Онлайн чтение книги Двенадцать королевств The Twelve Kingdoms
5 - 33

Коя отвёл помощницу министра в самую глубь дворца. Глубоко под горой Рё Юн, куда не проникали солнечные лучи, проходил длинный ряд тюремных камер. Камера Рокуты была довольно роскошной по сравнению с этой вереницей каменных и железных блоков.

Лишь обстоятельное изучение исторических записей могло выявить их первоначальное назначение. Хотя, если причины, по которым их построили, не могли быть публично обнародованы, маловероятно, что новоназначенный провинциальный лорд обнаружил бы какие-то упоминания о них в дворцовой летописи, представленной для его ознакомления.

Коя вёл помощницу министра по коридорам с привычной лёгкостью. Сюда отводили преступников в ожидании окончательного судебного решения. Большинство из них обвиняли в измене и держали в заточении.

Ацую не мог помешать возникновению коварных замыслов среди подчинённых. Был ли правитель гением или глупцом, всегда кто-нибудь восставал против него.

В конце длинного коридора находилась камера куда больших размеров. Коя открыл дверь:

– Входи, – сказал он, подтолкнув её.

Он снял кандалы, которые сковывали ей руки за спиной. Затем поднёс сосновый факел, который держал в руках, к тому, что висел на стене в углу помещения. Два огонька света озарили пустое пространство, грубо высеченное в скале, весьма убогую меблировку и женщину, застывшую словно камень.

– Сядь, – сказал Коя, указав на кровать.

Женщина с явным беспокойством оглядела пространство от кровати до оставшейся части помещения.

Коя невозмутимо спросил:

– Зачем ты ослушалась наместника? Ты должна знать, в сколь непростом положении находится провинция Ген.

– Мне это хорошо известно. Вы отступили от своей стези и попрали волю небес.

– Ты должна была это знать с самого начала.

– Ну, мне никто об этом не сообщал, – ответила она. – Мне сказали, что наместник восстал, чтобы бороться за справедливость, а не для того, чтобы ополчиться против законного императора. Неужели ты не осознаёшь, чем чреваты такие поступки? Ты знаешь, что значит свергнуть императора, избранного согласно воле небес?

– Наместник думает о благополучии людей.

Женщина усмехнулась:

– О благополучии людей? Тогда зачем разрушать берега? Ты знаешь, какова численность Императорской армии. Провинция Ген проиграет. Наместник неверно истолковал ситуацию. Исход больше не вызывает сомнений. Как война согласуется с тем, что вы разрушаете берега и ещё больше порабощаете людей? И это действия человека, который и впрямь заботится об их благополучии?

Коя ничего не ответил. Теперь, когда они собрали армию, вопрос об отступлении просто не выносился на обсуждение.

– Моя подруга работала в министерстве общественных   работ, – сказала она, бросив взгляд на факел. – Я знала её всю жизнь. Она всегда говорила, что провинция была зажиточней, когда наместник был закулисным предводителем.

– Но провинциальный лорд…

– Болен и не может руководить, да? Слуги во внутреннем дворце говорят, что им доводилось слышать его плач и стоны. За прошедшие пятнадцать лет он, должно быть, утратил способность говорить. Это значит, что стоять у руля и заниматься делами провинции Ген было во власти наместника.

Коя спокойно на неё взглянул:

– Если ты всё знала, то почему?

– Я так и сказала своей подруге, но она лишь разозлилась. Секретарь проповедовал здравый смысл.  У него лицо праведника. Но если он такой самоотверженный, то почему не доложил о состоянии провинциального лорда и не попросил о переназначении? Только император имеет право назначать провинциальных лордов. И если место освободилось, разве не нужно было уведомить об этом правительство и следовать соответствующим директивам? Именно так наместнику и следовало поступить, но он этого не сделал. Он ухватился за бразды правления и не выпускал их из рук даже после коронации нового правителя.

Коя снова посмотрел в лицо рассерженной женщины.

– И ты называешь это самоотверженностью? Или справедливостью? Я просто не понимала, что Ацую притворщик, деспот, волк, рядящийся в овечью шкуру. Кроме того, он не жаждал власти или богатств. До сегодняшнего дня я не могла понять почему. Потому что всё, чего он хочет – это славы.

– Ты ведёшь себя неразумно. Перестань впадать в крайности.

– Нет. Моя подруга была права. Ацую не может жить без восхищения и похвалы. Вот зачем было прибирать власть к рукам. Борьба за справедливость и благополучие людей не имеет с этим ничего общего. Он лишь хочет, чтобы его почитали как наместника.

Она нахмурилась.

– Я виню себя за то, что раньше этого не поняла. Я напрасно спорила с ней. Ты думаешь, тебе всё известно? Но можешь ли ты знать, что у наместника на уме, или что он чувствует по отношению к своим людям? Едва ли. Тут остались одни марионетки, безоговорочно поверившие в его ложь. Все, кто видели его насквозь, где они сейчас? И где моя подруга?

Коя опустил взгляд.

– Однажды она прямо выступила против Ацую. Ты схватил её и заставил подать в отставку. А затем она просто исчезла. Дайбоку сказал мне, что здесь многие почитают Ацую, и она бы, в конечном счёте, подверглась преследованиям. Поэтому ей приказали покинуть провинцию Ген. Это правда?

– Полагаю, так и есть. Наместник не любит наказывать преступников подобным образом. Он великодушен, когда дело касается критики.

– Тогда почему я ничего не слышала о ней с тех пор? Почему она бросила всё, чем дорожила в жизни?

– Ну…

– Мерзавец.

Коя поднял глаза.

– Ты скормил её этому зверю? И рассчитывал сделать то же самое со мной?

Коя снова посмотрел на неё. Слабая улыбка проскользнула по его губам:

– Не похоже, что ты одумаешься в ближайшем будущем. Полагаю, что это было неизбежно с самого начала.

Женщина встала:

– Именно.

– Такова моя работа, разве не ясно? Увы, я – один из тех марионеток, о которых ты говорила. Я доверяю наместнику. Зная, что ты не прекратишь порочить его имя, от тебя ему не будет никакого толку.

– Ацую велел тебе это сделать?

Коя покачал головой:

– Нет, он бы этого не одобрил. И, тем не менее, это ради его же блага, – он погладил йома по перьям. – Наместник умеет прощать. Я же никогда не отпускаю змею, не оторвав ей голову, – хладнокровно сказал он. – Время обеда, РОКУТА.

Женщина повернулась и отпрыгнула назад. Йома с визгом бросился за ней. Он с величайшей радостью убивал своих жертв, что было в его природе.

«Ацую никогда не приказывал мне», – подумал Коя, когда крики женщины эхом проносились в его ушах.

Ацую ни разу не отдал такой приказ. С его стороны были только повторяющиеся, необъяснимые страдания… из-за коварства вероломных подданных… из-за глубокой тревоги, возникавшей, когда они попадали под арест.

«Что, если бы им удалось сбежать? Они стали бы меня преследовать? И чем бы это закончилось, не окажись тебя рядом, Коя?»

Снова и снова. Он не выражал опасения за свою жизнь, только безмолвную реальность в глазах. И так раз за разом. Если бы Коя предложил убить их, то Ацую сделал бы ему выговор. Тем не менее, он никогда не переставал внушать Коя мысль о явной и непосредственной угрозе, которую представляли изменники, находившиеся в этих камерах.

Не способный больше этого терпеть, Коя сам отправился в подземную тюрьму. Много лет назад он попросил Ацую возложить на него ответственность за заключённых в этих камерах. И Ацую согласился.

Навещая пленных, Коя брал с собой йома. Когда РОКУТА делал своё дело, то не оставлял никаких следов, ни единой капли крови. Коя говорил, что заключённый покорился неизбежности, и он изгнал его из дворца.

Кто угодно мог обставить столь нелепую ложь. Но, когда от гонца пришло донесение, кто побледнел как полотно, у кого стучали зубы и тряслись колени так, что он едва держался на ногах?

– Понимаю, – с улыбкой сказал Ацую. Он похлопал Коя по голове. – Ты действительно лучший из моих подчинённых.

Коя опустил глаза, звук, с которым йома разрывал плоть, всё ещё стоял у него в ушах.

Ацую улыбнулся, несмотря на явное беспокойство в глазах:

– Похоже, ты читаешь мои мысли. Ты знаешь, чего я хочу, даже без слов. Я и в самом деле признателен, что у меня такой проницательный начальник стражи.

Наместник похлопал его по спине. По этому жесту Коя понял, чего хотел от него Ацую, и как ему поступать в дальнейшем.

Ацую сообщил о происшествии собравшимся министрам, не забыв его похвалить. Он объявил, что с этого момента Коя будет ответственным за всех преступников.

Иными словами, Коя стал придворным палачом. Он и его йома устраняли не только тех, кто мог причинить Ацую телесные повреждения, но и всех, кто угрожал его статусу и репутации.

Разумеется, с того момента, как женщина выступила против Ацую, её участь была предрешена. Коя отвёл её сюда, что устроить трапезу своему зверю. Как обычно, он проследил за тем, чтобы йома не оставил следов. Когда он доложил Ацую, что она решила вернуться в деревню, то не нашлось бы ни одного кровавого пятнышка, ни частички плоти, чтобы доказать обратное.

Это был негласный секрет, который их связывал. Ацую никогда не приказывал никого убивать. Коя так поступал из уважения и преданности к нему. Поэтому он сказал, что позволил женщине уйти.

Вот что значило добиться похвалы Ацую, будучи умелым начальником стражи и преданным слугой.

«Теперь я уже к этому привык».

Коя невозмутимо наблюдал за тем, как йома расправляется с ней. Здесь обвинения, выдвинутые против Ацую, крики его жертв и запятнанные кровью руки ничуть не брали его за душу.