Онлайн чтение книги Приключения Питера Симпла Peter Simple
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Опустошения, причиненные ураганом. — Я приобретаю друзей. — Ни в разрушении, ни в избавлении никому не сравниться с английскими матросами. — Я встречаюсь с генералом О'Брайеном к величайшему своему удовольствию. — Другая такая же встреча. — Множество рукопожатий и «всего такого», как говорит Поп note 18Поп Александр (1688 — 1744) — английский поэт..

Теперь, когда корабль был уже спасен, мы начали помышлять о самих себе. Первое внимание было обращено на мертвые тела, и, видя, как они были изуродованы, я еще раз выразил признательность Богу за свое чудесное спасение. Мы принялись осматривать берег в надежде найти какие-нибудь остатки от прочих ботов, но напрасно. Мы находились в трех милях от города, который был сильно разрушен ураганом; весь берег был усеян развалинами и обломками. Я объявил матросам, что нужно идти в город и сдаться в плен; они согласились, и мы отправились, обещая прислать за несчастными ранеными, которые не могли идти с нами.

Что за зрелище представилось, когда мы взобрались на скалы и углубились внутрь страны! Всюду валялись деревья, выдернутые с корнем, мертвые стада, там и сям остатки домов, половину которых ураган унес за несколько миль. Все, что было выстроено не из твердого камня, исчезло. Мы проходили мимо руин, которые прежде были негритянскими хижинами. Негры рылись в развалинах, отыскивая свое имущество; тут были женщины с младенцами на руках и прочими детьми, стоявшими около них. Матери рыдали над мертвыми телами задавленных малюток. Они не обращали на нас внимания.

Дальше, в полумиле, мы, к величайшему своему облегчению, наткнулись на экипажи прочих наших ботов, сидевшие на обочине дороги. Они остались невредимы, их боты, будучи гораздо легче нашего, были выброшены на берег гораздо выше. Они присоединились к нам, и мы продолжали свой путь.

По дороге встретили опрокинутую телегу и попавшего под нее негра, с ногой, придавленной колесом. Высвободили беднягу: нога была переломлена. Положив его у дороги в тень, пошли дальше. На всем пути мы наблюдали картины бедствия и разрушения; войдя в город, увидели, что и тут все так же, но только в больших размерах. Не было почти ни одного дома, оставшегося в целости; берег загроможден трупами и обломками кораблей, мачты которых, изломанные на несколько частей, глубоко врезались в песок. Отряды солдат занимались уборкой тел и немногого, что можно было спасти. Никто не подходил к нам и даже не обращал внимания. На некоторых улицах раскапывали развалины и вытаскивали оттуда раненых — их крики услышали; в других местах выносили трупы. Рыдания родственников, вопли негров, крики раненых, ругательства французских солдат, беспрестанные приказания офицеров, разъезжавших верхом, суматоха, происходившая от толпы зрителей, чьи голоса сливались с общим шумом, — все это представляло сцену столь же страшную, как и новую для нас.

Поглядев на нее несколько минут, я подошел к офицеру, сидевшему верхом на лошади, и сказал ему по-французски, что хочу сдаться в плен.

— Нам некогда принимать пленных, — ответил он, — сотни людей погребены под этими развалинами, и мы должны спасать их. Прежде всего нужно следовать заповедям человеколюбия.

— Позвольте моим матросам помогать вам, сэр, — сказал я. — Они дельные и сильные ребята.

— Благодарю вас именем моих несчастных соотечественников, сэр, — сказал он, снимая шляпу.

— Покажите, где мы можем быть полезны?

Он повернулся и указал на дом в развалинах, находившийся несколько выше.

— Там, под этими развалинами, есть живые, — сказал он.

— Пойдемте, ребята! — крикнул я.

Матросы ревностно принялись за дело. Я не мог участвовать сам, чувствуя сильную боль в боку, а потому только распоряжался их действиями.

В полчаса мы разгребли завал настолько, что вытащили несчастную негритянскую девушку, крики которой были еще слышны во время работы. Мы положили ее на улице, и она тотчас потеряла сознание: левая рука ее была переломлена. Я помогал, сколько мог, а матросы активно разгребали развалины, отбрасывая в сторону бревна и доски. К нам подъехал какой-то офицер. Он остановился и спросил меня, кто мы такие. Я отвечал, что мы с английского корабля, потерпели крушение и теперь помогаем им, сколько можем, в ожидании, когда у них будет время посадить нас в тюрьму.

— Вы, англичане, — бравые молодцы, — ответил он и поехал дальше.

Между тем наши люди нашли другого несчастного; это был старый седой негр; но он был так изуродован, что спасти его уже не было возможным. Мы вынесли его и уложили рядом с негритянской девушкой, когда на улице появилось несколько офицеров верхом. В том, который ехал впереди всех в генеральском мундире, я тотчас же узнал моего прежнего друга полковника О'Брайена. Они остановились около нас. Я сказал им, кто мы такие. Генерал О'Брайен снял шляпу и поблагодарил матросов.

Он не узнал меня и уже готовился проехать далее.

— Генерал О'Брайен, — сказал я, — вы забыли меня, но я никогда не забуду вашей доброты.

— Боже мой, — вскричал он, — это вы, мой милый? — 'Ой соскочил с лошади и крепко пожал мне руку. — Неудивительно, что я не узнал вас: вы теперь совсем не тот маленький Питер Симпл, который в женской одежде Танцевал на ходулях. Я не буду просить вас прекратить это доброе человеческое дело; но когда закончите, приходите ко мне. Вам всякий укажет мой дом, и если не найдете меня, то найдете Селесту, потому что, как видите, я не могу оставить это грустное место. Бог с вами!

И он уехал со своей свитой.

— Ну, ребята, — сказал я, обращаясь к матросам, — будьте уверены, что дурно с нами не поступят. Работайте прилежнее, делайте все, что можете, и французы не забудут этого.

Мы полностью разгребли этот дом и вернулись к тому месту, где работали солдаты под присмотром офицера на лошади. Я подошел к нему и объявил, что мы спасли двоих, и если угодно, поможем теперь его отряду. Он с благодарностью принял наши услуги. — Ну, ребята, — сказал Суинберн, — забудьте на время свои ушибы и покажем этим французам, как мы умеем работать.

Они принялись за дело, отбрасывая направо и налево доски и бревна с таким проворством и ловкостью, что удивили офицера и прочих бывших при этом жителей; в полчаса они сделали больше, чем можно было ожидать. Несколько человек были спасены. Французы выразили свою благодарность нашим матросам, принесли им вина, в котором они очень нуждались. С удвоенными силами матросы снова принялись за работу и спасли многих, которые неминуемо погибли бы.

Бедствия, причиненные ураганом, были очень велики, так как он налетел ночью, когда большинство жителей спали. Деревянные дома обрушились в самом начале урагана. К полудню уже нечего было делать, чему я был очень рад. Бок болел, и кроме того я чувствовал тошноту и боль в животе от солнечной жары.

Я спросил у одного почтенного старика, француза, где дом генерала. Он указал мне. Я отправился туда в сопровождении матросов. Прибыв к месту, я встретил ординарца, ведшего лошадь генерала О'Брайена, только что вернувшегося домой. Я обратился к сержанту, стоящему у дверей с просьбой доложить генералу, что я внизу. Воротясь, он попросил меня следовать за собой. Меня привели в большую комнату, где я нашел его в обществе нескольких офицеров. Он снова горячо поздоровался со мной и представил меня обществу как того самого офицера, который позволил дамам, попавшим в плен, вернуться на берег.

— В таком случае должен поблагодарить вас за жену, — сказал один офицер, подавая мне руку.

Вслед за тем ко мне подошел другой и выразил мне признательность по тому же поводу. Завязался разговор, и я рассказал обо всем со всеми подробностями. Упомянул о том, что сегодня утром видел корабль наш весь расснащенный, однако он обогнул мыс и теперь в безопасности.

— Ваш бриг, должно отдать справедливость, очень беспокоил нас. Мой однофамилец лучше меня умеет держать наши батареи настороже, — сказал генерал О'Брайен. — Не думаю, чтоб на острове был хоть один пятилетний негр, который не знал бы вашего корабля.

Мы заговорили о нападении на корсара, которое было отражено.

— А, — сказал один адъютант, — вы много побили на нем народа. Он ушел отсюда месяца четыре назад. Капитан Карно поклялся сразиться с вами при первом случае.

— Он сдержал свое слово, — ответил я и рассказал им о битве с тремя корсарами и взятии одного из них. Это очень удивило их и, полагаю, огорчило.

— Ну, друг мой, — сказал генерал О'Брайен, — вы будете жить у меня, пока останетесь на острове, и если в чем нуждаетесь, дайте мне знать.

— Боюсь, что я нуждаюсь в хирурге, — ответил я, — у меня так болит бок, что я едва дышу.

— Так вы ранены! — вскричал генерал О'Брайен встревоженно.

— Не опасно, полагаю; но чувствую сильную боль, — отвечал я.

— Покажите, — сказал один офицер. — Я хирург, положитесь на меня. Снимите мундир.

Я с трудом исполнил это требование.

— У вас переломлены два ребра, — продолжал он, щупая мой бок, — и очень значительный ушиб. Вы должны лежать в постели или на софе несколько дней. Через четверть часа я вернусь наложить повязку, а через десять дней вылечу в награду за то, что вы отдали мою дочь, взятую в плен на «Викторине» вместе с прочими дамами.

Офицеры между тем распрощались и оставили меня одного с генералом О'Брайеном.

— Я вам говорю раз и навсегда, — сказал он. — Помните: мой кошелек и все, что мне принадлежит, в вашем распоряжении. Если вы не примете и этого, я подумаю, что вы нас не любите. Это ведь не в первый раз, Питер; тогда вы расплатились со мной честным образом, хотя, впрочем, я в это дело вовсе не вмешивался. Селеста сама распорядилась, — прибавил он улыбаясь. — Я, разумеется, не мог вообразить, что это вы, одетый в женское платье, так бесстыдно танцуете по всей Франции на ходулях. Но вы должны рассказать мне обо всех ваших приключениях по порядку. Селесте не терпится увидеть вас. К ней пойдете или подождете, пока позаботится о вас хирург?

— Пойду, если позволите, генерал. Но прежде, могу ли я попросить, чтоб позаботились о моих матросах: они не ели со вчерашнего дня, все в ушибах и вдобавок все утро работали. Да еще попрошу вас послать тележку за теми, которые так изуродованы, что не могли идти с нами, и лежат на берегу.

— Мне следовало об этом раньше подумать, — ответил он, — но, кстати, я заодно велю похоронить несчастных, оставшихся на берегу. Пойдемте теперь к Селесте.