Онлайн чтение книги Двенадцать королевств The Twelve Kingdoms
5 - 37

– Как вы себя чувствуете? – спросил Ацую.

Рокута покачал головой:

– Не очень хорошо.

– Тогда вам лучше избегать длительных прогулок. Что заставило вас ко мне прийти?

– Я бы хотел вернуться в Канкю.

Ацую нахмурился:

– Простите, но об этом не может быть и речи.

– В этом замке всё пропахло кровью. Это не даёт мне совершенно никакого покоя. Если вы действительно заботитесь о моём самочувствии, то могли бы подыскать мне место за пределами замка.

– Этого я тоже сделать не могу.

– Кстати, Ацую…

– Что-нибудь ещё?

– Зачем вы заперли своего отца в тюремной камере?

Удивление Ацую превышало только полное недоумение на лицах собравшихся министров.

– Он исхудал, но, несомненно, пребывает в здравом рассудке. Всё это выдумка, что Генкай занемог, отошёл от дел и передал вам свои полномочия. Кроме того, уединённая жизнь едва ли предполагает содержание в одиночной камере, верно?

Ацую поднялся. Он сдвинул брови, а затем улыбнулся:

– Мой отец нездоров. Если вам показалось, что это не так, то вы, должно быть, перепутали его с кем-то ещё. Где этот человек? Почему он назвался моим отцом? Объясните обстоятельства этой встречи.

– Тогда кто заперт во Внутреннем дворце?

– Во Внутреннем дворце, – недоверчиво повторил Ацую. – Там проживает мой отец.

– Значит, вы признаёте, что упрятали отца в тюрьму? – Рокута посмотрел Ацую прямо в глаза. – Вы посадили его на цепь, вырезали ему язык и бросили там загнивать? Отвечайте, Ацую!

– Ну…

Рокута обратился к министрам:

– Кто-нибудь об этом знал? Вы все знали и продолжали ему служить? В таком случае, провинция Ген есть не что иное, как разбойничье логово.

Большинство министров встревоженно посмотрели на Ацую. И лишь немногие отвели глаза в сторону.

– Вы ведёте возвышенные речи, Ацую. Но из всех поступков, согласующих с волей небес, что вы предприняли на самом деле? Похищение? Тюремное заключение?

– Прощу прощения за обман, посредством которого вы были сюда доставлены. Когда начальник стражи сказал, что организует  ваш приезд, я и подумать не мог, что он пойдёт на такие меры.

Коя поднял глаза и пристально посмотрел на страдальческое лицо Ацую.

«Ты всё правильно сделал, – Коя знал истинное значение этих слов. – Я бы не хотел лишиться столь ценного начальника стражи». Даже если это значило, что он просто-напросто боялся потерять полезного слугу, Ацую был единственным человеком, чьей жизнью дорожил Коя.

Коя поник головой. Ацую повернулся к Рокуте и сказал:

– Однако я в ответе за поступки моих подчинённых. У меня нет слов, чтобы принести надлежащие извинения, и я смиренно прошу вас о прощении. Что касается моего отца, то я признаю, что нахожусь в полном неведении относительного его состояния и того, кто мог совершить подобную несправедливость. Я прослежу за тем, чтобы немедленно это выяснить.

Рокута нахмурил брови. В этот момент в зал ворвался премьер-министр провинции Хакутаку.

– Наместник, что вы наделали? – Хакутаку запнулся и упал к ногам Ацую. – Зачем вы приказали разрушить берега? И это после того, как я умолял вас отказаться от столь кардинальных мер!

Министры тревожно заголосили. Ацую махнул рукой с явным недовольством.

– Хакутаку, тебе лучше уйти.

– Нет! Разве не вы твердили, что действуете во благо людей? И, тем не менее, вы приказали разрушить дамбу, построенную Императорской армией! Как будут восприняты ваши намерения? Что подумают люди о том, кто заботится об их интересах, а кто нет? Неужели вы не осознаёте, чем чреваты такие меры?

– Хакутаку…

– Вы сражаетесь с селянами, которые пытаются спасти дамбу! Провинциальная армия подняла против них оружие, и Императорская армия бросилась им на помощь. Как вы думаете, чем это обернётся? До горожан дошли эти слухи, и они стали покидать Ганбоку. Не только новобранцы, но и ваши солдаты открывают городские ворота, чтобы убежать!

– Что?

Ацую бросился к окну. Но облака заслоняли лежащий внизу город.

– Это конец для провинции Ген. Вы достигли своей заветной мечты. Вы превзошли себя и восстали против целого королевства.

Хакутаку неуверенно встал и обратился к явно недоумевавшим министрам:

– Спасайтесь, пока ещё можете. Сдайтесь Императорской армии, покайтесь в своих грехах и молите о пощаде. Один батальон сейчас направляется в Хокуи, и они рвутся в бой. Вот, где развернётся настоящая битва. После этого будет уже поздно. Ваши головы украсят наконечники их копий.

Ацую встряхнул плечами. Он отвернулся от окна, а его лицо исказилось гневом.

– Хакутаку!

Ацую подошёл к нему, схватил за ворот одежды и толкнул на землю.

– Единственный предатель и изменник здесь – это ты, Хакутаку! – Ацую взглянул на него блестящими от злобы  глазами. – То есть теперь ты бросаешь человека, которого из лести называл «способным наместником», человека, под чьим началом ты возвысился? Ты – премьер-министр! Когда провинция сбилась с курса, не ты ли должен был всё исправить?  Называй меня мятежником, если хочешь, но ты ничего не предпринял, чтобы меня остановить! И теперь, когда тень предательства пала на тебя, ты отвернулся от человека, которого называл своим руководителем?

– И вы тоже! – добавил он, свирепо взглянув на содрогнувшихся министров. – Разве не вы говорили, что хотите заново отстроить дамбу? Что хотите получить автономное управление провинцией Ген, контроль над пойменной зоной и рекультивацией земель? Разве не это нужно было людям? В конце концов, вы присягнули на верность мне, а не императору!

Голос Ацую перерос в крик. Стоя перед Хакутаку, он сказал:

– Это произошло, прежде всего, по твоей инициативе.

– Я…

– Нельзя всё оставлять в руках императора. Кто-то здравомыслящий должен дать отпор и расставить всё по своим местам. Не ты ли мне это говорил?

– Наместник, я…

– Ты меня к этому подтолкнул, заявив, что только я могу справиться с этой работой.

– Я… имел в виду…

– И ты смеешь отчитывать меня за то, что я стал предателем? Глупец!

– Господин Ацую…

– Ты воспользовался моим человеколюбием и убедил меня восстать. А когда ситуация обернулась не в твою пользу, то ты нашёл крайнего и взвалил на него всю вину. Я и представить не мог, что буду предан своими подданными.

Ацую говорил так, будто оплакивал большую утрату. Затем он повернулся к Коя, отошедшему в сторону:

– Арестуй его.

– Наместник… – в одном единственном слове прозвучала вся его скорбь.

Ацую проигнорировал Коя и обратился к министру обороны:

– Примите меры, чтобы подавить гражданское восстание. Защищайте замок до последнего человека. Я отправлюсь в Канкю вместе с Тайхо и изложу все факты императору, а также, кто за этим стоит, и буду умолять его о снисхождении.

Рокута наблюдал за происходящим в изумлении: «Вот он – раненый человек, который игнорирует истинную причину ранения и вместо этого делает всё от него зависящее, чтобы это скрыть».

Взгляд Ацую был переполнен горечью. Сторонний наблюдатель искренне бы поверил, что он оказался предан и угодил в ловушку интриганов и заговорщиков, и что его постигло одно несчастье за другим.

– Тайхо, вы уже столкнулись со столькими невзгодами. Клянусь жизнью, я отвезу вас в Канкю. Я виню себя за простодушие, которым воспользовались мои подданные, и готов понести любое заслуженное наказание. Но я умоляю вас, Тайхо, убедите императора избавить министров Ген от заслуженного порицания.

Рокута пристально посмотрел на страдальца:

– Да, Ацую, теперь вы показали своё истинное лицо.

Ацую подозрительно нахмурился.

Рокута сказал:

– Вы утверждали, что действуете в интересах людей, однако разрушаете дамбу, чтобы вырвать победу в шаге от поражения. Вы зовёте себя хозяином всего, что здесь есть, и в то же время обвиняете Хакутаку и Коя. Теперь мы наконец-то видим, какой вы на самом деле.

Он осмотрел толпу ошеломлённых министров:

– Так значит, вы заперли Генкая в подземелье, чтобы сделать этого человека своим руководителем?

Никто не ответил. Рокута повернулся к ним спиной.

– Куда вы собираетесь, Тайхо?

Он не потрудился на него взглянуть:

– Я возвращаюсь в Канкю. Один. И я непременно доложу императору о том, что здесь происходит.

Наблюдая из угла зала для совещаний, Коя протяжно вздохнул.

Большинство министров на самом деле верили в безгрешность Ацую. Лишь по этой причине Коя всё ещё был жив. Они были идеалистичны, если не сказать наивны. Но, осознав последствия своих поступков, они забыли о лояльности к Ацую, отказались от долгожданной славы и решили быть выше этого.

Видя, как Рокута уходит, губы Ацую исказились в ухмылке. Коя не мог на это смотреть. Он обнял йома за шею и опустил голову.

– Значит, Тайхо скажет, что вся ответственность лежит на мне?

Рокута ничего не ответил, чтобы не тратить понапрасну силы.

Ацую повернулся:

– Хакутаку! Выходит, ты сговорился с императором и Тайхо!

– Наместник!

– А разве нет? С самого начала ты действуешь с Тайхо заодно! Император позавидовал моей славе и задумал выставить нас предателями! Верно?

– Ацую, – устало вздыхая, сказал Рокута. – Император не сделал бы ничего подобного. Ему это ни к чему.

– Вы думаете, я не слышал о жалобах, поступающих от правительства, и о том, что он просто олух? Так почему бы мне не довериться своим инстинктам? Я был слишком не уверен в себе, чтобы отправиться в Шоузан на гору Хо и получить мандат небес.

– Эта поездка стала бы пустой тратой времени, – еле слышно сказал Рокута. – Ты никогда не обладал задатками императора.

– Вы хотите сказать, что я не ровня ему?

– Рядом с Сёрью ты просто жалкое отребье, – повернувшись, Рокута направился к выходу. Затем он остановился и взглянул через плечо на Ацую и стоящих позади чиновников, и добавил более громким голосом: – Надеюсь, никто не станет расценивать это как похвалу в адрес Сёрью!

Хакутаку завертел туда-сюда головой между удаляющимся кирином и человеком, которому он когда-то доверился и считал своим предводителем. Печально вздохнув, он обратился к придворным:

– Если у вас ещё осталось хоть немного раскаяния, и вы хотите поступить по совести, то арестуйте наместника!

Но, узнав одного из слуг позади Ацую, он вздрогнул от удивления:

– Не может быть…

Солдат улыбнулся.

– Не могу поверить… – Хакутаку покачал головой.

Солдат миновал толпу обескураженных придворных и подошёл к Ацую.

Наблюдая за ним, Ацую сказал:

– По-моему, ты не знаешь, как подобает себя вести.

– Отнюдь, – с улыбкой сказал солдат. Он преклонил колени: – Полагаю, мне нужно довести до вашего сведения важную информацию.

– Важную информацию? – Ацую склонил голову на бок. – Разве ты не из Провинциальной армии?

– Да. И я благодарен вам.

– Ну, так что за информация? Как тебя зовут, солдат?

Тот расплылся в улыбке:

– Наотако Комацу.

Это имя было незнакомо Ацую, и он замотал головой так, будто ему досаждал назойливый комар. Солдат приблизился к нему.

– Хотя некоторые предпочитают называть меня император Сёрью.

Он шагнул вперёд, одновременно обнажив меч, и упёр холодное остриё в яремную впадину Ацую.

– Ты!

– Коя! Ничего не предпринимай. Или я проткну ему глотку этим мечом.

Инстинктивно собираясь напасть, Коя поймал взгляд Сёрью и замер на месте.

– То же касается и остальных. Вы можете оставить оружие при себе, но отойдите в сторону.

Он посмотрел через плечо на Рокуту, который остановился у двери:

– Спасибо за комплимент.

– Ещё чего, я не собирался тебя хвалить!

Держа меч у горла Ацую, Сёрью громко рассмеялся.

– Мерзавец, что ты задумал? – проворчал Ацую.

– Разве ты не хотел испытать волю небес? Ну, пожалуй, я дам тебе такой шанс.

– Что?

– Называй это провидением или как угодно. Но пока мы не сразимся, в этом деле не будет поставлена точка. Ты так не считаешь, Ацую?

Ацую свирепо сверкнул глазами. Слегка улыбнувшись, Сёрью переключил внимание на министров, застывших там словно статуи.

– Не торопитесь и выслушайте.

Спасать свою жизнь или броситься на защиту Ацую… Некоторые из них колебались. Но, услышав слова Сёрью, все снова замерли.

– Я получил мандат небес и взошёл на трон. Если вы недовольны, то жалуйтесь, сколько вам угодно. Но свергнуть императора – это равносильно, что отвергнуть этот мандат. Если вам не терпится испытать Проведение, то незачем собирать войска и изымать для них провизию, когда жители едва способны прокормить себя. Их иссякших запасов не пополнить до следующего урожая. Если Ацую меня убьёт, то это останется на вашей совести. Вы в праве будете уничтожить Эн или возродить его. Потому что такова воля небес, верно?

Затем Сёрью обратился к Коя:

– Коя, обуздай своего йома. Я не хотел бы его убивать на виду у хозяина. Так же как и тебя. Рокута этому не обрадуется.

После чего он обратился уже ко всем:

– Если у Ацую есть верные сторонники, готовые пожертвовать собой вместо него, то сейчас самое время выступить на его защиту. Любой из военнослужащих, каким бы оружием он ни пользовался.

Никто не шелохнулся.

– Что-то никого не видно, – несмотря на его подначивания, желающих не оказалось. – Понятно, – сказал Сёрью криво усмехнувшись. – Ну, Ацую, похоже, ты теперь сам за себя.

– Ублюдок…

– Кто-нибудь, дайте ему меч.

Сёрью устремил взгляд на одного из присутствующих. Недоумевающий стражник подошёл к Ацую, отстегнул от пояса меч и вложил его в дрожащие руки Ацую.

– Прошу простить меня, ваше величество.

Хакутаку упал к его ногам. Остальные последовали его примеру.

– Ваше величество, мне стыдно осознавать, к чему свелось это провинциальное восстание.

– Узурпация власти никого не красит.

– Да. И хотя у вас есть полное право убить наместника, позвольте избежать бесполезного кровопролития и закончить всё прямо здесь. Наверняка, вы могли бы вынести ему более гуманный приговор.

«Ну, разумеется», – с мрачной улыбкой сказал Сёрью. Он посмотрел на Ацую, который уронил меч и опустился на колени.

– Сдай мне замок и распусти провинциальную армию.

Ацую склонил голову до земли:

– Слушаюсь.

Сёрью огляделся по сторонам:

– Кто-нибудь, возьмите его под стражу.

Он спрятал меч в ножны и отошёл от Ацую. Глядя на него, у Рокуты возникло мрачное предчувствие.

Сёрью сказал:

– Каким бы гуманным я ни был, я всё ещё отвечаю за него.

За его спиной раздался свист клинка, рассекающий воздух.

– Сёрью!

Сёрью моментально обернулся, потянувшись к рукояти меча. Ацую сделал шаг вперёд, взмахнув мечом над его головой. Их разделяло всего три шага. Никто не знал, нанесёт ли Ацую удар прежде, чем Сёрью успеет увернуться.

У всех тотчас перехватило дыхание.

– Рикаку!

– РОКУТА!

Коя и Рокута закричали одновременно. Всё свелось к этим трём шагам.

Вот только Рикаку двигался куда быстрее Ацую. Кровь брызнула струёй, когда сирей схватил его пастью.

Рокута отвёл глаза и посмотрел на Коя. Их голоса прозвучали синхронно. Однако Коя приказал своему йома не двигаться.

Приказ спасти жизнь и остановить кровопролитие решили участь Ацую и Сёрью.

Рикаку вонзил клыки в шею наместника и также быстро их извлёк. Меч Ацую с грохотом упал. Отпрянув в сторону, Сёрью быстро оценил ситуацию и снова бросился вперёд.

Рикаку оторвал голову Ацую только наполовину. Поскольку он был жрецом, в нём всё ещё не угасла жизнь. Он лежал в луже собственной крови, в его глазах читалось недоумение.

– Я избавлю тебя от страданий, – сказал Сёрью.

Взмахнув мечом, он начисто отсёк голову Ацую. Звон стали, вонзившейся в мраморный пол, прогремел в ушах всех присутствующих.