Онлайн чтение книги Карта нашей любви My map of you
Глава 7

– Дорогая! Наконец-то! Я уже думал, что тебя похитили!

Холли поморщилась.

– Извини. Я забыла положить зарядку, потребовалось время, чтобы купить новую. – Удивительно, как иногда бывает просто обмануть Руперта.

– О, бедняжка. Это было ужасно?

Холли подумала, что да, учитывая больной палец, чертов скарб умершего человека, затопление туалета и несколько десятков комариных укусов: пока все идет просто отвратительно – но решила, что соврать еще разок будет гораздо проще.

– Все нормально, – ответила она. – Наверное, немного непривычно, но все очень добры. – «Кроме Эйдана», – подумала она. Но его никак нельзя было упоминать.

– Что там за дом? – спросил Руперт. Его голос на большом расстоянии звучал по-другому, словно он говорил со дна очень глубокой ямы.

Холли раздумывала, что ответить, осматривая первый этаж дома со своего места на диване.

– Красивый, – ответила она наконец. – У меня не было пока возможности осмотреть остров. Собираюсь пойти сегодня.

На другом конце послышались голоса.

– Дорогая, извини, мне пора идти. Совещание.

В горле притаился вздох.

– Все в порядке. – Она заставила себя улыбнуться в надежде, что он услышит улыбку в ее голосе. – Я позвоню вечером.

Когда он повесил трубку, Холли сидела какое-то время, уставившись на вазу с цветами на столе. Несколько лепестков опали и начали заворачиваться по краям. Их поставил Эйдан – он не может быть плохим человеком – прошептал голосок внутри.

Она не могла отделаться от ощущения, что сердится на тетю Сандру. Почему она только сейчас решила сообщить о себе, когда уже слишком поздно? Почему решила оставить Холли дом, который и так сильно усложнил ее жизнь? В этот момент – покусанная, униженная, страдая от похмелья, Холли пожалела, что вообще открыла это чертово письмо.

Но так не пойдет. Холли никогда не позволяла себе долго сидеть и жалеть себя. Пришло время встать и встретить реальность лицом к лицу. А начать стоило с небольшого исследования. Мысль о том, чтобы вернуться в спальню тети, заставляла ее волосы шевелиться. Возможно, день на солнышке придаст ей смелости. Если она действительно приезжала сюда раньше, как ей самой уже кажется, стоит пройтись по округе и попробовать воскресить воспоминания.

Было всего одиннадцать утра, но солнце уже нещадно резвилось на открытых плечах Холли. Тепло от каменного покрытия чувствовалось даже через подошву сандалий, а по дороге вниз крошечная ящерица пробежала по ее пальцам и скрылась в скудной растительности под ногами.

Холли не видела сверчков, но слышала их стрекот с деревьев. Кожаный ремешок сумки соскальзывал со вспотевшего плеча, а над верхней губой выступило несколько капелек.

Костас встретил ее в магазине как старого друга.

–  Яссу, кукла – ти канис?

Наверное, у нее вытянулось лицо, потому что он повторил на английском:

– Привет, куколка! Как дела?

– Жарко, – улыбнулась ему Холли, обмахивая лицо рукой, протягивая другую к холодильнику за бутылкой воды.

– Да, да. Очень жарко сегодня. – Он как будто этим гордился и лучезарно улыбнулся, когда она дала ему несколько монет.

– А здесь есть?… – начала она, не совсем понимая, что хочет спросить.

Костас продолжал улыбаться.

– Хочешь искупаться? – спросил он. – Пляж?

– Да! – Это будет отличным местом для начала.

– В эту сторону, двадцать минут. – Он показывал налево от магазина. – Туда ходит автобус. Каждый час. На улице.

Она прошла около пятнадцати метров, когда услышала быстрые шаги в шлепках за спиной.

– Это тебе, – сказал Костас, вкладывая ей в руку тюбик крема.

– Что это?

–  Ти! – засмеялся он. – Ти – это «что».

Она промолчала, а он показал на ее лицо.

– От укусов.

– О! – Холли прикоснулась к россыпи розовых прыщиков на щеке. – Спасибо.

–  Эфхаристо означает «спасибо», – сказал он с улыбкой. – Мне нравится учить тебя греческому.

– Это очень мило. – Холли была по-настоящему тронута. Не так часто она видела проявление доброты, особенно в Лондоне, где ты скорее бежишь в другую сторону, если кто-нибудь подошел к тебе сзади, чем остановишься и мило поболтаешь. Она послушно намазала несколько укусов кремом.

– Браво! – одобрительно закивал Костас. – Завтра не будет ни одного укуса – все исчезнут.

Что, черт возьми, он ей дал – волшебный крем?

Их прервал визг тормозов. Дряхлый автобус с грохотом вывернул из-за угла прямо на них. Холли, которая еще не совсем дошла до остановки, начала бежать, но Костас уже встал на дороге и вытянул свою большую волосатую руку. Автобус остановился. Бормоча благодарности по-гречески сначала Костасу, а потом водителю, Холли расплатилась монетой в два евро, уселась на потрескавшееся кожаное сиденье и прислонилась головой к окну.

По информации из ее путеводителя, который она тайком достала из сумки, чтобы проглядеть во время путешествия, Лаганас был первым курортом, до которого она доедет. Она вспомнила, как Элиана говорила, что это место самых больших вечеринок во всей Греции, и представила, насколько людным он должен быть. Те немногие кусочки острова, которые она уже увидела, были красивыми, красочными и нетронутыми, поэтому после объявления «Лаганас!» она спустилась со ступенек автобуса с некоторым опасением.

Она стояла на конце очень длинной дороги, которая тянулась от материковой части. Неожиданно, метров через шесть песка, она увидела море. Пляж тянулся во всех направлениях, формируя букву Т с основной дорогой.

Холли повернулась лицом к дороге, спиной к воде. Слева от нее протянулись бары, направо – рестораны. Она увидела, как отдыхающие не спеша идут на поздний завтрак, и ее желудок завистливо заурчал. Ей надо бы почаще вспоминать о том, чтобы кормить его. На улице не было ничего особенно интересного. Все, что она видела, – это бары, сувенирные лавки и рестораны фастфуда. Вдали она различила говорящие золотые арки знака «Макдоналдс» и содрогнулась. Элиана была права по поводу многолюдности. Это место настолько отличалось от ее уединенного маленького домика на горе, что Холли задумалась о том, как Сандра воспринимала все это и ездила ли она сюда вообще.

Если верить карте в путеводителе, то, свернув налево по пляжу и пройдя вдоль моря, можно дойти до следующего курорта под названием «Каламаки». Это место, как утверждал путеводитель, было гораздо меньше и естественнее, чем его более крупный и громкий сосед.

Пляж Лаганаса очень отдаленно напоминал те полосы рая с белым песком, которые выдает интернет на запрос «Пляжи Греции», подумала Холли, отводя взгляд от двух девушек на пластиковых лежаках, поджаривавших открытую грудь на солнце. Куда хватало взгляда, пляж был заполнен всевозможными барами и ресторанами, прижатыми друг к другу. Каждый из них предлагал в аренду лежаки. Из каждого заведения звучала музыка, также радующая разнообразием от традиционных греческих мелодий до хитов британских чартов.

– Привет, красотка! – Подросток грек в коротких джинсах, с сумкой на поясе и в бейсболке с большим козырьком вырос перед Холли. Он улыбался довольно дружелюбно, но Холли поняла, что сейчас услышит жесткую рекламу.

– Куда ты идешь? – спросил он, когда она попыталась обойти его.

– В Каламаки, – ответила она, показывая перед собой.

– Нет! Каламаки? Почему? Ты остановилась в Каламаки?

– Слишком много вопросов, – заметила Холли. Ему не больше шестнадцати, решила она. Кожа на груди была гладкой, цвета свежеочищенного каштана.

– У нас здесь отличные шезлонги для тебя, – продолжил он. – Очень хорошие, и я сделаю тебе коктейль за счет заведения!

– Может быть, позже, – попыталась возразить она, но он не собирался сдаваться.

– Меня зовут Сакис. Я тебя очень хорошо обслужу, – настаивал он, пожимая ее руку. – Как тебя зовут?

Холли ответила.

– Холли? Холли? – повторил он несколько раз, потом рассмеялся. – Очень красивое имя. Красивое имя для красивой девушки.

– Очень мило с твоей стороны, но не сегодня.

Сакис посмотрел на нее с таким ужасом, с которым обычно люди принимают новости о страшной аварии или смертельной болезни.

– «Голубое море» – это лучший ресторан во всем Лаганасе, – продолжил он. – Первый раз в Лаганасе?

– Первый раз на Закинфе, – ответила она, заметив, как он расцвел.

Сакис достал карточку из заднего кармана джинсов и протянул ей. На ней красовалось изображение ресторана «Голубое море» на одной стороне и его схематичное расположение на другой.

– Возьми это с собой, когда придешь. – Он пожал ее руку. – Для тебя будет бесплатный коктейль. Специальный.

Он произнес «спецальный».

Холли поблагодарила его и сбежала, воспользовавшись тем, что к ним приближалась стайка девушек. Уходя, она услышала, как Сакис повторяет свою рекламную речь слово в слово. Таких «Сакисов» Холли встретила около каждого бара и ресторана, которых оказалось штук тридцать на ее пути. Через двадцать минут она собрала еще десять карточек, обещавших что-нибудь бесплатное, если она вернется. На чем они вообще зарабатывали? Несмотря на то что все они держались очень дружелюбно и старались сказать побольше комплиментов, Холли не была настолько наивной, чтобы поверить в эту лесть, особенно учитывая, как паршиво она сегодня выглядела.

Ей пришлось собрать кудрявые волосы, потому что они прилипали к потной шее. Еще она очень пожалела, что надела свои самые короткие и узкие шорты. Сколько бы она ни бегала и ни убирала углеводы, ее бедра упорно оставались довольно плотными. Хотя здесь, в Лаганасе, отдыхало огромное количество людей с гораздо более крупными бедрами, чем у нее, и, похоже, никого особенно не волновало, как они выглядят.

Песок, который до этого момента был твердым, как бетон, становился мягче и чище. Вереница баров сменилась рядом отелей, территория и бассейны которых заходили далеко на пляж. Холли сняла шлепки и с удовольствием позволила песку просочиться сквозь пальцы ног. Она сняла лямки топа, чтобы не оставлять полос на загаре, и остановилась, чтобы нанести защитный крем. Солнце стояло в самом зените, и она ощущала всю его мощь на собственных плечах.

Притом что пляж Лаганаса был переполненным и шумным, нельзя было не отметить захватывающий дух вид, который открывался, если повернуться к песку спиной и посмотреть на море. Остров в форме черепахи отчетливо виднелся на северо-востоке, и бухта Лаганаса огибала его как раз спереди. За песком в отдалении отчетливо виднелись скалы. Море здесь также было достаточно спокойным, лишь слышался тихий плеск волн, заползающих на берег.

Сейчас, когда вокруг стало чуть меньше народу, Холли позволила себе замедлить шаг и подойти к краю воды. Ей нравилось, как ее босые ноги оставляли следы на влажном песке, а уже через секунду волна смывала их, делая песок ровным, как новый холст – снова и снова, как ребенок бесконечно стирает «Волшебный экран». В этой части пляжа встречалось больше ракушек, и Холли вспомнила, как они с матерью ездили на Брайтон-бич.

Ей тогда исполнилось семь или восемь, и это было волшебное время еще до того, как Дженни стала сильно пить. Они садились вдвоем на поезд в Лондоне, наслаждаясь первым теплым днем летних каникул. Мама всегда говорила о том, как скучает по морю, и, пока Холли сидела у окна и наблюдала за полями и домами, Дженни в который раз рассказывала ей о том, как приятно стоять на песчаном пляже и смотреть на море, как было бы хорошо, если бы все это было возможно.

– Ты любила морское побережье, когда была малышкой, Холс, – говорила она дочери, беря ее руки в свои. – Ты всегда была как мама, поэтому я знаю, что тебе понравится на Брайтоне так же, как мне.

И Холли полюбила его. Она любила убегать от волн и визжать от удовольствия, когда они бежали за ней по пятам; она любила строить замки из песка и украшать их галькой; она любила вкус мороженого, особенно когда оно таяло в самом низу рожка. Но больше всего она любила, какой мама становилась в эти дни – такой счастливой, беззаботной, полной радости. Это было одно из самых сильных воспоминаний о матери, которые остались у Холли. Ну, одно из тех, к которым она любила возвращаться. Были и другие, конечно, но они прятались в той части ее памяти, которая находилась под тяжелым замком.

Теперь она знала, что мама, скорее всего, бывала здесь, на Закинфе, – может, даже стояла на том же месте, где прямо сейчас стояла она сама. Возможно, поэтому у нее была такая тяга к морю? Стояла ли она на этом пляже, вглядываясь в бесконечную голубую гладь, и верила, что все возможно? А тетя Сандра? Делала ли она то же самое?

Холли заставила себя отвернуться от завораживающего вида и продолжить свой путь по пляжу. Такие темные мысли не приведут ни к чему хорошему, как и вопросы, адресованные Вселенной, на которые она никогда не получит ответа. Мама умерла, тетя умерла, и она осталась совсем одна. Только это было реальностью.