Онлайн чтение книги Я, Владыка демонов, взял эльфийку-рабыню в жёны. И как прикажете её любить? I, the Demon Lord, Took a Slave Elf as my Wife, but how do I Love Her?
2 - 2.1

«Шастиль Лилквист — ты отстраняешься от службы Архангелом на неопределенный срок».

Услышав это от своего непосредственного начальника, Кардинала Клавуелла, Шастиль молча опустила голову. Священного меча при ней уже не было. Поскольку он являлся важнейшим символом Церкви, то теперь хранился в церковной сокровищнице.

Причиной всего этого стало событие, произошедшее полмесяца назад. Пустовавшее место тринадцатого Архидемона было отдано молодому магу по имени Заган. Естественно, церковь хотела атаковать Загана, пока он был еще неопытен и только начал собирать свои силы.

Только Шастиль выступила против этой идеи.

— Он дважды спас мою жизнь. Я не могу пойти против него после этого.

Конечно, был способ и лучше, чтобы доказать свою точку зрения. Даже перед демоном, обладающим огромной силой, Заган не дрогнул. Вспомнив тот его вид, Шастиль стало стыдно за саму себя.

Вот почему я не хочу сражаться с ним, даже если это означает предательство моей клятвы.

Шастиль пользовалась большой поддержкой населения, являлась обладательницей Священного меча, служила величайшим оружием церкви и была единственной женщиной в группе; и все же она решила сделать то, что легко можно было посчитать ересью.

У церкви больше не было времени беспокоиться об уничтожении Загана, ведь сейчас кардинал Клавуелл занимался вынесением приговора. Другими словами, такие действия церкви не имели иного смысла, кроме демонстрации собственного авторитета.

Просто выставляя магов злом, церковь могла легко оправдать любые свои действия. Вот почему предатель считался проблемой серьезнее, чем могущественный маг.

Церковь прогнила... так глубоко, как только могла. В момент, когда Шастиль подавила вздох, Святые Рыцари позади нее начали говорить.

— Пожалуйста, подождите, Ваше Преосвященство Клавуелл! Такой приговор слишком жесток.

— Я считаю также! Если вы примете во внимание достижения Леди Шастиль, то должны проявить некоторую снисходительность.

— Более того, теперь, когда появился новый Архидемон, уменьшение количества Священных Мечей на поле боя только вызовет хаос!

— Вы все, прекратите!  — Клавуелл повысил голос в ответ на слова Святых Рыцарей.

Взглянув на рыцарей, которые моментально затихли, старый кардинал тяжело вздохнул.

— Неужели вам всем кажется, что я совсем не чувствую жалости? — кардинал Клавуелл, который, казалось, постарел еще больше, пробормотал что-то, как бы сокрушаясь.

— Это... — у Святых рыцарей не осталось другого выбора, кроме как молчать в ответ.

Все, чего я желала... защищать людей, которые просили о помощи... Вот почему я стала Святым Рыцарем... После того, как ей был дарован Священный Меч, она гордилась своей работой, защищая невинных от беспричинного гнета со стороны магов. И прежде чем все осознала, она начала получать только приказы «уничтожить» от церкви. И Шастиль больше не могла даже взмахнуть мечом по своей собственной воле.

Единственная ее фраза о том, что маг не злой, вызвала настоящий переполох именно из-за того, насколько верной она была до сих пор.

Но этим, я думаю, мне, хотя бы удалось вернуть свой долг Загану. По крайней мере, формирование отряда уничтожения сильно задержится. Очевидно, хитрый маг предпримет контрмеры против церкви, и она должна хотя бы помочь им выиграть некоторое время.

Вдруг Шастиль вспомнила эльфийскую девушку, которая была рядом с Заганом. Несмотря на то, что она была горничной мага, девушка вела себя так, как будто Шастиль была ее другом. И Шастиль чувствовала, что они действительно могли бы стать друзьями, если бы только она не была Святым Рыцарем.

Хотя уже слишком поздно для таких причудливых мыслей.

Наконец кардинал Клавуелл положил руку на плечо Шастиль.

— Шастиль, пожалуйста, не делай такое смиренное лицо. Со временем, думаю, я смогу добиться отмены твоего наказания.

Услышав эти полные надежды слова, Шастиль удивленно уставилась на него.

— Что... вы?..

Кардинал Клавуелл смотрел на Шастиль, словно на свою любимую дочь.

— Священный Меч выбирает своего владельца по собственной воле. Избранный Священным Мечом не будет вечно жить в нищете. Пожалуйста, потерпи немного. Старик определенно сможет решить проблему.

-...Ваши слова слишком добры для такой, как я, — спокойно ответила Шастиль.

Церковь прогнила, но надежда на спасение еще есть.

По крайней мере, разве перед ней не стоял человек, признавший ее?

В уголках ее глаз начали собираться слезы, но лицо кардинала Клавуелла оставалось строгим.

— Однако имей в виду, Шастиль. Я могу защитить тебя только... на политической сцене.

— Т-то есть?

Кардинал Клавуелл тяжело вздохнул и почти испуганным тоном объяснил, что он имел в виду.

— Самый ужасный человек из Архангелов, Рафаэль Хьюранделл, направляется сюда.

Одно только упоминание этого имени заставило Шастиль вздрогнуть.

Он был великим человеком, который продолжал вести службу и в свои пятьдесят лет. Не его навыки владения мечом, а именно жестокий характер привел к тому, что слова «самый ужасный» были закреплены за ним.

Кардинал Клавуелл тихо сообщил ей о его скором прибытии.

— Большая часть критики Архангелов никогда не становится достоянием общественности. Однако о нем я слышал много плохих слухов.

Человек, которого боялись до такой степени, что называли «самым ужасным», сейчас направлялся к предательнице Шастиль.

Чистка... На ум пришло одно-единственное слово, пропитанное кровью, но то, что сказал кардинал Клавуелл, отличалось от ее догадок.

— Говорят, он пытается создать новую силу внутри церкви и собирает единомышленников.

Услышав эти слова, Шастиль широко раскрыла глаза. Она не знала, сколько людей уже к нему присоединилось. Среди Святых Рыцарей и священников, вероятно, было много тех, кто разделял его идеи.

Самый ужасный Архангел захватит еще большую власть... И учитывая все последние события...

Это событие может служить сигналом. Предательство Девы Священного меча не могло стать достоянием общественности. В конце концов, если другой Архангел убьет ее, эти слухи поднимут огромный шум и потрясут мир. Власть церкви сильно пошатнется.

И все же хоть раз я последовала зову сердца. Ее будущее, возможно, было темным и закрытым, но она не чувствовала никакого сожаления.