Онлайн чтение книги Легенда о героях Галактики Ginga Eiyuu Densetsu
5 - 4

I

Имперский флот под командованием Миттермайера стремительно продвинулся на 2800 световых лет от Феззана, не встретив никакого сопротивления. Ожидая подхода союзных сил в звёздной системе Поревит, флот принял сферическое построение: ядро из транспортов, окруженное боевыми кораблями, готовыми принять удар неприятеля со всех сторон.

Система Поревит получила название в честь мифического бога войны с пятью лицами, поскольку состояла из массивного солнца и четырёх газовых гигантов. Миттермайер узнал это из навигационных данных Феззана.

До тех пор, пока они не достигли этой системы, мощностей баз Союза, которые они планировали использовать для связи, снабжения и ведения боевых действий — даже несмотря на то, что их было больше шестидесяти, — по сравнению с теми, что находились вблизи Изерлона, серьёзно не хватало. Большинство из них уже были оставлены по приказу из столицы, и флот Миттермайера продвигался через опустевшие системы словно по выжженной пустыне.

Тем временем в вооружённых силах Союза происходили события, связанные с базой связи JL77 в звёздной системе Спала, о которых Миттермайеру не было известно. Пока все базы в срочном порядке эвакуировались, на JL77 вовсю кипела работа. База продолжала собирать и передавать информацию об имперском вторжении вплоть до того момента, когда оно действительно началось, и солдаты осознали, что у них отрезаны пути к отступлению.

На JL77 находилось лишь 2000 военных. Её огневая мощь была мизерной, а мобильность нулевой. К базе даже не было приписано ни одного боевого корабля. Империя могла бы раздавить её одним мизинцем, как слон букашку. Поскольку на JL77 лежала колоссальная ответственность, Центр стратегического планирования Союза Свободных Планет не мог оставить военнослужащих базы в беде перед лицом надвигающейся опасности. Дополнительный груз вины был им сейчас ни к чему. На выручку базе были посланы 30 000 солдат и 300 боевых кораблей. Однако когда исполняющий обязанности командующего базы капитан Бретцели получил весть о высланном подкреплении, ни одна жилка на его лице не дрогнула.

— Я ценю этот жест, — сказал он предельно тактично и немедленно отозвал подкрепление.

Вероятно, любой на его месте пришёл бы в ужас, но только не он.

— Это значит, что мы должны с честью принять наше поражение? Мы же не можем просто так отказаться от помощи? — спросил его один из подчинённых. На его лицо было жалко смотреть.

Бретцели покачал головой.

— Не всё так просто. Лишь так мы можем спастись. Пока всё остается как есть, наше существование не представляет угрозы для Империи. Данные, полученные имперским флотом на Феззане, явственно говорят об этом. В ту секунду, когда мы мобилизуем тысячи солдат и триста кораблей, Империя непременно узнает о приближении наших сил. И в этом случае враг, который решил было оставить нас в покое, поднимет брошенную перчатку. Если они хотят нас пощадить, не вижу смысла отвергать их предложение.

Все произошло так, как и предвидел Бретцели. Без видимой необходимости атаковать и уничтожать беззащитную базу JL77, Миттермайер спокойно проследовал мимо неё. Молодой адмирал, конечно, был далеко не пацифистом и при малейшем оказании сопротивления немедленно уничтожил бы JL77, но он не был и палачом.

Как на следующий день Бретцели сказал своей жене:

— По правде говоря, не знаю, отпустил нас враг или нет. Но если бы они атаковали, погибли бы тысячи. Мне бы хотелось думать, что они решили пощадить нас. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь ещё попадем на такую ярмарку благотворительности.

30-го января имперские экспедиционные силы под командованием Райнхарда соединились с авангардом в системе Поревит. Оставив половину наземных войск на Феззане, они присоединились к флотам Биттенфельда и Фаренхайта в самом сердце территории Союза. В общей сложности их силы насчитывали 112 700 боевых кораблей, 41 900 кораблей поддержки и снабжения, транспортов, медицинских блоков и 16 600 000 солдат и офицеров. Впервые под командованием Райнхарда оказалось столь значительное войско в реальном бою. Даже когда он противостоял более чем тридцатимиллионной армии Союза в сражении при Амритсаре, его силы были вдвое меньше.

Когда Райнхард и адмиралы собрались на мостике имперского флагмана «Брунгильда», Миттермайер встал, чтобы начать доклад.

 — Похоже, вооружённые силы Союза считают, что дальше этого сектора наш флот не продвинется, и, кажется, они готовятся к контратаке или полномасштабному наступлению.

Речь Миттермайера сопровождалась демонстрацией на экранах важнейших данных, собранных на Феззане. Получение богатой картографической информации об обширной территории Союза было одним из главных стратегических преимуществ от оккупации Феззана. С этой информацией, победа была почти у них в руках.

— От системы Поревит до Рантемарио не обнаружены обитаемые планеты. У Союза не остаётся иного выбора, кроме как дать нам сражение в этом секторе, если они не хотят подставить под удар гражданских. Я в этом абсолютно уверен.

Когда Ураганный волк завершил доклад, Райнхард резким движением поднялся с места. Те, кто видел его в мундире, не могли не подумать о том, что модный дом, которому некогда было поручено разработать форму для имперского флота, создал этот чёрный с серебром мундир, словно зная, что в далёком будущем появится молодой человек, которому он подойдёт идеально.

— Думаю, что вы не ошиблись в выводах. Силам Союза удавалось избегать сражений до этого момента, но вскоре им придется вступить в битву, чтобы успокоить народ. Будьте уверены, наша тактика «двуглавая змея» будет достойным ответом на их приветствие.

Триумфальная речь Райнхарда вызвала у адмиралов прилив воодушевления.

«Двуглавая змея» была классической боевой тактикой, часто применявшейся в наземных сражениях, которую стали использовать и в открытом космосе.

Представьте гигантскую змею с головами на обоих концах ее длинного тела. Если кто-то решит убить её, атаковав одну из голов, другая по дуге обойдёт и ужалит агрессора. А если её тело атакуют по центру, обе головы одновременно нанесут удар.

Командир, который одержит победу, используя подобную тактику, моментально превратится в глазах несчастных проигравших в великого и решительного гения.

Загвоздка в её использовании заключалась в том, что она требовала численного перевеса в силах. Если по одной из частей построения наносился концентрированный удар, необходимо было выдерживать эту атаку до тех пор, пока головы не совершат охват. В противном случае враг мог прорвать строй и одержать победу.

Для успешного функционирования змеи гибкость и способность адаптироваться были необходимы в первую очередь, особенно, когда речь шла о коммуникации и манёврах. Если что-то из этого перечня переставало работать, солдатам ничего не оставалось, кроме как смотреть, как вдалеке атакуют их товарищей.

По этой причине коммуникационная сеть имперского флота была оснащена системой защиты от помех. А в том маловероятном случае, если бы он дала сбой, для подстраховки были подготовлены 2000 шаттлов, способных быстро преодолевать короткие расстояния. Верховный главнокомандующий Райнхард фон Лоэнграмм был безупречным командиром, поэтому, если бы его приказы передавались быстро и так же быстро исполнялись, победа не должна была заставить себя ждать.

Как только этот вопрос был решён, началось обсуждение назначений.

«Само собой, первой группой — первой головой, если позволите, — будет командовать Миттермайер», — по крайней мере, это ожидали услышать от него адмиралы. Но они не поверили своим собственным ушам, когда он отдал другой приказ.

— Вы хотите сказать, что будете командовать авангардом лично? — приподнялся Нейхардт Мюллер со своего места. — Это большой риск. Силы Союза, может, и ослаблены, но это лишь повышает вероятность того, что они будут сражаться до последнего вздоха. Я думаю, вам следует держаться в тылу и позволить сражаться нам.

— В этом построении нет тыла, адмирал Мюллер. Лишь вторая голова, — холодно подчеркнул Райнхард.

Мюллер замолчал, и молодой диктатор мягкими гибкими пальцами распутал свои золотистые волосы.

— Миттермайер, вы командуете телом. Именно там Союз атакует, если решит разделить наши силы. Вам, очевидно, придётся принять на себя первый удар.

— Но...

— Я здесь, чтобы победить, Миттермайер. А чтобы сделать это, нужно сражаться. Я не собираюсь прятаться по углам ради собственной безопасности.

Распределив остальные назначения, Райнхард объявил часовой перерыв и удалился, а адмиралы встали и отдали честь ему вслед.

«Воин до гробовой доски. — Миттермайер ощущал это ещё сильнее, чем когда-либо. — Победа в сражении для него — смысл жизни. Ни одному правителю до него не было важно, как именно мы её одержим».

Райнхард с грацией шагал к своему личному кабинету, однако остановился, услышав сдержанный, но решительный голос, доносящийся из-за угла коридора. Молодой герцог бросил свой пронзительный взгляд на стоявшего у стены юного солдата с рыжевато-каштановыми волосами; раскрасневшиеся щеки и нервная поза мальчика произвели на него впечатление полной невинности. По мундиру Райнхард определил, что это кадет.

— Могу я тебе чем-то помочь?

— Ваше превосходительство, прошу прощения за грубость, но я бы хотел попросить вас кое о чём. Пожалуйста, победите и объедините Вселенную...

Чистые восторженные помыслы и стремление заставляли голос мальчика страстно подрагивать. Увидев в нём живое отражение себя из далёкого прошлого, ледяные глаза Райнхарда чуть потеплели. И тот же самый голос, что направлял великие космические армады, мягко произнёс:

— Разреши мне узнать твое имя?

— Конечно. Эмиль фон Зелле.

— Славное имя. Так ты хочешь, чтобы я победил, верно?

— Да... Хочу!

— Что ж. Тогда ты не будешь возражать, если я не оставлю тебе врагов, которых ты смог бы победить в будущем?

Молодой диктатор улыбнулся мальчику, который не знал, что ответить. Эту благосклонную улыбку Эмиль фон Зелле будет помнить всегда, до тех пор, пока холодная рука смерти закроет ему глаза.

— Эмиль, я одержу победу, потому что ты хочешь, чтобы я победил. Чтобы ты мог вернуться домой живым и сказать своей семье: «Это я вдохновил Райнхарда фон Лоэнграмма на победу у Рантемарио».

II

Союзу Свободных Планет следовало бы подготовить приветственный банкет для захватчиков, но у них в меню не было такого полноценного и подготовленного блюда, как у Империи. После долгих раздумий местом генерального сражения была выбрана система Рантемарио.

— Имперский флот собрал все свои силы в системе Поревит, и пока что они ведут подготовку, но я подозреваю, что затем они двинутся на нашу столицу, Хайнессен.

Последнее сообщение, отправленное с базы JL77, несмотря на работу имперских систем подавления, пришло в первый день февраля во время совместного совещания командования Космического флота и Центра стратегического планирования. Невыспавшиеся и беспокойные лица высокопоставленных офицеров, собравшихся в подземном зале для совещаний, были бледны и испещрены морщинами от бесконечных тревог.

— Если предположить, что они направляются прямо к Хайнессену, то они проследуют через системы Рантемарио, Джамшид и Керим.

— Вы действительно думаете, что имперский флот выберет такой прямой путь? Это слишком очевидно.

— На данный момент у Империи нет причин поступать иначе. Они выберут кратчайший путь до Хайнессена, вне всяких сомнений.

— Все планеты отсюда и до Джамшида необитаемы. Рантемарио же теперь нельзя назвать границей — это наша последняя линия обороны.

— Да и времени у нас нет.

Сейчас они говорили не только о войне. Речь шла о политике.

Правительству Союза удалось защитить лишь столицу, поэтому опасения, что они бросили граждан прочих систем, распространялись по невидимым каналам повсеместно. Чтобы использовать свои ограниченные ресурсы по максимуму, было решено защищать Хайнессен оставшимися силами и дать генеральное сражение противнику, который проделал долгий путь, добираясь сюда.

Но поскольку город, где находилось правительство, располагался на поверхности Хайнессена, в воздухе начали витать подозрения, что власть имущие, прикрываясь красивыми словами о правом деле, используют армию лишь для собственной защиты, а не для защиты граждан, как оно должно было быть. И пока эти подозрения множились, страхи усиливались, а правительство Союза не демонстрировало никаких признаков желания защитить свои территории, существовала вполне реальная опасность, что правительства пограничных звёздных систем могут объявить о своём нейтралитете и независимости от Союза. Одного подобного призыва было бы достаточно, чтобы вызвать цепную реакцию среди масс от прохода в Феззанский коридор до малонаселённой звёздной системы Баалат. Соответственно, это неправильно было бы даже назвать нейтралитетом, поскольку каждая страна попала бы в зависимость от Империи. У Союза не оставалось иного выбора, кроме как обеспечить лояльность, сражаясь и побеждая. Правительству было трудно смириться с такими обстоятельствами, но у них действительно не было оправданий, если бы их неспособность гарантировать безопасность этих систем была брошена им в лицо. Три года назад твердолобые представители правительства и военных властей сговорились осуществить внезапное вторжение на территорию Империи, потеряв большую часть армии при Амритсаре, и теперь пожинали плоды той авантюры.

На разработку стратегий у Центра стратегического планирования не оставалось времени. Их поставили в крайне невыгодное положение, заставив балансировать на узеньком мостике между пропастью паники и нигилистического пораженчества. Поэтому они приняли командование на себя.

Глава Центра стратегического планирования адмирал Доусон объявил, что после совещания с важным членом правительства ему предоставили всю полноту военной власти. Не то, чтобы он был этому особенно рад: это лишало его уверенности в себе и заставляло проявлять независимость, а без приказов председателя комитета обороны или советов своих подчинённых он старался не брать на себя риск. Ставя свою подпись на бесчисленных документах и выполняя рутинную административную работу, он сплёл вокруг себя кокон, в котором спрятался от надвигающейся катастрофы.

Вооруженные силы Союза вдохновили всех поставить всё на чашу весов. Никто не спрашивал, что с ними произойдёт, если Союз проиграет.

Получив приказ о проведении полномасштабной атаки, все военные, кроме разве что Доусона, погрузились в дела. Приближались время и место сражения. Такую простую тактическую задачу профессиональные военные восприняли легко и без особой рефлексии. Только Ян Вэнли сражался с Империей лицом к лицу в последние два года, поэтому всеми руководила врождённая страсть к сражениям.

Ян Вэнли покинул Изерлон 18-го января. Из-за большого количества эвакуированных гражданских, скорость его флота, разумеется, была невелика, но по пути он надеялся найти убежище для жителей Изерлона на какой-нибудь подходящей планете, что позволило бы затем поспешить к системе Рантемарио на максимальной скорости. Чун У Чен, с самого начала подчеркивавший, насколько важны солдаты Яна, горячо поддерживал именно такое развитие событий. При условии того, что все пошло бы по плану, флот Яна должен был достигнуть системы Рантемарио 15-го февраля. И если бы удалось оттянуть начало битвы до тех пор, им представилась бы возможность быстро укрепить свои силы и выступить против Империи. Но при этом сохранялась реальная возможность, что имперские силы вторгнутся в систему Баалат ещё до прибытия Яна, не говоря уже о крупных частях имперских сил, приближающихся с тыла. Это означало, что пока Ян будет сражаться при Рантемарио, ему придётся пожертвовать системой Баалат, которую займут имперцы. Из-за этих рисков план оказался мёртвым ещё в зародыше.

По крайней мере, комитет обороны — то есть, фактическое правительство Союза — с пылкостью, которая была невообразима ещё полгода назад, взялся за дело: эвакуировал городское население Хайнессена в горы и леса и отдал приказ Космическому флоту к вылету, продолжая подготовку к приёму беженцев с Изерлона. Комитет также отправил послания во все звёздные системы, в которых выражал поддержку планетам, которые желали сложить оружие и не вступать в прямой вооруженный конфликт с Империей.

4-го февраля Космический флот Союза Свободных Планет покинул Хайнессен и отправился к звёздной системе Баалат. Под непосредственным командованием адмирала Александра Бьюкока находились Первый флот и все, кого удалось собрать, так что общая численность достигала 32 900 кораблей и 5 206 000 солдат.

Старый адмирал, которому в этом году должно было исполниться семьдесят три, получил прямо перед вылетом правительственное сообщение о присвоении ему звания гранд-адмирала.

— Это мне они так намекают, чтобы я не возвращался живым?

— Нет, это просто крик отчаяния, — последовал невозмутимый ответ начальника штаба Чун У Чена, стряхивавшего хлебные крошки с мундира. Его самого только что повысили до адмирала.

Чун У Чен, как и Ян Вэнли, не был похож на военного, но по немного иным причинам. Когда он был назначен на должность инспектора академии и появился на обходе в гражданской одежде, его проводил до заднего входа в столовую курсант, который принял его за продавца еды. Все знали эту байку, но поскольку имя студента никогда не называлось, в её правдивости сомневались. В любом случае, человек, о котором ходила не одна подобная байка, не очень-то подходил на роль адмирала в такие вот времена увядающего мира.

По мере того, как силы Союза приближались к месту генерального сражения в звёздной системе Рантемарио, их беспокойство усиливалось. Те, кто служил в разведывательных подразделениях и отрядах связи, прекрасно осознавали, что на их плечах лежит огромный груз ответственности. И это осознание лишь усиливалось их стресс. Операторы систем наблюдения и связи сидели с бледными каменными лицами, заламывая руки под панелями управления и тем самым выдавая свое беспокойство.

— Стыдно на это смотреть, — сказал новый адъютант Бьюкока.

Этот адъютант был объектом постоянных насмешек со стороны своих товарищей и младших по званию, и не по своей вине. Внешность и характер были у него вполне обычные, со своими обязанностями он также справлялся без нареканий. Причиной же подобного отношения к нему был его дальний предок, от которого он унаследовал жалкий кусок земли и необычную и странную фамилию: Зоульцкуариттер. 

И каждый раз, когда он представлялся, ему непременно задавали вопрос, как она пишется. Все без исключения, кто видел её написание, тут же хмурились, пытаясь понять, как она произносится. Вдобавок ко всему, его звали Сун. В школе, когда его чествовали как старосту класса, каждый слог был для него, словно удар ножом в сердце: «Выпускается староста класса Сун Зоульцкуариттер!» Этот голос до сих пор эхом отдавался у него в голове, как и взрыв смеха, пронесшийся по залу, где проводилась церемония выпуска. Даже директор, который мог бы прекратить всё это за секунду, не удержался.

Больше всего Зоульцкуариттер боялся стать старостой группы, когда он поступил в Офицерскую академию: это стало бы повторением конфуза. Опасения, впрочем оказались напрасными, так как старостой стал другой ученик по фамилии Форк. Так  началась его карьера военного, и так же как раньше он проклинал своих предков, военные историки будущего будут проклинать его самого. Ведь даже самый ленивый из историков не мог избежать упоминания имени и фамилии адъютанта командующего в Битве при Рантемарио. 

За день до отправления флота, капитан 3-го ранга Зоульцкуариттер был назначен адъютантом гранд-адмирала Бьюкока, поскольку его прежний адъютант, капитан 3-го ранга Пфайфер, впал в глубокую кому после сердечного приступа и находился под наблюдением врачей в военном госпитале. То, что молодой офицер со странной фамилией, часто помогавший Пфайферу по службе, оказался рядом со старым адмиралом, было, откровенно говоря, мерой экстренного порядка. Так, вслед за начальником штаба, был выведен из боя и заменён ещё один важный человек в командовании.

Старый адмирал с лёгкостью решил вопрос со сложным и необычным именем адъютанта и решил называть его по первым буквам его длинной фамилии. Так его прозвали «капитан 3-го ранга Зоуль». К большой радости последнего, прозвище в конце концов стало его настоящей фамилией. И хотя это было неуважением к предкам, он был счастлив избавиться от привычных насмешек: «Дело всё в том, что у него было три отца, но поскольку никто не знал, кто из них биологический, их фамилии соединили в одну». До тех пор, пока он оставался капитаном 3-го ранга Суном Зоульцкуариттером, насмешки были неизбежны.

Новый адъютант пришёл с докладом к старому адмиралу 7-го февраля в 12:40 после того, как офицеры завершили обед. Бьюкок вместе с начальником штаба Чун У Ченом и капитаном 2-го ранга Эмерсоном, капитаном флагмана «Рио Гранде», были в столовой для старших офицеров. Когда дело касалось еды, начальник штаба был неуклюж и небрежен, поэтому его салфетка была в десять раз грязнее, чем у остальных. Однажды на вечеринке Ян Вэнли шёпотом сказал Юлиану Минцу: «По сравнению с ним даже я кажусь эстетом». На что Юлиан ответил: «Не ставьте себе такую низкую планку».

С первого разведывательного корабля пришло срочное сообщение: имперский флот был обнаружен. Затем аналогичные сообщения стали поступать одно за другим. На всех двенадцати экранах на командном мостике была выведены тактические данные, которые передавались в главный штаб.

— Имперцы выстроились в построение двуглавой змеи? Выходит, они хотят, чтобы мы атаковали по центру. Но я считаю, это слишком рискованно.

 Бьюкок задумчиво кивнул в ответ на совет молодого адъютанта.

 — Возможно. Даже не так. Я абсолютно уверен, что вы правы. Но отступление не входит в наши планы. Мы должны воспользоваться слабостью формации врага и уничтожить центр, флот за флотом.

И он вздохнул, понимая, что между его словами и возможностью подкрепить их делом, лежит целая пропасть. Предполагалось, что в распоряжении у имперского флота находится более ста тысяч кораблей.

— Как бы то ни было, герцога Лоэнграмма не просто так называют гением. Он всегда начеку. Всегда на шаг впереди нас.

— Поэтому Ян Вэнли и другие военные так высоко отзываются о его тактическом даре. Не уверен, знаете ли вы, что сказал Ян Вэнли, капитан 3-го ранга Соул. Я слышал эти слова лично: «Если бы я родился в Империи, я бы с гордостью поднял его знамя».

— Не слишком ли это крамольные слова?

— Почему же? Я бы поступил так же. Хотя не думаю, что Райнхарду фон Лоэнграмму от меня, бесполезного и бесталанного, был бы какой-то прок, — равнодушно сказал старый адмирал.

Молодой адъютант на мгновение растерялся, но затем понимающе улыбнулся.

На следующий день, 8-го февраля, в 13:00 дистанция между флотами Союза и Империи сократилась до 5,9 световых секунд. Тот, кто посмотрел бы на место битвы «с высоты», увидел бы, как скопления светящихся точек складывались в веретенообразное построение флота Союза, продвигавшегося к центру длинной горизонтальной линии имперских кораблей, слегка загибающейся внутрь, словно стрела, направленная в тело огромной змеи.

Приблизившись, Бьюкок, однако, отказался от идеи наносить удар по центру. Тело имперского построения было дополнительно усилено, и даже если бы им удалось быстро пробиться через него, Бьюкок рисковал попасть под перекрёстный огонь с флангов. Не легче ли было позволить врагу сделать первый шаг, выманить его, отражая атаки, и по очереди уничтожить каждую голову?

В 13:40 он приступил к выполнению нового плана. Пять минут спустя, когда дистанция сократилась до 5,1 световой секунды, прозвучал первый выстрел.

III

Артиллерийский бой завершился через 30 минут. Траектории энергетических лучей и ракет пересекались, они сталкивались в пучках света, беззвучно расцветавших прекрасными, но инфернальными вспышками.

Флот Миттермайера — тело змеи — первым пришёл в движение. Разосланный со скоростью света приказ предписывал всеобщее наступление. Все корабли последовали ему, не прекращая огня. Они стреляли не для того, чтобы добиться быстрой победы, а с целью продемонстрировать свою огневую мощь и проверить, чем ответит противник. Таков был классический подход Миттермайера к делу. При виде этой армады, приближавшейся мириадами световых точек, командующие передовых подразделений армии Союза ощутили грозное давление, словно невидимая мощная рука сдавила их горло. Несмотря на разумное настойчивое требование ветерана адмирала Бьюкока всем оставаться наготове, одно из подразделений под его командованием открыло огонь. Эти залпы, направленные на приближающийся имперский флот не принесли почти никакого результата, но этого хватило, чтобы посеять истерию вокруг, и начался бесконтрольный огонь.

Таким образом, хоть обезумевший флот Союза беспорядочно наносил удары энергетическими лучами и ракетами, но это был непрерывный плотный огонь, и  массивная имперская стена стала давать трещину. К удивлению для обеих сторон, этот хаотичный огонь достиг такой высокой степени массированности, что превысил предел прочности защитных полей. И, вопреки здравому смыслу, авангард Союза рванулся вперед, яростно прорывая себе путь и расширяя образовавшиеся бреши, словно хищник, загнанный в угол. Имперские войска дрогнули.

На борту своего флагмана Миттермайер, наблюдая за происходящим на экране, цокнул языком. Топнув каблуком своих военных ботинок по полированному полу, он повернулся к своему адъютанту капитану 3-го ранга Амсдорфу:

— Хотел бы я спросить у дьявола, кому он готовит место подле себя, Союзу или нам.

Наблюдая за ходом битвы на экране своего флагмана «Брунгильды», Райнхард сохранял спокойствие. Второй адъютант, старший лейтенант Рюкке, нарушил молчание тихим голосом, полным восхищения:

— Я удивлен, что адмирал Миттермайер вынужден отступить. Получается, и в рядах Союза есть храбрые воины?

— Скорее загнанные звери, нежели храбрецы, — холодно поправил его Райнхард. — Миттермайер — матадор. Может показаться, что бык одолевает его, но на деле он бережёт силы и ищет способ победить. Но...

Райнхард грациозно слегка наклонил голову и с натужным смешком пробормотал себе под нос:

— Возможно, эта атака действительно ошарашила его. Должен ли я сделать свой ход сейчас?..

Замечание Райнхарда было верно во всех смыслах. Миттермайер действительно заманивал силы Союза, попутно отражая атаки, чтобы рассеять их, но он был поражён их духом. На него, словно на дикого тигра, набросилась свора неопытных охотничьих псов, не ведающих страха, заставив отступать. Именно так чувствовал себя Миттермайер. Превосходство имперского флота в способностях командующих, в качестве и количестве солдат было очевидным, но непредсказуемые и энергичные действия часто сводят на нет изначальные расчёты и планы, в результате чего победа и поражение меняются местами. В истории войн тому немало примеров.

Вне всяких сомнений, атака Союза была более чем беспорядочной. Со всех огневых позиций во все направления летели стрелы света — флот Союза на огромной скорости пронзал необитаемое пространство. Некоторые корабли сами отключили собственные защитные системы, разрезая надвое вражеские эсминцы носовой частью своих кораблей. Крейсеры выпускали залпы из главных орудий прямо поверх них, поглощая корабли своего же флота в шарах смертоносного света. Этот безумный порыв нарушил все разумные оборонительные заповеди, и превратился в пир кровопролития и разрушения. Бьюкок перепробовал все доступные ему средства связи, прежде чем ему удалось получить доступ к каналу связи флагманского корабля командующего авангардом.

— Назад! Отступить и провести перегруппировку! Вы уже убили достаточно!

Опьянённые кровавой бойней солдаты Союза наконец пришли в чувство, обуздали свою ярость, перестроились и попытались отойти от линии фронта. Но имперцы не желали выпускать инициативу из рук и давать Союзу шанс на отступление. Самые доблестные адмиралы Миттермайера — Байерляйн, Бьюро и Дройзен — начали выверенную точную контратаку. Кровь бурлила в их жилах, словно лава, и жаждала мести. В этот момент, гигантская змея из ста пятидесяти тысяч кораблей выгнула дугой две свои шеи и бросилась на флот Союза. Словно пробудившийся ото сна плотоядный динозавр, имперский флот, в пять раз превосходивший численностью флот Союза, как будто издавал беззвучный гул, сотрясающий всё вокруг.

По злой иронии судьбы, Союз превратился из хищника в жертву. На авангард обрушилась мерцающая огненная буря. Подразделения под непосредственным командованием Райнхарда выпустили в них сотни тысяч горящих языков чистой энергии слева, а справа в них метали безжалостные копья энергии флота Мюллера, Фаренхайта и Валена.

Взрывы были настолько яркие, что казалось, сгорит вся Вселенная, — войска Союза, находящиеся под концентрированным обстрелом, сгорали заживо. Даже если внешняя обшивка корабля могла выдержать жар такой атаки, то люди на корабле — нет. Их бросало об стены, на пол и в объятия смерти от быстро растущей температуры внутри кораблей.

Мгновенная смерть даже была избавлением. У тех, кто страдал несколько минут от смертельных ран, пока наконец перед ними не открывались врата избавления, тела дрожали от агонии, вызванной кипением внутренних органов в мути их собственной вытекшей крови, которая затем испарялась белым дымом. Плавящийся пол испепелял без разбора тела живых и мёртвых, а затем это ужасное зрелище исчезало в белоснежном свете взрывов разваливающихся на части горящих кораблей. По этому клочку космоса огромной волной пронёсся всадник на бледном коне, собирая щедрый урожай душ.

В этот день между шестнадцатью и девятнадцатью часами шла самая ожесточенная битва между двумя флотами. Подразделение Союза под командованием Дьюдона, состоявшее из восьмисот сорока кораблей, всего за три часа стало насчитывать лишь сто тридцать. Флот Валена наступал, непрерывно поливая огнём левый фланг Дьюдона.　Вален продвигался дальше, пытаясь обойти левый фланг простивника и вклиниться в его ряды, ведя непрерывный огонь. Это не получилось из-за яростной контратаки адмирала Мортона, но Вален продолжил прижиматься к левому флангу противника, обескровливая силы Союза точными повторяющимися атаками.

Фаренхайт обошёл флот Валена и, совершив отважный манёвр, попытался пробраться в тыл флоту Союза, но подвёл свои корабли в опасную близость к звезде Рантемарио, мощное магнитное поле и излучение которой мгновенно вывели из строя их электронику, и он был вынужден отступить. Союз, благодаря разумному командованию Бьюкока, сохранил в многочасовом бою свой авангард.

«Эта победа будет нелёгкой, — подумал про себя Райнхард. — Старик неуступчив. Прямо как Меркатц».

Райнхард вызвал своего первого адъютанта, контр-адмирала Штрейта. Понимая, что сражение зашло в тупик, он отвёл свои силы, чтобы избежать лишних потерь и отдал приказ всем офицерам отдохнуть, чтобы восстановить силы.

С самого начала сражения солдаты постоянно питались высококалорийным печеньем, обогащённым кальцием и витаминами, и ионизированными напитками. От ветеранов новичков отличало полное отсутствие аппетита. Если ветераны были рады добавке и проклинали убогость пищи, то молодых офицеров, для которых эта кампания была первой, просто тошнило от усталости и самой мысли, что в рот нужно будет положить что-то твёрдое, поэтому они терпели как могли ионизированные напитки. Но несмотря на все невзгоды, они ещё дышали, в отличие от многих своих товарищей, навсегда лишившихся шанса стать опытными солдатами.

9-го февраля чаша весов одной из воюющих сторон сильно перевесила. Имперский флот продвинулся вперёд, сжавшись в полукольцо, чтобы сломить сопротивление Союза. Брешь в имперском построении была закрыта так же быстро, как и появилась, тогда как разрывы в построении Союза продолжали зиять.

Загнанные в угол, силы Союза отказались от наступательной тактики, перейдя к обороне. Лучи света, подобно мечам, рассекали корабли, вместо крови разливая энергию, пронзая словно плоть бронированные листы, — флот Союза продолжал сопротивляться изо всех сил. Из-за проплывающих обломков уничтоженных кораблей они поливали огнём своих врагов. Особенно восхитило имперцев одно хитрое тактическое изобретение Союза: они использовали одноместные истребители-спартанцы для того, чтобы приманивать корабли неприятеля на дистанцию выстрела. Пока имперцы пытались догнать противника, который, как они думали, пытается в замешательстве сбежать, по двигательному отсеку — сзади и сверху — наносились смертельные удары.

В целом, перевес Империи в битве не поколебался, но Союзу, укрепившему единство и скоординированность командной цепи, достаточно было лишь одного сильного удара, чтобы повернуть ход битвы и превратить её в кровавую баню взаимного уничтожения. Опытный тактик Бьюкок был полон решимости победить, и даже Миттермайер не знал, как предугадать ход его мыслей.

— Полагаю, у нас нет выбора.

Райнхард, скрестив руки на груди, пристально посмотрел на экран, а затем, наконец, вызвал офицера связи, и, вперив в него взгляд своих ледяных глаз, отдал приказ:

— Сигнализируйте Биттенфельду. Передайте ему: «Ваш ход. Принесите мне берет командующего войсками Союза на пике «Чёрных улан»».

IV

9-го февраля в 11:00 «Чёрные уланы», обладавшие невероятной огневой мощью, выдвинулись вперёд по приказу верховного главнокомандующего.

Не получив вчера приказа вступить в бой, адмирал Биттенфельд уже было собрался довольствоваться наблюдением за битвой со стороны, но теперь, торжествующе присвистнув, он высоко вскинул руку перед экраном связи и опустил ее вниз.

— «Чёрные уланы», полный вперёд!

Дослушав доклад вице-адмирала Байерляйна, Миттермайер энергично взъерошил рукой свои медового цвета волосы.

— Близится развязка. Похоже, что Биттенфельд, чей флот мощнейший в Империи, всё же появится на поле боя.

— Какие приказы будут нашему флоту?

— Начинаем наступление. Мы не можем позволить «Чёрным уланам» пожинать все плоды победы.

— Вы читаете мои мысли.

Широко улыбаясь, Байерляйн отдал приказ флоту, призвав своих людей не отставать от «Чёрных улан». Получив сообщение об отбытии флота Биттенфельда, флоты Мюллера, Валена и Фаренхайта воодушевились. Имперские войска единодушно ощущали, что победа у них в руках.

Путь Биттенфельда лежал сквозь огромную бушующую реку яростных  потоков энергии, порождаемую солнечным ветром и силами тяготения планет. Обломки потерявших способность навигации кораблей и неисчислимое множество окаменевших человеческих тел плыли по этому беззвучному стремительному энергетическому потоку, уносящему их прочь, к далёкой тьме, за пределы гравитационного влияния солнца системы. Возможно, когда-нибудь через период, превышающий продолжительность жизни человека, эти обломки и тела вновь принесёт назад.

Хотя Биттенфельд мог бы обойти эту страшную реку, но он не собирался ставить под сомнение свою репутацию храбреца. Корабли получили приказ: «Полный вперёд».

Группа этих чёрных как смоль линкоров смело вошла в яростное течение. Поток течения оказался быстрее, чем по расчётным данным, препятствую намерению Биттенфельда пройти прямо. Построение кораблей нарушилось и они были видны ниже по течению на 9 часов, то и дело меняя курс не по своей воле.

Увидев это, начальник генерального штаба Союза Чун У Чен крикнул операторам флагмана:

— Рассчитайте скорости продвижения имперского флота и энергетического потока! Их сносит течением. При правильных вычислениях, мы сможем определить точку выхода.

Быстро просчитав все переменные, операторы получили ответ. Вновь полетели приказы начальника штаба, и войска Союза приготовились открыть огонь по флоту Биттенфельда, совершающему «переправу». 

В 11:20 все орудия были приведены в боевую готовность.

Наконец, когда стремительный энергетический поток выбросил корабли «Чёрных улан», они были встречены шквалом лучей и ракет. Ядерные взрывы следовали один за другим, разорванные корабли отбрасывало в реку энергии, через которую они только что переправились, и уносило вниз по течению.

Но командиры «Чёрных улан» вовсе не были пацифистами и были далеки от идеалов полного непротивления. Они придержива-лись собственных идеалов и ярост-но поливали врагов энергетически-ми лучами, словно фехтовальными выпадами. Лучи скрещивались друг с другом, выбрасывая ослепляющие спирали света в тёмное простран-ство.

Снаряды из карбидной стали, выпущенные из рельсовых пушек, пронзали композитную броню, а фотонные снаряды хаотично били по кораблям. Энергетические лучи, устремляясь вниз под острыми углами, поражали водородные реакторы, посылая в полёт ору-дийные башни и обрекая членов экипажей на смерть в вихре горя-чего ветра и радиации.

Истощив, наконец, все свои резервы, слабеющие войска Союза были скошены, словно трава, безжалостными «Чёрными улана-ми». Ядерные взрывы слились в ги-гантскую стену раскалённого добе-ла света. Внутри неё корабли Союза разрывались на куски, вспыхивали пламенем или тонули в спиральных лучах света, а затем обращались в пепел вместе с экипажами.

«Мы получили серьёзные повреждения! Наш корабль обездвижен», «Людские и материальные потери огромны. Мы не можем удержать фронт. Запрашиваю разрешение на отступление», «Тревога! Запрашиваю немедленную помощь!» Эти крики о помощи забили каналы связи Союза, но безрезультатно. Вскоре крики сменились тишиной. Смерть восторжествовала.

— Что ж, вот, похоже, и всё. Солнце садится, одному полководцу слава — тысячам воинов смерть?..

Гранд-адмирал Александр Бьюкок потухшим взглядом не мигая смотрел на экран. Почти весь его флот, включая часть офицеров под его командованием, были превращены в атомы в этом кровавом побоище, устроенном имперским флотом. С каждым загорающимся шаром света число жертв росло в геометрической прогрессии, как росло и число вдов и сирот. Бьюкок не мог спасти ни одного корабли и ни одного солдата. Под центральным командованием осталось лишь лишь 30 крейсеров и эсминцев, выстроившихся вокруг «Рио Гранде»; на бледных лицах членов их экипажей читалась лишь одна эмоция — страх.

— Оставьте меня ненадолго одного, — пробормотал старый адмирал, покидая мостик. Запершись в своей каюте, он достал из ящика стола пистолет и письменные принадлежности. В этот момент дверь, которая должна была быть заперта на замок, была с силой открыта. За ней показался его начальник штаба.

— Вы не должны лишать себя жизни, ваше превосходительство главнокомандующий. Даже адмирал Меркатц продолжает жить после поражения, не так ли?

Увидев небольшой деблокиратор в руке Чун У Чена, старый адмирал медленно покачал головой. В этом движении отразилась вся накопившаяся в нём усталость.

— Если флот уничтожен, то командиру незачем более жить.

Чун У Чен закрыл свой деблокиратор и несколько смягчился.

— Наши войска ещё не полностью уничтожены. Флот Яна Вэнли всё ещё силён. Пока под вашим командованием остаётся хоть один корабль, вы обязаны продолжать исполнять свой долг.

— Хотите сказать, что есть иной способ взять на себя ответственность за поражение, кроме смерти?

Старый адмирал с тоской посмотрел на лежащий перед ним пистолет. Поскольку они потерпели полное поражение от врага, впятеро превосходящего их по численности, и никакого чуда не предвиделось, оставался единственный выход, по крайней мере, так говорили ему все фибры его старой души. Но Чун У Чен намеренно игнорировал мысли старика.

— Если вы покончите с собой, то выполните свой долг только перед Союзом. Я же говорю о вашем долге перед теми, кто победил нас, — перед нашими врагами.

Смысл этих слов стал неожиданно ясен Бьюкоку. Наконец старый адмирал оторвал взгляд от стола и повернулся к своему незваному гостю.

— То, что я собираюсь сказать, может показаться бесчеловечным. — произнёс Чун У Чен, предваряя свое объяснение. — Если вам это придётся не по душе, можете убить меня этим самым оружием. Даже если Союз Свободных Планет сгорит в пламени, его государственному устройству позволят развиваться. Когда благодаря изобретательности Яна Вэнли война сменится миром, Империя устроит суд над военными преступниками. Но если, когда это время придёт, главнокомандующий уже погибнет — в бою или от собственной руки, — те, кто служил под его началом, станут козлами отпущения на скамьях для подсудимых.

В этот момент в глазах адмирала промелькнуло понимание, и на его постаревшем лице появилось довольно весёлое выражение.

— Да, вы правы. Мне ещё понадобится это старое тело, чтобы врагу было кого расстреливать.

Начальник штаба почтительно кивнул.

— А ещё моё и гранд-адмирала Доусона. Военному суду необходимо, чтобы по крайней мере три человека в форме предстали перед ним. Давайте не будем усложнять им работу. Для будущего Союза Свободных Планет Ян Вэнли и другие должны выжить.

Пока они говорили о собственном долге и поведении после поражения, битва приближалась к своему завершению. Но в тылу имперских войск, которые продолжали поддерживать массированную атаку, назревала небольшая, но неожиданная проблема.

V

Первыми заметили неладное операторы крейсера «Оберхаузен», приписанного к флоту Мюллера. Потеряв в пылу ожесточенного боя больше половины орудийных башен и капитана, находящегося без сознания после полученной тяжёлой травмы, корабль покинул линию фронта по приказу помощника капитана и пристыковался к ремонтной базе в зоне космического пространства, удалённой от места основного конфликта. Внезапно с тыла показались корабли и начали приближаться.

— На чьей они стороне? — спросил первый помощник тоном, полным безразличия, что было довольно безрассудно, особенно, когда победа была уже почти в руках. Когда был послан официальный опознавательный сигнал, в ответ полетели энергетические заряды. Поскольку корабли были вдалеке, их выстрелам не хватало интенсивности и точности, так что они не причинили особого урона, но их хватило, чтобы на крейсере поднялась паника. Неожиданно ветер подул в другую сторону.

— Союз прислал свежее подкрепление?

Эта атака была для имперцев как холодный душ. Союз располагал большей военной мощью, чем они ожидали. У Союза было достаточно времени, чтобы разделить силы и атаковать имперский флот в лоб, пока другая часть флота обходит их с тыла и отрезает путь к отступлению. От одной мысли об этом у доблестных имперских офицеров по спине побежали мурашки. Они продвинулись на 2800 световых лет вглубь вражеской территории. Упоение от завоевания и победы заставило солдат позабыть о гложущей словно червь тоске по дому. Но стоит лишь чему-то подточить их веру в успех — и вся операция пойдет прахом.

— Не преследовать! Перестроиться! Приготовиться отражать атаку с тыла!

Этот приказ, в котором явно ощущалось напряжение, был передан по всем средствам связи, доступным имперскому командному центру. Но скорость полёта нельзя было погасить так просто. Над победой опустился занавес. Имперские корабли потеряли боевой порядок. Понимая это, Союз воспользовался предоставленной им идеальной возможностью отступить, открыв ответный огонь. Новый курс был задан, орудия подготовлены к бою: все энергетические пушки и ракетницы были направлены на растерянный имперский флот.

— Путь к Феззану блокирован! Мы никогда не вернёмся в Империю!

Лишь отповедь Райнхарда заглушила эти панические возгласы.

— Чего вы боитесь?! Какое дело, если у Союза ещё остались силы? Мы сокрушим их, корабль за кораблём. Не теряйте веру в себя! Продолжайте организованное отступление.

Его хладнокровие и смелость в пылу сражения поражали воображение.

— В том маловероятном случае, если путь к Феззану действительно отрезан, мы просто прорвёмся через звёздную систему Баалат и сокрушим Союз Свободных Планет раз и навсегда. А затем пройдём через Изерлонский коридор и с триумфом вернёмся в Империю. Вот и все.

Уверенный голос Райнхарда, казалось, развеял туман паники. Солдаты взглянули на своё солнце — этого молодого непобедимого завоевателя, — и вера в победу быстро воскресла. Пока ими командует этот юноша с золотыми волосами, подобными львиной гриве, они не познают поражения.

По видеосвязи Миттермайер выразил благодарность за сохранение контроля над ситуацией.

— Я вёл себя недостойно. Приношу свои извинения. Мы позволили иллюзии победы околдовать нас. Думаю, мы так привыкли к победам, что не сумели правильно отреагировать на неожиданный поворот дел.

Райнхард не стал его упрекать.

— Это вполне естественно. Даже я не ожидал, что у врага хватит резервов на такой манёвр. В любом случае, быть может, это просто уловка, но нам следует быть острожными.

— Слушаюсь! И всё же, не думаете ли вы, что это дело рук Яна Вэнли?

Райнхард слегка скривил свои тонко очерченные губы, даже так оставаясь прекрасным.

— Если кто и может провернуть нечто настолько коварное, так только этот хитрец.

Тем временем, темноволосый командующий, которого Райнхард и Ройенталь называли не иначе как «хитрецом», с мостика своего флагмана «Гиперион» осматривал поле битвы, превратившееся к этому моменту в гигантское море остаточной энергии.

Если бы Ян немедленно ввязался в битву с Империей, у него бы не было шансов на победу. Вести бесполезную битву в одиночку — это одно, но когда ты командующий, и у тебя в подчинении люди, — это худшее из преступлений. Ян планировал провести полноценную ложную атаку, чтобы запутать имперцев и предотвратить уничтожение флота Союза. Но Райнхард верно разгадал этот план.

Адмирал Ян быстро повёл флот от Изерлона, по пути выслав транспортные корабли с гражданскими под командованием Кассельна. Он сделал остановку в звёздной системе Баалат и, не тратя лишнего времени на дополнительные приказы, прибыл раньше, чем того ожидал даже Райнхард.

— Но мы опоздали на полдня. Похоже, я теряю хватку.

В какой-то мере Ян испытывал чувство ненависти к самому себе. И хотя вероятность того, что Райнхард фон Лоэнграмм успешно осуществит вторжение через Феззанский коридор, не ускользнула от него, разработка контрмер снова запоздала.

Имперскому флоту внушили мысль, что у Союза есть секретный засадный флот, который должен был перекрыть ему путь отступления к Феззану, и сделано это было, чтобы рассеять имперские силы, с помощью дезинформации. Герцог Лоэнграмм, гений военного дела, разгадал их замыслы, но, тем не менее, это дало им немного времени. И всё же, почему он не сообщил о своём плане главнокомандующему Бьюкоку и начальнику штаба Чун У Чену заранее? Если бы он сделал это, возможно, они бы сражались по-другому...

Ян пожал плечами.

— Сомнительно, сомнительно, — пробормотал он.

Не была ли эта попытка убедить себя в том, что его участие в битве всё бы изменило, переоценкой собственных возможностей? Ян должен был доказать себе, что на этот раз сделал всё, что мог. Даже при худшем сценарии — смерти Бьюкока и уничтожении флота — он всё равно мог бы ворваться в битву и сокрушить каждую цель на своём пути. Но теперь, когда он спас остатки флота Союза от неминуемой гибели, и имперцы отступали, ему нужно было восполнить силы своего флота, вернуться в звёздную систему Баалат и спасти беззащитную столицу от наводнения войсками Ройенталя.

— Всем кораблям немедленно взять курс на столицу! — приказал Ян, чувствуя себя утомлённым.

Как и все, он опасался Райнхарда и не мог позволить себе предаваться простым человеческим слабостям.

Наконец, оставшиеся части упрямо сопротивлявшегося, но всё же разбитого флота Союза соединились с флотом Яна. Немедленно были налажены системы коммуникации. Ян поинтересовался, в порядке ли старый адмирал Бьюкок, и почувствовал облегчение, увидев на экране связи знакомую седовласую фигуру.

— Я выжил, но мои подчинённые пожертвовали жизнями впустую.

— Что вы говорите? Вам ещё предстоит командовать нами в ответной битве, и мы возьмем реванш.

Ян поручил командование линией обороны Фишеру и поспешил к столичной планете Хайнессен. И, когда Фишер начал отступление, делая вид, что меняет курс, готовясь к преследованию противника, на радаре был замечен приближающийся имперский эсминец. Обеспокоенный флот Фишера послал сигнал: «Остановите корабль. В противном случае мы от откроем огонь». Но ответ оказался самым неожиданным:

— Это Юлиан Минц, военный атташе на Феззане, Союз Свободных Планет. Мы захватили этот имперский корабль. Империя — наш враг. Просим сопроводить нас до столицы Союза, Хайнессена.

Едва веря своим ушам, офицеры связи быстро доложили адмиралу Фишеру о произошедшем.

— Подумать только, Юлиан Минц? Значит, он в безопасности?

В голосе Фишера звучало удивление, но, как опытный командир, он принял меры предосторожности, оказывая приём приближающемуся эсминцу. Он вполне допускал вероятность, что Юлиан Минц, сам того не подозревая, пособничает врагу. Корабль направил свою главную энергетическую пушку на эсминец, а тем временем 60 человек под командованием лейтенанта Пиацци, вооружённые до зубов, подтвердили, что сообщение действительно поступило от Юлиана. По сверхсветовой связи в столицу был немедленно отправлен доклад.

— Так значит, он захватил вражеский эсминец? Во даёт, чертяка, — пробормотал себе под нос Оливер Поплан, когда увидел его.

— Выходит, всё же существует такая вещь, как естественный враг, — Райнхард говорил сам с собой, пока на экране имперский флот уже почти вновь вернул себе боевой порядок. На его фарфоровом лице, словно всполохи полярного сияния, отразилось нечто большее, чем гнев.

Райнхард вспомнил, как он победил вражеский флот, вдвое превосходящий его, в звёздной системе Астарта, а затем тридцатимиллионную армаду Союза при Амритсаре. В обоих случаях, тем, кто лишал его безоговорочного триумфа в последнюю секунду, был Ян Вэнли. Сразу после битвы при Амритсаре Райнхард на глазах у всех отчитал Биттенфельда за то, что тот неверно выбрал время для атаки, тем самым сыграв на руку Яну и повысив его славу. Он было решил наказать Биттенфельда, но его покойный друг Зигфрид Кирхайс подавил его ярость в зародыше. Кирхайс сказал напрямую, что на деле Райнхард был зол на себя, и что Биттенфельд лишь попал ему под горячую руку. И поэтому настоятельно просил Райнхарда пересмотреть своё решение.

— Кирхайс, если бы ты только был здесь, мы бы не позволили Яну Вэнли так красоваться...

Вновь Райнхард понял, что разговаривает с мертвецом. Элегантный диктатор внушил себе, что не время оплакивать умерших, но чувства вырвались из пустоты в его груди, и эту дыру он заполнить был не в состоянии. Райнхард понимал, что когда он перестанет вспоминать Кирхайса, то лишится самых тёплых воспоминаний. И страх этой потери перевешивал все разумные доводы.

Имперский флот покинул поле боя, продвинулся на 2,4 световых года и вошёл в звёздную систему Гандхарва, где приземлился на планету Урваши. Вторая планета системы Гандхарва имела скудное население в приблизительно 100 000 человек, слабо развитые земли и жизненно важные водные ресурсы. В своё время корпорация планетарного развития приобрела здесь огромные земельные владения, но вскоре их потеряла, попытавшись стать монополистом, и на долгое время земли были брошены без внимания. Райнхард же намеревался построить здесь военную базу и, возможно, на долгий срок. В будущем, когда в его руках окажется весь Союз, эта богом забытая планета будет играть важную роль: она станет базой для проведения операций по подавлению мятежей и уничтожению пиратства.