Онлайн чтение книги Сказание об Арслане The Heroic Legend of Arslan
1 - 3.1

Глава 3

3. Столица в огне (1)

Солнце садится, окрашивая западный горизонт в золото.

В мгновение ока чистое голубое небо погружается в сумерки;  стаи птиц разлетаются прочь от своих построек, возвращаясь в свои гнезда.  Апельсины и колосья пшеницы переливаются янтарем на равнинах.  Вечно заснеженные вершины, простирающиеся далеко на восток и север, отражают свет заходящего солнца, ослепляя глаза всем на дороге.  Путешественники верхом и пешком суетятся по тропинкам, затененным вязом, кипарисом и тополем, спеша добраться до ворот Экбатаны, прежде чем они закроются на ночь.

… Такова была типичная картина осеннего заката в Парсе.  Но теперь дым поднимался над сожженными полями, дороги были усеяны трупами убитых крестьян, а в воздухе витал запах крови.

После разрушительных потерь при Атропатене столица парсов Экбатана была окружена луситанскими войсками.

Экбатана служила не только королевской столицей Парса, но и самой важной остановкой на всей Великой континентальной дороге.  Здесь собирались караваны из разных стран — шелка, керамика, бумага и чай из Серики;  нефрит и рубины из княжества Фархаал;  лошади из Туранского королевства;  изделия из слоновой кости, кожи и бронзы из Синдхуры;  оливковое масло, шерсть и вино из Королевства Марьям;  коврики из Королевства Миср — все эти разные товары, порождающие бурную торговлю.

Помимо парсиана, лингва-франка Великой континентальной дороги, десятки других языков образовывали смесь людей, лошадей, верблюдов и ослов, слоняющихся по мощеным улицам.  В тавернах златовласые марьямянки, темноволосые синдхуранки и красавицы из всех народов соперничали друг с другом в привлекательности, а гостям подавали знаменитые вина со всего мира.  Сериканские фокусники, туранские каскадеры и маги Мисри развлекали массы своими умными трюками в сопровождении музыкантов Фархаали на флейте.  Так Экбатана процветала последние триста лет.

Но теперь толпы путешественников уменьшились, фигура шаха Андрагораса отсутствовала на его троне, и зловещие облака затянули столицу.

Стены Экбатаны имели размеры 1,6 фарсанга (8 км) с востока на запад, 1,2 фарсанга (6 км) с севера на юг, 12 газ (12 м) в высоту и 7 газ (7 м) в толщину.  Каждые из его девяти ворот защищали двустворчатые железные двери.  Даже находясь в осаде великих армий Мисра в прошлом году, они не так сильно дрожали.

— Но тогда за этими стенами стоял царь Андрагорас.  Сейчас же…

Хотя присутствовали два марзбана, Саам и Гаршасп, местонахождение царя было неизвестно, а все руководство было только в руках Тахмине, жители города становились все более тревожными.

Внезапно произошло странное происшествие.  По направлению к передним рядам осаждающих луситанцев показалась открытая повозка, которую охраняли около десяти солдат.  Рядом с водителем сверху ехала еще пара фигур.  По мере того как более высокая фигура в спине постепенно опознавалась под темнеющим небом, парсы были потрясены.

Это был Шапур, один из марзбанов Парса.  Две толстые стринги обвивали его шею, и его руки были также связаны за спиной.  Кровь и грязь покрыли все его тело, но особенно ужасными были раны на его лбу и в правом нижнем углу, зияющие все шире, поскольку кровь непрерывно сочилась из-под повязки.  Парсы закричали, увидев знаменитый марзбан в таком ужасном состоянии.

— Слушайте меня, о городские кафиры, не знающие страха перед Богом! —  кто-то прорычал на парсианском языке с сильным акцентом.  Все солдаты на стенах обратили внимание на маленького человечка в черном, стоящего рядом с Шапуром. — Я священник, который служит единственному истинному богу Иалдабаофу — архиепископ и великий инквизитор Боден!  Я пришел передать волю Божью вам, неверным.  Я все передам через плоть этого неверного!

Боден безжалостно посмотрел на смертельно раненого парсийского воина.

— Сначала я отрублю мизинец левой ноги этому негодяю.

Раздался звук чмокающих губ.

— Следующим будет его безымянный палец, затем его средний палец… когда я закончу с его левой ногой, я перейду к его правой, а затем к его рукам.  Я заставлю всех неверных города осознать судьбу, ожидающую тех, кто бросает вызов Богу!

Все солдаты-парсы, стоявшие у городских стен, проклинали жестокость священника, но что разозлило Бодена, так это крики осуждения в рядах его собственных союзников.

Он произнес мягким, но совершенно ясным голосом:

— Во имя господа, дураки!

Архиепископ впился взглядом в своих союзников, словно желая отразить критику своей облаченной в черную мантию грудью, и закричал на луситанском языке.

— Этот негодяй — неверный.  Поклоняется демонам, не верит в единого истинного бога Иалдабаофа, тот, кто отвернулся от света, зверь, который проклят жить во тьме!  Сжалить неверного — все равно что повернуться спиной к Богу!

В этот момент окровавленные, заляпанные грязью глаза загорелись, и он открыл рот.

— Такой ублюдок, как ты, не имеет права осуждать мою веру!  — вскрикнул Шапур.  Он не понимал Луситаниана, но, просто видя гневное состояние священника, мог догадываться о сути того, что говорилось. — Убейте меня немедленно!  Если ваш бог действительно спаситель, то пусть пошлет меня в ад или куда ему заблагорассудится.  И оттуда я буду наблюдать, как твой бог и твоя страна поглотят твою собственную жестокость!

Архиепископ вскочил и злобно ударил Шапура посохом который держал в руке.  Слышались тревожные звуки, когда у последнего были разорваны губы, разбиты зубы, его кровь брызнула в воздух.

— Проклятые язычники!  Богом забытый неверные!

Среди этого проклятия Шапура ударили по лицу второй раз, и посох треснул.  По всей видимости, его скулы тоже были разбиты.  Несмотря на это, Шапур открыл свой красный в пятнах рот и крикнул:

— О люди Экбатаны!  Если пожалеете, то стреляй в меня!  Меня не спасти.  Я лучше умру от стрел своего народа, чем буду замучен до смерти луситанскими варварами!…

Он не смог закончить свою речь.  Архиепископ вскочил и громко закричал, и двое луситанских солдат ринулись к нему, один проткнул Шапура мечом, а другой срезал ему грудь.  Крики гнева и сочувствия эхом отдавались от стен Экбатаны, но, казалось, никто не обладал достаточными навыками, чтобы прийти на помощь несчастному воину.

В этот момент все уши пронеслись по быстрому мягкому свисту.  И луситаны, и парсы подняли глаза.  С вершины стен Экбатаны вылетела стрела и попала в цель между глазами Шапура, навсегда избавив его от страданий.

Раздались приветствия.  Учитывая расстояние между Шапуром и городскими стенами, должно быть потребовался очень сильный лучник, чтобы убить его одним выстрелом.  Из рядов луситанцев вылетело несколько дюжин стрел, каждая из которых была нацелена на призрачную фигуру, слонявшуюся на вершине крепостного вала.  Но ни один не достиг стен, и тем более не попал в цель.

Все взгляды были сосредоточены на этой единственной точке, вызывая прилив хвалы и любопытства.  Первой стрелой стрелял одинокий молодой человек.  Он не был солдатом в доспехах.  Несмотря на лук в руке и меч на бедре, он был одет в расшитую шляпу и тунику с такой же вышивкой, одетый как молодой бродяга.  Его ноги подпирали удовую лютню.  Двое солдат поспешили к молодому человеку и окликнули его, когда они приблизились:

— Королева просит вашего присутствия.  Она хочет наградить того, кто избавил храброго Шапура от его страданий.

— О… полагаю, меня не будут допрашивать за убийство? — В голосе молодого человека эхом отозвалась легкая насмешка.