Хадзуки Като. Можешь звать меня Хадзуки, Като или вообще как захочешь! — произнесла эта девушка, перегнувшись через стол. Несмотря на то, что она показалась ей ужасно знакомой, Кумико повернулась к ней лицом.

— Так… А где ты училась в средней школе? Не в Хигашичу же?

— Я училась в Китачу.

— Китачу? Ух ты! — глаза Хадзуки расширились от удивления — Не знаю почему, но в Китауджи, оказывается, очень много учеников из Хигашичу. И теперь я вижу столько знакомых, словно и не перешла в старшую школу, понимаешь?

— Мне кажется это здорово — иметь много друзей. Завидую.

— Нет-нет-нет, это вовсе не хорошо! Это ужасно, когда люди знают тебя со средней школы, потому что это полностью разрушает твой новый статус старшеклассника!

— Мне кажется ты не права.

— Да ну, это всё правда. Именно из-за этого я так намучилась, когда красила волосы. Правда я бы хотела покраситься в рыжий цвет или что-то наподобие, — сказала Хадзуки, закручивая волосы на палец. Кумико это показалось крайне чрезмерным для "нового статуса", но она не стала говорить об этом.

— В любом случае... Мне стало интересно, почему ты говоришь без всяких диалектов?

— Хмм... Наверное потому что я жила в Токио?

— А! Так вы не изучали кансайский диалект?

— Вся моя семья говорит на обычном японском, поэтому я никогда не изучала какие-нибудь диалекты. Но вот мои друзья обычно жалуются на обратное: "Ты меня заражаешь своим произношением!".

— Ой, тогда мне придётся позаботиться о том, чтобы это не передалось и мне, — бесстрастно сказала Хадзуки, положив подбородок на руку. Её правая щека была втянута вверх, так что казалось, что она смутно улыбается.

Кумико уже собиралась спросить: "Почему?", — но тут в класс как нельзя вовремя вошла учительница. На вид ей было около пятидесяти лет, серые волосы были убраны назад. В ней чувствовалось что-то очень внушительное. Она окинула всех присутствующих острым взглядом, затем громко прочистила горло.

— Займите свои места.

Несмотря на слабость голоса, он был очень властным, и в аудитории мгновенно воцарилась тишина. Только что болтавшие ученики быстро расселись по своим местам, расположенным в алфавитном порядке. 

— Как жутко... — пробормотала Хадзуки.

— Меня не впечатлить таким шумным классом, учитывая, что все вы только выпустились из средней школы. Но не забывайте, что образование в старшей школе не является обязательным.

Лихорадочная атмосфера в классе мгновенно утихла. Учительница покорно вздохнула, затем взяла худощавой рукой кусок мела и вывела на зеленоватой поверхности доски белые буквы.

— Меня зовут Мичи Мацумото и я буду вашим классным руководителем. Я преподаю музыку и являюсь помощником руководителя оркестрового клуба.

При слове "оркестр" Хадзуки заметно оживилась.

— Вы все должны знать, что я являюсь самым строгим учителем в школе, чем очень горжусь. Вы должны понять, что я не намерена вас опекать, — заявила Мичи, доставая чёрный портфель. — Сейчас я проведу учёт посещаемости. Когда назовут ваше имя, отвечайте чётко. Асаи, Юудаи.

— Здесь!

— Исикава, Юки.

— Здесь!

В то время как в средней школе ученикам было достаточно лениво поднятой руки, в старших классах, очевидно, требовался соответствующий ответ. Кумико задумалась: то ли правила становятся более строгими по мере приближения к взрослой жизни, то ли этот учитель их просто запугивает.

— Омаэ, Кумико.

— ...Ээ, здесь! — в задумчивости Кумико перестала слушать учителя, а потому её поспешный ответ нарушил напряжённую атмосферу в классе. Хадзуки слегка усмехнулась, глядя на неё. От смущения Кумико опустила глаза на парту.

— Като, Хадзуки.

— Тут!

— Кавашима... Рёкуки? — впервые на лице Мичи появилось озадаченное выражение. Прямо перед учителем девушка с пушистыми волосами, чьё имя прервало перекличку, смущённо подняла руку.

— И-извините. Это произносится как "Сапфир". Пишется как "зелёный" и "блеск", но звучит как "сапфир"...

— Сапфир? —  это слово пронеслось по классу. Девушка, казалось, очень стеснялась своего имени. Её и без того миниатюрная фигура увядала, когда она всё больше и больше съёживалась на своём месте.

— Прости меня, Сапфир, впредь я буду говорить правильно, — сказала Мичи и бодро перешла к следующему имени. В классе снова воцарилась тишина. 

Но всё же... "Сапфир"? 

— Девушка с таким именем должна быть очень красивой, — подумала Кумико. Она попыталась рассмотреть её лицо, но не смогла, потому что та сидела где то далеко в классе.

— Сапфир, м? Какое классное имя! — прошептала Хадзуки.

Кумико посчитала подобные мысли Хадзуки крайне своеобразными.

— На сегодня всё. Убедитесь, что вы все готовы к завтрашним тестированиям.

На этих слова первый день в старшей школе подошёл к концу. Кумико вздохнула с беспокойством — она совсем не занималась после окончания вступительных экзаменов в школу.

— Эй, Кумико, а где ты живёшь? Давай пойдём домой вместе.

Кумико ещё собирала учебники в сумку, но Хадзуки стояла прямо перед ней, полностью готовая идти. На её чёрном кожаном рюкзаке висел брелок трубы.

— Я живу недалеко от Бёдо-ин. Тебе по пути? — спросила Кумико.

— Конечно. Я езжу по линии Кэйхан до станции Оубаку.

— Правда? Значит, мы живём рядом, — вставая ответила Кумико. На её сумке не висело ничего такого. Она не особо любила лишний хлам. — Хадзуки, ты занималась в оркестре в средней школе? Я видела твой брелок с трубой, — сказала она, указывая на него.

Хадзуки рассмеялась: 

— Вовсе нет! Я занималась в теннисном клубе.

— А, вот почему видно, что ты очень спортивная.

— Из-за загара, да? Он появился у меня вместе с тренировками. Раньше я была куда бледнее, — Хадзуки усмехнулась, закатывая рукава в качестве доказательства. Её загар местами начал тускнеть, превращаясь в пятнистый загар школьной формы. — О, но вообще я планирую заниматься в оркестре в старшей школе. Звучит весело!

— Неужели? Я занималась ещё со средней школы.

— Правда? А планируешь продолжить?

Кумико собиралась ответить, что ещё не решила, но как раз в тот момент, когда она открыла рот, чтобы заговорить, её перебил кто-то третий.

— Вы двое планируете присоединиться к оркестру?

Хадзуки и Кумико посмотрели на источник голоса. Перед ними стояла та самая пышноволосая девушка с совершенно незабываемым именем. Сапфир Кавашима. У девушки с необычным именем была нежная, почти кроткая внешность.

— О, Сапфир! — Хадзуки назвала её по имени без всякой насмешки, но когда девушка услышала это имя, её лицо покраснело до цвета омара.

— Прости, но не могла бы ты не называть меня так?

— А? Почему?

— Мне просто не особо нравится своё имя. Оно такое унизительное.

— Да ну, оно такое классное! Сапфир! Мне нравится!

— Может, кому-то оно и кажется крутым, но вряд ли кто-то сможет прочитать его иероглифы, и это просто очень неудобно, — сказала Сапфир, опустив взгляд. Кумико внутренне была полностью согласна с ней. Она была уверена, что если бы у неё было такое имя, то оно постоянно затмевало её.

— Поэтому, пожалуйста, зовите меня Мидори.

— Мидори! Как скажешь! — Хадзуки кивнула и от души хлопнула Сапфир по спине. Возможно Хадзуки и считала это дружеским контактом, но изящная фигура Сапфир-Мидори начала неустойчиво покачиваться от неожиданного воздействия. — где ты училась в средней школе, Мидори? Давайте пойдём домой все вместе!

Мидори, будучи в сомнениях, посмотрела на Кумико, как бы спрашивая разрешения. Кумико улыбнулась и с энтузиазмом кивнула: «Конечно!».

⠀

Сразу выйдя из школы, можно было ощутить лёгкую прохладу. Двор был окружён каймой сакуры, которая уже сбросила свои розовые лепестки, и бледно-зелёные бутоны нерешительно начали проглядывать на стройных ветвях. Проходящие мимо ученики, казалось, не проявляли никакого интереса к распускающимся бутонам, ни один из них не обращал на них внимания. Кумико показалось, что у всех учеников в одинаковой форме одинаковое выражение лица.

— Я училась в Сэйдзё. Я училась в частной школе в начальных и средних классах, так что...

— Погоди, в Сэйдзё же есть потрясающий оркестровый клуб, — сказала Кумико.

Хадзуки сделала удивленное лицо: 

— Да?

— Да, они потрясающие. Они постоянно попадают на национальные соревнования.

— Ого!

Услышав это, Мидори смущённо почесала затылок. Когда солнце падало на её невероятно пушистые волосы, они становились золотисто-коричневого оттенка.

— Я ничего особенного из себя не представляю, но наш руководитель был просто великолепен.

— А руководитель много делает в группе? Всегда кажется, что они просто... играют.

— Уж точно не "просто играют". Точно так же, как капитан команды оказывает большое влияние на спортивный клуб, отличный руководитель может сделать группу намного лучше, — объяснила Кумико.

— А, вот оно как, — под впечатлением Хадзуки кивнула. Она отправила камешек в полёт, ударив по нему подошвой туфли. Дорожка была гладко вымощена толстым слоем асфальта, и на ней не было видно ни единой травинки. — На каком инструменте ты играла, Мидори?

— Я играю на контрабасе, и уже довольно давно!

— Контрабас? Это что вообще?

В ответ на вопрос Хадзуки Мидори надулась: 

— Это как большая старая скрипка! Это очень-очень круто!

— О-о, правда? — кивнула Хадзуки, поражённая неожиданной активностью Мидори.

— Ага, контрабас... — пробормотала Кумико. На вид Мидори была ростом где то сто пятьдесят сантиметров — по крайней мере, сантиметров на десять ниже Кумико. Она с трудом представляла себе человека ростом с Мидори, играющего на инструменте высотой под два метра.

— А ты, Кумико? — спросила Мидори.

— А?

— На каком инструменте играла ты? Ты же говорила, что в средней школе занималась в оркестре?

Пока Кумико была отвлечена своими мыслями, Мидори подошла к ней и теперь с любопытством разглядывала её лицо так, что Кумико не могла не ассоциировать её с каким-то очаровательным зверьком:

— Я играла на эуфо.

— Ух ты! Эуфо!

— ...Погоди... ЮФО [1]?

В то время как глаза Мидори засияли при ответе Кумико, Хадзуки крайне недоумевала. Вероятно, она никогда раньше не слышала, чтобы подобным термином называли инструмент. Такая реакция для Кумико уже давно была привычной.

— Не "ЮФО", а эуфо. Эуфониум. Он относится к басовым инструментам... Впрочем, он относительно небольшой.

_______________________________ [1] ЮФО - от англ. "UFO" - нло _______________________________

— О как! А я бы предпочла играть на чём-то ярком, будь то труба или саксофон!

— Угу, так обычно и говорят. Но большинство басовых инструментов довольно просты в обучении. Когда я только начала заниматься в оркестре, я думала, что буду играть на флейте, — сказала Мидори со смущённой улыбкой. И правда, флейта бы ей явно подошла лучше.

— А в старшей школе ты тоже собираешься заниматься в оркестре, Мидори?

— Конечно!

Кумико была ошеломлена таким быстрым ответом, но глаза Хадзуки сверкнули. 

— Правда? Значит, мы все будем в одном клубе!

— Тем не менее... Клуб нашей школы... ну, вроде как...

Пока Кумико подбирала слова, Мидори, словно прочитав мысли Кумико, закончила. 

— Он так плох.

— Да ну? А мне показалось вполне ничего, — сказала Хадзуки, склонив голову.

С годами мастерство оркестров старших классов неуклонно росло. Одно и то же выступление для человека с опытом, как Кумико, звучало бы совсем иначе, чем для неопытной Хадзуки.

Мидори рассмеялась: 

— С таким исполнением они, наверное, не смогли бы получить даже серебряную медаль на городском конкурсе. У них нет никаких шансов на "золото дураков", и о поездке в Кансай можно забыть.

— Что такое "золото дураков"?

— Школы, которые проходят на региональные соревнования в Кансайе, выбираются из тех, кто выиграл золотой приз. Но если ты выиграл золото и не продвинулся дальше — это называется "золото дураков".

Одного лишь "золото дураков" было достаточно, чтобы испортить настроение Кумико:

 — Мидори, ты сказала, что ходила в Сэйдзё? Сможешь ли ты справиться с такой плохой группой, как Китауджи? — спросила она, пытаясь сменить тему.

Девушка почесала щёку, обдумывая вопрос, а затем задумчиво ответила: 

— Пока я играю на своём инструменте, я счастлива, так что это меня не слишком волнует. Главное, чтобы было весело.

— Ох...

— А ты, Кумико?

— А? — когда Кумико задали очевидный вопрос, её голос сорвался. Она еще не решила, в какой клуб ей вступить, но не решалась признаться в этом. Воцарилась странная тишина.

В попытках развеять неловкий момент, Хадзуки перекинула руку через плечо Кумико: 

— Ты ведь собираешься присоединиться к группе, Кумико? — невинно спросила она. Кто бы смог отказаться от такого лица?

Кумико неловко улыбнулась и кивнула, словно признавая свое поражение.

— Да... собираюсь.

Мидори, явно довольная ответом, засияла:

— Оо, класс! Я очень переживала, удастся ли мне завести друзей в группе.

— Думаю, нам троим стоит поладить! — энергично подхватила Хадзуки.

Видя их улыбки, Кумико начала чувствовать, что её собственное решение было вовсе не ошибочным. Но, даже подумав о том, что это не так уж и плохо плыть по течению, она вспомнила выступление оркестра на церемонии и легонько вздохнула.

⠀

Недалеко от выхода на станции Уджи линии Кейхан находился мост — Мост Уджи. Если прогуляться по нему ранним утром, то можно было увидеть пурпурно-красные мосты, протянутые к острову Тоуносима, и насладиться живописностью этого места, которое могло бы стать туристической достопримечательностью. Дойдя до перекрёстка и повернув налево, вы окажетесь на проспекте Бёду-ин.

Эта улица, уставленная старинными чайными лавками и традиционными магазинами сладостей, была самым любимым местом Кумико. Проносящийся ветер был наполнен ароматом чая, что наполняло её сердце до краев. Когда она шла по вымощенной булыжником дороге, впереди показался вход в храм Бёдо-ин, но поскольку вход на территорию храма был платным, главная святыня осталась вне поля зрения.

— Значит, ты поступила в Китауджи?

Удар от этих неожданных слов прервал приятную прогулку Кумико. Как будто кто-то толкнул её сзади. Она дернулась вперёд, затем быстро оправилась и оглянулась через плечо.

— В чём дело?

— Просто случайно встретил тебя.

Этот невинный ответ принадлежали другу детства Кумико, Сюити Цукамото. Он был стройного телосложения и ростом около ста семидесяти сантиметров. Он играл в том же оркестре, что и Кумико, и по воле судьбы три года подряд был её одноклассником. Однако в средней школе их классы поделились на естественно-научный и гуманитарный, в результате чего они не могли продолжать учиться вместе.

— Ты никогда не говорила мне, что планируешь поступать в Китауджи.

— И что?

— А что в этом такого? Мы ведь оказались в одной школе.

— Что в этом такого, да? — Кумико слегка скривила уголок рта, а затем повернулась на пятках и пошла прочь от Сюити. Тропинка Аджироги, отходящая от проспекта Бёдоу-ин, шла вдоль реки Уджи, и Кумико могла дойти по ней до дома, где её ждала семья.

— Эй, подожди, — поспешно сказал Сюити, ускоряя шаг и идя рядом с Кумико. Они жили в одном доме.— Почему ты так злишься?

— На что я так злюсь? Ты сейчас серьёзно?— ответила она, даже не взглянув на него.

Тот сложил руки и хмыкнул, похоже, обдумывая вопрос: 

— На самом деле нет никаких предположений.

— Вот как. Ну и до свидания, — сказала Кумико, собираясь уйти от Сюити, но он поспешно схватил её за руку.

— Ну уж нет, подожди! Не надо меня просто игнорировать!

— В таком случае, я бы хотела получить извинения за сказанные тобой слова.

— Что за формальность?

— Я вовсе не формальна.

— Лгунья,— с поражённым вздохом сказал Сюити. В своей чёрной форме с жёстким высоким воротником он выглядел ещё выше и грубее, чем в средней школе. А ведь когда-то он был ниже Кумико. Раздражённая тем, что чтобы как следует разглядеть его лицо, ей теперь приходится смотреть на него сверху, Кумико шлёпнула его по спине, на что в ответ получила фальшивое:

— Ай!

— Ещё в последнем классе средней школы ты сказал: "Мне не о чем с тобой разговаривать, уродина!"

— А, э, это было... ну, знаешь… — Сюити очень разволновася. Было похоже на то, что он наконец-то вспомнил свои собственные слова.

— Что это было?

— Понимаешь... ты просто спросила меня, можешь ли ты прийти ко мне на ужин в тот вечер, в присутствии кучи других парней. В самый разгар полового созревания... Я пытался скрыть своё смущение.

— И это разве оправдание? Хочешь сказать, что тебя бы беспокоило, если кто-то узнал, что мы ужинаем вместе?

— Н-нет, но... просто, типа... было очень неловко.

— А, ну тогда я всё понимаю. Держись от меня подальше, пожалуйста.

— Избавь меня от многословных предложений! Прошёл уже год? Может, ты уже простишь меня? К тому же, моя мама очень скучает по тебе. Она всё время спрашивает, когда ты снова появишься.

— Если ты извинишься, я возможно подумаю об этом.

— Хорошо, хорошо. Прости меня, прости!

— Боже мой, это выглядит ещё хуже, — сказала Кумико, нахмурив брови и даже не пытаясь скрыть свой гнев.

Сюити сжал ладони и повторил: — Прости, прости.

Было что-то комичное в том, что здоровяк так сгорбился в извинениях, и Кумико, вздохнув, наконец, сдалась. 

— Ладно, неважно. Кому какое до этого дело.

— Ах! Значит, ты меня прощаешь!

— Вообще-то я ничего не говорила о том, что прощаю тебя, но...

— Ааа, я понимаю. Прошу прощения.

Кумико посмотрела на довольного собой мальчика рядом с ней и фыркнула. Она перевесила сумку с учебниками на левое плечо, замедлила шаг и пожала плечами: 

— ...Так в какой клуб ты собираешься вступить?

Возможно Сюити почувствовал облегчение от смены темы, так как выражение его лица заметно смягчилось. Немодные кроссовки, которые, скорее всего, купила ему мать, издавали небольшой звук, когда он пинал камни тротуара:

— Я всё ещё думаю об этом.

— Ты просто собираешься снова пойти в оркестр, не так ли?

— Да ладно, что значит "просто"? А ты что собираешься делать?

— Я? Эээ... наверное, буду играть в оркестре.

— Опять просто оркестр? В таком случае, не тебе судить.

— Я действительно не планировала идти туда, — сказала Кумико, сжав губы.

— Так зачем же? — спросил Сюити, пристально глядя прямо на неё. Кумико отвела взгляд, пытаясь изобразить безучастную улыбку в качестве дымовой завесы. Но её старый друг, казалось, видел её насквозь:

— Или ты просто плывешь по течению?

— ...Мм, что-то в этом роде.

— Тебе не кажется, что пора это исправить? Ты должна уметь высказывать своё мнение, иначе у тебя появятся проблемы.

— Я знаю. — Кумико притихла от этой псевдо-лекции. Это было как-то не особо смешно

— Тем не менее, если ты собираешься присоединиться, то и я могу. Хм… Какой бы инструмент выбрать... — размышлял Сюити, немного покачиваясь. Из-под запонок выглядывали бледные внутренние стороны запястий. Кумико показалось, что в нём есть что-то кошачье.

— Неужели так и надо выбирать, в какой клуб вступить?

— Конечно, почему бы и нет? Я плохо разбираюсь в спорте, так что не то чтобы у меня был большой выбор.

— ...Хах. — пробормотала Кумико так грубо, как только могла. Её новенькие темно-коричневые мокасины тускло блестели в лучах вечернего солнца.

Юноша перед ней смущённо улыбнулся, а затем прозрачно сменил тему:

— А знаешь, в нашем классе, оказывается, есть супергорячая девушка. — Услышав это, Кумико изо всех сил пнула его в спину.

⠀

Ближе к концу апреля, примерно через две недели после церемонии поступления, началась клубная деятельность. Потенциальные новички в оркестре собрались в музыкальном классе и заняли свои места с выражением неуверенности на лицах. Их окружили старшеклассники, среди которых была та самая пугающая девушка, которая держала в руках дирижёрскую палочку во время церемонии вступления.

— Не думаю, что у нас получится добиться чего-то большего, президент, — пробормотала девушка с кларнетом в руках, обращаясь к ней. Кумико настороженно огляделась по сторонам. В зале сидело около тридцати новых учеников, и среди них были лица, которые она узнала.

— Да? Тогда, наверное, можно начинать, — девушка, которую назвали президентом, задумчиво поглаживала подбородок. На шее у неё висел большой баритон-саксофон. Она подошла к входу в класс и глубоко вздохнула.

— Итак, приветствую всех. Приятно с вами познакомиться. Я президент этого оркестра, Харука Огасавара. Я играю на баритон-саксофоне, так что все те, кто пожелает выбрать саксофон, увидят меня воочию, — с приятной улыбкой сказала она. У неё был сильный голос, который можно было ожидать от президента клуба.

— Наш оркестр имеет богатую историю, и лет десять назад мы были известны на конкурсах. Мы даже ездили на национальные соревнования... хотя сейчас мы уже явно не в той форме.

Стены музыкального класса были увешаны наградами, полученными оркестром, включая неоднократные выступления на региональных соревнованиях в Кансайе и золотую награду на национальных соревнованиях. Фотографии в рамках были старыми, их потускневшая пыльность навевала тоску.

— А ещё... Да, с этого года у нас новый руководитель. До этого им была госпожа Рикако, но она ушла в декретный отпуск. Несмотря на это мы мало что о нём знаем. На церемонии он представился как господин Таки, но похоже сегодня он появится немного позже. Кроме того, его помощница, госпожа Мичи, сегодня занята на родительском собрании, так что она не сможет прийти. И, предупреждая первогодок, сразу скажу, что она очень ужасна, так что постарайтесь не злить её.

Мисс Мичи как раз была классным руководителем Кумико. Видимо, она была такой же ужасающей, как и казалась.

— Итак, сегодня мы будем распределять инструменты. Старшеклассники, которых вы сейчас видите, являются представителями каждого инструмента. Они будут представлять свои инструменты для тех, кто не занимался музыкой ранее. Те, кто уже имеет опыт, пожалуйста, обязательно сообщите нам об этом. Каждый инструмент имеет свои особенности, поэтому мы будем учитывать их и ваши навыки при распределении. Не жалуйтесь, если мы назначим вам не тот инструмент, на который вы рассчитывали.

Как только Огасавара закончила речь, она позвала стоящих старшеклассников к себе. Первой вышла потрясающая на вид девушка с трубой. Её прямые черные волосы были похожи на волосы Рейны, но впечатление, которое она производила, было совершенно иным. В ней было что-то хрупкое и нежное. Если бы Кумико была парнем, размышляла она, то эта девушка вполне могла бы пробудить в ней защитные инстинкты.

Девушка с прямыми волосами скромно и вежливо поклонилась, а затем на мгновение взглянула на Огасавару. На её щеках появился слабый румянец, возможно, от нервов. 

— Я — Каори Накасеко, руководитель секции трубачей. Труба очень известна среди духовых инструментов, поэтому я не думаю, что мне нужно объяснять вам, что это такое. Сейчас у нас шесть трубачей, и все мы очень хорошо ладим друг с другом. Мы исполняем множество мелодий и различных соло, и я уверена, что каждый, кто присоединится к нам, хорошо проведёт время. Мы принимаем всех, так что, пожалуйста, не стесняйтесь подавать заявки.

Раздались апплодисменты. Вслед за Каори началось представление других инструментов. Тромбона, валторна, флейты, саксофона, кларнета, гобоя, перкуссии — такие известные инструменты, как флейта или саксофон, пользовались популярностью независимо от того, кто их представлял, но конкуренция за более непонятные варианты падала. В средней школе Кумико играла на эуфониуме, но в старшей ей захотелось попробовать себя в чём-то другом, и, размышляя над этим, она бросила взгляд в окно. Кабинет музыки находился на третьем этаже здания, расположенного в самом северном конце кампуса, и из его окна открывался хороший вид на спортивную площадку школы. Непонятные крики бейсбольного и футбольного клубов разносились эхом по всей территории. Кумико не очень-то ладила со спортивными типами. Она никогда не могла понять, о чем они думают.

— Теперь знакомство с эуфо.

Услышав слова Огасавары, Кумико с резким вздохом вернулась в себя. Высокая красивая девушка в очках с красной оправой вышла на сцену, держа в руках эуфониум серебряного цвета. В её взгляде было что-то такое, что придавало ей интеллектуальный вид. Она ловко приподняла очки указательным пальцем, и в уголках ее рта появилась улыбка.

— Я Аска Танака, руководитель бас-секции, и, как вы можете заметить, я играю на эуфо.

Некоторые ученики, не знакомые с этим инструментом, наклонили головы в ответ на  такой странный термин. ЮФО? Видимо, предвидя такую реакцию, Аска радостно кивнула: 

— Правильно! Эуфониум — это поршневой си-бемоль инструмент, относящийся к семейству туб. История инструмента до сих пор неизвестна, но некоторые считают его усовершенствованием инструмента, созданного веймарским концертмейстером Фердинандом Зоммером, под названием соммерофон, а некоторые говорят, что современный эуфониум мог возникнуть и как английское продолжение семейства инструментов саксофонов бельгийца Адольфа Сакса. Изначально он был известен как эуфонион, что происходит от греческого euphonos, что означает "хороший звук". Как и следует из названия, эуфониум — превосходный инструмент, придающий басовой секции широкий, мягкий тон. История эуфониума в Японии точно не известна, но она началась в 1870 году с прибытием эуфониона из Великобритании. Изначально военный оркестр готовился на манер британского стиля, но после разделения армии и флота в том же году военно-морской оркестр продолжил обучение по британскому, а затем и по немецкому образцу, в то время как армейский оркестр стал использовать французский стиль. Партии, для которых мы сейчас используем эуфониум, назывались по-разному: в военно-морских оркестрах — эуфонион или баритоновый рожок, в армии - петит-бас или малый бас. По многим имеющимся у нас изображениям того периода известно, что использовался бас-саксофон французского типа, но многие коллективы, в том числе военно-морские и учебные, по указанию руководителей называли этот инструмент по-немецки — баритон или эуфониум. С распространением школьных оркестров в США после окончания Второй мировой войны инструмент стал называться эуфониумом, и в нём стали широко применяться поршневые клапаны, разработанные в Англии. А затем...

— Ну всё, достаточно! Аска, ты можешь излагать всё подряд, что находишь в Википедии, но постарайся хотя бы немного обобщить это заранее, — сказала президент, прервав Аску, которая явно была готова продолжать до бесконечности. Судя по неизменным выражениям лиц остальных старшеклассников, это было обычное поведение для неё.

Аска надулась, демонстрируя своё недовольство от того, что её прервали: 

— Ой, да я даже не успела рассказать о многочисленных прелестях эуфо!

— Нет, ты уже достаточно рассказала. Следующий! Представитель туб, пожалуйста, выйди на сцену!

Всё ещё явно расстроенная Аска неохотно отступила к своему углу. В голове Кумико возник очевидный вопрос: "Как такой человек смог стать руководителем секции?"

—...Я... Такуя Гото, играю на тубе.

Ученик, пришедший на смену Аске, был очень крупный парень. В отличие от волевой Аски, он казался совершенно мрачным. Он носил очки в толстой черной оправе и держал в руках инструмент, который казался увеличенной версией эуфониума, речь о котором шла ранее. Это была туба — самый большой духовой инструмент в ансамбле.

— Туба — это басовый инструмент, на нём не играют мелодии... так что это скучновато. Кроме того, она весит около десяти килограммов, а потому довольно тяжёлая. В ней используется около шести метров трубы. Когда мы маршируем, мы используем большой белый вариант, который называется сузафон... Он тоже тяжелый...

— …

— …

— Это всё? — спросила Огасавара, чьи глаза расширились от удивления.

— Да, это всё… — ответил Такуя с немного смущённым выражением лица.

— Да ладно тебе, Гото! Ты совсем не разъяснил все прелести тубы! Полагаю, мне, Аске Танаке, придётся представить её...

— Нет, тебе следует помолчать, — сказала Огасавара, сразу же пресекая Аску, которая уже энергично подняла руку. — Обычно есть ещё одна басовая партия у инструмента под названием контрабас. К сожалению, поскольку в прошлом году ученики третьего курса закончили обучение, мы потеряли эту секцию. Если есть желающие с опытом, пожалуйста, попробуйте. Иначе у нас будут проблемы.

Аска подняла контрабас, как бы говоря: «Кстати, это контрабас!» — Этот большой струнный инструмент был даже выше её самой. Среди учеников поднялся впечатлённый ропот.

— Кто-нибудь уже играл на таком? — Огасавара окинула взглядом класс.

В центре комнаты нерешительно поднялась тонкая рука. Это была Мидори: 

— Эм... я играла на контрабасе в средней школе.

Глаза Аски заблестели, как только они упали на маленькую девочку. Она отодвинула инструмент на президента, а затем целеустремленно направилась к Мидори. У Мидори расширились глаза, и она замерла, шокированная присутствием Аски. Она схватила поднятую руку девушки, и её красивый образ приблизился к Мидори. Волосы Аски рассыпались по плечам, она наклонилась вперед и закрыла лицо от взгляда Кумико.

— Значит, ты согласна? — в неожиданно понизившемся голосе Аски было что-то соблазнительное. Даже сердце Кумико забилось быстрее.

Мидори ошеломлённо смотрела на стоящую перед ней старшеклассницу, но эти слова, казалось, внезапно привели её в чувство. Её щеки окрасились в цвет осенних листьев: 

— Д-да! Если я вас устраиваю, то буду только рада.

— Без шуток? Отлично! Ты невероятно нам поможешь! — серьёзность, проявившаяся мгновение назад, исчезла, и Аска расплылась в широкой и беззаботной улыбке. 

— А, понятно. Вот как она психологически манипулирует людьми, — тихо заключила Кумико.

— Ну вот и всё, Харука. Она — наша.

— Хорошо, хорошо, как скажешь, — ответила президент, положив большой прибор на пол и пренебрежительно махнув рукой. Затем она взяла в руки блокнот, оставленный на пианино в классе. На тонкой тетради было написано "РЕГИСТРАЦИЯ ЧЛЕНОВ КЛУБА", и она выглядела довольно потрёпанной от частого пользования.

— Так, теперь мы определимся с остальными секциями. Было бы неприятно заставлять каждого из вас говорить, на каком инструменте он хотел бы играть, поэтому просто подойдите к тем местам, где находятся их представители. Если вас не выберут, то вы сможете перейти к другому варианту. Вот и всё, всем удачи.

После указаний Огасавары, первогодки зашевелились.

— Боже, что же мне делать? — неуверенно пробормотала Кумико, глядя в сторону Аски. Как новый контрабас, Мидори, похоже, стала игрушкой Аски. По какой-то причине Аска щипала Мидори за щёку, а Такуя, выглядевший очень расстроенным, пытался её успокоить.

— Аска — та ещё штучка, — весело усмехнулась Хадзуки.

— Похоже, в басовой секции куча людей.

— То есть, всё так и есть, да? Мол, что твой вкус к инструментам многое говорит о твоей личности.

— Правда?

— Я из тех, кто хочет выделяться больше, чем поддерживать людей, поэтому я подумала, что труба или что-то в этом роде будет круто, — Хадзуки указала в сторону Каори. Казалось, что большинство девушек, собравшихся в секции трубачей, отличались некоторой броскостью. — Думаю, мне лучше пойти и встать в очередь!

Хадзуки приветливо улыбнулась и встала в очередь учеников, надеющихся получить трубу. Большинство новых учеников направились по тем углам комнаты, которые соответствовали их любимому инструменту. Лишь Кумико всё ещё нерешительно бродила по центру класса.

— Я хочу играть на этом, но этот выглядит круто, — у Кумико не было таких сильных предпочтений. Она хотела, чтобы ей просто дали любой инструмент, который у них был в наличии. Тогда бы ей не пришлось так мучиться. Кумико смотрела на свою ладонь, как будто искала на ней цель. Тонкие линии, пересекающие ладонь, были похожи на карту какого-то безымянного города.

— Не знаешь, какой инструмент следует выбрать?

Кумико резко вдохнула, услышав неожиданный голос, и подняла глаза. Прямо перед ней стояло лицо Аски. Кумико от испуга подпрыгнула.

Аска сдвинула пальцем очки и бесстыдно уставилась на Кумико.

— Д-да? — Кумико не могла не сделать шаг назад.

— Кроме той девушки, никто не подошёл к нашей секции.

— А, — ответила Кумико, вежливо отмолчавшись. Почему-то это  заставило Аску нахмурить брови.

Старшеклассница, стоявшая перед Кумико, скрестила руки, перевела дыхание и тяжело вздохнула: 

— Кроме одной девушки, никто-о не подошёл к нашей секции.

— Ээ, ага. Я услышала и в первый раз.

— Кроме той девушки, никто не...

— Почему ты повторяешь одно и то же? — перебила Кумико, не обращая внимания на себя.

Аска сузила глаза и провела рукой по волосам:

— Ты такая глупая. Очевидно же, что я приглашаю тебя присоединиться к моей секции.

— Приглашаю?

— Именно так. Приглашаю тебя, — её губы скривились в улыбке. — Интересуешься эуфониумом? Сейчас у нас в секции только один эуфонист и туба. Каждый год мы остаёмся без внимания, поэтому приходится нелегко... Но что скажешь ты? Если у тебя нет ничего другого, что ты хотела бы попробовать, почему бы не пойти к нам?

— Эуфо, да?

— Именно так. Эуфо.

Пока Кумико неохотно подбирала слова, Мидори, белый бант которой покачивался на груди, подошла к ней сзади: — Ты тоже пойдёшь в бас, Кумико?

— А?

— Я так счастлива! Я уже начала волноваться, что не будет ни одной знакомой девушки, — Мидори радостно покачала головой. Очевидно, она уже была уверена, что Кумико присоединится к басовой секции.

— …Хорошо. Я буду играть на эуфо.

— Отлично! Ещё один член секции обеспечен! — довольная Аска победоносно щёлкнула пальцами.

— Мы будем вместе в басовой секции, так что... давай обе постараемся, Кумико! — Мидори невинно улыбнулась.

Позади Мидори Аска пробормотала: 

— ...я могу использовать эту девушку.

— Что ты задумала, Аска? — не задумываясь, спросила Кумико.

Аска повернулась, чтобы посмотреть на неё, и широко улыбнулась: 

— Я? Мм, ничего.

— ...Понятно. — очевидно, что она была крепким орешком.

— Итак, поскольку все остальные ребята уже перешли к выбору инструментов, нам придётся подождать второго тура.

— Значит, вы посадите на тубу учеников, которые не прошли на первом туре?

— У нас нет выбора, поскольку желающих совершенно не хватает. Это главная проблема для тубы и эуфо каждый год. Не знаю, почему — это ведь такие классные инструменты.

Басовая секция не пользовалась популярностью и в средней школе. Ученики, желающие попасть в оркестр, в основном хотели играть на крутых, главенствующих инструментах. Сама Кумико хотела играть на тромбоне еще в начальной школе, когда только пришла в духовой оркестр. Ей нравилось, как движется его ползунок в джазовой музыке, но почему-то её определили на эуфониум.

Кумико посмотрела в сторону Хадзуки. Хадзуки, казалось, проходила какой-то тест на пригодность. У всех духовых инструментов есть мундштук, в который игрок дует. Чем меньше инструмент, тем меньше мундштук, и наоборот. Разница между мундштуком тубы и тромбона была подобна разнице между взрослым и ребёнком. В отличие от деревянных духовых инструментов, у обычных духовых звук возникает при вибрации мундштука.

Однако именно это простое взаимодействие с мундштуком часто становилось первым барьером, с которым сталкивался начинающий музыкант. Привыкнуть к нему было достаточно просто, но для получения хорошего звука требуется соответствующая техника. Простое выдувание через отверстие, как будто это обычный диктофон, ни к чему не приведёт. Игра на инструменте, в который можно дуть, но при этом не получать никаких звуков, была довольно мучительной, от чего многие первогодки были недовольны подобной перспективой

— Угх, я не могу добиться звука! — сказала Хадзуки, держа в руках свой инструмент и недовольно надуваясь. Руководитель секции, Каори, подбадривала её, сидя рядом. Из трубы доносились только звуки дыхания Хадзуки. Казалось, что пройдёт не один день, прежде чем она сможет задать тон.

— Каори такая милашка, — сказала впечатлённая Мидори.

Аска почему-то надулась от гордости: 

— Она настоящая Мадонна оркестра! Она очень популярна. Все её любят.

— Очень популярна... у кого? — неуверенно спросила Кумико, хотя ей казалось, что она догадывается, каким будет ответ.

— О чём ты говоришь? У девушек конечно же! — хмыкнула Аска.

Кумико слабо улыбнулась в ответ и кивнула.

Оркестры являлись особым местом. Соотношение девушек и парней обычно составляло примерно девять к одному, но, строго говоря, часто оно было еще более однобоким. Поэтому нередки случаи, когда девушки боготворят кого-то из своего пола. Объекты таких влюбленных взглядов, слишком пылких, чтобы их можно было истолковать как простую зависть, как правило, излучали либо чистую женственность, либо мальчишескую стильность. К сожалению, юноши в оркестрах редко были настоящими мужчинами и поэтому никогда не становились объектом такого идолопоклонства. Кумико решила, что именно поэтому у мальчиков из группы никогда не было подруг, несмотря на то, что окружали их одни девушки.

— Танака... А ведь ты и сама довольно популярна, — раздался голос сзади Кумико.

— Уа! — крикнула Кумико и обернулась от неожиданности. Повернувшись, она увидела стоящего рядом Такую с отсутствующим выражением лица.

— Она точно согласна на эуфо? — спросил Такуя у Асуки, не бросив и взглядя в сторону Кумико. 

— Ещё бы, — кивнула Аска в ответ.

— Он назвал тебя Танака... Аска тоже твоя старшая, Гото? — Мидори с любопытством наклонила голову.

— Верно. Он второгодка, но мы с ним отлично ладим!

Услышав это, Кумико поспешно поклонилась и представилась:

— А, я Кумико Омаэ. Рада познакомиться с вами!

— ...Гото, — только и сказал он в ответ и снова замолчал.

Аска хихикнула: 

— Мой уважаемый младший член группы довольно застенчив, поэтому он мало говорит. Не переживай.

— А… ладно, — как раз в тот момент, когда Кумико кивнула в знак понимания, в классе зазвучала труба. Это был долгий, высокий звук, переходящий в тихое эхо. Она обладала очевидной силой, не похожей ни на какие другие звуки в комнате, и все присутствующие обратили свои взоры в сторону её источника.

Виновница торжества не изменила своего выражения лица и непринужденным движением отпустила трубу от своих губ. 

— ...Это подойдёт? — спросила Рейна Косака.

Очевидно, её попросили сыграть эту ноту в качестве теста. Немного опешившая Каори кивнула: 

— Аа, ага.

— Косака, ты такая хорошая, зря ты учишься в нашей школе. В какой средней школе ты училась? — спросила Огасавара.

— Китачу, — ответила Рейна без улыбки. — Но я занимаюсь и вне школы.

— Ого, так вот почему ты так хорошо играешь. Я даже удивилась!

— Спасибо за тёплые слова. Я ценю это, — ответила Рейна с небольшим поклоном, хотя по её лицу не было видно, что она довольна. У Кумико возникло ощущение, что, несмотря на безупречные манеры Рейны, её выражение лица мало ей помогает.

— Ну что ж, раз уж все сыграли, давайте определимся с трубами. Посмотрим... нас не больше трех, так что выбираем Косаку, Йошидзаву и Итоду. Все остальные, переходите к следующим вариантам. Вперёд, вперёд!

По указанию президента клуба ученики, не прошедшие в секцию трубачей, разбрелись по пустым помещениям. Среди них, конечно же, была и Хадзуки. Мидори, наблюдая за ней, пробормотала: 

— Похоже, Хадзуки не стала трубачом.

— Как ужасно...

— Мидори, ты знаешь эту девушку? — спросила Аска, подкравшись к ним сзади и подслушав их разговор. У Кумико возникло нехорошее предчувствие из-за подобной ухмылки Аски. Мидори же, казалось, ничуть не обеспокоилась, утвердительно кивнув головой.

— Ясно, ясно... — сказала Аска, поглаживая подбородок и бросая на Кумико оценивающий взгляд. — Она не занималась в средней школе, верно? Весь день у неё не получается сыграть ноты.

— Она говорила, что раньше была в теннисном клубе.

— О-о! Значит, с объёмом легких у неё проблем быть не должно, — пробормотала Аска, положив руку на плечо Мидори — одного этого прикосновения было достаточно, чтобы щёки Мидори запылали. — Что скажешь, Мидори? Тебе не кажется хорошей идеей пригласить её в нашу секцию?

— Я за!

— На тубу ещё никто не пробовался, и мы окажемся в неприятной ситуации, если не найдется желающих... Тебе не кажется, что она просто вылитая тубистка? Похоже, у неё есть для этого выносливость.

— Да, Хадзуки могла бы стать действительно хорошей тубисткой.

— Может быть, ты подойдёшь и пригласишь её? Если приглашение будет исходить от такого старшеклассника, как я, она может почувствовать себя насильно втянутой в это, но если это будет её подружка Мидори, то она просто не сможет отказаться.

— Хорошо! Пойду спрошу! — радостно ответила Мидори и рысью бросилась к Хадзуки. Подойдя к ней, она сразу же обняла девушку за плечи. Со стороны казалось, что Хадзуки все ещё была привязана к трубе, но скорее всего она согласится на приглашение Мидори за считанные минуты.

— ...Надо же, ты действительно воспользовалась Мидори.

Услышав замечание Кумико, Аска захихикала: 

— Я так рада, что в этом году у меня так много очаровательных первогодок.

— "Так много"? Только не говори, что ты и меня заодно посчитала.

— Очевидно же, — сказала Аска, приподнимая очки указательным пальцем. С другой стороны тонких линз её темные и загадочные глаза устремились прямо на Кумико. —Не могу дождаться твоей игры, Кумико.

⠀

Прошло около часа, когда все разошлись по своим инструментам. Трио Кумико, Хадзуки и Мидори из третьего класса первого года обучения оказались в бас-секции. Рейна села за стулья трубачей, а Сюити — за тромбоны, несмотря на то, что в средней школе играл на валторне.

— Теперь, когда все определились с инструментами, я бы хотела задать направление деятельности клуба на этот год. — Огасавара окинула взглядом группу. Помещение было заполнено учениками, что вполне разумно для первого полноценного собрания группы. Ученики второго и третьего курсов были заняты вялой болтовней. В комнате было около восьмидесяти человек, и их ропот создавал в тихом воздухе шум.

— Эй, тише! Это собрание!

И тут, словно прерывая Огасавару, раздвижная дверь класса с грохотом распахнулась.

— А, вижу, все уже здесь.

— Господин Таки! — президент клуба радостно повысила голос.

У него было стройное, долговязое телосложение с хорошо развитой мускулатурой, которая была заметна даже под рубашкой. Нежные черты его открытого юношеского лица мгновенно завладели сердцами всех девушек в зале. Его коротко стриженные черные волосы сверкали на свету. Поблёскивание белых зубов только подчеркивала его свежее, приятное обаяние. Нобору Таки. Тридцать четыре года. Учитель второгодок пятого класса школы и учитель музыки.

— Ого, похоже, здесь много новых учеников. Тридцать, наверное?

— Двадцать восемь. 

— Значит, мы сможем заполнить все свободные места. Это не может не радовать, — сказал Таки, а затем сузил глаза в улыбке. — Сначала я должен представиться. Я сказал несколько слов на церемонии вступления, так что, думаю, многие из вас знают, кто я такой, но в любом случае... Меня зовут Нобору Таки, и с этого года я буду преподавателем музыки в этой школе. Вообще, руководителем должна была стать госпожа Мацумото, которая уже много лет является помощником руководителя оркестра, но по её же просьбе эту должность занял я. С нетерпением жду возможности работать со всеми вами.

Он искренне поклонился. Кумико никогда не знала взрослого, который относился бы к детям с таким же уважением. Аплодисменты учеников заполнили музыкальный класс.

Таки поднял голову, и выражение его лица немного смягчилось.

— Каждый год примерно в это время я прошу своих учеников об одном одолжении, — сказал он и начал писать на доске. Иероглифы были необычайно аккуратными и ровными, как будто он набирал их на компьютере. — Я очень высоко ценю инициативу своих учеников. Поэтому я хотел бы, чтобы вы все вместе решили, какую цель вы поставите перед собой на этот год, чтобы я мог наилучшим образом помочь вам в её достижении.

Таки указал на доску, на которой было написано: "Выступление на Национальном конкурсе".

— Это была ваша прошлогодняя цель, не так ли?

На вопрос Таки смущённая Огасавара склонила голову:

— ...Нет, господин Таки, это была не столько цель, сколько... ну, знаете... лозунг, что ли... мы же не думали, что действительно сможем выступить...

— А, ясно. Тогда не будем об этом, — сказал он и нарисовал на доске большой крестик. Его прямые, жирные штрихи, казалось, стирали слова. Кумико стало трудно дышать, поэтому она тихонько выдохнула. Это было больно, будто её мечту отвергли. Вдруг перед глазами снова возник образ себя в средней школе. 

— Дура, — самокритично произнесла Кумико. — Не похоже, чтобы ты когда-нибудь всерьёз думала о том, чтобы попасть на Национальные соревнования.

— Тем не менее, это небольшая проблема. Нет ничего более бессмысленного, чем ставить перед собой цель, которую ты не собираешься достигать, — Таки задумчиво сложил руки. — Я буду следовать цели, которую вы сами поставите. Если вы всем классом решите, что хотите серьёзно побороться за участие в Национальных соревнованиях, то тренировки будут очень интенсивными. С другой стороны, если вы решите, что вас устраивают обычные выступления и весёлые воспоминания, тогда в этом не будет необходимости. Лично я с удовольствием приму любой из этих подходов, так что, пожалуйста, решайте сами.

— Мы должны решать сами? — спросила президент клуба, выглядя немного обеспокоенной.

Таки кивнул, не переставая улыбаться.

— Пожалуйста, решайте сами, — сказал он. Кумико задалась вопросом, имеет ли этот взрослый хоть малейшее представление о том, сколько проблем на самом деле доставляют эти простые, приятно звучащие слова. Вздохнув, она обвела взглядом комнату, пытаясь понять, о чем думают остальные ученики , чтобы её мнение не было единственным странным.

Взгляд Огасавары метался то в одну, то в другую сторону и наконец остановился на Аске, будто она только вспомнила о существовании этой девушки. Лидер бас-секции тревожно усмехнулась, очевидно, поняв, что от неё хотят.

— Хорошо, хорошо. Я буду секретарём, — сказала она, вставая.

— Это наш вице-президент! — раздался возглас из угла комнаты.

— Подождите, Аска — вице-президент? — прошептала Хадзуки, сидевшая рядом с Кумико.

— Похоже на то, — пробормотала Кумико, смотря на неё.

— Но как мы должны выбрать свою цель? — спросила Огасавара.

— Мы ведь можем просто устроить голосование, да?

— А, голосование… — сказала Огасавара, слегка склонив голову в ответ на предложение Аски. Кумико показалось, что она немного опасается этой затеи.

Правило большинства. Это основополагающий принцип демократии и один из способов решить, какие действия должен принять клуб дальше. Кумико не была фанаткой подобного правила. Ещё с детства она подчинялась воле большинства.  Большинство было сильным, а меньшинство — слабым. Сила в количестве, а потому тихий голос Кумико, казалось, мгновенно заглушался. Страх быть отвергнутой всегда мешал ей сказать "нет", ведь проще не заморачиваться и пойти на поводу у толпы. Иногда Кумико ненавидела эту нечестную часть себя.

— Ну а как же иначе? — спросила Аска.

— Наверное, ты права, — признала Огасавара.

— И о чём тут думать? Давайте поторопимся и сделаем это!

Кумико услышала, как Мидори повторила слова "сделаем это дело", как будто они имели что-то, что ей очень понравилось.

Огасавара молча колебалась, но затем, оглянув всю комнату, пробормотала: 

— Ну что ж...  Тогда устраиваем голосование.

— Подсчёты оставь на мне! — горделиво произнесла Аска.

— Поднимите руку за ту цель, которая вам больше понравится: участвовать в национальных соревнованиях или просто играть для себя.

Кумико в беспокойстве приложила руку к щеке. В такие времена, как сейчас, обычно правильный ответ уже был предрешён. Дети часто предоставляли на вопросы родителей какие то глобальные варианты ответа. Эти варианты естественным образом сужались до тех пор, пока не возникала уверенность в правильности выбора.

— Итак, те, кто хотел бы попробовать участвовать в Национальных соревнованиях, пожалуйста, поднимите руки.

Ученики дружно подняли руки в ответ. Кумико, подняв руку, увидела в свете флуоресцентных ламп блеск ногтей с розовым покрытием и удивилась, как вообще можно играть с такими длинными ногтями. Аска, видя явное большинство поднятых рук, перестала писать на доске, предположительно потому, что результат был вполне очевиден.

— Теперь те, кому было бы достаточно просто поехать на соревнования в Киото.

Из тёмно-синего манжета блузки высунулась бледная рука, стоявшая посреди комнаты. Огасавара увидела, кто это, и у неё перехватило дыхание: 

— Аой...

Огасавара выглядела удивлённой. Её глаза расширились, и выражение лица заставило Кумико затаить дыхание.

Человек, на которого упал взгляд Кумико, был ей очень знаком.

Аой Сайто.

— Итак, только Аой выбрала второй вариант, — сказала Аска, ставя на доске одинокую полоску, которая никак не могла завершить счёт из пяти.

Лицо Огасавары исказилось и стало болезненным и полным сочувствия, но лишь на мгновение. Она зачесала чёлку назад, затем с нейтральным выражением лица посмотрела на доску. Глаза Аски сузились, как будто она только что поняла что-то важное.

— Учитывая количество голосов, — сказал президент клуба, — целью группы будет выступление на национальных.

Это заявление вызвало аплодисменты собравшихся учащихся, и Таки тоже присоединился к ним, на его лице появилось приятное, немного мягкое выражение, как будто он был доволен результатом. Когда Аска приоткрыла рот, чтобы заговорить, он тихо встал и заставил её замолчать, подняв руку, а затем оглядел класс.

— Эту цель вы выбрали сами. Были и те, кто открыто выражал своё несогласие, но это то, что вы решили вместе. Я сделаю всё возможное, чтобы помочь вам достичь этой цели, но вы все должны помнить об одном: Я могу только инструктировать вас. Не забывайте об этом. Без ваших усилий ваши мечты никогда не станут реальностью. Это понятно?

Последние слова погрузили класс в состояние тишины. Почему никто ничего не говорит? Как раз в тот момент, когда Кумико начала ёрзать от неловкости, Таки хлопнул в ладоши.

— Почему такие пустые лица? Каков ваш ответ?

Через минуту после резко прозвучавшего вопроса руководителя от учеников последовали разрозненные утвердительные ответы. 

— Подождите, — нахмурившись, подумала Кумико. — Неужели они не умеют нормально отвечать главному?

— Вы тут? Я спрошу ещё раз. Вы всё поняли?

На этот раз голоса учеников прозвучали как один, заполнив комнату.

⠀

— На сегодня это всё. Хорошая работа, — голос президента клуба прозвучал холодно и отчётливо, показывая завершение дня. Вслед за ропотом обменивающихся любезностями: «Спасибо за сегодня!», «До завтра!», — раздался в классе, и Кумико поспешно стала искать Аой. От волнения у неё перехватило дыхание и пересохло в горле. Как только она увидела удаляющуюся фигуру, которую узнала, Кумико не смогла удержаться и протянула руку.

— Подожди! Аой, Сайто!

Аой остановилась и медленно оглянулась. Её чёрные волосы легкой волной рассыпались по плечам, а когда взгляд упал на Кумико, он расширился от искреннего удивления: 

— ...Кумико?

— Давно не виделись... То есть, уже довольно давно.

Третьегодка слегка рассмеялась над неуклюжей попыткой младшеклассницы выражаться вежливо. Она осторожно убрала руку Кумико со своего плеча и посмотрела в окно класса.

— Хочешь пойдём домой вместе?

Кумико с готовностью кивнула, как будто боялась, что это предложение могло сорваться.

⠀

— Я и не знала, что ты поступила в Китауджи, Аой.

Аой мягко улыбнулась. Её дом находился недалеко от дома Кумико, и она была ей как сестра, только на два года старше. Живя в одном районе, они часто играли вместе, когда учились в начальной школе, но после того, как Аой перешла в среднюю школу, они стали редко видеться. В детстве Кумико всегда равнялась на неё, впрочем, как и сейчас. Хотя с того времени Кумико была куда выше.

Кончиками пальцев Аой расчёсывала чёрные волосы, которыми всегда очень гордилась, а после в взрослой манере кивнула головой: 

— По правде говоря, я очень хотела поступить в Хорияму, но не сдала вступительный экзамен.

— А, ясно... — Хорияма была одной из лучших подготовительных школ в районе Киото, а Аой всегда была трудолюбивой и прилежной ученицей. — Могу я просто поговорить с тобой как обычно, опустив эту формальность?

Аой махнула рукой, как бы разрешая: 

— Конечно, конечно! Очень странно слышать, что моя старая подруга Кумико ведёт себя столь официально. Но будь вежлива, когда рядом другие люди, хорошо?

— Хорошо, —  ответила Кумико, кивнув головой.

Аой приложила руку ко рту, издав тихий изысканный смешок. Школьная сумка, перекинутая через плечо, скрипнула под тяжестью груза.

— Итак, Аой, почему ты подняла руку?

— Что значит "подняла руку"?

— Я имею в виду, когда они спросили, хотим ли мы поехать на Национальные. Всё равно никто не отвечал серьёзно, так что не было никакой необходимости поднимать руку, не так ли?

В ответ на вопрос Кумико Аой тихо опустила глаза. Их тени упали на черный асфальт. Прохладный весенний ветерок обдувал пространство между ними. Кумико без особой причины разгладила юбку своей формы, хотя она была совсем новой и на ней еще не было ни одной морщинки.

— Наверное... чтобы иметь алиби, — сказала Аой.

— ...Алиби? — спросила Кумико.

Аой весело улыбнулась и повторила: 

— Именно так, алиби, — с лямки школьной сумки Аой свисал брелок, и Кумико не могла решить, симпатичный ли он. Дешёвые глаза маленького деформированного кролика уставились на неё. — Так что, когда я буду уходить, я смогу сказать, что с самого начала ясно выразила своё мнение.

— Аой, ты собираешься уйти? — Голос Кумико внезапно стал высоким и прищуренным.

Аой с досадой улыбнулась, глядя на Кумико с широко раскрытыми глазами: 

— Кто знает? Пока рано говорить.

— Но почему? Ты же все это время хорошо держалась.

— Потому что занятия в группе мешают к подготовке к колледжу, — хотя её голос был тщательно замаскирован под непринужденный тон, на самом деле из него проглядывал проблеск беспокойного самообвинения. Учебники в её сумке зашевелились.

— В какой колледж ты планируешь поступать? — спросила Кумико.

— Кто знает. Я ещё не решила.

Кумико сразу поняла, что это ложь. Это звучало так же нечестно, как и тот особый вид разговора, который используют ученики, чтобы защитить своё хрупкое чувство собственного достоинства:"

— Вы готовились к экзамену?

— Нет, совсем нет. — Кумико сделала вид, что ничего не заметила, и лишь неопределенно улыбнулась:

— А, ну ладно…

— Тебе тоже следует быть осторожнее, Кумико. Три года пролетят ужасно быстро, — эти слова неприятным эхом отозвались прямо в ушах Кумико.