Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 39

Глава 39

Юнь Цинчи был ошеломлен.

Он никогда не думал, что у Ли Ина будет такая сильная реакция.

Премьер-министр Юнь тоже был потрясен.

Услышав голос Лю Цзыру, который звал врача, Ли Ин поджал губы и махнул рукой.

Он встал прямо и вытер рот. Когда он убрал шелковый платок, контуры его губ все еще были в красных пятнах.

"Я в порядке". Его тон был обычным и немного приглушенным, но его глаза были темными, когда он посмотрел на Юнь Цинчи: "Но в чем причина?".

Поняв, что Ли Ин не винит Юнь Цинчи, премьер-министр Юнь вздохнул с облегчением. Он повернулся, чтобы посмотреть на Юнь Цинчи, который упрямо сказал: "Причина, причина в том, что... я не хочу больше мучить друг друга".

Это было точно так же, как и то, что Ли Ин сказал ему в то время.

Премьер-министр Юнь поджал губы и сказал: "Теперь, когда это дело открыто, Ваше Величество рассмотрит его?".

Он всегда поддерживал развод Юнь Цинчи, просто время для письма Юнь Цинчи было неподходящим. Его первоначальное намерение было таким же, как и у Лю Цзыру. Когда здоровье Ли Ина улучшится, и он не будет подвергаться опасности стимуляции, они обсудят мирное расставание.

В конце концов, имя Юнь Цинчи было записано в книге семьи Ли. До тех пор, пока Ли Ин не сотрет его имя, он будет оставаться лордом-императрицей.

Поэтому письмо Юнь Цинчи о разрыве отношений не вступит в силу.

Юнь Цинчи не ожидал, что его отец захочет говорить за него после всего, что произошло. Он спокойно опустил ресницы и больше ничего не сказал.

Его взгляд упал на кровь на земле, и в его сердце появилось странное чувство.

Это было трудно описать, потому что в его глазах Ли Ин всегда был очень сильным; за исключением некоторых головных болей, он никогда не выглядел больным.

Да и сейчас он не выглядел больным. Его спина была прямой, а глаза оставались непостижимыми. Если бы Юнь Цинчи не видел своими глазами, как его рвет кровью, он бы продолжал считать Ли Ина несокрушимым.

"А Си, - сказал Ли Ин, - ты можешь дать мне немного времени?"

Юнь Цинчи инстинктивно взглянул на отца, а премьер-министр Юнь потупился и сказал: "Ваше Величество, давайте быстро разберемся с этой неразберихой...".

Поскольку Ли Ин был в порядке даже после рвоты кровью, это означало, что его стрессоустойчивость была далеко не слабой. Как император, он не должен цепляться за эти детские дела. Именно этому премьер-министр Юнь всегда учил Ли Ина.

По этой же причине он не хотел, чтобы Юнь Цинчи выходил замуж за Ли Ина.

Потому что хороший император, каким его видел премьер-министр Юнь, и любовник, которого хотел иметь Юнь Цинчи, не должны были быть одним и тем же человеком.

Даже если бы он был похож на предыдущего императора, который сильно любил императрицу Вэй, все равно оставалось бы три дворца и шесть дворов.

В прошлом Юнь Цинчи не слушал его, но теперь он, наконец, был готов открыться ему. Самое главное было вытащить его из этой мутной воды.

В любом случае, Юнь Цинчи уже разозлил некоторых людей, и хуже уже быть не могло.

"Мы не можем его сократить". Ли Ин посмотрел на Юнь Цинчи и сказал: "А Си, давай поговорим".

Юнь Цинчи снова взглянул на отца, и Ли Ин сказал: "Не беспокой учителя вопросом, который касается только нас двоих".

Он имел в виду их предыдущую жизнь.

Юнь Цинчи закусил губу, и как только он собрался согласиться, премьер-министр Юнь внезапно опустился на колени: "Ваше Величество, простите старого министра за многое. Сегодня, пожалуйста, воспринимайте старого министра только как отца". На самом деле, когда Цинчи был ранен, этот министр думал, что будет лучше разойтись мирно, но..."

"Но Цинчи не захотел". Ли Ин опустил глаза и посмотрел на него. Слова премьер-министра Юня были почти такими же, как и в его предыдущей жизни, но в предыдущей жизни он умолял его не оставлять Юнь Цинчи, а в этой жизни он умолял его отпустить Юнь Цинчи.

"Если Цинчи не хочет, то ты придешь, чтобы убедить меня примириться с ним. Если Цинчи желает, ты убеждаешь меня расстаться. Неважно, что я думаю, не так ли?".

У премьер-министра Юня не было никаких воспоминаний о своей предыдущей жизни. Эти слова повергли его в шок и недоумение. Ли Ин, казалось, жаловался на него и выглядел обиженным.

Неужели сегодня он пытался быть умным и в итоге получил яйцо в лицо?

Он облился холодным потом и сказал: "Этот старый министр имеет в виду, что если вы двое останетесь в одном месте, то боль будет намного сильнее, чем..."

"Я не чувствую боли". Он уставился на Юнь Цинчи. Он знал, что премьер-министр Юнь не помнит своей предыдущей жизни, поэтому он сказал эти слова Юнь Цинчи.

Юнь Цинчи тоже все понял. Он невольно посмотрел на Ли Ина, наклонился, чтобы помочь отцу подняться, и сказал: "Давай поговорим".

Когда он пришел, то подумал, что это Ли Ин не хотел расставаться и специально использовал отца, чтобы оказать на него давление. Но теперь оказалось, что отец от начала до конца не говорил, что не позволит им с Ли Ином расстаться.

Он просто сказал, что последние два дня у Ли Ина было плохое самочувствие, и попросил его немного притормозить.

Они отошли в сторону. Ли Ин шел очень медленно, Юнь Цинчи выбрал угол, чтобы остановиться, повернулся и подождал некоторое время, пока тот не подошел ближе.

"Что ты хочешь сказать?"

"В нашей предыдущей жизни я хотел разлучиться, а ты не захотел. Я не хочу разлучаться и в этой жизни. Можешь ли ты также уступить мне?"

"В предыдущей жизни я был сумасшедшим, причинил себе вред ради тебя и потерял свою репутацию. Все говорили, что я параноик и жестокий. Меня бросила вся семья, и я отказался от всего ради тебя... Потом я даже отдал тебе свою жизнь..."

"Ты просишь справедливости". Ли Ин вытащил короткий кинжал из манжеты правой руки, и Юнь Цинчи инстинктивно отступил назад: "Ты, что ты делаешь?"

Ли Ин посмотрел прямо на него и поднял руку. Широкий рукав соскользнул, обнажив гладкое предплечье. Кинжал был длиной около четырех пальцев, узкий и острый, он безжалостно пронзал. Он вошел в плоть Ли Ина на всю длину четырех пальцев. Зрачки Юнь Цинчи сузились. Наблюдая за тем, как короткий кинжал медленно входит внутрь, Ли Ин тихо сказала: "Тогда дай мне шанс сойти с ума ради тебя, покалечиться ради тебя, потерять репутацию ради тебя... потерять жизнь ради тебя".

Кинжал яростно резанул. Ли Ин выдернул его, затем снова пронзил и вонзил. Кровь залила все его предплечье до локтя. Ли Ин посмотрел на него и спросил: "Хорошо?".

Проткнув руку в третий раз и разрезав ее в третий раз, он снова спросил: "Хорошо?".

Каждый из трех кровавых следов, казалось, отрезал куски плоти. Ли Ин поднял руку в четвертый раз, пока Юнь Цинчи не остановит его, он будет продолжать резать так, даже если вся его плоть и кровь будут содраны с костей.

Юнь Цинчи схватил его за руку.

Он был немного напуган и немного ошеломлен.

Вся рука Ли Ина в облегающем хлопковом рукаве окрасилась в ярко-красный цвет, липкая кровь пропитала ткань и стекала по локтю.

То, что Ли Ин сделал в этот момент, в точности повторяло действия Юнь Цинчи. Он вспомнил, в каком настроении он был, когда порезался. Он боялся боли, но надеялся, что сердце Ли Ина будет болеть за него, поэтому, несмотря на то что он боялся боли, он все равно сделал это.

Другие люди считали его страшным и экстремальным, но только Юнь Цинчи знал, как он боялся быть брошенным.

Движения Ли Ина были более решительными, чем у него; он резал сильнее, чем он. Всего за несколько взмахов из-под лезвия вылетел маленький кусочек плоти.

Глаза Юнь Цинчи стали красными.

"Ли Ин..." Юнь Цинчи сказал: "Я не могу больше любить тебя. Даже если ты заставишь меня остаться таким, я буду просто сочувствовать тебе и жалеть себя, как раньше. Разве тебя это не волнует?"

"Если сложить прошлую и настоящую жизнь, то мы знаем друг друга уже тридцать один год", - сказал Ли Ин. "Мы женаты уже шестнадцать лет".

"Я никогда не полюблю кого-то другого, - сказал он, - у меня нет отца, который мог бы заступиться за меня. Я могу только умолять тебя в одиночку, Юнь Цинчи...".

"Останься".

"Я здесь, чтобы любить тебя", - сказал Ли Ин. "Ты прав. Раньше я был слишком жадным и всегда хотел сделать все хорошо, но у меня ничего не получалось... Я был некомпетентным и бесполезным. Но в этот раз я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя".

"А Си, дай мне шанс".

Глаза Юнь Цинчи мерцали.

"Ты ведь не ненавидишь меня?" сказала ему Ли Ин: "Человек, которого ты любил всю свою жизнь, вернулся к тебе, чтобы стать для тебя коровой и лошадью... Ах Си, разве ты не ненавидишь несправедливость больше всего?"

"Когда ты злился на меня, тебе всегда приходилось злить меня. Когда тебя обижали, ты должен был вернуть обиду, чтобы быть счастливым. Кто бы над тобой ни издевался, тебе всегда приходилось издеваться в ответ. Ты такой властный, ты человек, который отказывается страдать... Неужели ты добровольно сдашься?".

"Что хорошего в том, что ты меня отпустишь?"

Юнь Цинчи надул щеки.

Он прекрасно понимал, что Ли Ин провоцирует его, но все равно ничего не мог с собой поделать.

Да, конечно, он был недоволен. Он заплатил так много и наконец-то получил то, что хотел. Человек перед ним был таким же сумасшедшим, как и он, даже более сумасшедшим, чем он.

Он даже потерял свою жизнь, но в конце концов, разве его бамбуковая корзина будет пуста?

Конечно, он должен был притеснять Ли Ина, и конечно, он должен был возместить все потери, понесенные им в прошлой жизни.

Ли Ин сделал шаг вперед, на его шее выступил холодный пот. "А Си, подумай об этом".

"Ты сказал, что я не понимаю любви, и что я научился любить, причиняя тебе боль. Ты хочешь, чтобы я любил других, используя то, чему научился у тебя? Ясно, что у меня есть чувства только к тебе. Если ты не воспользуешься возможностью поработить меня, издеваться надо мной и ездить на моей голове до конца жизни, разве твой вклад не будет тщетным?"

Он слишком хорошо знал Юнь Цинчи.

Он знал каждое блюдо, которое любил есть Юнь Цинчи, каждую привычку Юнь Цинчи, он знал, что любовь и ненависть Юнь Цинчи были яростными. Он также был чрезвычайно упрям. Даже если он был готов открыться, он всегда чувствовал обиду за то, что ему дали.

Ему нужно было только безгранично усилить эту обиду. Не нужно было говорить Юнь Цинчи, как сильно он его любит, просто скажи ему: "Слушай, я сделал тебе больно, не хочешь ли ты сделать мне больно в ответ?

Юнь Цинчи бросился бы к нему.

"Я, я не верю тебе". Юнь Цинчи действительно был так зол, что каждое слово Ли Ина било его по сердцу. Чем больше он думал об этом, тем больше злился, и ему не терпелось снести Ли Ин голову, хотя остатки разума все еще говорили ему уйти. Все, что говорил Ли Ин, было лишь для того, чтобы удержать его от ухода; пока он поступал наоборот, страдал бы не он.

...... Но он был так зол!!!

Ли Ин сделал шаг вперед; его рука свисала вниз, а из бледных пальцев текла кровь. От обильной кровопотери у него кружилась голова, но он нашел в своей жизни Юнь Цинчи и хотел быть с ним во что бы то ни стало.

Ничто не могло остановить его.

"А Си, наложницы сегодня устроили беспорядки, потому что я не знал, что ты вчера вечером вернулся в особняк премьер-министра, и не знал, что ты сегодня вернешься из Восточных ворот".

Прежде чем Юнь Цинчи заговорил, он продолжил: "Но это была моя вина, что я позволил им беспокоить тебя. В конце концов, это я завербовал их во дворец. И если бы я уделял вам больше внимания, то знал бы, что вы вчера вернулись в особняк премьер-министра, и знал бы, что Лю Цзыру спрятал разделительное письмо. Это мое пренебрежение обязанностями и моя некомпетентность".

Юнь Цинчи: "..."

Ли Ин сказал все, что хотел сказать.

"Виновником в этом деле являюсь я".

"Но с этого момента", - Ли Ин поджал свои бледные, потрескавшиеся губы, пот капал с его лба: "Ты будешь самой дорогой вещью в моем сердце".

"Я клянусь, что в будущем, если кто-то посмеет сказать хоть слово против тебя, я немедленно потребую его жизни".

"А Си... Я могу дать тебе славу и богатство, и могу сделать тебя выше закона. Никто в этом мире не знает, как любить тебя лучше, чем я".

Юнь Цинчи снова уловил лазейку в его словах: "Значит, в прошлой жизни ты просто не хотел меня любить?".

Ли Ин улыбнулся, немного жалко, но и немного демонстративно: "Ты прав, я был трусом в прошлой жизни, я был пустым местом, и я совсем не заслуживал того, чтобы любить тебя".

"Но теперь я хочу попробовать".

"Пока ты хочешь, я могу научить тебя искусству быть императором, могу научить тебя управлять придворными, научить тебя твердо сидеть на троне... Пока ты хочешь, ты можешь забрать мою жизнь в любое время".

Его темные ресницы тоже были влажными, и казалось, что он в любой момент может потерять сознание, но он все еще держался.

"Ты можешь, пожалуйста, не покидать меня?"