Онлайн чтение книги Легенда о героях Галактики Ginga Eiyuu Densetsu
5 - 2

I

В крепости Изерлон, на другой стороне Союза Свободных Планет, также наступил новый год. Но даже если бы солдаты гарнизона крепости, осаждённой огромным флотом адмирала Оскара фон Ройенталя, и хотели его отпраздновать, у них не было настроения для праздничных тостов.

Единственным, что мешало им впасть в полное отчаяние, была твёрдая вера в адмирала Яна Вэнли, их «Чудотворца», который командовал и самой крепостью, и её флотом. Этому молодому черноволосому и черноглазому офицеру в наступающем году исполнялось тридцать два. После окончания Военной академии он накапливал награды одну за другой, воюя как с внешними, так и с внутренними врагами, и привлёк внимание даже адмиралов Империи, которые признавали его самым изобретательным полководцем Союза. Несмотря на это, внешне он куда больше был похож на молодого учёного, а не на одержимого военной карьерой солдата.

– Чего бы я ни пытался добиться в этом мире, я каждый раз терплю поражение. Так что с тем же успехом можно просто выпить и лечь спать, – таким тихим самоуничижением Ян приветствовал новый год, будучи окружён опасностями со всех сторон.

Но когда он смотрел на далёкие энергетические лучи на экране, директива из столицы преодолела поставленные имперским флотом помехи и добралась до него:

«Верховное командование принимает на себя всю ответственность. Вы свободны принимать любые решения, которые сочтёте необходимыми. Главнокомандующий Космического флота Союза Свободных Планет адмирал Александр Бьюкок».

После того, как он перечитал приказ несколько раз, затвердевшие мышцы его лица расплылись в мягкой улыбке, словно он готов был в любой момент запеть. Приказ ему очень понравился.

– Иметь такого понимающего командира – большая удача.

Сказав это, он бессознательно нахмурился. Теперь, когда все части были на своих местах, пора было браться за дело. Если бы он получил простой и невежественный приказ «защищать крепость любой ценой», Ян использовал бы все тактические уловки, имеющиеся в его распоряжении, в борьбе с осадившим Изерлон флотом адмирала Ройенталя. Но теперь, когда ему предоставили полную свободу действий,  будет лишь на благо Союза Свободных Планет, если Ян ответит на милость адмирала Бьюкока и рассмотрит всю войну на метауровне, а не только лежащее перед ним поле боя. Любой, кто встретился с ним впервые, не поверил бы в это, но Ян находился на высшей ступени командования, уступая лишь адмиралам Бьюкоку и Доусону.

– Вот хитрый старик… Он ожидает, что я буду работать сверх своей зарплаты. – проворчал Ян. А потом добавил, окончательно предавая забвению восхищение, которое недавно выразил: – Интересно, на сколько увеличится моя пенсия за каждый уничтоженный корабль противника?

Только старший лейтенант Фредерика Гринхилл, которая всегда была рядом с ним, услышала эти слова. Подобным образом Ян разговаривал только со своим подопечным, Юлианом Минцем, и потому большинство историков ничего не узнает об этом факте. Они будут знать лишь, что адмирал Ян поднялся со своего командирского кресла и через своего адъютанта созвал совещание высшего руководства крепости. После чего объявил им спокойным тоном, словно говоря о меню на обед:

– Мы покидаем крепость Изерлон.

Командный состав крепости был не так уж удивлён. Глава администрации крепости контр-адмирал Алекс Кассельн, начальник штаба контр-адмирал Мурай, заместитель командующего Патрульным флотом контр-адмирал Фишер, командующий обороной крепости генерал-майор Вальтер фон Шёнкопф, заместитель начальника штаба коммодор Фёдор Патричев и командир подразделения Патрульного флота контр-адмирал Дасти Аттенборо были живыми свидетелями находчивости Яна Вэнли. Тем не менее, услышав новость, они вернули свои кофейные чашки на блюдца, создав звенящую симфонию опасения.

– Что вы сейчас сказали, ваше превосходительство? – негромко переспросил контр-адмирал Мурай, ценивший простую тактическую мудрость.

Кассельн и Шёнкопф обменялись быстрыми взглядами.

– Мы покидаем крепость Изерлон, – как робот повторил Ян.

Пар, поднимающийся от кофейных чашек, щекотал подбородки штабных офицеров, пытающихся осмыслить это заявление. Ян привык, что перед ним стоит чашка с чаем, но с тех пор как ушёл Юлиан Минц, а с ним и лучший чёрный чай во вселенной, ему пришлось сдаться и тоже пить кофе, который он терпеть не мог.

– Не то чтобы я не соглашался с вами, но не могли бы вы дать нам объяснения?

Ян кивнул Мураю, вопрос которого сочетал в себе веру в командира и подозрительность.

– Хоть крепость Изерлон и находится в самом центре длинного коридора, она обладает стратегической ценностью лишь до тех пор, пока один из его концов прикрывают союзники. Если же враг возьмёт под свой контроль оба конца, то крепость окажется между молотом и наковальней, в полной изоляции. Крепость, как и размещённый в ней флот, станет бесполезным. Таким образом, хотя Изерлон останется неприступным, уловка Райнхарда фон Лоэнграмма сделала его ненужным. И цепляться за него нам не только не обязательно, но даже глупо. В конце концов, пусть даже только флотом, а не крепостью, но мы должны принять участие в борьбе со вторжением.

– Разве мы не сможем продержаться, используя плоды наших военных достижений, чтобы в итоге навязать Империи мирный договор?

– Но разве имперцы не потребуют передать им крепость в рамках этого договора? И где мы тогда окажемся? Так или иначе, Изерлон практически потерян. Нам следует сейчас же покинуть его.

Хотя слова Яна и звучали великодушно, его подчинённые знали, что не стоит думать, будто ему хочется просто так подарить крепость назад Империи.

– Но как мы сможем стоять и смотреть, как то, за что мы так упорно боролись, попадает в руки врага? – заместитель начальника штаба коммодор Патричев оглядел собравшихся, наклонившись над столом всем своим грузным телом.

– Уверен, имперцам было ещё более досадно видеть, как мы захватываем крепость, на постройку которой они потратили столько ресурсов и труда, и которую потом так долго защищали, – небрежно ответил Ян. Три года назад он лишил противника этой великолепной крепости, к большому огорчению всего имперского командования. Так что филантропией возвращение Изерлона не было.

При этих словах Вальтер фон Шёнкопф цинично усмехнулся. Именно он сыграл главную роль в той операции, ткнув бластером в лицо имперского командующего крепостью адмирала Штокхаузена.

– Но, адмирал, даже если мы покинем Изерлон, вряд ли вражеский флот отпустит нас просто так. Как нам отразить их атаку?

– Может, нам стоит обратиться к командиру вражеского флота адмиралу Ройенталю с серьёзной просьбой? Поскольку мы отказываемся от крепости, то можем попросить его закрыть глаза на женщин и детей.

Никто не рассмеялся над этой непродуманной шуткой. Впрочем, даже хорошая шутка вряд ли могла бы пробить сковавший их панцирь напряжения и мыслей о приближающейся гибели. Пока они разговаривали, огромный вражеский флот развёртывался перед крепостью под командованием великолепного тактика адмирала Ройенталя, что не могло не нервировать их. Атака розенриттеров Шёнкопфа, нацеленная на Ройенталя, едва не увенчалась успехом, но больше он им подобного не позволит. И потому, несмотря на то, что Ройенталь славился мужеством и умелым владением оружием, Шёнкопф продолжал корить себя, что позволил большой рыбке ускользнуть.

– Тем не менее, нельзя забывать и о психологических последствиях. Если адмирал Ян, преследуемый имперским флотом, будет вынужден покинуть Изерлон, это сильно обеспокоит граждан Союза. Люди могут потерять веру в победу ещё до начала сражения. А в такой ситуации и сражаться будет куда тяжелее. Советую вам рассмотреть и эту сторону вопроса.

Ян признал, что в словах Мурая есть определённая доля истины, но, по правде говоря, он не считал заботу об общественном мнении своей ответственностью. Сражение против всей военной машины Галактической Империи, управляя лишь одним флотом, и без того требовало всего его тактического таланта без остатка, если он собирался победить.

Шёнкопф оказался первым, кто решил высказаться:

– Я согласен с начальником штаба. Лучше дождаться момента, когда наше правительство посинеет от страха и станет молить нас покинуть крепость и спасти их шкуры. Тогда-то эти продажные мерзавцы поймут, как много значит для них ваше превосходительство.

– Но к тому времени станет слишком поздно. Мы потеряем шанс на победу.

– Постойте-ка. Говоря о «шансе на победу», вы имеете в виду, что мы всё ещё можем победить?!

За пределами крепости Изерлон подобное высказывание наверняка сочли бы неуместным, но Ян никогда не был предубеждён, когда дело касалось точки зрения подчинённых, за что его иногда критиковали современники из числа старших офицеров, а также более поздние историки, считавшие, что он был слишком терпелив в данном отношении.

– Понимаю, что вы хотите сказать, генерал-майор Шёнкопф. С военной точки зрения мы находимся в чрезвычайно невыгодном положении, и весь наш опыт говорит, что никакие тактические победы не смогут преодолеть стратегического превосходства противника. Но сейчас у нас есть один-единственный шанс изменить ситуацию в нашу пользу.

– И какой же?.. – даже проницательный Шёнкопф не мог предположить, в чём заключается этот шанс.

– Лоэнграмм не женат. В этом его слабость и наша возможность, – холодно улыбнулся Волшебник.

II

Когда совещание подошло к концу, Ян вызвал своего адъютанта.

– Лейтенант Гринхилл, примите все необходимые меры по организации эвакуации гражданского населения. Лучше всего просто следовать протоколу для подобных ситуаций… если он, конечно, есть.

– Я буду ждать приказов вашего превосходительства, – ясным и убеждённым голосом ответила Фредерика. – Я так понимаю, у вас уже есть план?

– Ну, мне ведь нужно оправдывать ожидания, верно?

Ян не был любителем похвастаться. Он презирал обманчивые фразы о «несомненной победе» и «огромных военных успехах». Подобное не помогло бы ему выиграть ни одной битвы.

У Фредерики были собственные причины верить в своего командира. Когда ей было четырнадцать, и они с матерью находились на планете Эль-Фасиль, ей лично довелось ощутить мощь имперского флота. В то время, будучи ещё совсем юной, девушка справлялась с трудной ситуацией лучше склонной к истерике матери. А человеком, ответственным за эвакуацию мирных граждан, был не кто иной, как Ян Вэнли, которого незадолго до того повысили до младшего лейтенанта. Этому молодому лейтенанту Фредерика и принесла собственноручно приготовленные бутерброды. Затем она робко спросила его о шансах на успех, но он витал в облаках и отвечал уклончивыми фразами вроде «Ну…» и «Как-нибудь…», что только усиливало тревогу и недоверие людей.

– Он делает всё, что может. Те, кто делают меньше, не имеют права критиковать его.

Фредерика, вставшая на его защиту, была единственным союзником Яна. Но после того, как ему удалось придумать замечательную стратегию побега, и он стал героем, всё изменилось.

– Мы верили в его гений с тех пор, как он был ещё никому не известен! – хором хвалили массы.

Напоследок наградив Яна долгим взглядом, Фредерика вернулась в столицу, где воссоединилась с отцом, Дуайтом Гринхиллом, и ухаживала за матерью, пока пыталась поступить в Военную академию. Долгое время отец считал амбиции дочери на военном поприще результатом своего влияния…

В то время как Фредерика из прошлого могла помочь Яну только в мелочах, теперь её способности и положение значительно выросли, и без неё Ян, плохо разбиравшийся в бумажной работе, мог бы погрязнуть в документах. Увеличение её ценности для адмирала было для Фредерики немалой радостью, но исключительно личной, вслух о ней адъютант Яна, олицетворявшая в равной мере красоту и ум, предпочитала не говорить.

В зал совещаний вернулся Вальтер фон Шёнкопф. Казалось, командующий обороной крепости, известный своим острым языком, хочет что-то сказать. Поглаживая свой заострённый подбородок, Шёнкопф без стыда обратился к Яну:

– Понимаете, я тут подумал… Что станут делать наши правители, узнав, что на Хайнессене больше не безопасно? И меня вдруг осенило: они ведь наверняка решат бросить свой народ и сбежать вместе с семьями в неприступную крепость Изерлон!

Ян промолчал, хотя сам не смог бы утверждать наверняка, потому ли, что не знал, что сказать, или потому, что не хотел. То, что высокопоставленные чиновники Союза злоупотребляли своей политической властью, сильно его расстраивало, ведь они смотрели свысока на сам дух демократии, за которую он сражался. Как бы то ни было, он был не в том положении, чтобы высказывать такое мнение.

– Те, кто должны защищать свой народ, но вместо этого думают лишь о собственной безопасности, должны понести соответствующее наказание. Было бы неплохо собрать их в кучу и подарить Лоэнграмму одной аккуратной посылкой. Или мы могли бы просто казнить их за измену. А потом вы могли бы сами взойти на вершину власти. «Республика Изерлон» – не такая уж плохая идея.

Хотя трудно было сказать, насколько Шёнкопф серьёзен, он явно полагался на решение Яна. И если бы командующий согласился, то он лично возглавил бы розенриттеров, чтобы арестовать этих нечистых на руку чиновников.

– На мой взгляд, политика похожа на канализацию, – избежал прямого ответа Ян. – Без неё общество не сможет функционировать, но она столь зловонна, что приближаться к ней никому не хочется.

– Есть те, кто очень бы хотели к ней приблизиться, но не имеют такой возможности, – парировал Шёнкопф. – А есть и те, кто и не хотел бы этим заниматься, да вынужден. Может, странно для меня такое говорить, но и вы стали военным не потому, что вам того хотелось.

– Не думаю, что из этого следует вывод, что все успешные военные должны становиться диктаторами, – сказал Ян. – А если это и так, то я предпочту поскорее умыть руки и не лезть в это грязное дело.

– Поддерживать диктатора или сопротивляться его власти и бороться за свободу, решает народ. Я живу в этом государстве уже тридцать лет и до сих пор не могу найти ответа на один вопрос: как относиться к парадоксу, когда большинство граждан желает диктатуры, а не демократии?

Молодой командующий привычным движением одновременно пожал плечами и покачал головой.

– Сомневаюсь, что кто-то может ответить на этот вопрос, – Ян сделал паузу, глубоко задумавшись. – Прошёл миллион лет с тех пор, как люди научились добывать огонь, но пожары случаются до сих пор. А современная демократия не существует ещё и двух тысяч лет. Думаю, ещё рано делать какие-то выводы.

Шёнкопф подумал, что подобные рассуждения больше подошли бы антропологу, а не историку, которым, как всем было известно, мечтал стать Ян.

– Сейчас важнее другое, – сказал Ян, меняя тему. – Нам предстоит множество неотложных дел, так что давайте займёмся ими. Бессмысленно спорить об ужине, если завтрак ещё не готов.

– Кстати, вы слишком великодушны, возвращая «ингредиенты» обратно поставщику.

– Мы просто одолжили их, когда они были нам нужны. А теперь нужда в них отпала, так что мы можем вернуть их.

– А что будет, когда они нам снова понадобятся?

– Мы одолжим их ещё раз. А пока позволим Империи взять их на попечение. Жаль только, что процентов за пользование они нам не заплатят…

– Знаете, крепость – это как жена, её нельзя вот так запросто друг другу одалживать! – не выдержал словесной игры Шёнкопф.

Сомнительная метафора командующего обороной вызвала у Яна кривую улыбку.

– Ну, если бы мы стали просить, то нам бы, конечно, отказали…

– Так вы говорите, что это будет ловушкой?

– Наш противник – знаменитый адмирал Ройенталь, входящий в Двойную Звезду имперского флота. Он не из тех, кто попадает в ловушку.

На взгляд Шёнкопфа, выражение лица его командира в тот момент больше подходило не великому полководцу, разрабатывающему гениальную стратегию, а студенту, собирающемуся подшутить над печально известным учителем.

III

Адмирал флота Галактической Империи и командующий окружившим Изерлон соединением Оскар фон Ройенталь встретил новый год на мостике своего флагманского линкора «Тристан». На главном экране перед ним висел серебристый шар Изерлона, отделённый от него восемьюстами тысячами километров пустоты.

Ройенталь был высоким красивым мужчиной с каштановыми волосами, но наибольшее впечатление производили его разноцветные глаза. Гетерохромия, из-за которой его правый глаз стал чёрным, а левый – синим, оказала немалое влияние на всю его жизнь. Следствием этого изъяна было также и то, что что мать пыталась выколоть ему один глаз перед своим самоубийством, а отец топил себя в алкоголе.

Его отец, обычно проводивший вечера, предаваясь вакханалиям на втором этаже их просторного особняка, иногда спускался на первый. Стоя перед своим сыном, рядом с которым в это время не было управляющего и кормилицы, старший Ройенталь смотрел на него налитыми кровью глазами и говорил такие вещи, как: «Никто не хотел тебя» и «Лучше бы ты не рождался».

Последнее стало рефреном постоянного недовольства Оскара фон Ройенталя. Со временем он пришёл к выводу, что ему действительно не следовало рождаться. Но в какой-то момент, хотя он и сам не мог сказать, когда это случилось, он ушёл от стремления к смерти и стал стараться делать всё возможное, чтобы жить, хотя прошлое и оставило на нём свой отпечаток.

В настоящий момент его приказов ждали два адмирала: Корнелиус Лютц и Гельмут Ренненкампф. В отличие от Лютца, Ренненкампф привлёк внимание Ройенталя своим нежеланием сотрудничать с молодым командующим и тем, что продолжал решительно настаивать на полномасштабном штурме Изерлона.

Ройенталь не думал, что Ренненкампф некомпетентен. Райнхард фон Лоэнграмм не позволил бы бесталанному человеку чем-то командовать в своей армии. Так что Ренненкампф обладал достаточными тактическими и командными способностями. Вот только его кругозор по большей части ограничивался текущим боевым пространством. Он очень ценил тактические победы и не видел леса за деревьями, когда дело доходило до более грандиозных целей войны.

Про себя Роейнталь считал его ограниченным. Впрочем, Роейнталь критически относился даже к себе. Победа или поражение, превосходство или неполноценность – всё это было относительным и субъективным.

– Атака в лоб будет бесполезной, – сказал Ройенталь Ренненкампфу в надежде убедить его. – Если бы его можно было взять силой, Изерлон уже раз пять-шесть сменил бы хозяина. Но единственный, кому удалось это сделать – тот мошенник, который наблюдает за нами из крепости, пока мы говорим.

Уже одно это заставляло Ройенталя высоко ценить вражеского командующего.

У Ренненкампфа тоже были основания для его убеждённости. До них уже дошли сообщения о том, что Митермайер и прочие добрались до Феззана. А при нынешнем положении вещей бесплодное противостояние с Яном Вэнли в Изерлонском коридоре ничего им не даст. По крайней мере, они могли бы добиться славы тех, кто вернул Империи крепости Изерлон. Имея в своём распоряжении подавляющую мощь трёх флотов, разве не должны они разработать стратегию более жестоких атак, сокрушив тело, разум и дух врага?

Всё это он и попытался выразить, но безуспешно.

– Интересное мнение, но подобные действия лишь напрасно истощат наши силы. Тем более, что в них нет необходимости.

Уловив раздражение в голосе командующего, Ренненкампф оскорблённо взглянул на него.

– Не могу с вами согласиться, адмирал. Если Ян Вэнли оставит крепость, его обвинят в содействии врагу. Да и в любом случае настоящий военный до конца защищает свой пост.

– Какой в этом смысл? Наш флот уже вторгся на территорию Союза через Феззанский коридор. Когда Изерлонский коридор был единственной целью военных действий, существование крепости и её защита имели смысл. Но времена изменились. Если продолжать цепляться за крепость просто ради того, чтобы сохранить её, то это ничем не поможет Союзу в войне. И Ян прекрасно всё это понимает.

Кроме того, без размещённого в крепости флота у Союза просто не было сил для ведения войны. В данный момент шансы Союза были в лучшем случае ничтожны, а без этого резерва, который мог бы хоть как-то помочь, они и вовсе стремились к нулю. Так что единственным логическим выходом было вывести флот из Изерлона.

Ренненкампф ответил на это очевидным вопросом:

– Но если Союз падёт, а Изерлон останется неприступным, разве это не позволит Яну сохранить свою репутацию незапятнанной?

– Да, будь Ян таким, как вы, он думал бы именно так, – Ройенталь не смог скрыть презрения и ему потребовались все силы, чтобы сохранять спокойствие. Ренненкампф был верен себе, и просто не мог представить грандиозности предстоящей битвы.

На стратегическом уровне Райнхард сделал бессильной тактически неприступную крепость Изерлон, проведя флот через Феззанский коридор, чем продемонстрировал свою экстраординарность. Но Ренненкампф, для которого победа означала завершение тактического столкновения, был не в состоянии оценить революционного изменения обстоятельств.

«Понятно, почему этот белобрысый мальчишка и в самом деле может захватить вселенную, – цинично кивнул Ройенталь самому себе. – Поля сражений полны храбрых людей, но стратегических вдохновителей, организующих войны, происходящие на этих полях сражений, прискорбно мало».

– Адмирал Ренненкампф, если бы это было возможным, я бы тоже предпочёл полномасштабный штурм крепости. Но наш главнокомандующий отдал другой приказ. И мы должны ему подчиниться, – решил вмешаться Корнелиус Лютц.

Ройенталь стёр с лица недовольное выражение и слегка поклонился двум адмиралам.

– Кажется, я перешёл черту. Прошу прощения за свою грубость. Но рано или поздно созревший плод упадёт сам. И сейчас я не думаю, что нам стоит перетруждаться.

– Значит, мы прекратим атаковать Изерлон и просто окружим его?

– Нет, адмирал Лютц. Это тоже не сработает, так как даст врагам драгоценное время. Если они что-то задумали, это не значит, что мы должны позволить им спокойно заниматься подготовкой.

– То есть, подвергнем крепость беспокоящему огню?

– Слишком прямолинейно. А мы, скажем так, будем использовать все имеющиеся у нас возможности.

Устроенная Ройенталем атака сильно беспокоила Яна Вэнли.

Отражая это ожесточённое наступление, ему приходилось думать и об эвакуации. Он доверил Кассельну все практические действия, но для того, чтобы успокоить недовольство мирных жителей, которых выгоняли из домов, уже успевших стать своими, требовалось нечто большее. Ян решил, что его личного обращения может оказаться достаточно, чтобы развеять их страхи.

– Вдруг появилась куча дел. А я не создан для сверхурочной работы…

Командир Первой космической эскадрильи крепости Изерлон, капитан 3-го ранга Оливер Поплан, заслужил не только безмерную ненависть, но и уважение пилотов-истребителей противника. Количества сбитых им вражеских валькирий, смешавшихся с космической пылью, хватило бы на целый флот. А тех, кто попался в зубы его эскадрильи, было вдесятеро больше. Его способность объединять три одноместных истребителя-спартанца в единое целое была новаторской в мире воздушных боёв, где индивидуальные навыки имели первостепенное значение. В будущем он войдёт в историю как первоклассный пилот, превосходный новатор в технике воздушного боя, а также невероятный развратник, но только он сам будет знать, что из этого было для него ценнее всего.

После нескольких вылетов у Поплана наконец появилась небольшая передышка. В офицерской столовой он вёл себя как древний защитник социализма.

– Когда я вернусь на Хайнессен, то создам профсоюз пилотов! Я посвящу жизнь избавлению их от переутомления! Вот увидите!

– А мне казалось, что ты собирался всю жизнь посвятить женщинам, – язвительно заметил Иван Конев, командующий второй эскадрильей.

Несмотря на то, что Конев был асом, не уступающим Поплану в способностях, он был порядочным человеком, словно высеченным из базальта, и, в отличие от своего  товарища, не предавался распутству. Пока Поплан развлекался с женщинами и вином, Конев решал кроссворды из книг столь толстых, что их легко можно было принять за словари. Но эти две противоположные личности составляли удивительно взаимодополняющую пару.

IV

На следующий день имперский флот вновь обрушился на крепость, и у командующего обороной генерал-майора Шёнкопфа не осталось свободного времени. Используя всех доступных артиллеристов, а также на полную задействовав инженерный корпус для выявления и ремонта повреждений, он старался отвечать на каждый выстрел тем же. Офицеры связи без перерывов принимали и пересылали приказы и сообщения. Один из них потерял сознание от переутомления, у другого парализовало голосовые связки, так что их пришлось заменить. Контр-адмирал Кассельн тоже не спал, готовясь к массовой эвакуации, но всё же делегации гражданских лиц удалось пробраться и устроить акцию протеста перед местом жительства Яна.

– Граждане, пожалуйста, успокойтесь.

Выражение лица Яна было безразличным, но за ним он скрывал нешуточное волнение. Для реализации его плана было необходимо, чтобы все станции флота Изерлона работали без помех. Ян чувствовал, что битва с таким мастером тактики, как Ройенталь, будет крайне опасной, а мысль о том, чтобы быть втянутым в войну на истощение он и вовсе постарался задвинуть подальше. Добавить к этому мирных граждан, балансирующих на грани паники, и покажется удивительным, как он ещё не присоединился к ним.

– Не волнуйтесь, всё будет в порядке. Будьте уверены, мы целыми и невредимыми вывезем вас на безопасную территорию.

Давая это голословное обещание обеспокоенной делегации, он мог лишь надеяться, что кто-то способен гарантировать его успех. Он был атеистом, неверующим, так что ни в коей мере не был склонен доверять свою судьбу и судьбы других людей богу, которого никогда не встречал. И всё же бремя пяти миллионов человеческих жизней, военных и гражданских, было слишком тяжёлым для него одного.

Несомненно, такой умный человек, как адмирал Ройенталь, уже понял суть ситуации. У Яна было лишь два возможных выбора: остаться в крепости или покинуть её. И будь то препятствование побегу или ослабление военной мощи, продолжающиеся атаки на крепость точно будут полезны. Осознание этого ещё больше злило Яна.

Командиры среднего звена флота Яна, занятые урегулированием различных конфликтов, оказались в трудном положении. Командующий Ян Вэнли разрешил им один боевой вылет, но строго запретил выходить за границу зоны досягаемости главных орудий крепости.

Контр-адмирал Дасти Аттенборо, получивший этот приказ, вступил в жестокий бой, но с поддержкой крепости ему удалось отбросить имперцев. Однако это отступление было запланированным. Аттенборо с трудом удалось удержать своих подчинённых от продолжения погони. Под их давлением, вернувшись назад, он упрашивал Яна снова позволить им вступить в бой.

– Не обсуждается.

– Не говорите так. Я же не ребёнок, выпрашивающий монетку. Речь идёт о боевом духе наших войск. Пожалуйста, разрешите вылет!

– Не в этой жизни, – ответил Ян, словно скряга, у которого просят в долг.

Поняв тщетность уговоров, Аттенборо впал в уныние.

Ян же и без того был умственно истощён. Поддержание флота в боевой готовности и сохранение огневой мощи вымотали его, поэтому он опасался подвергать своих людей лишнему риску. И осознание этого ещё больше портило ему настроение.

Прозвище «Чудотворец» сильно давило на него. Оно таило в себе неизбежную опасность не только веры, но и переоценки. И солдаты, и гражданские верили, что адмирал Ян точно сможет выкрутиться из любой ситуации, но что насчёт него самого? На что полагаться ему? Ведь он-то прекрасно знал, что не всемогущ. И точно не старательнее других. Мало кто из боевых командиров брал столько же дней оплачиваемого отпуска, сколько он. Да и его стратегии чаще были придуманы в спокойной обстановке. Как он когда-то слышал, цивилизация возникла из врождённого желания людей делать меньше, но при этом производить больше, и только варвары считали правильным эксплуатировать тело и разум для достижения целей.

– А если я возьму на себя всю ответственность? Тогда вы меня отпустите? Прошу вас!

У Яна не было достаточно терпения, чтобы выслушивать подобные просьбы. Хотя он сам был молодым прославленным военным, он презирал воинскую систему ценностей и мышления, за что историки будущего будут называть его «ходячим противоречием».

Фредерика Гринхилл, адъютант Яна, всегда находившаяся рядом, уловила его настроение и кашлянула, предупреждая об этом Аттенборо. Тот сразу же изменил тактику.

– Я придумал способ довольно легко победить врага. Разрешите проверить его?

Ян посмотрел на Аттенборо, затем на Фредерику, и с горькой улыбкой кивнул. В конце концов, желание максимально ослабить противника было не такой уж плохой идеей.

Когда, после нескольких поправок, Ян дал Аттенборо разрешение приступить к реализации его плана, молодой контр-адмирал вышел из его кабинета едва ли не вприпрыжку. Ян тяжело вздохнул и с недовольством обратился к своей прекрасной помощнице:

– Не стоит ему потакать, старший лейтенант. У нас и без того хватает трудностей.

– Пожалуй, я зашла слишком далеко. Мои извинения.

Фредерика посмотрела на него, сдержав улыбку, и Ян не стал жаловаться дальше. Услышь его сейчас Кассельн, он бы точно посмеялся, ведь Фредерика взяла на себя немалую часть этих «трудностей», занимаясь всей бумажной работой.

V

Около пятисот транспортников отправились из крепости Изерлон в сторону территории Союза Свободных Планет в сопровождении вчетверо большего числа боевых кораблей.

Получив сообщение от разведывательной группы, Ройенталь нахмурился и через плечо посмотрел на своего ближайшего товарища.

– Что думаете, Бергенгрюн?

– На первый взгляд может показаться, что высокопоставленные лица или мирные граждане пытаются бежать из крепости, – тактично ответил начальник штаба молодому командующему. – Учитывая положение, в котором они находятся, такое вполне можно допустить.

– Но вы в этом сомневаетесь. Почему же?

– Мы ведь говорим о Яне Вэнли. Никогда не знаешь, какую ловушку он расставит.

– Да уж, Ян Вэнли – это серьёзно. Герой-ветеран, заставляющий нас дрожать от страха, – усмехнулся Ройенталь.

– Ваше превосходительство!

– Не расстраивайтесь. Даже я опасаюсь его ловушек. И мне не улыбается перспектива прослыть «вторым Штокхаузеном», столь нелепо потерявшим эту крепость.

Ройенталю не было нужды приукрашивать, выставляя себя в лучшем свете. Реальные достижения, способности и уверенность в себе были его тремя точками опоры, позволяющими сохранять хладнокровие и точность суждений.

В данный момент признаки ловушки пробудили сигнал тревоги в его мозгу. С другой стороны, возможно, Ян как раз и пытался его в этом убедить, призывая отправиться в погоню навстречу смерти. Одному первоклассному командующему нелегко было точно угадать тактику другого.

Однако вскоре его сомнения разрешились. Ройенталь получил сообщение о том, что Ренненкампф мобилизовал свой флот для преследования эвакуирующихся с Изерлона.

– Прекрасно. Предоставлю это ему, – сверкнул улыбкой Ройенталь.

– Но что, если адмирал Ренненкампф действительно поймает большую рыбу? Вы в самом деле хотите отказаться от почестей за это достижение?

Замечание Бергенгрюна на восемьдесят процентов было предупреждением, а на двадцать – подозрением, что его командир слишком доверчив. Ройенталь несколько секунд помолчал, оценивая этот сомнительный коктейль, а потом ответил:

– Если Ренненкампф добьётся успеха, это будет означать, что колодец изобретательности Яна Вэнли иссяк. Но, к сожалению или к счастью, я сомневаюсь, что это случилось. Поэтому давайте просто посмотрим на тактику адмирала Ренненкампфа и понадеемся, что он нас не разочарует?

Бергенгрюн молча кивнул, глядя как высокая фигура Ройенталя плавно поворачивается к главному экрану. Прежде чем попасть к Ройенталю, Бергенгрюн служил под командованием покойного Зигфрида Кирхайса, и теперь он начал задаваться вопросом, насколько же отличались характеры этих двух адмиралов.

Безусловно, Ренненкампф был опытным и умелым командующим. Поэтому он отказался от чего-то столь простого, как линейное преследование, и разделил свои силы, чтобы взять противника в клещи. С этой целью одна часть его флота отправилась по пологой дуге вперёд, стремяcь отрезать противнику путь к отступлению, в то время как другая пристроилась ему в тыл. Блестяще исполненное окружение выглядело завершённым, и Ройенталь, внимательно наблюдавший за происходящим на своём экране, даже удивлённо прищёлкнул языком. Но лишь на мгновение.

Силы Союза, следуя собственному продуманному плану, предвидели передвижение флота Ренненкампфа и заманили его в зону поражения крепостной батареи. Эта тактика, в прошлом нанесшая тяжёлый удар Нейхардту Мюллеру, не должна была сработать во второй раз, но Ренненкампф стал её второй жертвой. Ужасное зрелище развернулось снова, когда его флот под ливнем света стал вспухать огненными шарами уничтожения.

Ройенталь узнал о случившемся несколько мгновений спустя.

– Мы не можем просто стоять и смотреть, как они умирают! Нужно помочь им!

На этот раз десятки тысяч лучей света обрушились на со стороны имперского флота на крепость. Невероятное количество энергии беззвучно ударило по внешней стене Изерлона. Не оставив ни единой вмятины, обстрел окутал шестидесятикилометровый шар крепости радужным туманом. Вихри энергии закружились по броне, разрушая невыносимым жаром орудийные башни и огневые точки. Огневая мощь Изерлона заметно ослабла, и флот Ренненкампфа, корчась, как раненная в живот змея, смог восстановить порядок.

Но это не значило, что горькая симфония имперского флота, сочинённая Аттенборо в аранжировке Яна, уже подошла к концу.

Часть флота Ренненкампфа, ушедшая вперёд, не понесла урона. Разъярённые и жаждущие мести, они набросились на вражеский флот. Однако флот Союза с самого начала демонстрировал признаки распада, и, после короткой и неудачной попытки контратаки, начал отступление, расползаясь как осадок по воде.

– Даже с таким умелым командиром эти проклятые мятежники из Союза не стыдятся бегства!

Ренненкампф по характеру был человеком, недооценивающим своих врагов, но в этот раз он помнил, что за ним наблюдает главнокомандующий Ройенталь. И Ренненкампф любой ценой хотел избежать его насмешек и восстановить свои пошатнувшиеся после неудачного начала боя позиции.

Оскар фон Ройенталь никогда не подвергался критике в том, что касалось тактических и командирских умений. Подчинённые верили в него и восхищались, но у коллег этот известный дамский угодник и любитель съязвить, порой вызывал неприязнь. Впрочем, по сравнению с всеобщей ненавистью к начальнику генерального штаба Паулю фон Оберштайну, некоторая антипатия к Ройенталю была совсем незаметной. К тому же, его большие боевые заслуги были общепризнанными среди адмиралов. Более того, в то время, когда погиб Зигфрид Кирхайс, и Райнхард впал в ступор от горя, Ройенталь одним из первых успокоил беспорядки среди адмиралов и воспользовался покушением на Райнхарда для установления диктаторского режима.

Ренненкампф, как и Кемпф, сражавшийся на этом же месте с Яном год назад и потерпевший поражение, видел в Ройентале конкурента, за которым трудно угнаться. И всё же амбиции заставляли его продолжать попытки.

Он отдал суровый приказ, приближаясь к вялым транспортникам.

– Остановите эти корабли. Если они откажутся сдаваться, откройте по ним огонь.

В этот самый момент вспышка заполнила всё их поле зрения, когда все пятьсот транспортных кораблей внезапно взорвались. Те, кто осмотрел в этот момент на экраны, почувствовали, что их глаза вот-вот лопнут. Вспышка превратилась в быстро растущий шар энергии, поглотивший имперские корабли.

Флот Ренненкампфа потерял порядок и, замедляясь, погружался в мутный поток энергии. Остановившиеся полностью корабли были поражены теми, кому не удалось этого сделать, и вместе они танцевали в путанице света и тепла, напрягая при этом до предела свои системы предотвращения столкновений. Внутри шара большого взрыва один за другим возникали взрывы поменьше, уничтожая живое и неживое.

– Снова эти хитрые уловки!..

У Ренненкампфа чуть не пошла пена изо рта. Как тот, с кем разыграли эту уловку, он полностью вышел из себя. Его флагман едва избежал попадания под энергетическую волну. Многим другим кораблям повезло меньше.

Не став упускать этого шанса, Аттенборо приказал перейти в атаку. Младший товарищ Яна по Военной академии и сам был весьма одарённым. Его командование эффективно направляло рвение подчинённых.

За короткое время, потребовавшееся адмиралу Лютцу для нанесения ответного удара, Аттенборо прорвался и уничтожил множество кораблей противника. Из всех битв, произошедших между Яном и Ройенталем, ещё ни одна не заканчивалась столь односторонним разгромом.

Имперский флот потерпел поражение, потеряв более двух тысяч линкоров и понеся в сто раз больше потерь.

Когда Ренненкампф, в полнейшем унынии, вернулся на базу, Ройенталь лишь взглянул на него, словно говоря «Другого я и не ожидал», но вслух этого не произнёс, вместо этого поблагодарив за службу и отпустив отдыхать. Ройенталь не видел причин отмечать случившееся, так сказать, в качестве дефицита в своей бухгалтерской книге. Хотя на тактическом уровне они уступили, но зато им стал ясен план командующего флота Союза: сделать так, чтобы имперцы не решились преследовать их, когда они в самом деле решат эвакуироваться. Если бы враг хотел простой тактической победы, не было нужды во всей это театральности.

– Значит ли это, что нам всё равно стоит готовиться к преследованию? – спросил Бергенгрюн.

– Преследованию? – разноцветные глаза Ройенталя цинично блеснули. – А зачем нам их преследовать? Если мы позволим им уйти, то сможем заполучить крепость Изерлон не пошевелив и пальцем. Вам не кажется, что это уже достаточная победа?

Если бы они поддались эмоциям и стали преследовать отступающего врага, вероятность стать жертвой очередной хитрой контратаки оказалась бы весьма велика. Ян стремился вступить в бой с основными силами имперцев. Разве не стоило им просто позволить ему идти туда, куда он хочет?

– Но если мы отпустим Яна Вэнли, в будущем он может вернуться подобно болезни.

Ройенталь слегка скривил губы.

– В таком случае, лучше будет бороться с нею сообща. Наш флот не должен быть единственным, кто подвергается риску заражения.

– Но, ваше превосходительство…

– Интересно, слышали ли вы такое изречение, Бергенгрюн: «Если исчезнут дикие звери, то и охотники станут не нужны». Вот почему охотники никогда не убивают всех животных.

Начальник штаба посмотрел на своего командира взглядом, полным понимания и беспокойства.

– Ваше превосходительство, не говорите таких опрометчивых вещей, которые могут неправильно понять, – негромко сказал он. – Нет, не просто неправильно понять – это могут посчитать клеветой. Так что, прошу вас, воздержитесь от этого. Вы один из самых известных адмиралов имперского флота, и каждое ваше действие оказывает влияние на многих людей.

– Ваш совет имеет смысл. Постараюсь впредь внимательнее следить за словами, – откровенно поблагодарил Роейнталь своего начальника штаба. Он знал, что подобного помощника трудно найти.

– Рад, что вы прислушались к моему совету… Что ж, если мы не будем преследовать противника, нужно приготовиться к захвату крепости Изерлон.

– Верно. Займитесь этим.

Так начался бескровный захват Изерлона Ройенталем.

Как однажды сказал Ян Вэнли своему подопечному, Юлиану Минцу:

– Когда дело доходит до стратегии и тактики, лучше всего расставить ловушку, дав противнику то, чего он хочет.

Ещё он сказал:

– Нет ничего лучше, чем проснуться и увидеть, как из посеянных тобой семян выросли высокие бобовые стебли.

И вот теперь Ян пытался воплотить эти идеи в жизнь. Его побег из крепости Изерлон, который капитан Оливер Поплан назвал «ночным полётом», был не слишком разумным действием, а скорее являлся вынужденной мерой, с помощью которой можно было извлечь выгоду из силы его Патрульного флота. В противном случае, он бы попусту  растратил силу, находящуюся в его распоряжении, не говоря уже о том, что от этого зависело множество жизней. По сравнению с безопасностью гражданского населения Изерлона, оставление крепости, как и любой техники, было не более чем избавлением от тёплой одежды весной.

Поскольку контр-адмирал Кассельн, административно ответственный за эвакуацию пяти миллионов человек, никогда не отличался творческим мышлением, Ян почувствовал, как его сердце упало, когда тот дал операции кодовое имя «Проект Ковчег».

– Чем беспокоиться о подобной ерунде, – ответил на вопрос о названии Кассельн, – я лучше подумаю о том, как эвакуировать из крепости пять с лишним миллионов человек. И, между прочим, если бы не ваш с Аттенборо план, в результате которого было уничтожено пятьсот старых транспортников, забот у меня было бы меньше.

Действительно, транспортных и госпитальных кораблей было явно недостаточно, и потому часть гражданских лиц приходилось размещать на боевых кораблях.

Шестьсот новорожденных и их матерей, а также врачи и медсёстры, были размещены на борту линкора «Улисс». Говорили, что этот линкор бережёт могущественный ангел-хранитель, благодаря чему он невредимым пережил множество сражений, и потому он был самым безопасным средством для перевозки младенцев, которые нуждались в максимальной защите. Хотя экипаж линкора отнёсся к такому объяснению краней скептически. Даже капитан 3-го ранга Нильсон, капитан «Улисса», был ошарашен перспективой увидеть тысячи подгузников, развешанных на мостике его корабля. Хотя старший штурман линкора, младший лейтенант Филдс, изо всех сил пытался поднять боевой дух, настаивая на том, что именно после родов женщины становятся наиболее привлекательны и что нужно радоваться тому факту, что их будет сопровождать сразу три роты таких красавиц, воображение его сослуживцев рисовало скорее не легион Мадонн, а хор орущих младенцев, поэтому подбадривания штурмана остались без внимания.

Разместить пять миллионов человек – 5 068 224, если быть точным, причём в это число входили солдаты и гражданские, мужчины и женщины – было непростым делом. И Кассельн не находил у окружающих сочувствия. Даже его собственная семья, жена и две дочери, были расстроены тем, что покидают Изерлон. Тем не менее, работа продвигалась.

Инженерный корпус под командованием капитана Линкса установил низкочастотные бомбы по всей крепости, в том числе в её водородных реакторах и центрах управления. Об этом знали многие высокопоставленные офицеры, но мало кто знал о том, что старший лейтенант Фредерика Гринхилл исполняет ещё один приказ Яна, находящийся под строгим секретом. Ян закладывал основу для будущего возвращения Изерлона. Услышав детали, Фредерика с трудом сдержала удивление и волнение.

– Итак, в идеале мы должны убедиться, что враг обнаружит наши бомбы, но не слишком легко. Иначе они могут разгадать настоящую ловушку. Я всё правильно поняла?

– Именно так. Другими словами, лейтенант, я хочу устроить диверсию, которая отвлечёт имперцев от настоящей ловушки.

Сама ловушка была до смешного проста, но это и делало её такой эффективной.

– Если крепость и её операционные системы окажутся повреждены, уловка потеряет всякую ценность, – ещё раз объяснил он. – Нужно сделать так, чтобы враг обязательно обнаружил приманку, но потерял бдительность и не стал искать дальше.

Фредерика прокрутила в уме содержание приказа и не могла не восхититься его простотой и грандиозностью результата.

– В этом нет ничего оригинального или первоклассного. Небольшая хитрость, вот и всё. Хотя я уверен, что враги придут в ярость, когда всё закончится, – не принял Ян комплимента. – Кроме того, мы не знаем, будет ли от этого толк. Быть может, нам больше не понадобится крепость Изерлон.

На мгновение взгляд карих глаз Фредерики задержался на профиле её молодого командира, словно он изрекал пророчество или божественное откровение, хотя дело было вовсе не в этом.

– Я думаю, она нам ещё понадобится. Крепость Изерлон – наш дом… дом всего флота Яна. Мы обязательно вернёмся сюда. И когда это случится, все увидят плоды изобретательности вашего превосходительства.

Ян погладил рукой подбородок, как делал в тех случаях, когда не мог выразить мысль. Опустив руку, молодой командующий заговорил словно неопытный мальчишка:

– Как бы то ни было, старший лейтенант, займитесь этим. И успеха вам.

Именно это Фредерика и ожидала от него услышать.

VI

Сообщения о том, что корабли противника начали массово покидать крепость Изерлон, поступали к Ройенталю отовсюду. Многие запрашивали приказ об ответных мерах. Но командующий строго запретил начинать боевые действия без его прямого приказа. В прошлый раз он слишком поспешил с действиями, но дважды таких ошибок не допускал.

– Бесполезно преследовать их, – заявил Ройенталь. – Крепость они с собой взять не смогут, а её захват – наш главный приоритет.

Вскоре после этого адмирал Ренненкампф прямо спросил о целесообразности атаки, но командующий ответил категорическим отказом.

– Это лишь повлечёт ещё одну контратаку. Кроме того, я всё равно не желал бы войти в историю как человек, расстрелявший бегущих гражданских. Пусть уходят.

Ренненкампф послушно удалился, недавнее поражение приглушило его воинственность.

«Хорошо, теперь всё, так или иначе, пойдёт более гладко».

– Бергенгрюн, вы отправляйтесь за Яном Вэнли, но только после захвата крепости. И не стоит догонять его или вступать с ним в бой. Это мы отложим на другой раз, – сказал Ройенталь начальнику своего штаба. – Просто держитесь у него на хвосте. А пока займёмся крепостью, которую наверняка подготовили к нашему появлению.

По вопросу о том, кто должен идти первым, своё веское мнение высказал адмирал Корнелиус Лютц. Хотя Ян Вэнли эвакуировал всех из крепости Изерлон, следовало внимательно отнестись к возможным «прощальным подаркам», которые он мог оставить. И предположение о том, что вражеский командующий заложил бомбы в важнейших точках крепости, чтобы уничтожить всех имперцев разом, когда они будут её оккупировать, было не таким уж параноидальным. Учитывая то, как сильно спешил флот Союза оказаться подальше от Изерлона, степень риска при приближении к нему была чрезвычайно высока. И лучшее, что они могли сделать – это отправить в крепость сапёров, которые исследовали бы её и лишь затем дали разрешение высадиться всем остальным.

– К мнению адмирала Лютца не стоит относиться легкомысленно.

Ройенталь приказал всем флотам отступить от крепости, а группу сапёров, возглавляемую капитаном инженерного корпуса Шмуде, наоборот, сопроводили внутрь.

Получив такую неожиданную честь, капитан Шмуде пребывал в приподнятом расположении духа, хотя и немного нервничал, входя в бывший вражеский лагерь. Подозрение Лютца подтвердилось, когда тщательное исследование выявило установленные в различных точках низкочастотные бомбы, которые затем были успешно демонтированы.

– Мы прибыли в самый последний момент. Бомбы были хитроумно спрятаны, и через несколько минут вся крепость взорвалась бы, нанеся большой урон нашим войскам, – капитан Шмуде не смог сдержать волнения, выступая с этим докладом.

Оскар фон Ройенталь кивнул, водяное колесо размышлений завертелось за его разноцветными глазами. Возможно, Ян Вэнли специально устроил всё именно так? С другой стороны, взрыв крепости действительно мог бы нанести им огромный урон, а за этим последовала бы контратака вернувшихся кораблей Союза, которую флот Империи мог бы и не пережить. Так стоит ли радоваться успеху? И не было ли каких-то других «прощальных подарков»? Ройенталя охватили сомнения. Он задавался вопросом, не замышляет ли Ян Вэнли нечто более зловещее.

– Он хитрый человек. Интересно, что он планирует делать дальше…

Тем временем, Ян Вэнли, успешно совершивший «ночной полёт», стоял на мостике своего флагмана «Гипериона», не в силах оторвать тревожного взгляда от огромного шара крепости Изерлон, висящего в центре главного экрана. Он был почти полностью уверен, что этого не случится, но если бы бесконечно малая вероятность того, что имперцы не смогут обнаружить бомбы, всё-таки выпала бы, Ян не только разрушил бы крепость, но и поставил под угрозу множество человеческих жизней. Установленное время взрыва прошло, и как только пришло подтверждение, что на поверхности крепости не появилось трещин и других следов взрыва, он наконец смог вздохнуть с облегчением.

– Слава богу, похоже, они их всё-таки нашли.

Ян прижал руку к груди, оторвался от экрана и покинул мостик, чтобы отправиться спать в свою каюту, предварительно поклонившись серебристо-белому шару, выражая тем самым свою благодарность.

– Прощай, крепость Изерлон. Не изменяй мне, пока я отсутствую. Ты настоящая королева космоса, ни одна женщина не сравнится с тобой, – с грустью промолвил капитан Поплан, неохотно прощаясь с крепостью.

Стоявший рядом с ним генерал-майор Шёнкопф молча поднял на уровень глаз фляжку с виски. Мурай выпрямился и отдал честь. Фредерика и контр-адмирал Кассельн последовали его примеру. У каждого из них были свои мысли во время прощания с космической крепостью, на два года ставшей для них домом. Ступят ли они ещё когда-нибудь на искусственную поверхность Изерлона?..

В суматохе, последовавшей за возвращением Изерлона в лоно Империи, случился досадный инцидент. Было обнаружено, что один из заведующих складами, долгое время прослуживший на этой должности, незаконно присвоил часть брошенного Союзом имущества, не отразив его в описи. Когда военная полиция расследовала это дело, выяснилось, что он уже много раз проделывал такое. Ройенталь подобного не допускал. Во время трибунала, в соответствии с законами военного времени, офицера приговорили к смертной казни, и командующий лично исполнил приговор. Осуждённый истерически кричал, когда его волокли к месту казни, а там стал молить о пощаде. Но, осознав наконец, что это бесполезно, он перешёл к обвинениям:

– Мир несправедлив! Неважно, разрушаете ли вы города или убиваете десятки тысяч людей, если это делается во имя войны! Пока вы побеждаете, вам, адмиралам и командующим, будут вручаться титулы и медали! А меня, за небольшую кражу трофеев объявляют преступником!

– Зачем теперь-то кричать? У меня уши болят от твоих воплей.

– Это выходит за рамки разумного! Вы можете называть герцога Лоэнграмма героем или гением, но, в конце концов, разве он не злодей, пытающийся захватить всю Галактику? Мои преступление – ничто по сравнении с его!

– Тогда почему ты сам не попробовал захватить Галактику?

Изящные брови Ройенталя чуть дрогнули, когда он нажал на спусковой крючок, и мозги приговорённого разлетелись по полу. Его товарищи хранили торжественное молчание.

После того, как Ройенталь устроился в бывшем кабинете Яна Вэнли, к нему прибыл офицер инженерного корпуса с докладом. Пока не будет установлено их собственное программное обеспечение, у него на столе наверняка скопятся горы отчётов. Судя по всему, все данные в тактическом компьютере были стёрты, а значит, имперцам нужно будет ввести все данные с нуля. Впрочем, этого и следовало ожидать. Но эти вопросы не входили в обязанности Ройенталя, его заботы были чисто стратегическими.

Будущего никто не знал. И какой бы странный тактический трюк ни использовал Ян Вэнли, пока ему, Оскару фон Ройенталю, удалось избежать того, чтобы выглядеть глупо, он был вполне доволен своим положением. Ведь фактически вражеский командующий вручил им крепость на блюдечке. Хотя это также означало и то, что за всем происходящим может стоять нечто, чего он не мог вообразить.

«Как бы то ни было, крепость наша. Я готов добросовестно принять всё, что мне предлагают», – подумал Ройенталь, а затем обратился к офицеру связи:

– Свяжитесь с Одином. Передайте, что я захватил крепость Изерлон.

Итак, 9-го января, впервые за почти два года, крепость Изерлон вновь оказалась в руках Империи.