Онлайн чтение книги Чудачество любви не помеха! Even With Eighth Grader Syndrome, I Want to Be in Love!
3 - 5

Глава 5. «Принцесса☆Пепла»

◆◆◆

Когда мы все собрались, то в первую очередь заново друг с другом поздоровались.

Потом мы расселись на диванах для гостей, расставленных вокруг стола. Я — напротив уже взбодрившейся Кумин, Рикка — слева от меня, а Шичимия напротив неё, справа от Кумин. Аманиджи, в свою очередь, встала во главе директорского стола, и так сразу стало понятно: она и глава кружка, и председатель собрания.

— Итак, начнём, Ю-чан, Глаз-Тиран-Рикка, София-чан. Благодарим, что согласились помочь с постановкой. Правда, огромное спасибо! — мягко сказала Аманиджи и низко поклонилась.

Поклонов за свою жизнь я повидал много, но Аманиджи сумела не просто проделать это утончённо, но и подобрать искренние слова благодарности.

С напряжением, будто бы силясь поднять голову, Аманиджи выпрямилась. И даже это её движение смотрелось элегантно.

Наконец она улыбнулась нам:

— Сожалею, но за вашу помощь отплатить нечем. Глаз-Тиран-Рикка, София-чан, нам безумно за это стыдно, поэтому в качестве благодарности мы исполним любую вашу просьбу. Можете пожелать всё что захотите. Согласны?

— Нья-ха-ха, да не надо никакой благодарности, чего ты! — смущённо замахала руками Шичимия.

— Что угодно? — заинтересовалась Рикка.

А она не промах! В отличие от Шичимии, тут же начала интересоваться, что да как, и, как только выпала возможность заключить контракт, Рикка без колебаний за неё ухватилась. Ну, раз Аманиджи первой заговорила про желания, может быть, всё не так уж и плохо.

— Да, всё что угодно! Но не забывай, что обычные желания запрещены! Можешь попросить, к примеру… стать кондитером!

Что-то не очень похоже на желание. Больше на жизненную цель смахивает… Если бы ты и впрямь могла вершить судьбы, то я пожелал бы стать самураем. Хотя это звучит немного «по-восьмиклассному», признаю.

— Ничего обычного. Принято. Думаю.

— Угу, не торопись! И, раз уж София-чан ничего не хочет, то у тебя теперь целых три желания! Представь, что мы — джинн из волшебной лампы!

— Джинн?.. Может, ты ещё и мысли читать умеешь? — съязвил я.

— Хе-хе, конечно умеем. Прямо сейчас ты думаешь… о Юмехе Тогаши!

— Вот не надо тут Акинатором прикидываться!

При чём тут моя сестра?! И вообще, откуда Аманиджи знает её имя?.. Она что, и впрямь Акинатор?!

— Итак, раз мы во всём разобрались, самое время раздать сценарий!

Судя по тому, что мы получили по копии на каждого, Аманиджи подготовила их заранее. Кумин же достала свою распечатку из сумки.

Я перевёл взгляд на титульный лист и прочитал название, напечатанное готическим шрифтом: «Принцесса☆Пепла».

Перелистнув страницу, я увидел список ролей. Их было ровно пять. Напротив главной роли, то есть Золушки, не было имени. Точнее, кто-то что-то писал, но потом замазал корректором. Следом шли: Принц, Верховная Ведьма, Император и Королева. Имена напротив — также замазаны. Ох уж этот список… Ну как тут не повозмущаться?!

По правде говоря, прочитав лишь название, я уже подумал, что мы будем ставить «Золушку», ведь она как раз про невзрачную, перепачканную пеплом девушку, что однажды стала принцессой. А список лишь подтвердил мою догадку.

Впрочем, пролистав дальше, я понял, что на этом сходства и закончились. Пробежавшись по тексту, я выхватил какие-то «семь литографий», которые предстояло собрать, а вместо бала герои отправились на турнир по боевым искусствам… Чёрт возьми, этот сценарий настолько странный, что меня аж пот прошиб.

— Хм-м, главная роль — просто класс!

— Нья-ха-ха, а мне подошла бы роль Верховной Ведьмы!

— Девочки уже расхватали себе все роли, да-а? Если так пойдёт, то мне и вовсе ничего не доста-анется...

Рикка и Шичимия очень обрадовались, следом за ними и Кумин, а вот я… как-то не совсем. Кстати, когда это они успели так сдружиться? И куда подевалась застенчивость Рикки?

Понаблюдав за нами, Аманиджи продолжила:

— Так-так, кажется, некоторые уже догадались. Вы правы, это «Золушка».

— Эй, секунду, а разве там что-то от неё осталось?!

— Ю-чан, ещё раз задашь «обычный» вопрос — оштрафуем.

— Ещё и деньги вымогать вздумала?!

— Впрочем, Ю-чан правильно заметил. Нам показалось, что играть «стандартную» версию Золушки слишком скучно! Поэтому оригинальную историю мы хорошенько переработали.

Возражать никто не стал. Обычно возмущался я, но теперь мне запретили даже это. Ещё и штраф ввели...

— Т-так вот. Наверное, стоит раздать роли. Давайте этим и займёмся, если никто не против, — предложила Аманиджи, отводя взгляд.

Рикка и Шичимия отказываться не стали. Они, наоборот, радостно закивали. Я тоже возражать не стал и кивнул.

— С вами так приятно иметь дело! Не ожидали, что вы так быстро согласитесь. Ещё раз спасибо вам, ребята! Итак, Глаз-Тиран-Рикка, пожалуйста, сыграй для нас роль Золушки! — сказала Аманиджи и нарочито изящным жестом указала на Рикку. Получилось очаровательно, и даже очень.

Однако её предложение меня так удивило, что промолчать я не смог:

— Хм, а разве главной героиней не должна быть ты или Кумин?

Могло показаться, что я пытаюсь навязать своё мнение, но ведь это же их последнее выступление. С чего такой выбор?

— Нет-нет! Чем необычнее — тем лучше. Мы с самого начала хотели предложить Глазу-Тирану-Рикке главную роль, так что всё в порядке. Хотя получается, что это совершенно обычное решение. Вот ведь незадача!

— Ну… если тебя беспокоит только это… А ты что думаешь, Рикка? — решил переспросить я. Впрочем, она бы вряд ли отказалась.

— Я справлюсь! Чёрная Золушка… Припоминаю, она тоже обладала Тираническим Глазом Истины, поэтому её роль прекрасно мне подходит!

— Да чем хочешь клянись, ты же только что извратила весь образ Золушки!

— Ничего подобного. Чёрная Золушка — очень сильный персонаж.

— Я не спорю, только это и не Золушка вовсе!

Хоть ты и говоришь, что ничего не меняла, но сама посуди: стоит только добавить «чёрная» к Золушке, и уже представляется, что ни хрустальную туфельку она не теряла, ни сёстры над ней не издевались — да они просто меркнут на её фоне! Хотя... никаких сестёр в этой пьесе всё равно нет.

— Аха-ха, можно вас прервать? Итак, Глаз-Тиран-Рикка согласна, а значит, с ролью Золушки мы определились. Желаю удачи! — объявила Аманиджи, явно устав от наших препирательств.

Хотя, раз Аманиджи и Рикка сошлись в желаниях, добавить мне особо нечего...

Или нет. Позволю себе риторический вопрос: почему именно в такие моменты застенчивость Рикки куда-то испаряется?

— Что ж, следующая роль! Верховная Ведьма! София-чан, пожалуйста, сыграй её! Да, выдать тебе эту роль — до ужаса нормально, но ты прекрасно впишешься в образ!

— Нья-ха-ха, можешь положиться на меня! Ведь я — Волшебная Королева Демонов, или, по-другому, Демоническая Колдунья[✱]Шичимия сократила "Волшебная Королева Демонов" (魔法魔王少女, mahou maou shoujo) до 魔々女 (читается как 魔魔女, ma-majo). Иероглифы 魔女 (majo) переводятся как "ведьма", и получается, что 魔魔女 — что-то вроде "ведьмы из ведьм". Название роли (魔女王, majo ou) состоит из слов «ведьма» и «королева», что действительно похоже на получившуюся комбинацию.! Определённо, эта роль для меня — той, что превзошла простых ведьм! — с самодовольной улыбкой заявила Шичимия, но меня её излишняя самоуверенность не убедила.

Ну, сказать всё равно нечего. Я согласен с Аманиджи: Шичимия лучше всех подходит на эту роль.

А что с остальными?

— Тогда мы сыграем Императора, а Кумин — Королеву.

— Ура-а! Как хорошо, что моя роль не измени-илась.

— Ага, у нас с тобой всё по-старому! Остался только Ю-чан, вот пускай он Принцем и будет! На том и порешим!

Ну, к этому всё и шло... Хотя я думал, что мне достанется какая-нибудь мелкая роль вроде дерева Джи на заднем плане[✱]Отсылка к девятнадцатой серии второго сезона K-On. Дерево G — роль Юи Хирасавы в пьесе «Ромео и Джульетта»..

Вообще, я не хотел спорить дальше, но сдержаться у меня не получилось:

— Слушай, мне кажется, что я не подойду на такую ответственную роль… Может, её стоит взять тебе или Кумин-семпай? У вас явно получится лучше…

— Нет-нет, Ю-чан. Можешь не беспокоиться. Принц — это самая маленькая роль.

— А… Даже так? — ответил я и густо покраснел.

Стыдно-то как… И почему только я думал, что роль Принца будет ключевой?

И тут ни с того ни с сего...

— Арк-сан! Роль Принца слишком обычная, поэтому предлагаю дополнить её чертами Повелителя Тёмного Пламени! — подняв руку, совершенно не в тему заявила Рикка.

И с чего вдруг ты решила за меня заступиться? То, что мне досталась маленькая роль, — вовсе не повод дуть щёки. И вообще, если дополнить роль Принца моим же тёмным прошлым, то мне будет очень стыдно — вся школа же узнает!

Боже, как я от всего этого устал...

— А?! О… обычная?.. И... м-м... как там его... Повелитель Тёмного Пламени?.. Хм-м... ну да, нам тоже показалось, что этот принц совершенно обычный: у него нет индивидуальности; такие, как он, встречаются на каждом шагу… И вообще, он полная заурядность.

— «Полная заурядность»?! Звучит как-то не очень... Что это за принц вообще?!

Такое ощущение, что всё самое обычное запихнули именно в его образ.

Когда-то давно, ещё в начальной школе, кто-то сказал про меня: «Тогаши-кун какой-то незаметный...» — и меня это сильно задело. Если бы не эти ужасные слова, то я, возможно, и не подхватил бы синдром восьмиклассника...

— Точно... Вот оно что… В самом деле, принцу не обязательно быть обычным. Более того, заурядный принц совершенно никуда не годится! А раз так, давайте воплотим идею актрисы главной роли, Глаза-Тирана-Рикки!

— Уже согласилась?!

— Да. А чего тут думать? Мы тоже хотим, чтобы было интересно! — воскликнула Аманиджи, а затем, замявшись, добавила: — Ну, если для этого придётся поменять только Принца, конечно.

Уловив нотки неодобрения в её голосе, я почувствовал себя виноватым за то, что сказал. Не то чтобы я не понимал, что ей не хочется менять уже готовый сценарий — это же вполне естественно. Тем более у нас мало времени.

Возможно, я просто накручиваю себя, но ответила она всё-таки не очень уверенно.

— Ура, Юта! Повелитель Тёмного Пламени наконец снизойдёт до этого мира! — радостно воскликнула Рикка.

— А… ага… — я был в полном замешательстве.

Может, Аманиджи стесняется перечить Рикке, потому что чувствует себя обязанной перед ней? Может, мне стоит сказать что-нибудь?

Пока я ломал голову над этим, Аманиджи бойко продолжила, и стало ясно, что от прежнего недовольства не осталось и следа:

— Так, с ролями мы разобрались... Теперь…

— Хидери-чан, а ты ни о чём не забы-ыла?

— А, точно! Спасибо, Кумин! — Аманиджи подбоченилась, вытянулась по струнке, дерзко ухмыльнулась и серьёзно заявила: — Мы выступим внезапно, без предупреждения!

Не хватало только торжественного «Та-да-ам!», как бывает в манге.

— Не-не-не-не-не-не-не-не-не-не! — я даже не понял, сколько раз сказал «нет» — так меня ошарашила Аманиджи. Я аж на месте подскочил, как ужаленный. — Разве так можно?

— Разрешения от студсовета у нас, разумеется, нет!

— Ты ещё и гордишься этим?

— Сам посуди: когда выступление, как и всё остальное, стоит в расписании — это так банально! Семпай объяснила бы так, наверное...

— Но если нас всё-таки заметят, то очень разозлятся…

— Ну и пускай. Не так уж сильно мы нарушаем правила. Как поступать, чтобы их не нарушать, подумаем в следующий раз. Ах да, следующего раза не будет.

Я не нашёлся, что на такое ответить.

— Наш слоган: «Стандартам — бой, правилам — да!»… Как вам?

Шичимия тут же поддержала: «Культурный фестиваль — это война! Тактика “застать врасплох” — наше всё!» — Рикка добавила: «Мы должны придумать название для операции!» Даже Кумин присоединилась, со спокойной улыбкой заметив: «Звучит интере-есно...»

Кажется, кроме меня, всем всё нравится. Поразительное единодушие!

Но что же это получается: теперь странный я, а не они? Да вроде нет. Я определённо абсолютно нормальный. Хотя и возразить мне особо нечего.

— Отлично, решено единогласно! Итак, насчёт репетиции: собираемся завтра после школы, здесь же, в кабинете директора. Договорились? Замечательно. Что ж, на этом первое заседание Бесподобного Драмкружка объявляется закрытым. Мы сегодня славно поработали! А, и, пожалуйста, прочитайте дома сценарий.

Объявив о том, что встреча закончена, Аманиджи хлопнула в ладоши: дала понять, что пора расходиться.

◆◆◆

Мы вышли из кабинета директора и отправились на четвёртый этаж, к классным комнатам. Остановились у десятого «Б», чтобы я забрал свою сумку. Я оставил её там с мыслью о том, что мы только сходим до Аманиджи, скажем, что готовы помочь, и тут же вернёмся. Впрочем, мы всё равно освободились быстро, поэтому времени до закрытия школы оставалось ещё предостаточно.

В классах было шумно, и даже очень. Но это неудивительно: все готовились к культурному фестивалю. Со всех сторон доносились голоса тех, кто разучивал песни и пьесы, и тех, кто уже вовсю репетировал.

В моём классе тоже кипела работа: парни усердно готовили сцену для танца. Однако работали они без девушек: те, видимо, ушли в другой кабинет, побольше.

— Что будешь делать, Рикка? Тоже пойдёшь репетировать?

— Пожалуй, да. Хоть я и говорила, что мой танец уже совершенен, но всё равно должна пойти. Ради остальных.

О-о-о... Чтобы Рикка отправилась помогать, да ещё и с усердием? Да ещё и по своей воле? Вот уж не ожидал услышать от Рикки таких прекрасных слов!

— Понятно. Удачи тебе! А ты что будешь делать, Шичимия?

— М? Как-то не думала об этом… Может, пойти с Риккой-чан, раз я свободна?.. Точно, там же ещё и Мори Саммер будет! — с озорной улыбкой ответила Шичимия.

— Если будешь донимать её слишком сильно, то она разозлится. Не перегибай.

— О-о, я вовсе не собиралась, Герой. Я не буду мешать. Мы просто потанцуем вместе! Кстати, а сам-то чем займёшься?

— Я...

Наверное, мне бы стоило остаться и помочь со сценой, но я никак не мог выкинуть из головы то, как изменился тон Аманиджи. К тому же меня всё-таки беспокоило, что Аманиджи собирается огорошить нашим выступлением гостей и других участников, ведь мы можем им помешать. Думаю, сейчас самое время отговорить её... или хотя бы попытаться.

— Хм… Аманиджи-семпай согласилась добавить черты Повелителя Тёмного Пламени в роль Принца. А раз это мой образ, то мне, наверное, стоит вернуться и немного рассказать о нём.

— Нья-ха-ха, это правильно. Ты должен описать его как можно подробнее, Герой, ведь это твоя истинная форма.

— Согласна. Тебе стоит поторопиться.

— А… ага. Позвоните, когда закончите. Пойдём домой вместе.

Оставив Рикку и Шичимию, я вернулся к кабинету директора. С тех пор, как я и мои подруги вернулись в класс, едва ли прошло десять минут. Вдруг Аманиджи успела уйти? Я на секунду задумался и чуть было не ушёл обратно, помогать со сценой, но всё-таки решил тихо постучаться и заглянуть внутрь.

— Э… Ю-чан? Что-то забыл?

— Какого лешего ты там расселась?!

Аманиджи вальяжно откинулась на спинку директорского кресла, словно имела на это полное право. Когда я зашёл, она даже слегка испугалась: видимо, не ожидала, что я вернусь. Хотя ещё неизвестно, кто из нас больше удивился.

— А… не то чтобы забыл — скорее, меня беспокоит кое-что. Эм-м… А где Кумин-семпай?

— Беспокоит?.. А, она ушла домой, спать. Ты хотел поговорить с ней?

— Нет, я просто спросил. Ты не занята? Мы можем сейчас обсудить кое-что?

— С нами? Да, давай. Мы тут между делом занялись сценарием, но ничего страшного. Ты присаживайся.

Аманиджи встала с кресла и достала откуда-то из-под стола директора чайник и пару чашек, после чего поставила их на стол для приёмов, а сама села на диван рядом. Я поспешил сесть напротив, хоть меня и распирало желание узнать, что находится под тем столом. Может, портал в другое измерение? И что-то мне подсказывает, что это измерение холодное.

— Мы бы хотели ещё раз сказать тебе огромное спасибо, Ю-чан, — радостно затараторила Аманиджи, разливая чай, — за то, что привёл этих прекрасных девушек: Глаза-Тирана-Рикку и Софию-чан. Разумеется, мы благодарны и за твоё участие, — добавила она, очаровательно улыбаясь, и подвинула одну из чашек ко мне.

— Да ладно тебе... Я, можно сказать, в довесок к Рикке достался. А вот девочек лучше всё-таки поблагодари лично, а не через меня.

— Да, мы так и планировали. И всё же никак не привыкнем, что вы отозвались, хотя связались с людьми с такими заскоками.

— Значит, ты и сама про них знаешь...

Хотя правильнее было бы сказать, что она делает то, что взбредёт ей в голову.

— Аха-ха, но не сказать, что мы ведём себя так потехи ради, — продолжила Аманиджи с ощутимым напряжением в голосе.

И тут я забеспокоился. Да, казалось бы, Аманиджи — такой человек, которому всё необычное приходится по душе, но от этих слов почему-то повеяло холодом, словно за ними скрывалось что-то другое, неочевидное на первый взгляд. Вот это меня и беспокоило.

Нужно что-то ответить, но что именно?

Я не знаю, стоит ли развивать эту тему. Хотя и пауза уже затянулась так, что стало не по себе.

Если Аманиджи захочет продолжить, то я внимательно её выслушаю. Ну а если нет, то не стану допытываться и оставлю всё как есть.

— Аманиджи-семпай, ты ведь всегда была такой?

— А? Всегда?

— Ну да, с детства… Не знаю, почему я это спрашиваю...

— Да! С детства! — ответила Аманиджи как ни в чём не бывало.

Кажется, тот холод мне лишь почудился.

— Ну, хотя много чего произошло, — тут же стушевалась она, потупив взгляд.

Теперь я уверен, что мне не показалось. За её словами точно что-то скрывается.

Немного погодя Аманиджи подняла голову, безжизненно посмотрела на меня и едва различимо продолжила:

— А ты разве нет?

— О чём ты?

— У меня есть ощущение, что ты тоже пытался выделиться на фоне остальных.

— Пытался выделиться…

— А, так вот о чём ты хотел поговорить...

— Ну…

Ох, этот вопрос поставил меня в тупик.

Я не мог на него ответить и не знал, куда смотреть, поэтому просто опустил голову.

С одной стороны, я пришёл сюда не за этим, но с другой — мне уже давно хотелось узнать, какая Аманиджи на самом деле. Как она стала такой на редкость необыкновенной, «радужной» девушкой? Что послужило тому причиной?

Есть, правда, у меня одна догадка, что же её гложет… Но не могу же я вот так взять и спросить: «А у тебя, случаем, не синдром восьмиклассника?»

— Аха-ха, что ж, предупрежу сразу: история не из приятных. Обычно люди и вовсе теряются, не зная, как на неё реагировать.

— Ого… Не думал, что всё настолько серьёзно…

— Хе-хе, какой же ты всё-таки добрый, Ю-чан. Ладно, раз тебе интересно, мы продолжим этот рассказ о нашем «я». Да и есть у нас ощущение, что ты отнесёшься к нему серьёзно, как никто другой.

Я не знал, что ответить.

— Хоть мы и знакомы с тобой совсем недавно, мы уверены, что ты нас поймёшь. Как-никак, именно ты тот странный парень, который не стал нас ругать, когда мы внаглую забрались к нему домой.

— Ну, на самом деле…

— Честно говоря, именно тогда ты нам и приглянулся, Ю-чан. Обычные люди и вовсе не стали бы слушать наши россказни, а ты, наоборот...

— Теперь мне даже как-то неудобно тебя расспрашивать…

— Вот как? Тогда мы сами всё расскажем!

— Вот ведь аманодзяку[✱]Аманодзяку (天邪鬼, небесный злой дух) — демоническое существо, которое способно читать сердце человека, а также имеет привычку действовать наперекор сказанному., ну честное слово!

По правде говоря, я всё ещё не определился, легко с ней общаться или же тяжело. С одной стороны, она не делает ничего обычного, как и заявила, но с другой — я просто восхищаюсь тем, как она держит своё слово. Иначе говоря, делает именно то, чего от неё ждёшь.

— Слушай, мне как-то неловко говорить о таком здесь… Да и директор вот-вот вернётся. Пошли отсюда, а?

◆◆◆

И вот, следуя за Аманиджи, я оказался на пороге её комнаты.

Вы, наверное, подумали, что это была какая-то особая комната в нашей школе, но нет: к школе она никак не относилась. Это была всего лишь одна из комнат в квартире Аманиджи.

Квартира эта находилась на третьем этаже невысокой многоэтажки, всего в трёх минутах ходьбы от главных ворот школы. А если идти от задних ворот, то и минуты не наберётся. Утром это очень полезное преимущество. И даже от одних ворот до других дольше идти, чем до дома Аманиджи. Честно говоря, мне, привыкшему ходить в школу издалека, показалось, что мы и вовсе не выходили из школы.

Если вдуматься, Аманиджи падала перед нами ниц совсем недалеко от своего дома. Вот ведь отважилась! В хорошем смысле, конечно.

Квартира Аманиджи, в отличие от квартиры Рикки, выглядела довольно обжитой. Я так решил из-за вазы с цветами, которая стояла на тумбе для обуви, и коридора, который был идеально чистым, будто недавно вымытым.

Мне даже ненароком почудилось, что её наверняка заботливая мать поприветствовала нас из гостиной, даром что в квартире мы с Аманиджи были одни, а её родители, по-видимому, на работе.

Последовав за Аманиджи, я вошёл в её комнату.

Не то чтобы я был любителем оценивать комнаты других людей, но про эту я мог сказать одно: она никакая. Это просто опрятная и прибранная комната в японском стиле, застеленная татами. Зная Аманиджи, я уже был готов к любым сюрпризам, но, увидев неожиданно нормальную комнату, я даже разочаровался.

Из мелочей там я заметил множество безделушек радужного цвета. Не скажу, что это сильно удивило меня, но выглядело всё же занятно. А сколько фотографий радуги по всей комнате! Да ещё и книг с обложками всех цветов всё той же радуги.

Что ни говори, а то, что хозяйка этой комнаты обожает радугу, было совершенно ясно.

— Как тебе наша комната? — неожиданно спросила Аманиджи.

— А? — я бессовестно её не слушал. А она даже бровью не повела и переспросила:

— Я про комнату. Что думаешь о ней?

— Эм-м… Она оказалась неожиданно… обычной?

«Неожиданно обычной»? Почему я так сказал? «Обычная» — совсем не то слово, которое можно сказать об Аманиджи: оно ей совершенно не подходит. Да, «неожиданная» — это для Аманиджи комплимент, но слово «обычная» — совсем не то!

— Да, абсолютно верно! — воскликнула Аманиджи, будто именно такой ответ и ждала. — Ты прав, ведь мы, как бы прискорбно это ни звучало — всего лишь неожиданно обычный человек.

— Но я же своими глазами видел, какая ты оригинальная! Как можно делать выводы о человеке по одной только комнате? Это же полный абсурд!

— Аха-ха, так-то оно так, но, если ты хочешь заглянуть человеку в самое сердце, его комната — твой лучший помощник. Книги на полках, одежда, всякая мелочёвка — где, как не в комнате, искать всё то, что ему нравится? Такая открытость прекрасна, но в то же время ужасна. А если постараться, то можно даже узнать, что за тайны хранит этот человек в своём сердце.

— Ничего себе…

— Мы хотели скрыть это от тебя, но если говорить откровенно, разглядывая твою комнату, мы пытались выведать твоё внутреннее «я»… Шутка!

А затем со словами «ой, чего это мы... садись, садись...» Аманиджи разложила подушечки и села на одну из них. Я, не теряя времени, сел на вторую.

— Поэтому мы и пришли в это простенькое местечко.

— ...потому что ты хотела показать мне свою комнату?

— Именно! Теперь, когда ты увидел её, всё стало намного проще. Как ты и сказал, мы — не что иное, как «неожиданно обычный человек». И «обычный», пожалуй, стоит даже подчеркнуть.

Вот уж не ожидал, что Аманиджи назовёт себя «обычной». В голове не укладывается. Уж что-что, а слово «обычный» с ней никак не вяжется. А она сказала его всерьёз, да ещё и подчеркнула.

Я опешил настолько, что не смог ничего ответить, и повисла неловкая тишина.

А затем, словно стараясь расправиться с тишиной, Аманиджи спросила:

— Маленький вопрос… Помнишь, ты назвал себя «нормальным»?

◆◆◆

— Больше никогда не говори так. А уж про других — и вовсе. Слишком много негатива несёт в себе это слово.

Да, это слово — вовсе не комплимент. Но именно такими мы и были. «Нормальными» или, скорее, «не особенными». Со стороны мы совершенно ничем не выделялись, и в нас не было ни капли индивидуальности. Просто «Девочка А», коих полно.

А-ха, прозвучало грубовато, Ю-чан. Но всё же, разве у тебя не было похожих мыслей? Никогда не задумывался о том, что ты отличаешься от остальных?

Задумывался, значит? Здорово! Тогда ты понимаешь нас.

Вот как... Но у нас всё было совсем по-другому. Никаких особенностей, хоть мы и думали иначе. Как личность мы ничего из себя не представляли. Просто серая масса.

«Не такая»? Аха-ха, спасибо. Может, сейчас мы и не такие. Но не тогда.

Сперва мы просто хотели «не быть как все», но сильно на этом не зацикливались. Мы бы успокоились, посчитай нас особенными всего пара человек.

Наши родители.

Не делай такое кислое лицо. Всё не так серьёзно. Просто отец предал нас с мамой. Такое сплошь и рядом же.

А? Разве нет?

Н-ну ладно, пусть так. Но тогда мы думали, что это обычное дело. Когда отец ушёл от нас, нам подумалось: «Может, он поступил так потому, что мы не смогли стать для него “особенным человеком”?» Наверное, тогда всё и завертелось.

Сейчас как подумаешь: «Ну что за вздор?» А тогда мы приняли всё слишком близко к сердцу и обвинили в случившемся себя.

Но пожалуй, рано или поздно мы бы всё равно захотели стать особенными, так что это был всего лишь предлог.

Согласен? «Мы есть мы»?

Аха-ха. Ну, как бы то ни было, с тех пор мы начали пытаться стать особенными. Первым делом мы задумались: «А что вообще такое “быть особенным”?» Поразмыслив, мы решили, что должны отличаться от остальных буквально во всём, посвятить всю свою жизнь идее стать уникальными и исключительными.

Ах да, ещё кое-что. Уже после того, как родители развелись — а мы тогда были в седьмом классе, — учитель на одной из бесед[✱]Стандартные беседы учителя с учеником и его родителями. Обычно проводятся в конце семестра. Обсуждаются вопросы обучения, профориентация. Отдалённо напоминают родительские собрания, но, в отличие от них, проводятся с каждым учеником лично. сказал: «Аманиджи-сан — как все».

Наверное, он пытался похвалить нас. Сказать, что мы — милый и послушный ребёнок. Не хуже остальных. Да, он наверняка имел в виду именно это. Или нет. Как думаешь?

Вот как... Японский не так-то прост. Или это опять наши странности?

Хе-хе, твоя правда. Ура!

Ну, даже если нас и похвалили... Тогда мы этому всё равно не обрадовались. Если вообще похвалили. Мама на это никак не отреагировала. Может, потому, что понимала нас. А может, и нет. Кто знает?

В любом случае тогда мы не считали это похвалой. Мы даже не подумали, что такое могут говорить всем, и не могли понять, почему учитель решил так сказать про нас.

Сперва мы вообще растерялись, и смысл его слов дошёл до нас только потом. Прежняя «я» поняла, что она никчёмный человек без какой-либо индивидуальности. Что она обычный ребёнок без каких-либо особенностей. Поняла, что так дальше нельзя.

Спасибо, Ю-чан. Ты так добр к нам. Жаль, что такого, как ты, не оказалось рядом с нами в те дни. Даже мама нас не поддержала — это ужаснее всего.

Вот тогда в нас и зародился девиз «нельзя быть как все». Быть частью толпы — значит не быть особенным. С тех пор мы и решили стать особенными.

Такие вот дела. Теперь ты примерно понимаешь, как мы обрели свою личность.

Да, именно поэтому мы и сотворили ту Аманиджи, которую ты знаешь. Ни на кого не похожую.

Но ведь никто, кроме нас, не хотел стать особенным?

«Каждый хоть раз, но думал о таком»? Аха-ха, пожалуй, да. Похоже на правду.

Но знаешь, кое в чём мы всё-таки ошиблись, а именно в определениях.

Ага, а ты догадливый. Антоним к слову «нормальный» — вовсе не «особенный».

Антоним к слову «нормальный» — это «ненормальный».

Мы заметили это ещё тогда, в детстве, но, когда оглянулись вокруг, поняли, что остались совсем одни. Окружающие лишь перешёптывались: «Что за странная девочка?»

Хотя вернее было бы назвать нас именно «ненормальной»… Мы стали своего рода еретичкой.

Да, девиз «нельзя быть как все» был уже пройден.

Хе-хе, можно сказать, что тогда мы и обрели свою индивидуальность. И с тех пор мы с ней не расставались, а, наоборот, стали погружаться в неё всё глубже и глубже. Ведь это наша «особенность».

Мы больше не боимся, что нас не поймут. Мы и вправду стали еретичкой. Но мы всё так же, как и раньше, совершенно не стыдимся этого. Пускай все вокруг осуждают нас. Мы всё равно хотим быть особенными.

Мы тут, кстати, вспомнили одну штуку… Аха-ха, тебе понравится! Никто, кроме нас, не стал бы специально решать все тесты на семьдесят семь баллов! Мы до сих пор так делаем и гордимся этим!

А вот с японским у нас не заладилось. Как только речь заходит о сочинениях, мы тут же сдаёмся и получаем заслуженный ноль!

И вовсе это не дурость, блин!

А… Да, нас вообще за прокажённую считали. И всячески избегали, будто боялись заразиться. Да и ладно, нам так даже проще было. Мы поняли: чтобы стать по-настоящему особенными, придётся распрощаться с окружающими.

Не обязательно?!

Н-ну, может быть. Ладно, закончить хочется на чём-то позитивном, а то больно уж много туч мы здесь напустили. И да, хоть рассказывали мы в основном об ошибках, мы о них вовсе не жалеем. Даже сейчас мы не считаем, что наше прошлое было плохим.

Так вот, о чём это мы... Когда мы поступили в старшую школу, мы встретили прекрасного человека. И это знакомство послужило нам толчком для перерождения в нынешнюю, совершенную форму.

Верно. Так и образовался наш Бесподобный Драмкружок.

◆◆◆

Не знаю почему, но, слушая Аманиджи, я чувствовал, что понимаю её. Как бы сказать… Её прошлое было похоже на моё. Я тоже представлял себя невероятно особенным человеком и был твёрдо уверен в этом. Правда, до Аманиджи мне было всё равно далеко.

Очевидно, что я страдал от синдрома восьмиклассника.

И Аманиджи, судя по её рассказу, — мой товарищ по несчастью. По крайней мере, так мне показалось из-за её поведения. Не хочется наговаривать на неё раньше времени. Хотя, не будь у неё этого синдрома, она бы никак не зашла настолько далеко.

Она предана своему образу не меньше Рикки, а её болезнь, как и у Шичимии, серьёзнее некуда. Честно сказать, я считаю, что Аманиджи — изумительный человек. Иначе она бы не смогла стать такой, как есть сейчас.

Я говорю это с уверенностью лишь потому, что когда-то давно и сам считал себя «особенным», прямо как Аманиджи. Но потом я понял, что был не прав. Помню, даже приуныл в тот момент, но вовремя собрался с мыслями и решил: «Пусть я совсем не такой, как все, но размышлять и вести себя буду так же, как они».

Так я и перерос свой синдром восьмиклассника. Можно сказать, сдался. Но Аманиджи выстояла. Более того, она остаётся верна своим принципам и по сей день.

Стать особенным — нелегко. Поддерживать этот образ — ещё труднее.

Я так расчувствовался, что смог лишь произнести:

— Ты изумительна.

— А? Изумительна?

— Да. Ты ни капли не «обычная».

Каюсь, в тот момент Аманиджи могла воспринять мои слова неправильно, хоть я и пытался её похвалить. Но улыбка и лёгкая усмешка успокоили меня.

— Правда? Как это мило. Спасибо тебе, Ю-чан. Обычно нам никто не сочувствует. А ты, видимо, относишься к людям непредвзято, потому и понимаешь нас.

— Ну, я же не один такой. Может, другие просто…

— Хе-хе, какой же ты всё-таки добрый, Ю-чан. Но реальность жестока. Люди не любят еретиков только потому, что они — еретики. Даже если они не сделали ничего плохого. А, ну хотя да, вламываться в квартиру — это плохо.

— Согласен. Поступлю как нормальный человек и сдам тебя полиции.

— Но! У нас была веская причина! Нам было нужно встретиться с тобой! И непременно по-необычному!

— Но я тебе не разрешал! Если бы я пускал к себе всех подряд, меня бы уже давно ограбили!

— О, понятно! В следующий раз попросим разрешения!

— И вообще, законом это тоже запрещено!

— А жаль! Но мы не отступимся! Это было бы слишком по-обычному!

— Ты специально, что ли, несёшь всякий бред?!

— Вовсе нет! Мы правда хотим извиниться за тот раз. Обещаем, что в следующий раз мы приложим куда больше сил, чтобы не нарушать Закон!

— Угу, извиняться все могут…

— Все?! Ха-ха! Мы падём пред тобой ниц!

— Избитый приёмчик…

— Да?! Н-ну… вот и добьём его к чертям!

— Каким ещё чертям?!

При чём они тут вообще?! Нечисти нам ещё не хватало!

Вот это перепалка! Прям как заново родился!

Так, о чём это мы… Точно, чуть не забыл!

— Кстати говоря, а почему ты постоянно называешь себя «мы»? Это как-то связано с тем, что ты уже рассказала? Тогда зачем ты до сих пор так делаешь?

Я уже давно хотел спросить это, ещё с нашей первой встречи. Отчего? Почему? Зачем она так делает?

— Да, это действительно связано с тем рассказом. Хе-хе, но ведь круто же звучит? Мы подумали, что называть себя так же, как все — слишком обычно, поэтому придумали кое-что пооригинальнее! — ответила Аманиджи, горделиво выпятив грудь и мило улыбнувшись.

Да уж, мне стоило догадаться. Хотя я согласен, звучит необычно.

— Ха-ха, это в твоём стиле. Но всё-таки, зачем так заострять на этом внимание?

— Так надо! Мы должны быть уникальны во всём! Сперва мы пытались использовать «моё огородие», но нас никто не понимал, поэтому пришлось отказаться от этой идеи.

— «Моё благородие»?..

— Да, «моё огородие».

— Так мне не послышалось?!

Вот уж не думал, что правильно понял её. Соглашусь, оба варианта звучат весьма вычурно и даже немного старомодно. Но «огородие» всё же более необычно, тут спору нет.

Так, я опять отвлёкся. Всё это, конечно, хорошо, но я так и не спросил самое важное.

— Эм-м, ещё вопросик. Почему кружок проводит собрания в кабинете директора?

И снова я сморозил какую-то глупость. Отвлёкся, наверное. Хотя не могу сказать, что спросил уж совсем зря: этот вопрос меня тоже, можно сказать, мучал.

— О, вот это — интересный вопрос. Другое дело.

— А до этого, значит, скучный был?

— Ну да, мы же так и сказали. Так вот, мы собираемся в кабинете директора потому, что он — наш куратор. Прости, но всё именно так, как ты и подумал.

— Нет, я конечно подозревал, но не думал, что так и окажется!

«Наш куратор — директор!» «Наш куратор — директор!»

«Поэтому мы занимаемся у него!» «Поэтому мы занимаемся у него!»

Я удивился так сильно, что слова Аманиджи эхом отозвались у меня в голове. Чего только не случится в нашей школе...

— Правда, что ли? Ну, так тому и быть. Много чего произошло, но если в двух словах, то директор теперь приглядывает за нами, — с натянутой улыбкой сказала Аманиджи и, неловко хихикнув, продолжила: — А ещё он здорово помог нам с поступлением. Как же всё-таки хорошо, что наш директор — такая выдающаяся личность. Если б не он, мы бы и вовсе не стали поступать в эту школу, пусть даже она так близко к дому!

Ничего себе. Даже и ответить нечего.

Но вот несколько человек на моей памяти как раз после беседы с директором поступать сюда и передумали. С другой стороны, отчасти я понимаю, что заинтересовало Аманиджи. Видимо, её, как и меня, привлекли достаточно вольные (или даже слишком вольные) правила нашей школы.

И всё же я так и не спросил у Аманиджи то, из-за чего, собственно, и пришёл.

Не думал, что мне будет так трудно задать один-единственный вопрос. Может, у меня тревожное расстройство и из-за него я постоянно нервничаю?.. Не хотелось бы, конечно, но, кажется, так и есть.

Итак...

— Эм-м, я бы хотел спросить тебя ещё кое о чём. Можно?

— О, ещё вопрос? Хотя мы их всё равно не считали. Давай.

Я не хотел сгущать краски, поэтому старался выбирать слова как можно аккуратнее.

— Я хотел поговорить с тобой насчёт сценария: прояснить пару деталей. Помнишь, Рикка хотела его дополнить? Если ты хочешь отказать ей, то не стесняйся. Я тоже подумал, что сейчас как-то поздновато править его, потому и вернулся.

Тишина.

Хоть я и пытался не нагнетать, но, видимо, всё равно сказал что-то не то…

Помолчав секунд пять, Аманиджи пренебрежительно улыбнулась.

— Аха-ха, и это всё? Прости, но мы не согласны с тобой. Да, сначала мы сомневались… но сейчас всё в порядке! Мы воплотим идею Глаза-Тирана-Рикки! Выложимся на полную, чтобы сделать эту роль как можно интереснее!

— Эм-м, не надо так издеваться над собой. Если мы объясним ей всё, то она поймёт. Ничего страшного. Мы же пришли помогать тебе, а не создавать ещё больше проблем…

— Да хватит уже. Это мы должны извиняться, что доставляем вам неудобства, — Аманиджи искоса взглянула на меня. — Ты всё ещё не понял, да? Значит, для пущей убедительности нам придётся использовать вот это!

— Так, вот только самоубийств нам не хватало! Быстро положи карандаш на место!

Где прежняя серьёзность?! Вмиг превратилась в какой-то балаган! И вообще, она что, совсем дурная?!

Ещё и карандашом… Или… А?

Мне послышалось «убийственность» вместо «убедительности»? Так она не для этого карандаш взяла? Стыдно-то как... Верните нам прежний настрой!

Хотя так тоже неплохо вышло: хоть посмеялись немного.

— Но ты отчасти прав. С этой пьесой связаны кое-какие обстоятельства, о которых мы тебе так до сих пор и не рассказали. А раз ты помогаешь нам, то нам придётся сделать это.

— Если тебе трудно об этом говорить, то не надо заставлять себя...

— Аха-ха, ничего подобного, всё в порядке. Хм, с чего бы начать… — Аманиджи в задумчивости скрестила руки. — С самого сценария, наверное. На самом деле мы не просто так его менять не хотим, но пообещай, что больше не будешь переживать об этом.

— Понял. Больше не буду.

Аманиджи улыбнулась и продолжила:

— Дело в том… что этот сценарий мы писали не одни.

— Даже так…

— Ага, и потому мы не можем менять его как нам вздумается. Мы делали его вместе, а значит, каждая сцена в нём — особенная в том виде, в каком она есть, и для второго автора тоже. Согласен?

— Да, вполне.

— А с особенными вещами мы стараемся обращаться бережно. Потому и не можем решиться. Как быть-то…

Да уж, мне тоже ничего не приходит в голову.

— Но всё же мы хотим, чтобы пьеса стала ещё интереснее. И это не обсуждается. Если нельзя менять или удалять, остаётся только добавлять. Мы не можем в одиночку изменить то, что уже есть, потому что оно особенное для второго автора, а это значит, что нужно просто дополнить новым! Раз так, всё будет хорошо, Ю-чан. Можешь быть спокоен.

— Эм-м… А всё-таки, кто этот «второй автор»?

— Семпай. Она уже выпустилась, — сказала Аманиджи и внезапно замолчала, закрыв глаза. Через несколько секунд, видимо, всё-таки решившись, она медленно открыла глаза и закончила: — Но теперь... её больше нет с нами.

Хоть Аманиджи и могла преувеличить, из её слов я ясно понял: произошло что-то плохое.

Возможно, именно поэтому Аманиджи теперь так отчаянно пытается поставить эту пьесу. Я вдруг подумал, что некое происшествие могло бы объяснить и её настойчивость при нашей первой встрече, и чувство неловкости, с которым она смотрит на сценарий… И её общую поспешность с торопливостью тоже.

Я не знал, что ответить Аманиджи, но моя кислая мина, кажется, сдала меня с потрохами.

— Аха-ха, да не переживай ты так, Ю-чан. Когда-нибудь это должно было случиться.

— Прости, но это… так… — сумел выдавить я. Мой голос дрожал настолько сильно, что Аманиджи испугалась и бросилась успокаивать меня:

— Всё хорошо, всё хорошо! Семпай... Кошкодевочка-семпай была очень необычным человеком, впору своему имени. А её фантазия — так и вовсе безгранична.

Аманиджи говорила медленно, осторожно выбирая слова.

— Она была поистине потрясающей! Мы даже нисколько не соврём, если скажем, что ничуть не изменились за время учёбы в старшей школе именно благодаря Кошкодевочке-семпай.

Меня так тронули тёплые слова Аманиджи, что я сидел и слушал её как заворожённый.

— Мы так любили её, что даже сделали ей предложение.

— Это же преувеличение?!

— Да! Без преувеличения, проблема — всё давнопрошедшее.

И снова её ответ напряг меня своей двусмысленностью. Она хотела сказать, что проблема уже в прошлом, или что проблема — само прошлое?

— Ну, шутки шутками, а тогда она буквально спасла нас, окружив своей добротой. Мы были в восторге. Нас впервые так тепло приняли. И как тут не сделать предложение?

— Ты же только что сказала, что пошутила…

— Ха-ха, ладно, про предложение мы действительно пошутили. Просто на минутку представили себя старшей сестрёнкой, которая ставит незадачливого братца в неловкие ситуации, чтобы он потренировался выпутываться из них.

Даже в такие моменты Аманиджи найдёт, на чём меня подловить… Она невероятна.

— Такая вот она, Кошкодевочка-семпай, наша наставница и благодетель. Она никогда не стеснялась импровизировать, в каждое выступление вносила свою изюминку. Поэтому мы согласны принять идею Глаза-Тирана-Рикки. Думаю, и Семпай с радостью поддержала бы её. Главное — оставить неизменной основу пьесы, а уж с деталями мы разберёмся.

Аманиджи поистине невероятна. Внешне она несерьёзна, а внутри — добра.

Не то что я: бессовестно воспользовался ситуацией и толкнул Аманиджи на такие откровения.

— Вот оно как… — начал было я, расчувствовавшись от воспоминаний Аманиджи о Семпай, но Аманиджи, перебив меня, поспешила закончить:

— Ага. Теперь ты понимаешь, почему для нас это выступление очень важно. Прости, что втянули тебя во все эти передряги нашего кружка. Наговорили всякого, заставили переживать…

И я действительно почувствовал, что понимаю Аманиджи. Я понял, почему она просила так искренне; понял, что ради этого выступления она готова на всё; понял, почему она позвала именно нас.

— Вот ведь как бывает… Ну, хорошо, когда есть на кого положиться.

— И то верно. Не знаю, что бы мы делали без вас.

— Без проблем. Я только рад стараться.

— Аха-ха, и всё же прости, что нагнали тоску смертную. Совсем на на нас не похоже. Надо срочно сказануть что-нибудь странное!

— Ну вот чего ты зациклилась на этом…

Подумают ещё, что я специально общаюсь только с теми, кто говорит всякие странности. Хотя по сути так и есть… Из тех, кто не говорит, на ум приходит только Нибутани.

Хм, что-то вдруг захотелось поболтать с ней.

Не к добру это…

— Ю-чан, можно попросить тебя кое о чём? Пожалуйста, не говори о нашем разговоре тем двоим: не хочу, чтобы они переживали почём зря.

— Хорошо. Я сохраню это в секрете.

В ответ лицо Аманиджи озарила улыбка, и я понял: ради этой улыбки я обязан выложиться на полную.

Ах да, чуть не забыл. Я же хотел сказать Аманиджи, что выступать, никого не предупредив, — плохая затея. Хотя сейчас не самый подходящий для этого момент. Ладно, поговорю с ней об этом завтра: время ещё терпит.

— Что ж, если ты никуда не торопишься, давай обсудим этого «Повелителя Тёмного Пламени». Как следует всё разберём, чтобы получилось интересно!

— Э… Давай!

— Кстати, а что это вообще такое?

Точно. Это же мой образ, а Аманиджи ничего о нём не знает. Выходит, я должен как можно подробнее рассказать ей о нём.

— Это моя запечатанная сила, которую я однажды потерял.

Да, раньше я всеми силами пытался откреститься от своего тёмного прошлого, потому что оно смущало меня, но теперь во всех подробностях рассказывал о нём Аманиджи. Больше всего меня выручало то, что она слушала меня серьёзно и без единой усмешки. Порой она даже вскрикивала с восхищением: «Вот это силища! Нам бы такую!» — и другие подобные фразочки, так что ей определённо было очень интересно.

Мы добавляли всё новые и новые забавные диалоги в пьесу, и когда я, взглянув на часы, вспомнил, что обещал Рикке и Шичимии прогуляться после школы, то понял, что мне пора идти.

Но и до конца сценария мы, работая вдвоём, как раз дошли.

— Фух, наконец-то закончили, — с облегчением сказал я.

— Да, славно поработали. Спасибо! Теперь сценарий стал куда интереснее! А если уж кому не понравится, значит тот человек — сам скучный!

А далее мне предстоял тяжёлый разговор.