Онлайн чтение книги Стена
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Это казалось невероятным. Фреда все знали и любили. И Дороти тоже любили. У них вот-вот должен был родиться ребенок, и по меньшей мере с дюжину знакомых мне женщин вязали для него шерстяные пледы. Нет, только не Фред. Здесь наверняка какая-то ошибка. Он занимается инструктажем в клубе уже пять лет или около того, и его крепкая фигура и видавшая виды кепка стали столь же привычными для нас, как лужица у восьмой отметки на поле для гольфа или травяное покрытие, за которым он столь неукоснительно следил.

Известие это мне принес Тони Радсфорд. Когда все произошло, он как раз находился в клубе, и я никогда его раньше не видела таким возмущенным.

— Это просто безобразие, натуральный произвол! — заявил он. — Ох уж мне эти окружные полицейские! Что они понимают? С какой стати цепляться к Фреду? Сомневаюсь, что он вообще был знаком с Джульеттой, а уж что касается этой Джордан…

Он всего лишь выражал словами всеобщее негодование, охватившее колонию дачников. Однако этот арест Фреда Мартина принес и некоторую пользу— во всяком случае для нас. Было очевидно, что если Фред виновен, значит Артур—нет, в результате чего почти все дачники, поодиночке или же парами, заглянули в тот день к нам на чай.

Раньше такой поворот в общественном мнении, возможно, и порадовал бы меня, сейчас же это, казалось, не имело никакого значения. То, что поначалу выглядело простым визитом вежливости, быстро превратилось в массовый митинг протеста. Люди все приходили и приходили. Помню, что пирожные и оладьи у нас очень скоро кончились, и Уильям сновал взад-вперед, разнося тосты с корицей и прочую снедь, в спешке приготовленную Лиззи.

Все это, конечно же, были пустые разговоры. Никто толком не знал, почему задержали Фреда— разве что это было как-то связано с нашими убийствами. Да и это предположение было основано лишь на истеричном заявлении Дороти, что он не имеет к убийствам никакого отношения. Мэнсфилд Дин, проезжая мимо дома Фреда, услышал чей-то крик и плач и остановил машину. Он застал Дороти одну, она лежала на кровати ничком и причитала, что Фред ни в чем не виноват и что полицейские пришли и забрали его, когда он завтракал.

Мэнсфилд Дин, стоя с чашкой чая в руке, сам с грустью и поведал обо всем этом. Часть этой истории была и так нам известна. Зимой Фред обосновывался в одном из клубов Флориды, а лето проводил у нас. Клуб предоставлял ему небольшой домик, и он неплохо зарабатывал, давая уроки игры в гольф. Он был талантливый игрок, а начинал в качестве мальчика, подносящего клюшки и мячи, в каком-то штате на Среднем Западе. Затем, года два назад, во Флориде он встретил Дороти. Она работала школьной учительницей, была молода и в некоторых отношениях превосходила его, но была ему чрезвычайно предана.

Остальное мистеру Дину поведала сама Дороти, лежа на кровати и рыдая.

По ее словам, Фред в это лето вел себя как обычно. Может, был чуточку более молчаливым— вообще-то он завзятый весельчак, — но она отнесла это на счет неприятностей, происходивших на острове. Ему было не по душе оставлять жену одну ночью. Когда он присоединился к поискам, он заставил ее запираться в доме.

Однако Фреда, опять-таки по ее словам, как и всех прочих, поставили в тупик эти таинственные происшествия. Не раз ей приходилось видеть, как вечерами он пытался разрешить эту загадку. Время от времени он заговаривал об этом.

— Как вы думаете, был он раньше знаком с миссис Рэнсом? — спросил у нее Мэнсфилд Дин.

Она покачала головой. Нет. Да и откуда бы? Джульетта ведь уехала отсюда еще до того, как он появился в клубе. Возможно, он встречал ее во Флориде, но какое это имело значение? Джульетта наверняка его «е знала. Возможно, видела на поле для гольфа, но она же не играла в гольф, так ведь?

Все это было достойно сожаления, но ситуации отнюдь не проясняло. Откровенно говоря, Фред запросто мог добраться из клуба до конной тропы. К тому же он любил ходить пешком, и его частенько, когда у него выпадал свободный денек, видели наверху, в горах. Невозможно было поверить, что он убил Джульетту и избавился от трупа, утопив его в Гагарьем озере. Столь же невероятным было и то, что он же убил и Хелен Джордан на тропе, идущей «ад заливом, затем раздобыл лодку, обвязал её шею веревкой и отбуксировал ее в открытое море. Кто угодно, только не Фред, терпеливо дающий свои уроки, засунув руки в карманы и весело восклицая: «Посмотрите, что вы наделали! Снова приподняли это плечо!».

Я покинула гостей и отправилась к телефону. Дороти сказала, что Фреда еще не отпустили, и по ее голосу я поняла, что она плачет. Я позвонила миссис Кертис и попросила ее съездить к Дороти и приглядеть за нею, а когда вернулась, то застала наших детективов-любителей по-прежнему за жаркими спорами. Тут, перекрывая всех, раздался высокий голос миссис Пойндекстер:

— Я не убийца, хотя порой и не прочь немного поубивать кое-кого. Однако тот, кто избавился от этой дамочки Джордан, был круглым идиотом.

— Почему?

— У этой лодочки ведь имелся якорь, не так ли? Почему же он не привязал его к телу? Даже я бы до этого додумалась, если бы захотела убить…

— А вы уверены, что не убивали? — осведомился кто-то, и, вдоволь нахохотавшись, присутствующее начали расходиться.

Мэнсфилд Дин уходил последним. Он задержался намеренно и, подогнав к двери машину, спросил меня, не соглашусь ли я отправиться к ним на ужин.

— Не надо переодеваться, мисс Ллойд. Поедемте. Мы не придерживаемся строгого этикета… Когда мы одни, мы ужинаем рано. Агнесс сейчас стало получше, а мне не по душе, когда подумаю, что вы здесь совсем одна. В конце концов, — добавил он, — вам не мешает слегка развлечься. Что бы ни крылось за этой историей с Фредом Мартином, вашему брату это вреда не принесет.

Я и поехала, задержавшись лишь для того, чтобы умыться и причесаться. После моего старенького автомобильчика его лимузин показался мне восхитительно удобным, и, устроившись поудобнее, я закрыла глаза.

— Вот и хорошо, — заметил он. — Постарайтесь забыть обо всём. Сегодня вечером мы не станем говорить на эту тему.

И он неукоснительно придерживался этого намерения. Хороший человек Мэнсфилд Дин, подумала я, со всеми его деньгами: с ним так спокойно и комфортно. Хотя, конечно, он и не слишком счастлив. Когда мы свернули на подъездную аллею к дому, я открыла глаза и вдруг увидела его таким же, как в тот день, когда повстречала его на тропинке, проходившей над его домом, — со склоненной головой и неизбывной горечью, застывшей на лице.

Едва я выпрямилась на сиденье, как он тотчас же набросил на себя веселую маску.

— Вот и приехали, — оживленно возвестил он. — Коктейль вас взбодрит. — Он по-дружески накрыл своей большой ладонью мою руку. — Помните, сегодня вечером никаких загадок. Только немного посплетничаем за милую душу, ладно?

В итоге в течение трех часов я в тот вечер слушала его громоподобный голос, вкушала разные деликатесы за полированным столом в ярко освещенной комнате и пыталась забыть о своих неприятностях.

Агнесс Дин была молчалива. Время от времени ее муж пытался вовлечь ее в разговор, но при этом создавалось впечатление, что каждый раз Агнесс приходится с усилием возвращаться к действительности откуда-то издалека. Улучив момент, когда после ужина она вышла из гостиной, он сообщил мне, что доктор Джеймисон всерьез обеспокоен ее состоянием, и в его голосе я уловила трагические нотки.

— Думаю, он не питает особых надежд, — сказал мистер Дин. — Вот как бывает: человек выстраивает свою жизнь, работает, чего-то добивается, а потом вдруг понимает, что все это ни к чему. Существуют вещи, которые не купишь ни за какие деньги…

Голос его сорвался, и в следующее мгновение он уже громогласно потребовал горячей воды: «Этот кофе прямо как чернила!»

В тот вечер он пешком проводил меня до Сансет-Хауса. Он отнюдь не испытывал жалости к самому себе— это было видно. Но не переставая говорил о своей жене. Они приехали на остров из-за свежего воздуха, сказал он; но ее болезнь частично обусловлена напряженным психическим состоянием. Ей бы следовало соблюдать постельный режим, но неподвижность и бездействие угнетают ее.

— Наверное, мне не стоило рассказывать вам о моих бедах, — извиняющимся тоном добавил он. — У вас и своих забот хватает.

Выдался один из столь редких у нас теплых летних вечеров. Обычно после захода солнца на остров опускалась прохлада, но та ночь была просто восхитительной. Помню, Дин вдруг остановился и, подняв голову, посмотрел на звезды.

— Странно, — произнес он, — но, глядя на такое вот прекрасное небо, я всегда невольно ощущаю, что Бог все-таки существует.

Когда я вернулась, меня ждала записка от миссис Кертис. Фреда по-прежнему держали в полиции, приходил какой-то детектив с ордером на обыск и обшарил весь дом, а Дороти очень плохо. Миссис Кертис уже послала за доктором.

Я взяла машину и тотчас выехала. Не требовалось особого опыта, чтобы понять, что начались роды, и я немедленно послала за медсестрой из больницы. Я провела там всю ночь, а едва рассвело, ребенок Фреда и Дороти появился на свет— это был мальчик.

Помню лицо Дороти, когда мы сказали ей об этом. На ней читался чуть ли не вызов.

— Я назову его Фредом, — заявила она, — в честь его отца.

Лишь через несколько дней я узнала подробности этого ареста. Забрали Фреда в полдень. За ним приехал Рассел Шенд с помощником и отозвал его в сторону, оторвав от ленча.

— Нам надо задать вам несколько вопросов, Фред, — сказал шериф. — Не к чему беспокоить вашу жену. Лучше поехали потихоньку.

Казалось, Фред даже не удивился.

— Означает ли это, что я арестован? — спросил он.

— Нет, если только вы не откажетесь добровольно отправиться с нами.

Он вернулся в дом за кепкой, и Дороти его увидела.

— Вернусь через часок-другой, дорогая, не волнуйся, — сказал он.

Она запротестовала.

— В чем дело? — спросила она. — Ты же не закончил свой завтрак.

Он сказал, что не голоден, но она пошла следом за ним до двери. На пороге стояли двое мужчин, и она их увидела. Обоих она знала и отважно сцепилась с ними, ее бесформенное тело напряглось.

— Зачем он вам понадобился? — потребовала ответа Дороти. — Он ничего плохого не сделал.

— Вам не о чем беспокоиться, миссис Мартин, — мягко произнес шериф. — Мы просто хотим немного с ним потолковать.

Но она взглянула на лицо Фреда и пришла в ужас. Он походил на человека, идущего на казнь: напряженный, оцепеневший, казалось, он не видит ее, да и вообще не видит ничего вокруг.

— Вы арестуете его? Да как вы смеете? Как вы посмели прийти в этот дом и сотворить такое? Его все здесь знают. И знают, что он не способен ни на что дурное.

Тогда Фред повернулся к ней и обнял ее.

— Все в порядке, милая, — хрипло произнес он. — Не волнуйся. Помни о ребенке.

Это были его прощальные слова. Он круто развернулся и помахал ей рукой из машины. Она не стала махать в ответ— просто стояла и не отрываясь смотрела на него, словно прощаясь с ним навсегда.

Они отвезли его в Клинтон, в здание окружного суда. По дороге все хранили молчание. Один раз Фред попросил остановиться, чтобы купить сигарет, и помощник шерифа отправился в магазин вместе с ним. В здании суда его отвели в кабинет шерифа, где уже сидели Буллард вместе с парочкой детективов, но, как я поняла, именно Рассел Шенд задал ему тот первый, потрясающий вопрос:

— Отвечайте прямо, Фред. Когда и где вы женились на мисс Джулии Бейтс?

Должно быть, он уже давно понимал, что дело идет к тому, что его давно позабытое прошлое вдруг снова

возникло из небытия, чтобы погубить его. Тем не менее ответил он не фазу.

— В тысяча девятьсот двадцать третьем году, — глухо сказал он. — Мы с ней сбежали.

— Как долго вы были вместе?

— Меньше года. Я тогда все время разъезжал, занимался продажей спортивных товаров и попутно немного играл в гольф. Мне не нравилось, как она вела себя, пока я отсутствовал.

— Значит, вы бросили ее?

— Можно сказать, мы разошлись по обоюдному согласию. Оба были сыты по горло.

— Вы развелись официально?

— Она написала мне, что получила развод. В Рино.

— Но и только. Никаких подтверждающих документов у вас нет?

— Ну, я много разъезжал. Вещи порой теряются. Нет. У меня нет никаких бумаг.

— Когда и почему вы поменяли имя?

Он заметно удивился.

— Я его не менял. Вообще-то я Теодор, но все называют меня Фредом. Не знаю почему. Наверное, это началось с моей матери. Ей не нравилось… — он судорожно сглотнул, — не нравилось то, другое.

И тут они извлекли свою козырную карту. Проделал это Буллард, подавшись вперед; его пухлое лицо скривилось в мстительной гримасе.

— Разве не факт, — изрек он, — что впоследствии вы узнали, что никакого развода не было? И что узнали вы это от самой миссис Рэнсом?

Он долго молчал. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Потом Фред передернул плечами.

— Все верно, — признался он наконец. — Я и не знал ничего этого, пока она не приехала сюда этим летом.

— К тому времени вы уже были женаты. Ваша жена ждала ребенка. И тут миссис Рэнсом повстречала вас и все вам рассказала. Получалось, что ваша жена вам и не жена вовсе. А ваш ребенок будет незаконнорожденным. Поэтому вы ее и убили.

Он вскочил на ноги.

— Это ложь! — вскричал он. — Я хотел ее убить. Видит Бог, она это заслужила! Я с трудом сдержался. Но, Бог свидетель, я ее и пальцем не тронул.

Это все был стиль Булларда. Когда же ведение допроса взял в свои руки шериф, он повел себя не столь жестоко.

— Зачем она рассказала это вам, Фред? — спросил он. — Она ведь прекрасно устроилась, насколько мне кажется. После развода она получала от Артура Ллойда солидное содержание. Если бы выплыло наружу, что ее брак с ним был недействительным, ей пришлось бы лишиться этого содержания, не так ли?

— Она знала, что я не буду болтать. Да и как я мог?

— Вопрос не об этом. Зачем она вам все рассказала?

— Ей нужны были деньги, — угрюмо признался он.

— За этим она и приехала на остров?

— Нет. Она не знала, что я здесь. Я просто случайно с ней встретился. Вышел прогуляться. А она каталась верхом, и я едва не упал замертво, когда увидел ее.

Буллард снова подался вперед:

— И где это произошло? Эта встреча?

— Наверху, в горах, — с вызовом ответил Фред. — Я гулял там, и мы встретились. Думаю, поначалу она сама тоже перепугалась. Похоже было по ее виду. И она почти со мной не разговаривала. Только лишь: «Хелло, Фред. Что ты здесь делаешь?» Но, должно быть, потом она все хорошенько обдумала. На следующий день позвонила мне в клуб, и чуть позже я с ней встретился. Тогда-то она и сказала мне насчет развода.

— И потребовала денег?

— Она с кем-то успела потолковать. Может, с мистером Радсфордом. Он знал, что я скопил немного деньжат. Я еще спрашивал у него, что мне с ними делать. Тогда я не знал о ее алиментах. Я даже не знал, что она была женой мистера Ллойда. Я вообще ничего о ней не знал. Единственное, чего мне хотелось, это заставить ее молчать, до тех пор пока…

— И вы заставили ее замолчать, — грубо оборвал его Буллард.

Они снова и снова обсуждали эту часть истории. Джульетта не следовала за ним на остров. Она не знала, что он здесь. Идея выбить из него деньги, должно быть, возникла у нее уже потом. В конце концов имевшаяся у него сумма была совсем незначительной и не решила бы ее проблем с долгами. Но ему показалось, что она выглядит встревоженной. Она вскользь обронила какую-то фразу, что выколотит кругленькую сумму и затем покинет Америку. Он тогда не придал этому особого значения. Она всегда грозилась куда-нибудь уехать, если ее что-то не устраивало.

Тут они прервали Фреда и переключились на Хелен Джордан.

— Вы знали ее?

— Нет. То есть в родном городке Джулии была какая-то девушка с таким именем или вроде того. Но я никогда не был с ней знаком.

— Вы знали, что она находится здесь, вместе с миссис Рэнсом?

— Нет. Не знал до ее исчезновения.

— Когда-нибудь видели ее?

— Никогда.

— Но раз миссис Рэнсом встретилась с вами, было бы вполне естественно, если бы она упомянула об этом своей Джордан?

— Откуда мне знать? Говорю вам, я не видел ее много лет. — Он повысил голос — Она поменяла имя на Джульетту Рэнсом, а это было для меня пустым звуком.

Тут они снова сменили тему. Есть ли у него телефон? В тот вечер, когда исчезла Хелен Джордан, не звонила ли она ему? Не встречался ли он с ней той самой ночью на тропинке, что проходит над заливом? Умеет ли он управлять моторной лодкой?

Наверное, у него уже голова шла кругом от этого допроса, продолжавшегося несколько часов. Они разрешили ему курить, но он ведь даже не успел позавтракать. Когда они привели двоих или троих мужчин и заставили его встать с ними в один ряд, он уже с трудом держался на ногах. И, очевидно, был совершенно сбит с толку, когда вслед за этим привели какого-то человека из кемпинга на Сосновой горке и попросили его внимательно оглядеть стоявших мужчин.

— Только общие параметры— рост, сложение, — попросил шериф. — Мы не требуем, чтобы вы указали на конкретного человека.

Свидетель был осторожен. Внимательно осмотрел всех стоявших мужчин, даже попросил их повернуться кругом. Наконец он кивнул и был препровожден из комнаты. Лишь много позже Фред узнал-таки, что человек тот указал на него, заявив, что в целом он имеет сходство с тем таинственным визитером, побывавшим в трейлере Аллена Пелла в день его исчезновения.

Фреда задержали. Даже шериф понимал, что мотив был налицо. В ту ночь Фреда поместили в камеру и уж по крайней мере позаботились, чтобы его как следует накормили. Но есть он не стал. Сидел, обхватив голову руками, и переживал из-за Дороти, а также размышлял, как выбраться из беды, в которую попал. Она так неожиданно на него обрушилась, между тем как представители властей готовились к этому несколько дней— фактически с тех пор, как вернулся шериф. Дело в том, что в одном из писем Джордан, которого он мне не показал, упоминалось имя Фреда Мартина:

«Как же все изменилось с той поры, когда он сбежала с Фредом Мартином. Глядя на нее, и не подумаешь, что она когда-то с ним зналась! Будто не было ни его, ни Рино».

У них было время поднять официальные документы— достаточно времени, чтобы проверить записи регистрации браков в Рино и обнаружить, что никакого такого развода не было и в помине, а лишь запись о заключении брака; им хватило времени и для того, чтобы проверить действия и передвижения самого Фреда. Он сказал им, что в ночь, когда была убита Джордан, находился дома вместе с Дороти, а в то утро, когда исчезла Джульетта, давал урок гольфа в половине десятого.

Но от клуба до верховой тропы было рукой подать. Он запросто успел бы сделать то, что было сделано, и вернуться к своему уроку. Что же касается Аллена Пелла, то Фред сам признался, что в тот день был в горах.

Однако он упорно настаивал, что к кемпингу и близко не подходил и даже не видел тот трейлер. А уж чтобы отправиться туда в ту ночь—это он категорически отрицал.

— Зачем мне было туда ходить? — спросил он. — Я, конечно, видал этого парня, Пелла, но ни разу с ним не разговаривал. Я даже имени его не знал, пока не заварилась вся эта кутерьма вокруг него.

Прошло несколько недель, прежде чем мне довелось увидеть протокол того допроса, застенографированный

клерком из офиса Булларда и позже расшифрованный. На меня он произвел довольно тягостное впечатление. Буллард торжествовал. После того как Фреда увели, он откинулся в кресле и с ухмылкой глянул на шерифа.

— Вот вам и доказательства! — возвестил он. — Дело в шляпе.

Прежде чем ответить, шериф спокойно раскурил свою трубку.

— Возможно. У парня чертовски виноватый вид. Только сдается мне, в вашей шляпе не так уж много доказательств, Буллард.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что ваши доказательства не выдерживают никакой критики. Слишком много нестыковок и неясностей. Как насчет того письма, которое Хелен Джордан унесла с собой и заперла в своем чемодане? Никакого заглавного «Л» вы не найдете ни в «Теодоре», ни во «Фреде Мартине». А что это за идея с уничтожением отпечатков пальцев в трейлере? И кто вообще разделался с Алленом Пеллом? Мартин даже не был с ним знаком. А если вернуться немного назад, кто пытался вломиться в дом Ллойдов и вломился таки? Может, даже и не однажды: первый раз, чтобы перевернуть все вверх дном, а во второй— чтобы сбросить с лестницы горничную Марши Ллойд… Кто вломился в квартиру этой Рэнсом в Нью-Йорке и переворошил там все?

Вот о последнем говорить не стоило. Буллард расхохотался.

— А по-моему, вы говорили, Шенд, что Фред Мартин на той неделе побывал в Нью-Йорке. Наверняка он туда и наведался. Он ее убил. И должен был убедиться, что больше нет никаких писем, повествующих об этом его прошлом, и не существует свидетельства о браке. Он сделал дело, и теперь ему надо было замести все следы.