Онлайн чтение книги Ому Omoo: A Narrative of Adventures in the South Seas
Глава LII. ДОЛИНА МАРТАИР

Пройдя несколько рощ, мы вышли на открытую поляну, где слышались голоса и виднелся свет, мерцавший из бамбукового домика. Это было жилище плантаторов. Пока они отсутствовали, хозяйство вело несколько девушек под присмотром старого туземца, который, завернувшись в таппу, лежал сейчас в углу и курил.

Наскоро приготовили кое-что поесть, а затем мы попытались вздремнуть. Но, увы! Нам помешал неожиданный бич. Москиты, не известные на Таити, крутились здесь вокруг нас несметным роем. Но подробней о них ниже.

Поднявшись спозаранку, мы вышли побродить и осмотреть местность. Мы находились в долине Мартаир, с обеих сторон отгороженной высокими холмами. Тут и там виднелись крутые утесы, пестревшие цветущими кустами или увитые виноградными лозами со свисавшими с них цветами. Довольно широкая у моря, долина, уходя в глубь страны, постепенно становится уже; на расстоянии нескольких миль от берега она заканчивается среди цепи самых причудливых гор, словно увенчанных крепостными башнями, которые заросли кустами и гибкими стволами деревьев. Самая долина представляет собой дикую чащу, прорезанную извивающимися потоками и узкими тропинками, похожими на туннели, проложенные сквозь сплошную массу листвы.

В этом диком месте вдали от берега стоял дом плантаторов в полном одиночестве, так как ближайшие соседи, несколько рыбаков с семьями, жили в рощице кокосовых пальм, корни которых омывало море.

Расчищенная полоса земли, ровная как прерия, тянулась акров на тридцать; часть ее обрабатывалась, а вокруг всей плантации шел крепкий частокол из прочно вкопанных стволов и ветвей деревьев. Ограда была необходима для защиты от диких быков и кабанов, во множестве водившихся на острове.

До настоящего времени основной возделываемой культурой был тумбесский картофель;[98]Вероятно, лучший в мире сорт сладкого картофеля. Название произошло от округа в Перу близ Кабо-Бланко, где условия очень благоприятны для его выращивания и где он усиленно культивируется. Клубни очень большие и достигают иногда размеров крупной дыни. на него предъявляли большой спрос суда, заходившие в Папеэте. Имелось также небольшое поле таро, или индийской репы, поле ямса, а в одном углу — прекрасные посевы сахарного тростника, только что начавшие созревать.

Внутри ограды в той части, что ближе к морю, стоял дом, недавно выстроенный из бамбука в туземном стиле. Весь домашний инвентарь состоял из нескольких матросских сундуков, старого ящика, немногочисленных кухонных принадлежностей и земледельческих орудий, а также трех охотничьих ружей, подвешенных к стропилам, и двух огромных гамаков, висевших в противоположных углах и изготовленных из высушенных бычьих шкур, растянутых жердями.

Со всех сторон плантацию обступал густой лес, а около дома были нарочно оставлены карликовые «аоа» (разновидность баньяна[99]Баньян (индийская смоковница) — дерево из семейства фикусовых. Ветви баньяна пускают воздушные корни-отростки, которые, врастая в почву, образуют новые стволы-отростки. Известны баньяны с несколькими сотнями и даже тысячами стволов, образующие целые рощицы. (Прим. выполнившего OCR.)), самым причудливым образом раскинувшие свои ветви над частоколом и дававшие приятную тень. Нижние сучья этого забавного дерева служили удобными сиденьями, на которых туземцы часто пристраивались, по обычаю своего племени, на корточках и, покуривая, болтали часами.

Мы плотно позавтракали рыбой — перед восходом солнца ее набили острогой у рифа туземцы, — пудингом из индийской репы, жареными бананами и печеными плодами хлебного дерева.

За едой наши новые приятели держали себя очень дружелюбно и общительно. Выяснилось, что они, как почти все необразованные иностранцы, поселившиеся в Полинезии, когда-то сбежали с корабля и, наслушавшись рассказов о состояниях, нажитых от выращивания продуктов для китобойных судов, решили основать такое предприятие. С этим намерением они, скитаясь по разным местам, добрались, наконец, до долины Мартаир и, найдя, что почва там подходящая, приступили к делу. Прежде всего они разыскали владельца облюбованного ими участка и постарались, чтобы он стал их «тайо».

Владельцем оказался Тонои, вождь рыбаков — тот самый человек, который как-то, находясь под возбуждающим действием спиртного, сорвал со своих чресл куцую повязку из таппы и сообщил мне, что он связан кровным родством с самой Помаре и что его мать происходила из славного рода жрецов, чья власть, олицетворявшаяся бамбуковым посохом, простиралась в старину на весь тогда еще языческий остров Эймео. Королевская и поистине почтенная родословная! Но к описываемому мною времени темнокожий аристократ находился в стесненных обстоятельствах, а потому охотно согласился уступить десяток-другой акров ненужной ему земли. Взамен он получил от чужеземцев два или три старых ревматических ружья, несколько красных шерстяных рубах и обещание заботиться о нем, когда он состарится: у плантаторов он всегда найдет для себя приют.

Вознамерившись занять в доме более приятное положение тестя, он без обиняков предложил своих двух дочерей в жены, но в качестве таковых от них вежливо отказались; наши искатели приключений, хотя и не прочь были поухаживать, не хотели связывать себя матримониальными узами и не прельстились даже столь блестящим родством.

Подданные Тонои рыбаки из рощи были жалкими созданиями. Вдалеке от отеческих забот миссионеров, они предавались лени и всякого рода порокам. Бродя утром по опушке, вы то и дело натыкались на них; одни дремали в пирогах, вытащенных на берег в тень кустов, другие лежали под деревом и курили, а еще чаще играли в камешки, хотя трудно сказать, что, кроме небольшого количества табаку, могло служить ставками в их примитивных играх. Были у них и другие нехитрые развлечения, по-видимому доставлявшие им большое удовольствие. Что касается ловли рыбы, то ей они уделяли лишь ничтожную часть времени. В общем же это был веселый народ, живший в бедности и безбожии.

Тонои, старый греховодник, каждое утро обязательно играл в камешки, прислонившись к упавшему стволу кокосовой пальмы, причем седовласый шулер-туземец постоянно обжуливал его и отбирал половину табаку, который он получал от своих друзей плантаторов. Под вечер он брел обратно к их дому, где проводил время до утра, то покуривая, то подремывая, а иногда разглагольствуя о злополучной судьбе рода Тонои. Но подобно другим беспечным, выжившим из ума старикам, он обычно бывал совершенно доволен своей привольной жизнью на всем готовом.

В общем долина Мартаир была самым спокойным местом, какое только можно вообразить. Если бы удалось заставить москитов убраться, то провести там август было бы очень приятно. Однако, как вскоре увидит читатель, Долговязому Духу и мне не повезло, и нас ждало иное.