Онлайн чтение книги
Пелэм, или приключения джентльмена
Pelham: or The Adventures of a Gentleman
ГЛАВА LXX
Опять с толпой смешаться должен я,
Ища всего, враждебного покою.
Байрон
Восемь дней прожил я в своем мирном убежище и за это время ни разу даже не заглянул в газету, — по одному этому можете судить, каким я стал философом. На девятый же я подумал, что пора бы мне уже получить какие-нибудь известия от Доутона. Заметив, что за завтраком я съел две булочки с маслом и что вообще мои преждевременные морщины значительно разгладились, я снова начал думать о «Прелестях Вавилона».
Как раз когда чувства мои к большому городу и его обитателям так смягчились, хозяйка подала мне два письма — одно было от матушки, другое от Гьюлостона. Последнее я распечатал в первую очередь. Оно гласило:
Дорогой Пелэм,
Я очень огорчился, узнав, что вы уехали из города, да еще так неожиданно. У Миварта мне сообщили ваш адрес, и я тотчас же решил им воспользоваться. Пожалуйста, немедленно же возвращайтесь. Я получил в подарок тушу дикой козы и жажду услышать ваше мнение. Она слишком хороша, чтобы долго сохраняться, ибо все хорошие вещи начинают портиться именно тогда, когда становятся лучше всего, как сказал, кажется, Мур[829]Мур, Томас (1779–1852) — английский поэт-романтик. о цветах, если «сладостнее» и «недолговечнее» подставить вместо «портиться» и «лучше всего». Так что, вы сами понимаете, возвращаться надо без промедления.
Но как, друг мой, как могли вы, именно fifei, растрачивать таким образом драгоценное время? Прошлую ночь я не сомкнул глаз, думая о том, что вы едите теперь за обедом. Рыба в деревне исключается; цыплята повсюду, кроме Лондона, мрут от типуна; дичи сейчас нет — сезон не охотничий; послать за мясом к Джиблету невозможно, а нигде в другом месте настоящего мяса не получишь. Что же касается двух естественных продуктов деревни — овощей и яиц, — то я, не обладая какой-либо необычной проницательностью, все же могу быть вполне уверен, что ваша кухарка неспособна превратить последние в omelette aux huîtres, а первые в légumes à la crême.[830]Яичницу с устрицами (франц.)… овощи в сливочном соусе (франц.).
Итак, цепь неоспоримых доказательств приводит к выводу, что вы несомненно погибаете от голода. При этой мысли на глазах моих выступают слезы: ради самого неба, ради меня, ради вас самих, но прежде всего — ради туши дикой козы возвращайтесь поскорее в Лондон. Я представляю себе вас в последней стадии голодания — воздушного, как бисквит, тощего, как призрак борзого пса.
Больше на эту тему можно не распространяться. Я рассчитываю, что собственное ваше благоразумие в скором времени доставит мне радость общения с вами. Право же, если я буду дольше раздумывать о вашем жалостном состоянии, то не смогу совладать со своими чувствами. Mais revenons а nos moutons.[831]Буквально: «Но вернемся к нашим баранам» (франц.) в смысле: «Вернемся к тому, о чем говорили раньше». (Кстати, фраза эта очень подходит к данному случаю: о, французы превосходят нас во всем — от величайшей из наук — кулинарии до камерного искусства вести остроумную беседу.)
Вы должны сообщить мне свое искреннее, беспристрастное, хорошо продуманное мнение о жарком из дикой козы. Должен сказать, я «е удивлюсь тому, что, по воззрениям языческих северных племен, одной из главных радостей загробного мира является охота, если это охота на диких коз. Однако nihil est omni parte beatum,[832]Ничто не совершенно (лат.). — дикой козе не хватает жира, дорогой мой Пелэм, да, не хватает! И я не знаю, чем тут можно помочь. Ибо если мы искусственно добавим жир, то лишим себя того аромата, который придает жаркому из дикой козы сама природа. Здесь-то, любезный Пелэм, я и нахожу главные аргументы в защиту свободы. В клетках, в цепях, в плену и рабстве города все вещи теряют и свежесть свою и благородный вкус, являющиеся благословенным даром свободы и сельской жизни.
Сообщите мне, друг мой, над чем вы последнее время размышляли? Мои мысли, весьма глубокие и серьезные, занимала terra incognita,[833]Неизведанная земля (лат.). неисследованное пространство pays culinaire,[834]Страны кулинарии (франц.). которое даже самые дотошные исследователи оставили нетронутым и неизученным, — я имею в виду телятину. Но позже мы об этом поговорим обстоятельно: письмо, слишком легковесное и краткое, — форма, не подходящая для углубленных философских изысканий.
Вчера лорд Доутон пытался выяснить у меня, за кого будут поданы мои голоса. «Как жаль, как бесконечно жаль, — сказал он, — что вы сами никогда не выступаете в Палате лордов». — «А ораторская апоплексия? — возразил я. — Ораторы ведь всегда подвержены удару!»[835]Ораторы ведь всегда подвержены удару! — В подлиннике игра слов: orator fit — на основании поговорки «oratores fiunt, poetae nascuntur» («ораторами делаются, поэтами рождаются»); fit (лат.) — делается, fit (англ.) — припадок, пароксизм.
Прощайте, милый мой друг, ибо вы мне друг, если прав философ, указывающий, что истинная дружба состоит в том, что людям нравится или не нравится одно и то же. Вы терпеть не можете пастернака au naturel,[836]Но я в этом сомневаюсь (франц.). и я тоже, вы любите pâtés de foie gras, et moi aussi: nous voilà donc les meilleurs amis du monde![837]Паштет из печенки, и я тоже, — значит, мы лучшие в мире друзья (франц.)
Гьюлостон.
«Ну, с другом покончено, — подумал я, — теперь обратимся к матушке». И я распечатал материнское послание, которое здесь и привожу.
Дорогой Генри,
Возвращайся, не медля, в город. Министры ежедневно назначают людей на менее ответственные места, а политический деятель должен обладать очень уж хорошей памятью, чтобы не забыть отсутствующего. Мистер В. сказал вчера за обедом, где я тоже присутствовала, что лорд Доутон обещал ему представительство от местечка ***. А ты помнишь, дорогой Генри, что именно это местечко он обещал тебе: ты должен выяснить все это пообстоятельней. Лорд Доутон вообще довольно порядочный человек, но был такой случай, когда он отказался драться на дуэли. А кто однажды пошел на сделку со своей честью, тот может пойти и второй раз; во всяком случае, времени терять нельзя.
Молодой герцог *** дает завтра вечером бал. Все расходы взяла на себя миссис ***, и я знаю наверное, что через неделю она выходит за него замуж: пока же это держится в секрете. Общество на балу будет смешанное, но пойти все же стоит. Я достала для тебя приглашение.
Мы с леди Хафмол пока не намереваемся оказывать будущей герцогине поддержку в обществе, однако еще не приняли окончательного решения. Леди Розвил, например, говорит о предполагаемом брачном союзе с большим уважением: она считает, что раз мы признаем приличия главной основой брака, то уж в данном-то случае приличие соблюдено больше, чем в каком-либо ином.
Ожидаются новые назначения пэров. Друзья лорда X. стараются создать такое впечатление, будто он станет герцогом, mais j'en doute.[838]Но я в этом сомневаюсь (франц.) Впрочем, он этого вполне заслуживает, так как не только дает лучшие в городе обеды, но и лучшие отчеты о них в «Морнинг пост», что, на мой взгляд, хорошо поддерживает достоинство нашего сословия.
Я твердо надеюсь, что в деревенском уединении ты помнишь о своем здоровье, а также и о том, чтобы занять чем-нибудь свой ум, и что время от времени пользуешься случаем попрактиковаться в вальсировании, — это очень легко делать с помощью стула. Если бы я не рассчитывала на твое скорое возвращение, то прислала бы тебе «Воспоминания музыканта» лорда Маунта Э… не только потому, что это очень интересная книга, но и потому, что хотела бы вызвать у тебя больший интерес к музыке; ведь ты уделяешь ей не слишком много внимания. ***, который не отличается особо изысканным остроумием, говорит, что лорд М., по-видимому/ рассматривает весь мир как концерт, где лучший исполнитель играет первую скрипку. Приятно, однако же, видеть, с каким уважением наш друг, так любящий музыку, относится к оркестру и его музыкантам. Хотелось бы мне, дорогой Генри, чтобы он передал тебе хоть немного своего пыла. Иногда меня ужасно огорчает твое полнейшее непонимание мелодий и опер. Когда-нибудь ты сам убедишься, что при знании музыки очень легко поддерживать в обществе беседу.
Бог да благословит тебя, любимый мой Генри. Рассчитывая на твое возвращение, я вновь сняла для тебя комнаты, которые ты занимал у Миварта; не обмани моего ожидания.
Твоя и т. д.
Ф. П.
Я два раза прочел это письмо, и щеки мои пылали, а сердце учащенно билось всякий раз, как я доходил до того места, где речь шла о лорде Доутоне и местечке***. Ясно было, что новый министр уже в течение нескольких недель вел со мною двойную игру: он мог уже давным-давно предоставить мне какую-нибудь должность в одном из министерств, а еще легче обеспечить мне место в парламенте. Вместо того он довольствовался неопределенными обещаниями и ни к чему не обязывающей любезностью. Однако непонятнее всего было для меня, по какой, собственно, при-. чине он нарушил свое обещание или нарочно медлил с его исполнением. Ведь он отлично знал, что я служил ему и его партии лучше, чем добрая половина его сторонников, он всегда высказывал — не только мне самому, но и в обществе— самое высокое мнение о моих способностях, знаниях и усердии. Следовательно, он понимал, какую пользу можно извлечь из меня, как из друга, и, принимая во внимание те же качества, а кроме того, мое происхождение и связи, да еще некоторую мою вспыльчивость и злопамятность, он мог легко сделать вывод, что и врагом я был бы довольно опасным.
Эти соображения несколько успокоили меня — сердце стало биться ровнее, кровь не так лихорадочно пульсировала в жилах. Я скомкал неприятное письмо, несколько раз прошелся по комнате, остановился у звонка, резко дернул его, велел тотчас же позаботиться насчет почтовых лошадей и меньше чем через час был уже на пути в Лондон.
Как меняется умонастроение человека, в зависимости от его местожительства! Страсти наши, как и верования, зависят от географии. Даже ничтожное расстояние, какая-нибудь одна миля, может произвести полнейший переворот в приливах и потоках, бушующих в нашем сердце. Человек мягкий, великодушный, доброжелательный и кроткий в деревне вступает на арену споров и битв и тотчас же становится гневливым и подлым, себялюбивым или беспощадным, словно добродетели годны только для сельского уединения, а пороки уместны в шумном городе. Может быть, все эти рассуждения недостаточно хорошо выражены, — n'importe,[839]Неважно (франц.). тем понятнее станут чувства, обуревавшие меня в то время, о котором идет речь, — ибо я был слишком возбужден и взволнован, чтобы выбирать наиболее удачные выражения. По прибытии к Миварту я поспешно переоделся и тотчас же направился к лорду Доутону. Ему уж придется или дать мне объяснение, или вознаградить меня как следует, или — расплатиться. Я постучался, — министра не оказалось дома.
— Передайте ему мою визитную карточку, — сказал я швейцару, — и скажите, что я приду завтра в три часа.
Я пошел к Бруку и встретился там с мистером В. Я знал его не очень близко. Но он был талантливый человек и, что для меня было еще важнее, откровенный. Я подошел к нему, и мы разговорились.
— Правда ли, — спросил я, — что вас можно поздравить с обеспеченным избранием в парламент от Доутонова местечка ***?
— Да, я так полагаю, — ответил В. — На прошлой неделе лорд Доутон обещал мне его, а мистер X., нынешний представитель от этого местечка, принял Чилтерн Хандредс. Вы знаете, что вся наша семья горячо поддерживает лорда Доутона в теперешнем правительственном кризисе, но мы настаивали на том, чтобы я стал членом парламента. Понимаете, мистер Пелэм, такие вещи неизбежны даже в наше добродетельное время парламентской неподкупности.
— Что ж, — сказал я, скрывая огорчение, — вы с Доутоном произвели отличный обмен. — А как вы полагаете, новое министерство прочно утвердилось?
— Пока еще нет. Все зависит от результатов обсуждения законопроекта***, который должен быть внесен на будущей неделе. Доутон считает, что это будет решающая битва в этой сессии.
К нам подошел лорд Гэвелтон, и я удалился с совершенно равнодушной (на вид) миной. В конце Сент-Джеймс-стрит меня обогнал хорошо знакомый мне экипаж леди Розвил. На минуту она задержалась.
— Сегодня вечером мы наверно увидимся у герцога ***, не так ли?
— Если вы там будете, то наверное, — ответил я.
Я вернулся в свое одинокое жилье. И если меня терзали обманутые надежды и неудачливое честолюбие, то страдания эти не для постороннего зрителя. Поверхностные чувства можно выставлять напоказ, самые глубокие переживаются наедине с собою. И, как спартанский мальчик, я даже в предсмертных муках буду прятать под плащом впившиеся в грудь мою звериные клыки.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления