Онлайн чтение книги Эрнани Hernani
Действие первое. КОРОЛЬ

Как! Это он! уже!

За дверью потайной

Он ждет.

Скорей открыть!

Привет, красавец мой!

Как! Не Эрнани вы? На помощь! Наважденье!

Пожар!

Два слова лишь — и ты мертва, дуэнья!

Ведь я у доньи Соль? Она, как говорят,

Невеста герцога Пастранья. Он богат.

Он дядя ей. Он стар. Но сердцу девы кроткой

Мил кто-то без усов и даже без бородки.

На зависть всем другим, у старца за спиной,

С возлюбленным она проводит час, другой.

Смотри. Я знаю все.

Ты отвечать готова?

Вы запретили мне сказать хотя б два слова.

Скажи лишь «да» иль «нет» — мне надобно одно.

Ты служишь донье Соль?

Да. Что же?

Все равно.

Старик в отсутствии? Скорей! Ты видишь, жду я…

Да.

Молодого ждет она?

Да.

Пусть умру я!

Да.

И свиданье здесь, дуэнья, быть должно?

Да.

Спрячь меня.

Вас?

Да.

Зачем?

Не все ль равно?

Вас спрятать?

Здесь!

Нет! Нет!

Извольте выбрать сами:

Кинжала лезвие — иль кошелек с деньгами.

Вы, видно, дьявол.

Да, дуэнья.

Вот сюда!

Как, в ящик?

Хоть бы так. Ну что ж, согласны?

Да!

Скажи, из этого почтенного сарая

Берешь ты помело, на шабаш улетая?

Уф!

Здесь мужчина! О!

Не женщину же тут

Ждет госпожа твоя!

Мой бог! Сюда идут!

То донья Соль. Да, да! Сеньор, без промедленья…

Лишь слово — и навек ты замолчишь, дуэнья!

Кто этот человек? Исус! Что делать с ним?

Лишь я и госпожа во всем дворце не спим.

А, впрочем, что нам в том? Другой придет ведь тоже;

Есть шпага у него, и небо нам поможет

Уйти от дьявола.

Но этот все ж не вор!

Хосефа!

Госпожа!

Боюсь. До этих пор

Эрнани медлит…

Он! Ах, ждать такая мука!

Открой ему скорей, не дожидаясь стука.

Эрнани!

Донья Соль! Опять я вижу вас;

И голос этот ваш, что говорит сейчас.

Жить вдалеке от вас — для сердца горше яда.

Чтоб всех других забыть, мне вас, о друг мой, надо!

Ваш плащ совсем намок. Вы были под дождем?

Не знаю.

До костей продрогли!

Что мне в том?

Снимите же свой плащ.

Скажите, дорогая, —

Когда вы вечером ложитесь, засыпая,

Спокойной, чистою, и сон, сойдя на вас,

Касается перстом невинных уст и глаз, —

Вам ангел ничего не шепчет о несчастном,

Кого забыли все и кто вас любит страстно?

Как запоздали вы, сеньор! Но, боже мой,

Дрожите вы…

Нет, я пылаю пред тобой.

Когда у нас в груди клокочет страсти пламя,

А сердце ширится и полнится громами, —

Что нам гроза небес под проливным дождем,

С которой сходят в дол и молнии и гром?

Отдайте шпагу мне и плащ свой вместе с нею.

Нет! Не расстанусь я с подругою своею.

О донья Соль, старик, супруг грядущий ваш,

Не помешает нам?

Час этот будет наш!

Я счастлив! Вправе все такой судьбой гордиться:

За взятый счастья час всей жизнью расплатиться.

Мой ангел! Что мне час? Чтоб с вами быть вдвоем,

И жизни мало мне и вечности потом!

Эрнани!

Счастлив я минутою случайной.

Как вор, дрожащий вор замок ломает тайный,

Так вынужден я красть, у старца за спиной,

Час песен и бесед и взор мгновенный твой.

Вот счастие мое! А твой старик лукавый,

Бросая мне лишь час, всю жизнь берет по праву.

Эрнани!

Плащ возьми и влагу отряхни.

Садитесь!

Старца нет, и в замке мы одни.

О, как прекрасны вы!

Одни!

Моя отрада,

Не думайте о нем.

Мой ангел, горше ада

Мне мысль о старике. Он мужем будет вам,

И вы покорствовать должны его устам.

Не думать? Боже мой!

И это вас волнует?

Как дядя, как отец, он в лоб меня целует.

Нет! Как возлюбленный, как муж, ревнивец злой!

Ведь ныне вашею владеет он судьбой.

Лишенный разума, растративший все силы,

На склоне старости, в предчувствии могилы,

Стремится он к любви и — призрак ледяной —

Вступает с девой в брак, безумец, весь седой,

Когда он руку вам протягивает смело,

Уж смерть его рукой другою овладела.

И нашей смеет он препятствовать любви!

Ложись, о старец, в гроб, могильщика зови!

Кто выдумал тот брак? Вас принуждают силой!

Король, сказали мне.

Король! Отец мой милый

Казнен его отцом, лег под его топор.

Ах, пусть немало лет уже прошло с тех пор, —

Чтоб мертвецу отмстить, его жене и сыну,

Я ненависть вовек от сердца не отрину.

Но мертвый в счет нейдет. Ребенком клялся я,

Что сына за отца постигнет месть моя.

О Карлос, я тебя ищу, король Кастилий [423] …король Кастилий…  — Различались две Кастилии: Старая ( северная ) и Новая ( южная ). Названия эти сохранились и после того, как обе эти области административно слились между собой, войдя в состав общенационального испанского государства.,

Мы двух семейств вражде начало положили.

Отцы вели вражду едва ль не тридцать лет,

Не зная жалости. И пусть теперь их нет,

Все ж ненависть живет, не зная примиренья.

Остались сыновья — месть ищет продолженья.

Ах, это ты, король, задумал этот брак!

Тем лучше: счеты мы с тобой сведем, мой враг.

Меня страшите вы.

Неся печать проклятья,

Казалось бы, себя сам должен устрашать я.

Старик, которому вас в жены дать хотят,

Де Сильва, дядя ваш, — он герцог, он богат,

Он арагонский граф, он высший гранд Кастильи;

И — юности взамен — вы столько б получили

Парчи, и золота, и дорогих камней,

Что затмевать могли б всю роскошь королей,

А по рождению, богатству, чести, славе

И с королевами равняться были б вправе, —

Вот что вам предстоит. А я… я беден, наг,

Мои владенья — лес, мой дом — глухой овраг.

Но герб иметь и сам я мог бы знаменитый,

Кровавой ржавчиной, как ныне, не покрытый,

Высокие права на славу и почет,

Что в складках траурных скрывает эшафот.

Настанет день — права, врученные отвагой,

Из ножен дедовских я выхвачу со шпагой.

Пока же от небес принять мне суждено

Лишь воздух, воду, свет — то, что и всем дано.

Иль герцог, или я — другого нет исхода.

Брак и неволя с ним — или со мной свобода!

Пойду за вами я…

Скитаться по лесам,

Средь тех, чьи имена известны палачам,

Чей меч и чьи сердца не знают притупленья,

Но в чьей крови живет одна лишь жажда мщенья.

Жизнь средь изгнанников ужель вас не страшит?

Известно ведь, что я в глазах властей — бандит.

В то время как меня Испания изгнала,

В своих глухих лесах, в ущельях и провалах,

Среди своих вершин, где лишь орлу летать,

Мне Каталония явилась, словно мать.

Средь горцев вырос я, свободных и суровых, —

Три тысячи из них всегда прийти готовы

На помощь мне, едва я затрублю в свой рог.

Вам страшно? Знайте же, что впредь готовит рок:

Со мною жить в лесах, средь диких скал скитаться

С людьми, которые как чудища нам снятся,

Все, все подозревать — глаза, шаги, лучи;

Спать на сырой траве, пить из ручья; в ночи

Вдруг слышать, первенца в руках своих качая,

Как свищет у виска мушкета пуля злая;

Быть изгнанной, как я, и, если час придет,

Как я, вослед отцу, взойти на эшафот.

Пойду за вами я.

Но герцог славен, знатен,

На имени отца он не имеет пятен.

Он может все. Вам даст он со своей рукой

Богатства, титулы…

Так завтра в путь ночной!

Не возражайте, нет! Что герцог мне, зачем он?

Эрнани, с вами я. Вы ангел мой иль демон,

Не знаю… Я рабой везде за вами вслед

Пойду, куда б ни шли. Останетесь иль нет —

Я с вами. Почему? И спрашивать не буду.

Я видеть вас хочу — опять, везде, повсюду, —

И видеть вновь и вновь. Едва ваш шаг замрет —

И сердце у меня свой замедляет ход.

Когда вас нет со мной, то я не существую;

Но лишь уловит слух ту поступь молодую,

Я вспоминаю вдруг, вся радостью дыша,

Что я живу, что мне возвращена душа.

Мой ангел!

Завтра же, с людьми, вооруженным,

Я в полночь буду ждать вас под своим балконом.

Стучите трижды.

Но… вы поняли иль нет,

Кто я?

Мне все равно. Иду за вами вслед.

Нет! Коль хотите вы идти со мною рядом,

Узнайте имя, род, укрытые нарядом

Эрнани, пастуха. Он тайну мне хранил.

Бандит вам по сердцу? Изгнанник будет мил!

Я вижу, в болтовне вы опытны и ловки.

А мне легко ль сидеть в проклятой мышеловке?

Кто этот человек?

На помощь!

Подождем!

Молчите, донья Соль: ваш крик разбудит дом.

Когда я возле вас, души моей отрада,

Мне кажется, иной защиты вам не надо.

Что делали вы здесь?

Я? Видно по всему,

Не мчался на коне сквозь грозовую тьму.

Кто, оскорбив других, смеется, тот невольно

Себе готовит смерть.

Ах, вот как? Нет, довольно!

Что притворяться нам? Вы влюблены — и вот

Вы здесь проводите все ночи напролет.

Ну что ж, влюблен и я. Мне хочется воочью

Узнать, кто к донье Соль влезал в окошко ночью,

Когда я у дверей страдал.

Чтоб кончить спор,

Вы там и выйдете, где я вошел, сеньор!

Посмотрим! Я и сам горю любовью страстной.

Не поделиться ль нам? У доньи Соль прекрасной

Так много доброты и нрав ее так тих,

Что сердца нежного ей хватит на двоих.

Свиданья жаждущий, душой летящий к раю,

Сюда я вместо вас был впущен, полагаю,

И, спрятанный в шкафу, все слышал — что скрывать?

Но было тесно мне и трудно там дышать.

К тому же весь измял я свой колет французский.

Я вышел вон…

Клинку вдруг стало в ножнах узко, —

Он тоже выйдет вон.

Ну что ж, я принял роль.

Вперед!

Эрнани! Ах!

Не бойтесь, донья Соль.

Кто вы такой?

А вы? Скажите ваше имя.

То имя я храню меж тайнами моими,

Чтобы другой в свой час услышать сразу мог

Его — в своих ушах, а в сердце — мой клинок!

Но кто же тот, другой?

Другой? Не все ль равно вам?

Вперед! Скрестим клинки!

Стучится кто-то снова.

Кто там?

О госпожа! Кто ожидать бы мог?

То герцог, дядя ваш…

Мой дядя! Видит бог,

Погибла я.

Исус! Кто там еще? За шпаги

Взялись. Нет, не ждала такой я передряги…

Что делать?

Донья Соль, откройте мне!

Нет, нет!

Святой Иаков! Ах! Избави нас от бед!

Укроемся!

В шкафу?

Ну да. Прошу покорно, —

Есть место для двоих.

Не слишком ли просторно?

Бежим!

Прощайте! Я остаться здесь хочу.

О гром и молния! За все вам отплачу!

Что, если вход закрыть?

Откройте дверь! Ну что же?

Что он сказал?

Скорей. Откройте же!

О боже!

Мужчины в комнате племянницы моей!

И ночью! Вот предлог для шума и огней.

Святой Хуан! Клянусь, в девическом покое

Нас трое в этот час. И лишних ровно двое.

Зачем вы оба здесь, сеньоры, в поздний час?

Пока Бернард и Сид не покидали нас [424] Пока Бернард и Сид не покидали нас…  — Бернадо дель Карпио и Сид — легендарные национальные герои Испании, борцы за свободу родины, носители идеалов чести и душевного благородства.,

Они, Испании герои и Кастилий,

Умели старцев чтить и честь девиц хранили.

Им, сильным, был их меч не так тяжел, как вам

Плащи из бархата с узором по краям.

Седины стариков те люди чтили строго,

Просили для любви благословенья бога,

Предательство кляли и, то храня, что есть,

Умели отстоять наследственную честь.

И жен они себе без пятен выбирали

В наряде боевом, пред всеми, в шумном зале.

А что касается всех этих молодцов,

Что ночью, крадучись, чужой позорят кров,

Предпочитают тьму для похождений грязных

И за спиной мужей ввергают жен в соблазны, —

Я убежден, что Сид столь дерзкий произвол

Примерно б наказал и подлостью бы счел;

И чтобы знали все, как обойтись с бродягой,

Попрал бы герб его, плашмя ударив шпагой.

Вот как бы поступил — о стыд души моей! —

Герой былых веков с героем наших дней!

Что надобно вам здесь? Пора бы вам признаться,

Что вы над стариком готовы издеваться,

Что юности смешон Саморы вождь седой!

Уж если б кто и мог смеяться надо мной,

То уж совсем не вы…

О герцог!

Нет, ни слова!

Что нужно вам еще? Кинжал есть у любого,

Охоты, празднества, борзые, сокола,

Гитары, песнь любви, когда луна светла,

Береты с перьями, расшитые камзолы,

Пиры, езда верхом, смех юности веселой, —

А скука вас гнетет. Нужна вам каждый миг

Игрушка — ею стал для вас теперь старик.

Игрушка сломана, и все ж — клянусь я словом —

Сам бог обломками велит швырнуть в лицо вам!

За мной!

О герцог!

Нет! Все следуйте за мной!

Сеньоры, видно, вам по сердцу смех такой.

Здесь есть сокровище — честь девушки невинной,

Честь женщины, и в ней честь всей семьи старинной.

Племянницу свою люблю я, и она

Сменить свое кольцо моим кольцом должна.

Она нежна, чиста, достойна уваженья.

И что ж! Едва на миг покину я владенья, —

Руй Гомес, герцог, граф де Сильва, — как уж вор

Бесчестит мой очаг, готовит мне позор.

Назад, бездушные! Ведь ваших рук касанье

Позорит наших жен!.. Я поли негодованья.

Скажите, чем еще прельщает вас мой дом?

Глумитесь, хохоча, над Золотым руном!

Седины рвите мне и смейтесь надо мною,

Хвалитесь завтра же пред уличной толпою,

Что из насильников презренных ни один

Не осквернил еще нигде таких седин.

О герцог!

Все сюда! На помощь! Что ж вы стали?

Секиру мне, кинжал, клинок толедской стали!

За мной!

О герцог, нас иные ждут дела.

Смерть императора от нас отозвала.

Максимилиана нет [425] Максимилиана нет…  — Речь идет о деде Карла I., властитель мертв германский.

Смеетесь вы?

Король!

Король!

Король испанский!

Да, Карлос я. А ты — о, как ты бледен стал!

Мой дед венчанный мертв. Едва лишь я узнал

О том, как тотчас же, не тратя ни мгновенья,

Я поспешил к тебе спросить совета, мненья,

В ночи, тайком от всех, чтоб знать никто не мог.

Так просто все, и нет причины для тревог.

Зачем же сразу дверь мне не была открыта?

Зачем? Но ведь с тобой явилась эта свита.

Я тайных от тебя, мой граф, искал услуг

И делать не хотел их достояньем слуг.

Простите, мой король… Ваш вид…

Исполнен веры,

Назначил я тебя правителем Фигеры.

Кого ж прикажешь мне поставить над тобой?

Простите…

Хорошо, порыв прощаю твой.

Да, император мертв.

Вы деда потеряли

Любимого…

О да, исполнен я печали.

Преемник кто?

Франциск [426] Франциск.  — Имеется в виду французский король Франциск I ( 1494–1547 ), который, как и курфюрст саксонский Фридрих III Мудрый ( 1463–1525 ), был соперником Карла I в борьбе за императорскую корону. хотел бы стать им. Но

Саксонский герцог в спор уж с ним вступил давно.

Где ж избиратели сойдутся для решенья?

Во Франкфурт съедутся, иль в Ахен, без сомненья.

Иль в Шпейер.

Мой король! Мечтали ль вы когда

Об императорской короне?

О, всегда!

За вами все права.

Я знаю.

Ваш родитель

Великим герцогом австрийским был. Правитель

Империи, ваш дед, для вас оставил трон,

Когда пурпурный плащ сменил на саван он.

Я Гента гражданин [427] Я Гента гражданин.  — Карл I родился во Фландрии, в городе Генте, где и получил воспитание..

Когда я был моложе,

Я деда вашего не раз встречал. О боже,

Как быстро век прошел! Как пусто все кругом!

Все императорской дышало властью в нем.

Рим за меня!

Был тверд, не зная дум тиранских,

И крепко голову нес на плечах германских.

Но как мне жалко вас! Так деда потерять!

А папа хочет взять Сицилию опять.

Сицилии нельзя имперским стать владеньем!

Чтоб он не обошел меня благословеньем,

Я возвращу ему Неаполь, а потом

Посмотрим, сладит ли он с царственным орлом!

С какою радостью, став ветераном трона,

Ваш дед увидел бы, как к вам идет корона.

Он императором — все плачем мы над ним! —

Был христианнейшим, великим и простым.

Святой отец хитер. Сицилия? Пустое!

Подвесок, островок, забытый средь прибоя,

Лоскут, притянутый на ниточке живой

К Испании моей и все же ей чужой.

«Зачем, дражайший сын, вам остров тот горбатый?

Он на империи казался бы заплатой.

Чтоб он не портил вид — его мы отстрижем».

«Пусть так, святой отец, но только дело в том,

Что из кусков таких, когда господь поможет,

Прибавлю я земли к империи, быть может,

Чтоб там, где у меня соседи вырвут клок,

Я этим островом дыру заштопать мог».

Утешьтесь, государь! Ваш дед — в селеньях рая,

Где он предстанет нам, весь святостью сияя.

Король Франциск упрям, лукав, честолюбив.

Максимилиана нет — и ждет он, устремив

Взор на империю. Чего он ищет страстно?

Иль мало для него и Франции прекрасной?

Сказал Людовику мой дед на склоне дней [428] Сказал Людовику мой дед…  — Имеется в виду французский король Людовик XII.:

«Будь я сам бог-отец, имей двух сыновей,

Мой старший стал бы бог, меньшой — король французский!»

Отважится ль Франциск пойти тропою узкой!

Он многих побеждал.

Порядок здесь иной:

По булле, избранным не может быть чужой [429] По булле, избранным не может быть чужой.  — Так называемая «Золотая булла» ( 1356 ) императора Карла IV, с целью устранить вмешательство пап в избрание германского императора, устанавливала, что избирателями должны быть лишь крупнейшие светские и духовные князья немецких земель..

Как сын Испании, вы тоже недостойны.

Я Гента гражданин!

Как показали войны,

Король Франциск велик и мужествен в бою.

Я жду — орел слетит на голову мою

И крылья развернет!

Латинских фраз убранство

Вам ведомо, король?

Не очень.

Но дворянство

В Германии весьма заботится о нем.

Я обойдусь одним испанским языком.

Когда ведущий речь глядит вперед отважно,

Его наречие, поверь, не так уж важно.

Спешу во Фландрию! Мой друг, корона нам

Имперская нужна. Король французский сам

Стремится к ней. Но я опережу все сроки.

Итак, не медля — в путь!

Но можно ль в путь далекий

Лететь, когда у нас в горах со всех сторон

Столь дерзостным кишит разбоем Арагон?

Я Аркосу велю рассеять эту банду.

Велите заодно принять его команду

И атаману их…

Но кто же он такой?

Не знаю. Говорят, умен и тверд душой.

Пустое! Рыщет он по галисийским скалам,

И справиться бы с ним я мог отрядом малым.

Так ложен слух о том, что где-то близко он?

О да! Сегодня мне ты дашь приют.

Польщен

И горд.

Мой гость — король! Чтоб все готово было!

Так завтра, под окном и в полночь, о мой милый!

Сигнал — тройной удар.

Да, завтра.

Завтра, да!

Сеньора, провожать готов я вас всегда.

О добрый мой клинок!

Он прежней полн отваги.

Я оказал вам честь, коснувшись вашей шпаги.

Мне подозрительны, сеньор, ваш вид и речь.

Но я, король, хочу обманом пренебречь.

Спасайтесь. Вы моим неведеньем укрыты.

Кто это?

Спутник мой. Из королевской свиты.

Из свиты короля? Ты прав. Да будет так!

Я стану день и ночь следить твой каждый шаг.

В руке зажав кинжал, пойду, как пес, по следу.

Мой род твой гонит род, предчувствуя победу.

К тому же ты теперь соперник мой. Лишь миг —

Любовь иль ненависть? — вопрос во мне возник,

Но с доньей Соль тебя вместить душа не может.

В любви забыл я гнев, который сердце гложет;

И если сам о нем напомнил ты — изволь,

Я буду помнить все, что нужно мне, король.

Мне к твердому пора переходить решенью.

Пусть на весах любовь даст перевес отмщенью.

Из свиты я твоей? Ты прав, властитель мой,

О, ни один слуга, хранящий твой покой,

Приспешник дворянин, угодливый придворный,

Бесстыдный льстец, лакей, до низости покорный,

Дворцовый верный пес, бредущий по пятам,

Не будет так служить, как я служил бы сам!

Что нужно от тебя дворянам двух Кастилий?

Чтоб дали титул им, гремушку нацепили,

Из золота овцу — благоволенья знак!

Мне мало этого, я не такой простак.

Нужна мне от тебя не эта честь пустая —

Нужны душа и плоть, вся кровь твоя живая,

Все то, что бешеный я мстительный кинжал,

Ворочаясь в груди, из глубины б достал.

Спеши! Я вслед пойду. Недаром голос мести

Мне шепчет на ухо: мы всюду будем вместе.

Иди! Я за тобой. Весь — зренье, слух, я сам

Скольжу, за шагом шаг, неслышно по пятам.

Ты на пирах своих, все вкруг окинув взглядом,

Узнаешь тень мою таинственную рядом,

А ночью, о король, раскрыв глаза, не раз

Увидишь над собой свет неотступных глаз.