Онлайн чтение книги Двадцатые годы
27

Появись у людей уверенность, что Советская власть не вернется, Быстрову было бы труднее скрываться, но его повсюду принимали и прятали, одни из уважения к нему самому, другие из страха перед Советской властью.

Но как бы там ни было, скрываясь и подвергаясь опасности, Быстров по-прежнему чувствовал себя в волости хозяином.

Всех коммунистов он объединил в отряд, их было немного, человек десять, трех инвалидов отправил в эвакуацию, а двое просто отбились, оказались в трудное время балластом. В общем это было одно из тех военизированных соединений, из которых впоследствии образовались отряды частей особого назначения.

Коммунисты, подобно Быстрову, прятались по избам, овинам и гумнам, а в теплые ночи — по логам и перелескам.

Но стоило белогвардейцам где-либо пригрозить крестьянам расправой, как тут же появлялся отряд Быстрова. Большого урона белым не причинял, но его мгновенные появления и исчезновения порождали среди белых беспокойство.

Впрочем, отряд творил по временам суд и расправу: если кто-нибудь, не дай бог, выдавал семьи красноармейцев и коммунистов, таким человечишкам Быстров спуску не давал, двоих особенно подлых доносчиков расстрелял, а у других отбирал зерно, скот, домашние вещи и раздавал отобранное имущество беднякам.

Естественно, что Быстров был хорошо осведомлен, что и где происходит в волости…

Получив от мальчика планшет, Быстров уже через полчаса рассматривал его содержимое. Добыча была не столь значительна: во всяком случае, не стоила ничьей жизни, обычная оперативная трехверстка.

Самое разумное было бы переслать бумаги в штаб Тринадцатой армии, отступающей под натиском деникинцев, могло случиться, что карта пригодится…

Но на какое-то время забота о спасении Славушки и его матери отодвинула на задний план остальные дела.

Положение вещей ясно. Полк выступал, это стало очевидным с вечера. Однако до того, как покинуть Успенское, решено казнить Веру Васильевну Ознобишину. Ее заперли в амбаре. На площади поставили виселицу. Быстров не сомневался, узнай об этом Славушка, он явится к белым. Поэтому Введенскому было запрещено говорить о чем-либо мальчику. Но нельзя допустить и гибели Веры Васильевны.

Быстров приказал быть наготове и, когда осужденную поведут на казнь, попытаться ее отбить.

Но тут вмешался заведующий земельным отделом Данилочкин, рассудительный хозяйственный мужичок.

— А если снять часового, открыть амбар да увезти поперек седла?

— Там такие замки!

— А ключи на что?

— Ключи у белых.

— Никогда не поверю, чтобы у Астахова не было вторых ключей.

Так и порешили. Быстров идет в дом, Астахова берет на себя. Остальным собраться за церковью. Зайцеву с лошадью ждать за астаховским овином.

Небо стало сереть, вот-вот брызнет рассвет, когда Степан Кузьмич пробрался в кухню к Астаховым.

— Здравствуй, тетка, — позвал он Надежду.

Та не раз видела Быстрова, обомлела, даже присела на скамейку со страху.

— Позови хозяина, — приказал Быстров. — Да тихо, чтоб никто ничего.

Сила Быстрова заключалась и в том, что он умел верить людям.

Надежда была из тех простых русских баб, у которых отчаянные мужики всегда вызывали восхищение.

Она прошла в кладовую, где ночевал Павел Федорович. Он не спал, все прислушивался к тому, что происходит в штабе.

— Дело есть, зайдите…

Надежда зря не позовет. Павел Федорович пошел за ней на кухню и обомлел не меньше своей кухарки.

— Здравствуйте, — сказал Быстров. — Времени у меня мало. Понимаете?

— Понимаю, — подтвердил Павел Федорович.

— Перестреляю кого смогу, но начну с вас. Быстренько, вторые ключи от амбара.

— Нет их у меня… — Павел Федорович помотал головой. — Все ключи позабрали.

Быстров усмехнулся.

— Так я вам и поверю. Хотите быть целым, несите ключи, я вас не выдам.

Павел Федорович колебался лишь несколько секунд.

Быстров поиграл маузером.

— Предупреждаю еще раз: войдет кто вместо вас, стреляю, а пристрелят меня, не позднее сегодняшнего вечера Еремеев отправит вас вслед за мной.

— Об этом можно не говорить, — пробормотал Павел Федорович, аккуратно прикрывая за собой дверь.

Надежда тоже смотрела на дверь во все глаза, забыв о своей печке.

Но вот дверь приоткрылась, и… показался все тот же Павел Федорович.

— Вот… — Он положил на стол два ключа. — От обоих замков. Все?

— Все, — подтвердил Быстров. — Мне только одно удивительно, почему вы сами не выпустили жену своего брата?

— А я в чужие дела не мешаюсь, — возразил Павел Федорович. — Жена не моя, а хозяйство мое, я рисковать не намерен.

Быстров насмешливо взглянул на Астахова:

— Хозяйство у вас тоже не навечно…

— Смотрите, — напомнил Павел Федорович. — Я вас не видел и ничего не давал.

— Не волнуйтесь, — успокоил его Быстров. — Я их вам скоро верну.

Не успел дойти до сторожки, как возле исполкома послышался шум, белые выступали из Успенского.

Постучался к Григорию.

— Что происходит?

— Выступают.

— А это?

Быстров указал в сторону виселицы.

— Останется ихний ротмистр с солдатами, сделают свое дело…

Быстров заторопился к церкви.

Весь отряд в сборе.

— Выступают. Как пройдут примерно Кукуевку, Семин и Еремеев поднимут стрельбу. Где-нибудь за почтой. Отвлекающий маневр. А ежели белым вздумается меня преследовать, прикройте…

Не спеша зашагал через дорогу. И все же вздрогнул от неожиданности, едва раздались выстрелы. Подошел к амбару, отомкнул один замок, отомкнул другой, откинул болты, позвал:

— Товарищ Ознобишина!

Она появилась из глубины.

— Выходите.

— Нет.

— Что нет?

— А Слава?

— Слава в порядке.

— Не обманываете?

— Да выходите же!

Вставил болты, поправил засовы, замкнул замки.

— Пошли.

— Куда?

Он поволок ее за руку, на огороде к ним подбежал Зайцев, держа в поводу Маруську.

Быстров вскочил в седло, подхватил Веру Васильевну, натянул узду, чуть гикнул и галопом вынесся на дорогу.