Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 9 - Этот достопочтенный не драматург

Вкус Чу Вань Нина был действительно ужасен.

Нудный. Скучный. Отчаянно скучный.

Стоило только взглянуть на полки; какая куча отстойных книг!

"Каталог древних чар", "Энциклопедия экзотических цветов и растений", "Сборник музыкальных партитур в конфуцианском стиле Линьи", "Коллекция трав и деревьев". Единственные, которые считались классикой, были "Путешествие в страну Шу" и "Пища Басё".

Мо Жань взял в руки несколько новых книг, которые Чу Вань Нин явно еще не читал. Он закрасил все страницы и начал рисовать кучу откровенных эротических картинок.

Пока он рисовал, то думал: 'Здесь нет десяти тысяч книг. Здесь только восемь тысяч.'

К тому времени, когда Чу Вань Нин узнает об этом, он никогда не сможет выяснить, кто это сделал, и ему останется только дуться. Это было бы замечательно, действительно замечательно.

Подумав об этом, он не смог удержаться от громкого смеха и взял в руки книгу.

К этому моменту Мо Жань разрисовал уже более десяти книг. Он дал волю своему воображению, придумывая сцены для рисования. Получалось довольно красиво, и он был восхищен. Работу кистью можно описать как "пряди Ву развеваются на ветру, одежда Цао - на воде "*; очень элегантно и изысканно. Если кто-то спрашивал старейшину Юэна, можно ли взять несколько книг, и он случайно брал одну из них, естественно было предположить, что слухи о том, что он читает, распространялись вокруг...

П.п. Это высказывание происходит от одного из видов буддийской живописи. Это означает, что кисти выглядели как одежда, развевающаяся на ветру, и как выглядит одежда, когда прилипает к телу человека, когда тот выходит из воды, то есть волнистая и текучая.

"Старейшина Юхэн, мужчина с человеческим лицом и звериным сердцем, имеет изображения блуда в разделе "Техника очищения разума"!"
"Старейшина Юхэн - бредовый учитель, у него даже в руководстве по мечу есть комикс с разрезанными рукавами*!"

П.п. Термин для обозначения мужчин-геев.

"Какой "Почтенный Бессмертный Бэйдоу"? Он просто зверь в человеческой шкуре!"

Чем больше Мо Жань думал об этом, тем смешнее становилось. В конце концов, всё, что он мог сделать, это кататься по полу с кистью в руке, от души смеясь.

"... А-Жань, что ты делаешь?" - раздался голос Ши Мэя.

Мо Жань застыл. Он вскочил, поспешно спрятал все картинки и сделал невинное, как у щенка, лицо:

"Просто вытираю пол."

Ши Мэй сдержал улыбку:

"Вытираешь пол рукавами?"
"Ах, я не смог найти тряпку. Не беспокойся об этом. Ши Мэй, что ты делаешь здесь так поздно?"
"Я пошел к тебе домой, чтобы поискать тебя, но не смог найти. Спросил у других, и они сказали, что ты здесь с Шисюном."

Ши Мэй вошёл в библиотеку и помог Мо Жаню поднять все книги, сваленные на полу. С нежной улыбкой он сказал:

"Всё хорошо, я пришел повидаться с тобой."

Мо Жань был в восторге и немного польщен. Он поджал губы; человек, у которого всегда был какой-то хитрый комментарий, потерял дар речи.

"Тогда... Эм... Тебе стоит присесть!" После секундного замешательства Мо Жань заикался:
"Я налью тебе чаю."
"Нет, я пришел сюда без приглашения. Если Шисюн узнает, у нас будут неприятности."

Мо Жань почесал затылок:

"Ты прав..."

Чу Вань Нин такой извращенец! Рано или поздно он сломает его, и больше не будет поддаваться разврату!

"Ты уже поужинал? Я принес тебе несколько блюд."

Глаза Мо Жаня загорелись:

"Твои вонтоны?"
"Пфф, как они тебе не надоели? Я не принес ни одного. Павильон Красного Лотоса далеко, и я боялся их уронить. Вот, я принес немного жареных овощей. Посмотрим, может, они тебе понравятся".

Ши Мэй открыл коробку с едой, стоявшую рядом. Внутри оказалось несколько блюд красного цвета. Кисло-сладкая курица, измельченная свинина с рыбой, курица Кунг Пао, тарелка огурцов и миска риса.

"Эй, а ты добавил перец чили?"
"Боялся, что вы съешь слишком много, поэтому добавил совсем немного."

Ши Мэй улыбнулся. Они оба любили острые блюда и знали, что ничто не может быть "слишком острым".

"Твои раны еще не достаточно зажили. Я не хотел рисковать и добавлять слишком много. Немного аромата лучше, чем покрыть всё."

Мо Жань радостно закусил палочки, его ямочки стали похожи на капли меда при свете свечи:

"Ух-ты! Ты заставишь меня плакать!"

Ши Мэй улыбнулся и сказал:

"Пока будешь плакать, посуда уже остынет. Поплачь после того, как закончишь есть."

Мо Жань радостно завопил и задвигал палочками так быстро, как только мог.

Он ел, словно голодная собака. Чу Вань Нин всегда чувствовал себя неловко, но Ши Мэй не возражал.

Ши Мэй всегда был нежен, улыбался и говорил ему, чтобы он не спешил, протягивая ему чашку чая. Тарелки быстро опустели. Мо Жань похлопал себя по животу, закрыл глаза и вздохнул:

"Это было восхитительно..."

Ши Мэй небрежно спросил:

"Что вкуснее, вонтоны или эти блюда?"

Мо Жань, как и его одержимость первой любовью, был очень увлечен едой. Наклонив голову, его черные, блестящие, мягкие глаза посмотрели на Ши Мэй и усмехнулись:

"Вонтоны."
"..."

Ши Мэй улыбнулся и покачал головой. После паузы он сказал:

"А-Жань, давай сменю тебе повязки."

Мазь была приготовлена госпожой Ван.

В ранние годы она была ученицей лекарственной секты "Ночь одинокой луны". Она не любила сражаться и убивать, но ей очень нравилось изучать медицину. На пике Жизни и Смерти был сад лекарственных трав, который она посадила сама. Там было множество редких трав и растений, потому в секте никогда не было нужды в мазях.

Мо Жань снял рубашку и повернулся спиной к Ши Мэй. Шрамы на его спине все еще слабо болели, но теплые пальцы Ши Мэй, обмакнутые в мазь, мало-помалу, медленно и осторожно стирали боль. Но в душе он все еще таил обиду на того, кто нанес ему эти раны.

"Хорошо."

Ши Мэй обернул новую повязку вокруг Мо Жаня, тщательно завязав ее.

"Оденься."

Мо Жань обернулся и посмотрел на Ши Мэй. Под слабым желтым светом свечи кожа Ши Мэй сияла, словно белый снег, отчего он выглядел еще более привлекательным. Его язык был сухим. Одеваться очень не хотелось, но после минутного колебания он опустил голову и быстро надел рубашку.

"Ши Мэй."
"Да?"

В такой уединенной библиотеке царила идеальная атмосфера для любого одинокого человека. Мо Жань хотел сказать что-то трогательное и милое, но он был неграмотным человеком, которого в период правления называли "Беспризорник". После того, как он некоторое время пытался найти нужные слова, его лицо стало ярко-красным, и лишь несколько слов вырвались наружу:

"Ты такой хороший."
"Что? Почему бы и нет?"
"Я тоже буду очень хорошим для тебя."

Мо Жань говорил спокойно, но его ладони вспотели, а сердце предательски колотилось.

"Когда я поправлюсь, никто не сможет к тебе придираться. Даже Шисюн."

Ши Мэй не понимал, почему он вдруг так заговорил. На мгновение он опешил, но все же тихо сказал:

"Ладно. Тогда я доверю все тебе".
"Хорошо..." - мягко ответил Мо Ран. Очаровательный взгляд Ши Мэй заставил его сердце трепетать еще быстрее. Не в силах больше смотреть в глаза, он опустил голову.

По отношению к этому человеку он всегда был осторожен, даже навязчив.

"А, Шисюн хочет, чтобы ты вытер пыль с такого количества книг? Разве это не займет у тебя всю ночь?"

Мо Жань все еще пытался восстановить свое достоинство перед своим возлюбленным:

"К счастью, у меня будет достаточно времени, чтобы успеть."

Ши Мэй сказал:

"Позволь мне помочь тебе".
"Ты не можешь этого сделать. Если Шисюн найдет тебя, мы оба будем наказаны."

Мо Жань был очень тверд:

"Уже поздно. Ты должен пойти отдохнуть. Завтра у нас ранняя тренировка."

Ши Мэй взял его за руку и тихонько засмеялся:

"Все в порядке, он не узнает. Нам просто нужно вести себя тихо..."

Прежде чем он закончил говорить, послышался холодный голос:

"Что значит "вести себя тихо"?"

В какой-то момент в комнату бесшумно вошел Чу Вань Нин. Его лицо было холодно, а глаза феникса смотрели ледяным взглядом. Он был одет в белую одежду, стоял у двери библиотеки и смотрел на них. Его пустой взгляд остановился на их сцепленных руках, а затем отвернулся.

"Ши Минцзин, Мо Вэйюй, вы оба очень наглые".

Лицо Ши Мэй побледнело. Он внезапно отпустил руку Мо Жаня, его голос звучал жалобно:

"Шисюн..."

Мо Жань выругался про себя и тоже опустил голову:

"Шисюн".

Чу Вань нин вошел в комнату. Он проигнорировал Мо Жаня и посмотрел на Ши Мэй, который стоял на коленях. Он слабо сказал:

"Павильон Красного Лотоса контролируется многочисленными чарами. Неужели ты думаешь, что я не заметил бы, если бы кто-то вошел?"

Ши Мэй озабоченно склонил голову:

"Ученик знает, что он не прав".

Мо Жань поспешно произнес: "Шисюн, Ши Мэй просто пришел помочь мне сменить повязки. Он собирался уйти сразу после этого. Пожалуйста, не вини его."

Ши Мэй также поспешил сказать:

"Шисюн, это дело не имеет никакого отношения к младшему брату Мо. Это все моя вина. Я готов понести наказание за свои действия."
"..."

Лицо Чу Вань Нина посинело.

Он ничего не сказал. Эти двое стремились оправдаться, чтобы спасти другого, оба видели в нем угрозу, общего врага. Чу Вань Нин некоторое время молчал, с трудом подавляя дрожь. Наконец он сказал:

"Так трогательно видеть такую преданность между учениками. Кажется, что я единственный злодей в этой комнате."

Мо Жань произнес: "Шисюн..."

"... Молчи."

Чу Вань Нин развел рукава в стороны и промолчал. Мо Жань не понимал, что с ним не так, и почему он так зол. Он лишь догадывался, что Чу Вань Нин не любил, когда люди сидят и сплетничают. Неважно, о чем они сплетничали, он, вероятно, считал это чем-то грязным.

Они втроем молчали долгое время.

Чу Вань Нин вдруг повернулся, чтобы уйти.

Ши Мэй поднял голову. Его глаза были слегка покрасневшими, и, смутившись, он спросил:

"Шисюн?"
"Иди и перепиши десять раз правила секты, а потом уходи".

Ши Мэй опустил глаза. Он прошептал:

"... Да, Шисюн."

Мо Жань остался стоять на коленях на том же месте.

Ши Мэй встал. Он посмотрел на Мо Жаня и засомневался, что сказать дальше. После паузы он снова опустился на колени и обратился к Чу Вань Нину:

"Шисюн, раны младшего брата Мо только-только зажили. Это очень смело с моей стороны, но, пожалуйста, не наказывайте его больше".

Чу Вань Нин не проронил ни слова. Он в одиночестве стоял под тускло светящей лампой. Вдруг он повернул голову в сторону. Они могли видеть только его острые брови и пылающие глаза. Он рявкнул:

"Какая чушь! Почему вы все еще здесь?!"

Когда Чу Вань Нин выглядел был спокоен, он выглядел невероятно красивым, но когда злился, то выглядел совершенно ужасающе. Ши Мэй задрожал от страха. Боясь еще больше расстроить Шисюна и доставить Мо Жаню еще больше неприятностей, он быстро поклонился и ушел.

В библиотеке остались только двое. Мо Жань вздохнул:

"Шисюн, я все испортил. Я продолжу каталогизировать твои книги".

Чу Вань Нин ответил, не поворачивая головы:

"Если ты устал, можешь уйти."

Мо Жань вскинул голову.

Чу Вань Нин холодно сказал:

"Не буду тебя задерживать."

Почему он был так добр и позволил ему уйти? Должно быть, это какая-то уловка!

Мо Жань ответил:

"Я не уйду."

Чу Вань Нин сделал паузу. Он усмехнулся:

"... Ладно, тебе решать".

Сказав это, он взмахнул рукавами, повернулся и ушел.

Мо Жань был ошеломлен - он не шутил? Он думал, что Чу Вань Нин непременно наградит его ещё одной встречей с Тянь Вэнь.

Проработав до полуночи, он наконец закончил все свои дела. Мо Жань зевнул и вышел из библиотеки.

Стояла глубокая ночь, но из спальни Чу Вань Нина всё еще доносился тусклый свет.

Что? Это чудовище еще не ложилось спать?

Мо Жань подошел туда, чтобы поприветствовать Чу Вань Нина перед уходом. Когда он вошел в комнату, то обнаружил, что тот уже заснул, но с его плохой памятью забыл затушить свечу перед сном.

Быть может, он был занят строительством и просто потерял сознание от усталости. Мо Жань взглянул на Ночного Странника, лежавшего на кровати. Он наконец заметил, что Чу Ваньнин не снял перчатки для работы с металлом и все еще сжимает в руках половину пряжки машины, что подтверждало верность последней версии.

Чу Вань Нин не казался таким суровым и холодным, когда спал. Он свернулся калачиком на кровати, заваленной механическими деталями, пилами и топорами. Было слишком много вещей, чтобы их разложить. Честно говоря, для него вообще едва хватало места, поэтому он свернулся в клубок. Его спина была выгнута дугой, длинные ресницы веером падали на лицо. Он выглядел так, словно ему было одиноко.

Мо Жань какое-то время смотрел на него.

Ранее... Из-за чего Чу Вань Нин так разозлился?

Он злился, что Ши Мэй пробрался в Павильон Красного Лотоса и хотел помочь ему?

Мо Жань подошел к кровати и закатил глаза. Он наклонился к уху Чу Вань Нина и попытался разбудить его:

"Шисюн?"
"... Ммм..."

Чу Вань Нин тихонько хмыкнул и крепко обнял холодную одежду. Он крепко спал, дыша ровно. Перчатки, которые он еще не снял, лежали у его лица, острые кончики пальцев были похожи на когти кошки или леопарда.

Когда Мо Жань понял, что он, вероятно, не скоро проснется, он сузил глаза, в уголках его рта появилась ухмылка. Он наклонился к уху Чу Вань Нина и понизил голос, чтобы проверить, что получится.

 "Шисюн, проснись".

"..."
"Шисюн?"
"..."
"Чу Вань Нин?"
"..."
"Ха, действительно заснул."

Мо Жань был в восторге. Он подпёр рукой подушку и с улыбкой посмотрел на него.

"Прекрасно. Я воспользуюсь этим, чтобы поквитаться с тобой."

Чу Вань Нин и не подозревал, что кто-то хочет с ним побеседовать. Его глаза оставались закрытыми, и он продолжал спать. Его красивое лицо выглядело очень спокойным.

Мо Жань принял сильную позу. Жаль, что он вырос в странствующей труппе. Он мог днями ничего не читать. Когда он был ребенком, все, что он видел, - это шумная жизнь рынка и истории, которые рассказывали люди на нем. Поэтому слова и предложения, которые он пытался составить, звучали неубедительно и странно.

"Ты дерзкий, бессердечный, испорченный человек. Связался с будущим императором, не уважаешь своего лидера, ты... э-э, ты..."

Почесав голову, он растерялся. В конце концов, когда он стал императором, единственными ругательствами, которые он использовал, были "ты, сука, служанка" или "ты, собачий раб", но они не казались подходящими для Чу Вань Нина.

Погрузившись в раздумья, он вдруг вспомнил поговорку, которую часто слышал, когда был в труппе. Хотя он не до конца понимал, что она означает, но, кажется, она была достаточно подходящей. Мо Жань нахмурил брови и сурово сказал:

"Ты, тонкокожий маленький девственный сучий осел, знаешь ли ты, что сделал?"
"..."
"Если ты ничего не ответишь, этот достопочтенный расценит это, как признание!"

Чу Вань Нин, вероятно, услышал часть шума. Он фыркнул и продолжил спать, сжимая в руках передачу.

"Ты совершил серьезную ошибку. И я приговариваю тебя по закону... гм, я приговариваю тебя к пытке издевательствами! Евнух Лю!"

Захваченный моментом, он понял, что евнух Лю был только в его прошлой жизни.

Мо Жань задумался, что делать дальше, и решил немного смутиться и сыграть роль евнуха. Так он польстил себе:

"Ваше Величество, этот слуга здесь."

Затем он прокашлялся и торжественно произнес:

"Немедленно исполнить наказание."
"Как прикажете, Ваше Величество."

Итак, все было готово.

Мо Жань приготовился к "наказанию" Чу Вань Нина.

Так называемой пытки, на самом деле, не существовало. Мо Жань просто придумал её.

Как же он должен был исполнить это наказание?

Мо Жань, единственный тиран этого поколения, торжественно кашлянул. Его глаза были холодными и свирепыми, медленно приближаясь к ледяному лицу Чу Вань Нина с покрытыми снегом щеками, чуть ближе к бледным губам.

И тут...

Мо Жань остановился, уставился на Чу Вань Нина, недоумевая и расстраиваясь, он выплевывал каждое слово:

"Чу Ваньнин, иди в жопу. Твоя мелочность не имеет себе равных."

Шмяк. Шлеп.

Раздались две фальшивые пощечины.

Хохо, исполнение было успешно.

Отлично!

Мо Жань действительно наслаждался. Однако внезапно он почувствовал, что волосы на шее встали дыбом. Произошла какая-то перемена. Его взгляд метнулся вниз, и перед ним предстала пара чистых, благородных и холодных глаз феникса.

Мо Жань не мог произнести ни слова.

Голос Чу Вань Нина звучал как трещина, проходящая по замерзшему озеру. Он не мог сказать, был ли он неземным или леденящим до костей:

"Что ты делаешь?"
"Этот достопочтенный... Ах. Этот слуга... Нет, ах!"

Хорошо, что эти два предложения тихие, как жужжание комара. Чу Вань Нин слегка нахмурился. Казалось, что он не расслышал его. У Мо Жаня появилась идея. Он поднял руку и несколько раз легонько шлепнул Чу Вань Нина по лицу.

"..."

На фоне все более не впечатляющего взгляда Шисюна, бывший император царства смертных очень нервно ухмыльнулся:

"Я отмахивался от комаров, сидящих на Шисюне."