Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 40

Глава 40

"Ты отправляешься в Императорский госпиталь". Юнь Цинчи посмотрел на его травму.

Руки Ли Ина были белыми и покрыты слоем мощных мышц. Но сейчас его плоть оскалилась с открытыми зубами, что весьма шокировало.

Ли Ин вернул ему эти порезы.

Юнь Цинчи вообще-то не любил раны. Он не любил, когда ранят его самого, и не любил, когда ранят других.

Однако сейчас он чувствовал себя немного счастливым.

Ведь Ли Ин наконец-то понял, что он чувствовал, когда его выгнали. Юнь Цинчи однажды подумал, что рано или поздно он попросит Ли Ин отплатить ему за все те раны.

Он был безумно влюблен, но это не означало, что он был действительно безумен. Когда он причинил себе вред, он не растерялся, а вполне здраво рассудил. Он знал, что делает. Он действительно заставлял Ли Ин смягчиться, заставлял Ли Ин смотреть на него. Когда он не смог принудить Ли Ина, он пошел принуждать своего отца. Пока он получал то, что хотел, все остальное не имело значения.

Позже Ли Ин стал относиться к нему хорошо, и Юнь Цинчи почувствовал, что эти несколько ран стоили того. Но всякий раз, когда Ли Ин обращался с ним плохо, он чувствовал, что однажды ему придется вернуть все обратно.

Теперь он получил его обратно.

Нельзя было сказать, что он не был счастлив.

Но когда речь заходит о счастье, к нему примешиваются и другие вещи.

Из какой-то странной мстительности он намеренно ничего не обещал Ли Ин, так как Ли Ин не дал ему достаточного чувства безопасности.

Юнь Цинчи тоже подумал, что такого особенного в том, что ты порежешь себя, позволь мне сделать это, если ты осмелишься.

Ли Ин действительно был в беде. Он протянул нож: "Если ты все еще недоволен, ударь меня еще несколько раз, или убей меня".

Юнь Цинчи: "..."

Что особенного в том, что ты позволил мне ударить тебя ножом, давай посмотрим, сможешь ли ты порезать себя... Забудь, он уже порезал себя.

Он сделал шаг вперед, поддержал Ли Ин и сказал: "Я не уйду сейчас, А Ин, ты сначала проверь свою рану".

Может быть из-за того, что отношение Юнь Цинчи смягчилось, а может из-за его фразы "Я не уйду сейчас", но Ли Ин сказал: "Мне еще многое нужно тебе сказать".

Юнь Цинчи ответил: "Я буду слушать".

Короткий кинжал упал на землю, и Ли Ин полностью потерял сознание.

Юнь Цинчи протянул руку, чтобы поймать его, его длинные ресницы опустились, когда он позвал Лю Цзыру. Когда тот зашипел, увидев одну из рук Ли Ина, Юнь Цинчи тихо сказал: "Это не я, это он".

Премьер-министр Юнь не мог произнести ни слова.

Эти двое детей, теперь один был безумнее другого. Он смотрел на безразличное выражение лица Юнь Цинчи, и в его сердце поднялась бурная волна.

Пока Ли Ин был без сознания, его рука сжимала угол одежды Юнь Цинчи. Чтобы не мешать врачу, Юнь Цинчи пришлось взять кинжал и отрезать манжету. Он встал и отошел от кровати.

Премьер-министр Юнь отозвал его в сторону.

Юнь Цинчи послушно вышел за ним и сказал: "Отец".

"Сяо Си..." Премьер-министр Юнь сделал небольшую паузу, а затем сказал: "Ты, разве ты не хочешь отделиться?".

Юнь Цинчи не сказал ни "да", ни "нет". "Он ранен", - сказал он вместо этого.

"Послушай отца". Голос премьер-министра Юня был очень низким: "Раньше я выступал против вашего брака, потому что ты, как и твоя мать, не мог терпеть оскорбления, а у Его Величества обязательно будет свой гарем. Я беспокоился, что ты будешь вести себя экстремально, навредишь себе и поставишь под угрозу свою семью".

Юнь Цинчи кивнул;

Он мог понять: "Что отец имеет в виду сейчас?"

"Но сейчас Его Величество стал таким экстремальным... Он может причинить себе боль, чтобы удержать тебя сегодня. После этого, разве он не причинит тебе боль, чтобы заставить тебя остаться в будущем?" торжественно сказал премьер-министр Юнь: "Вы должны упорствовать в вопросе мирного развода".

Юнь Цинчи бессознательно убрал руку за спину.

Ли Ин действительно вступил на путь, который он выбрал. В то время он причинил себе вред ради Ли Ина. Позже, в первую ночь после возвращения во дворец, он услышал, как Лю Цзыру тихо сказал Ли Ин нечто подобное.

"Этот слуга знает, что Ваше Величество испытывает чувства к лорду-императрице, но поскольку лорд-императрица может делать с собой такие вещи, что если..."

"Не сделает". Ли Ин повернулся и сказал Лю Цзыру: "В будущем я буду уговаривать его лучше".

В тот вечер Ли Ин извинился перед ним, терпеливо взял мазь и лично намазал ею его лоб. Юнь Цинчи был полон обиды и в этот момент внезапно сломался.

Ли Ин рассмеялась над ним: "Я не видел, чтобы ты плакал, когда резал себя. К чему теперь эти слезы?"

Юнь Цинчи разинул рот и посмотрел на него. Возможно, выражение его лица было слишком жалким, поэтому Ли Ин ничего не сказал. Вместо этого он снял свои ватные сапоги, подошел к нему и протянул руку, чтобы обнять его.

В ту ночь Юнь Цинчи долго чувствовал себя обиженным, а Ли Ин долго уговаривал его.

Юнь Цинчи знал, что он не причинит вреда Ли Ину. Он любил его больше всего на свете, и все, что он делал, было только для того, чтобы получить его жалость. Как и Ли Ин сейчас, он казался сумасшедшим. Но сколько бы плоти ни было отрезано, Юнь Цинчи знал, что все это - расчет Ли Ина, чтобы получить сочувствие Юнь Цинчи.

Он говорил и выглядел явно безумным, но на самом деле он был более здравомыслящим, чем кто-либо другой.

Несмотря на то, что премьер-министр Юнь и Лю Цзыру побледнели несмотря на то, что нормальные люди чувствовали бы, что должны держаться подальше от Ли Ина, Юнь Цинчи совсем его не боялся.

Он даже чувствовал себя знакомо и непринужденно.

Вот что такое любовь. Именно такой должна быть любовь, как в его прошлой жизни, так и в этой жизни Ли Ин.

Любил он Ли Ина или нет, он не бросит его в это время.

"Сяо Си..." снова сказал премьер-министр Юнь: "Его Величество уже не тот человек, каким был раньше. Посмотрите на него в таком состоянии - есть ли в нем хоть тень его прошлого? Я слышал, что ему мало выслать наложниц из дворца, он даже приказал избить их пятьюдесятью досками... Я посоветовал ему действовать осторожно и все обдумать. Какая польза от оскорбления стольких семей в данный момент?".

"...Ты слушаешь отца?!"

Юнь Цинчи наклонил голову и медленно сказал: "Я слышаю".

"Тогда что ты думаешь?" Премьер-министр Юнь нервно ждал ответа.

"Человеческий инстинкт - искать выгоду и избегать вреда", - сказал Юнь Цинчи, - "Такие люди, как Ли Ин, понимают это даже лучше, чем другие. Он причинил себе вред, чтобы удержать меня, а это значит, что в его сердце я важнее, чем он".

Премьер-министр Юнь не мог понять, что он сказал: "Вы имеете в виду..."

"Он не причинит мне вреда", - серьезно сказал Юнь Цинчи: "Я знаю, что не причинит".

Тогда у Ли Ина еще не было опыта общения с таким человеком, как Юнь Цинчи, и он все еще мог без колебаний верить, что Юнь Цинчи не причинит ему вреда. Поэтому у Юнь Цинчи не было причин не доверять ему.

Ли Ин был очень плохим. Юнь Цинчи ненавидел его, но он не присоединился к остальным, отвергая его из-за своей ненависти. Он знал, что Ли Ин был не таким, каким его видели другие.

Он знал это.

Как и Ли Ин знал это.

Ли Ин проснулся быстро, почти сразу после того, как ему перевязали руку, и пока имперский врач еще выписывал рецепт.

Угол одежды на его руке был аккуратно отрезан. Его пальцы бессознательно сжимались снова и снова, пока весь кусок ткани не оказался зажат в его ладони.

Он резко открыл глаза и сел.

"Ваше Величество..." Как только Лю Цзыру шагнул вперед, Ли Ин оттолкнул его, встал босиком и бросился из-за ширмы.

Премьер-министр Юнь был потрясен, когда погрузился в странную теорию Юнь Цинчи.

Юнь Цинчи стоял перед ним, держа в руке печь, его выражение лица было немного беспечным.

Сердце Ли Ина упало обратно в желудок.

Юнь Цинчи тоже увидел его и нахмурился, его взгляд упал на ноги собеседника. Ли Ин в этот момент только что очнулся от комы, но, скорее, только что восстановил остатки физических сил и заставил себя встать, потому что боялся, что Юнь Цинчи уйдет.

Его состояние все еще было очень плохим.

"Что ты на меня смотришь?"

Юнь Цинчи ответил: "Что? Ты хочешь, чтобы я позаботился о тебе?".

"Нет." Ли Ин сделал паузу и сказал: "Мне действительно есть что сказать тебе, да, мне есть что сказать тебе".

"Не волнуйся." Юнь Цинчи призвал его: "Иди назад и отдохни".

Премьер-министр Юнь не убедил Юнь Цинчи уйти.

В тот день Юнь Цинчи остался во дворце Цзяншань. Одна из рук Ли Ина была плотно обмотана. По словам императорского врача, даже если в будущем рана заживет, на ней обязательно останутся шрамы.

Потому что порезы были слишком глубокими.

Ли Ин спал очень долго, несколько раз просыпаясь по дороге. Зная, что Юнь Цинчи все еще рядом, он спокойно заснул.

Вечером Юнь Цинчи попросил в столовой принести еду и стал медленно есть.

После всего, что произошло, Лю Цзыру не решался больше говорить. Он сомневался, что Ли Ин простит его, когда он придет в себя, даже если его намерения были благими.

Он стоял у экрана, время от времени выглядывая наружу, а затем заглядывая внутрь.

Убедился, что тот, кто снаружи, хорошо ест, а тот, кто внутри, крепко спит... Ну, а тот, кто внутри, не спит.

Он поспешно наклонился вперед и принес императорские сапоги, чтобы надеть их.

Взгляд Ли Ина упал на него, а на висках Лю Цзыру выступил холодный пот. Но тот ничего не сказал, лишь легонько похлопал его по плечу, и сапоги дракона ушли от него.

Лю Цзыру опустился на землю.

"Очнулся?" Юнь Цинчи сказал: "Прополощи рот и съешь что-нибудь".

Ли Ин серьезно сел рядом с ним, взял палочки для еды и повернулся, чтобы посмотреть на него.

Юнь Цинчи моргнул и сказал: "Ешь, хочешь, чтобы я тебя накормил?".

Ли Ин отвел взгляд, отщипнул лист зеленой капусты своей неповрежденной правой рукой и положил его в рот.

"Почему твое здоровье сейчас так плохо?" спросил Юнь Цинчи, "Если ты такой, когда я немного злюсь на тебя, сможешь ли ты справиться с этим?".

"Ты просто злишься на меня?" Ли Ин подсознательно уловил этот момент, и Юнь Цинчи посмотрел на него: "Ты достоин того, чтобы я злился на тебя?".

Он действительно хотел помириться.

Ли Ин опустил голову, и кончик его палочки коснулся дна миски. Не то чтобы его здоровье было плохим, но он не ожидал, что заклинание даст обратный эффект.

Его внутренние органы, казалось, были раздавлены и скручены.

Но на самом деле, даже если все пойдет не так, как надо, эта обратная реакция не была неизлечимой. Если он откажется от своей одержимости или сменит ее, то все наладится.

Однако он не мог отпустить Юнь Цинчи.

Вдруг Юнь Цинчи ударил его по ногам и сказал: "Почему ты молчишь? Разве тебе нечего рассказать мне? Что не так с твоим телом?"

"Мое тело в норме", - прошептал Ли Ин: "Просто ты так неожиданно упомянул об этом, что я не успел среагировать".

"О." Юнь Цинчи больше не задавал вопросов. Он попросил кого-то налить миску супа и сделал маленькие глотки ложкой. Дело было не только в гордости, но и в том, чтобы заставить других потерять лицо и не позволить другим заставить его потерять лицо.

Если он не смог выдержать этот маленький удар, то какой же он император?

Тем не менее, он посмотрел на бледное лицо Ли Ина и почувствовал, что с момента своего возрождения не видел его здоровым.

Он поднял маленькую миску в руке и сказал: "Суп очень вкусный".

Ли Ин сразу понял, что он имеет в виду, улыбка переполнила его глаза, и он лично наполнил миску.

Это был тонизирующий суп.

Слова Юнь Цинчи подразумевали, что он очень вкусный, поэтому тебе тоже стоит попробовать.

Сердце Ли Ина потеплело. Конечно, раньше он получал гораздо больше, но теперь он чувствовал облегчение даже из-за этой маленькой доброты.

После еды Юнь Цинчи сказал: "Я возвращаюсь во дворец Чаоян".

Тепло в сердце Ли Ина угасло, и он сказал: "Я пойду с тобой".

"Ты, лучше не напрягайся слишком сильно".

"Мне нужно тебе кое-что сказать".

"О чем?"

"Обо всем... о том, что от тебя скрывают, я хочу тебе это прояснить".

Юнь Цинчи некоторое время смотрел на него, а потом сказал: "Хорошо, давай ляжем спать и поговорим".

Через полчаса Юнь Цинчи переоделся и забрался на кушетку с драконом. Еще через четверть часа к нему подошел Ли Ин, его длинные волосы были распущены.

Как только он лег в постель, Юнь Цинчи невольно посмотрел на его нос, но быстро отвел взгляд и сказал: "Говори".

Почему нос Ли Ина был таким красивым?

Они вместе прислонились к изголовью кровати, Ли Ин слегка приподнял голову. С точки зрения Юнь Цинчи, кончик его высокого носа и длинные ресницы казались еще более заметными. Он снова отвел взгляд, уже немного рассеянно.

Но Ли Ин, казалось, готовился очень терпеливо.

Прошло много времени, прежде чем он сказал: "Первое, в чем я хочу тебе признаться, это то, что вдовствующая императрица Чжан не является моей биологической матерью".

"Второе - ваш старший брат всегда был жив, и у него есть другая личность. Даже я в прошлой жизни ничего об этом не знал".

"Третья вещь, поместить тебя в Холодный Дворец... давай сначала поговорим о первых двух вещах".

Он облегченно вздохнул, посмотрел на Юнь Цинчи и сказал: "О чем ты хочешь услышать в первую очередь?".